Недописатели

Стёпа согласился. Я подкинула монетку и накрыла результат левой ладонью, потом поднесла руку к лицу, чтобы посмотреть, и сказала:

– Орёл!

Он кивнул. На самом деле там была решка, но мне очень хотелось начать дежурить прямо сейчас. Моему нестабильному эмоциональному фону уже не терпелось заземлиться в этой неторопливой деятельности по наведению порядка.

Вскоре все ушли из дома, и я почувствовала облегчение, засучила рукава. Любой, кто знал меня лично (им так думалось), называли меня «ленивцем», но это было не так. Просто я очень много времени тратила на то, что пишу, поэтому не могла заниматься другими делами.

Надо отметить, организаторы неплохо подготовились к нашему приезду: швабр, чистящих средств и даже резиновых перчаток было в избытке. Драй не хочу! «Хоть какая-то польза от этих писателей», – точно услышала я их мысли, когда они снабжали домики швабрами.

Драя санузел, я совершенно случайно вспомнила про коробочку Тимура. Самое время узнать, что там за атрибуты для магических ритуалов. Любопытство разжигало меня, это был чудесный способ отвлечься от тревожных мыслей. А тут и повод зайти в спальню мальчиков представился замечательный – уборка. Старательно делая вид, что иду убираться, я зашла в комнату, которую Тимур делил со Стёпой.

– Вау! – воскликнула я. – Да тут идеальная чистота, не то что у нас в комнате!

Оно и понятно, у них никакого гардероба с собой не было: привезли только по двое штанов и по две кепки, даже мусорить нечем. Одно слово – мальчишки. Я стала искать коробку. Сначала решила посмотреть под кроватями. Под одной из них, стоявшей ближе к окну, ничего не было. А вот под второй я увидела желтый чемодан и потянулась к нему. Ну, конечно же, там должна быть коробка! И как только моя рука дотронулась до него, я услышала шаги, а потом дверь в комнату открылась. Возникла пауза. Это был Тимур. Спиной я почувствовала его удивление.

– Прибираюсь! – тут же сказала я, обернувшись, и встала с колен.

– А-а-а, – протянул он, – понятно. Я кепку забыл… – замялся он. – Слушай, тут не надо убирать. Мы сами со Степаном, ладно?

– Ладно, – улыбнулась я напряженной улыбкой. – А ты ведь из Калуги, да?

– Да.

– И хорошо там, да? – снова спросила я, чтобы отвлечь его.

– Очень, – быстро добавил Тимур.

– Ладно, – снова улыбнулась я и быстро ретировалась.

Вот так всегда бывает. Когда я стараюсь выглядеть не подозрительной, то становлюсь еще более подозрительной.

По пути на кухню я решила, что непременно расскажу Мии про эту коробочку, заодно и повод будет поговорить с соседкой. А в том, что она найдет подход к Тимуру и к его коробке – я не сомневалась. Мне даже захотелось посмотреть, как она это сделает.

Как только я закончила убираться на кухне, в дом как раз таки влетела Мия. В руках у нее было несколько листов формата А4, и один из них она вручила мне.

– Смотри, – весело сказала она, – это расписание занятий в «Смороде», а в конце листа карандашом подписано имя твоего куратора!

– Куратора? – с ужасом посмотрела я на нее, не понимая, почему она так легко может говорить об этом.

– Да, – улыбнулась она, – у каждого свой. У меня какой-то мужик, я еще не смотрела.

– Кстати, – вставила я свое меткое словцо, – твой Тимур что-то скрывает в коробке. Я бы на твоем месте была с ним поосторожнее.

– Во-первых, он совсем не мой, а во-вторых, это ему нужно быть поосторожнее со мной! Подумаешь, калужский писака с завышенным чувством важности. «Чув-ству-Я», – хмыкнула Мия, спародировав в конце голос Тимура, и ушла в спальню.

Я долго не могла преодолеть себя и посмотреть на листок, но, собравшись с силами, все-таки сделала это. «Спицына Надежда Аркадьевна», – было подписано внизу простым карандашом, а вверху располагалось расписание занятий. И – о ужас! – первое состоится уже сегодня в 15:00! Взглянув на часы, я осознала, что до знакомства с куратором у меня оставалось совсем ничего. А мне еще нужно было найти всю информацию о ней в интернете. Нельзя пойти на встречу с человеком, которого не знаешь. Но по иронии судьбы я оказалась бессильной в этом вопросе из-за проблем с интернетом. Всегда думала, что он ловит даже у черта на куличках, но «Сморода» внесла в мое восприятие свои коррективы…

Все занятия с куратором должны были проходить в отдельном домике с указателями. Оно и понятно: писатели – народ впечатлительный, замечтаются и уйдут куда-нибудь не туда. До Казани пешком дойдут, так куратора искать будут, полагаясь на интуицию. Поэтому с указателями понадежнее, да. Мой куратор ждал меня в доме под номером шестнадцать и в кабинете под номером пять. Пока я шла туда, то усиленно размышляла над магией чисел. Именно 16.05. у меня был день рожденья. Это походило на знак судьбы, но я никак не могла его разгадать. Единственное, что пришло на ум: «Да, я – Телец и горжусь этим».

– Надежда Спицына, очень приятно! – протянула она мне свою покрытую пигментными пятнами руку, на которой, помимо черного перстня, виднелись синие венки.

Это образ зла в чистом виде!

Она выглядела худощавой и какой-то сморщенной, как старушка, хотя на вид ей было не больше шестидесяти лет. У нее полуседые волосы, сильно зачесанные на затылок и красные тонкие губы. Именно так я представляла себе лже-психолога, всюду совавшего свой нос. Что если прямо сейчас она мысленно ставит мне какой-нибудь диагноз?! Внутренне я приготовилась к таким как «акцентуация личности» и «повышенная тревожность на фоне скрытой агрессии». В голове мелькнула фраза моего препода по вокалу: «С теми, кого мы не любим, мы должны быть особенно вежливы».

– Очень приятно, – сказала я с улыбкой и протянула ей руку. – Марго Шар, – как прирожденный Телец, я мощно обозначила свое имя.

«Что ж, к очередной психотравме готова», – сказала я себе, понимая, что запомню эту встречу надолго.

Глава 4

Мия Мур

– Кто. Съел. Мои. Печенья? – я орала, работала в этот момент бензопилой, которая надоедливо визжала на всю кухоньку. – Я вчера положила их в пакет, вот сюда. Где они? Где?

Когда я проснулась, время было далеко за полдень. Хвала богам, раннего подъема и чересчур активной зарядки пока больше не предвиделось. Но произошло кое-что гораздо более серьезное.

– В доме завелась крыса! И я ее найду! – возмущенно лазила по шкафчикам я, надеясь уверить себя в том, что ошибаюсь.

Степан, как всегда, сидел спокойно за столом и попивал свой очередной «грудной сбор», от которого у меня кипятились ноздри. Марго устроилась на диване с книгой в холле и делала вид, что читает, но на самом деле пялилась на мою истерику и ухмылялась. Да, предлог для разведения воплей оставлял желать лучшего. Но я же вчера положила целых три миндальных печенья на кухонный прилавок и сказала, что это мое. А сегодня от них остались лишь крошки, напоминающие о сочно пропитанных коржах и ореховом вкусе…

– Это я съел, – признался Тимур, выйдя из спальни и плотно прикрыв за собой дверь.

– Ах вот как! Ну, знаешь… – если честно, я растерялась.

– Тебе жалко, что ли, для друга? – кинул мне вслед Тимур, когда я выходила в беседку.

Не стала ему отвечать, уселась на деревянную скамью и подставила руки под голову, облокотившись на стол. То был неожиданный поступок, даже от такого заумного парня как Тимур. Не сомневалась в том, что это очередной ход в игре с его стороны, на который я отреагировала слишком мощно.

Но мои печенья…

«Поплакали» и забыли. Я оглянулась во двор, обвела взглядом весь периметр «Смороды». Писательский городок давно проснулся и активно существовал. Несмотря на то, что тематика конкурса – «Психокниги», я совершенно не подозревала, с кем окажусь здесь. База отдыха, где находилось так много разных творческих людей, напоминала психлечебницу. Хотя бы взять вон ту девицу, вскарабкавшуюся на дерево. Зачем? Ей там легче пишется. О ней я узнала вчера, на первой лекции. Да и об остальных участниках резиденции тоже: лектор решил поддержать контактную беседу, задавая слушателям каверзные вопросы.

Помимо русалки на ветвях я увидела парня, лежащего на траве. Видите ли, он медитировал в позе «Шавасаны», наполняясь вдохновением и энергией. Была группка людей, тусующихся у статуи овце (да, даже такая тут есть).

– Надо записать! – послышалось оттуда, и девушка побежала в свой домик.

Ее тоже знаю: каждый раз, когда ей приходила в голову мысль, она мчалась за ноутбук и начинала неистово шуршать по клавишам. Это был ее способ писать. Мой способ писать никак не хотел проявляться. Мое вдохновение стояло на закрытой парковке и «хныкало» от одиночества. Для поиска музы мне не нужно было забираться на дерево, растягиваться в позах йоги и даже не требовалось читать книги, как это делала Марго.

«Шурупчик, миленькое прозвище. Теперь-то ясно, отчего она Шар», – вспомнила я вчерашний стенд с именами участников.

Шурупова Маргарита Викторовна. Да-а, в школе бы ей досталось за такую фамилию, но нам давно не по десять лет, поэтому Шурупчик звучало с моего языка по-дружески, с каким-то теплом. Другое дело, Василёк Кристина Эдуардовна. Та самая, которая везде преуспела. Кроме того, что она – умница, красавица, журналистка, писатель, блогер и тд и тп, она теперь еще и куратор Тимура. То, что они поладили, я поняла по тому, как они сейчас весело переговаривались у статуи все той же овце. Меня разбирала злость. Несмотря на все заслуги и регалии Кристины, хотелось несколько принизить ее в глазах соседа. Но меня отвлекли, причем сделали это намеренно.

– Мари, добрый день, а идемте погуляем по резиденции? – вежливо и красноречиво произнес Алекс.

Вообще его звали Александр Рождественский, мой куратор, но мы условились обращаться друг к другу по имени. То, что он звал меня «Мари», раздражало, но пойти против известного редактора я не могла.

– Пойдемте, – я пустила в ход все свое очарование.

Алекс вознесся на пьедестал почета, когда я взяла его под руку. В его возрасте у него еще должно быть много женщин, и он это всячески демонстрировал: подавал ладонь, манерничал, сыпал комплиментами, приглаживал свои волосы, пытался ухватить меня за бедро. Я подыгрывала, но цену себе все равно знала и продолжала ее набивать. Импровизированно спотыкалась, избавляясь от настойчивой ладони, забегала вперед, чтобы встретиться лицом к лицу и заодно увеличить расстояние между нами, отвлекала его, указывая рукой на достопримечательности «Смороды».

– Думала, что нам проведут экскурсию по базе, а они сразу учить, – выразила я свою мысль вслух.

– Программа резиденции настолько насыщенная, что организаторы просто не сумели внести туда еще и экскурсию. Но ничего, поговаривают, что из меня отличный гид, – пояснил Алекс и вдруг вспомнил: – Ты уже думала над окончательным вариантом названия и смысловой нагрузкой текста?

– А как же, конечно, думала. Название у меня давно уже есть. С точки зрения маркетинга, с ним все замечательно. Авторы часто используют «Поиграй со мной», но «Поиграй в меня» относительно редко. А если ко всему этому добавить жанр психологического триллера, то здесь вырисовывается целая картина: битва персонажей с помощью трюков. Слышали про «угол»? Востребованная психологическая игра.

– Поиграем? – предложил он и, поправив горло кашлем, решил начать. – Мари, вы ужасный писатель, никудышный.

Это было похоже на детский сад. Обычно прием «угол» неосознанно, но верно используется родственниками или коллегами: когда они помещают человека в такую ситуацию, в которой всё, чего бы он ни сделал, будет неправильным. Алекс хотел добиться того же результата со мной, но понарошку. Для установления более доверительного отношения с редактором, я согласилась на игру.

– Но я стараюсь стать лучше, – вооружилась любимыми «я-посланиями» Тимура.

– Значит, плохо стараетесь.

– Зато я придумала аннотацию и написала синопсис.

– Видел. Первоклассники и те лучше пишут.

– А как же орфография? Уж в ней-то я сильна, – я продолжила искать положительное.

– Не заметил среди всех опечаток, – Алекс не сдавался.

– Но я уверена, у меня много других хороших качеств.

Алекс подтянул меня за плечо и тепло сжал его, как если бы погладил по голове. Мы расслабились и засмеялись. Игра – игрой, но по-настоящему подобные фокусы и трюки отнимают у людей уверенность в себе, заставляют их замыкаться, доводят до депрессии и даже до самоубийства. Особенно если «угол» оказывает свое влияние на протяжении нескольких лет. Так что вполне себе серьезная вещица.

Когда мы закончили игру, перед нами предстал фонтан с вылепленными из бронзы ангелочками, а если быть точнее – амурчиками, всюду пускающими свои стрелы. Вода поднималась и шумела, охлаждая жаркий сентябрьский день. Бабье лето, не иначе. Я присела на бортик и опустила ладонь в фонтан, намочив пальцы, вскинула их вверх. Брызги попали ко мне на колени, слегка задели светлые джинсы Алекса. Он тоже не остался в стороне и через секунду другую окропил мое лицо свежей водой.

– Та-а-ак! Я для чего красилась? – хохотнула я, но мой вопрос остался незамеченным, так как из-за другой части фонтана появилась Вася, которая Кристина.

– Сашенька? Вы идете на обед? – поинтересовалась она.

Я подивилась на ее ласковое обращение и на смущенное лицо «Сашеньки». Алекс залился краской. Наверное, не очень-то он и хотел, чтобы его застали за заигрыванием с двадцатилетней девчонкой. Зато Кристине – тридцатник, это было понятно по ее послужному списку, но никак не заметно внешне. Вася была миниатюрной женщиной с русым длинным каре и карими глазами. Я не ошиблась, когда предположила, что Кристина выгуливает Тимура. Наш калужский парень тоже показался из-за фонтана, как бы стесняясь. Словно гость на празднике, потянувшийся через весь стол за солонкой. «И-ить», – обычно ведь свое стеснение еще и озвучивают.

– «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»[3], – ну, я так и сказала, Тимур озвучил свое неловкое появление строчкой из песни.

Алекс пожал Тимуру руку, взглянул на Кристину, потом метнул свои зеленые глаза на меня:

– До скорого, Мари. Не забудьте, пожалуйста, про целевую аудиторию. Обсудим это чуть позже.

Кристина и «Сашенька» удалились. Медленно, изредка оглядываясь, но удалились. Они были лишними на этом поле. Мне предстояло выдержать еще один бой с Тимуром.

– Почему ему можно тебя называть Мари, а мне нет? – канючил он.

– Он мой куратор.

– А я твой сосед.

– Да, ты мой сосед, который съел МОИ печенья!

Тимур, не ответив, набрал побольше воды в ладонь и окатил меня с головы до ног. И это было не похоже на наши невинные заигрывания с Алексом. Это уже целое контрнаступление! Трясясь от гнева, я встала с бортика. С моего носа капала вода, на кофте виднелись мокрые отметины, я чувствовала, как растекалась тушь под правым глазом. Краем свитера утерла влажность с лица, пригнулась и стала энергично работать руками, выплескивая фонтан на Тимура. Он закричал и засмеялся, попытался закрыться от нападения, но не вышло. Кое-как подобрался к орудию нашего сражения и начал плескаться на меня в ответ.

– А-а-а-а-а!!! – я орала, потому что вода была далеко не теплая и совсем не приятная.

– Еще! – кричал Тимур, словно наслаждаясь моментом.

– Прекрати!

– Продолжай!

То, что случилось дальше, никак нельзя назвать поступком взрослого и разумного человека:

Тимур. Повалил. Меня. В фонтан.

Кроме того, еще и сам навалился сверху. Вот идиот! Но смеялся он громко и весело, что даже я не выдержала и улыбнулась. Через некоторое время он все же поднялся из воды и уже хотел было выбраться на сушу.

– Тимурь! – оговорилась я, так как зубы стучали от холода, едва попадая друг на друга.

– Тимурю-Тимурю, – подал мне руку он и помог выбраться на бортик. Затем прищурился и серьезно так спросил: – Мия, Мур-рь?

– Мурь, – кивнула я.

На выдуманном языке это означало, что у нас перемирие. После стольких сражений и противостояний нам было просто необходимо сделать передышку. В домик мы возвращались в обнимку, потому что по-другому не могли согреться. Когда-то казавшийся легким и даже жарким сентябрьский ветерок забирался ко мне под кофту и сковывал сквозняком тело. Я дрожала знатно, но рука Тимура не позволила замерзнуть до конца. И эта ладонь резко отличалась от бедрохватаний Алекса, она была надежной. Идти рядом с Тимуром вообще оказалось очень приятным мероприятием. К тому же, из моей головы не выходила фраза:

«Держи своих друзей близко, а врага – еще ближе».

Я не знала, кто для меня Тимур, но совет про «держаться ближе» работал в двух случаях: если Тимур – друг и если Тимур – враг. Поэтому приняла решение оставить его руку на своей талии.

– Налейте и нам чайку с травами, пожалуйста, – попросила я Степана, когда мы с Тимуром зашли в домик, мокрые насквозь.

Марго Шар

У меня не было в планах реветь всю ночь, но, как говорится, если хочешь рассмешить… В общем, все случилось часа в два ночи, когда моя соседка-сова, сидя по-турецки, пилила ногти. Вначале на руках, потом переключилась на ноги. Я смотрела по сторонам, потом в потолок, потом подумала, что неплохо было бы заняться какой-то полезной деятельностью. Снова посмотрела на свою соседку и увидела, как она улыбнулась собственным мыслям. «Какого-то жениха вспомнила», – воспроизвела в памяти слова своей бабушки, глядя на ее одухотворенно-отстраненное лицо. Я вздохнула, надеясь привлечь внимание Мии, но все было тщетно. Она сидела, как в коконе, в своем мирке, а я опять оказалась отгороженной от мира. Вот тут-то мне надо было выкинуть такую штуку – лечь спать. Но почему-то я сказала:

– А у меня тоже был парень.

Я вдруг почувствовала, как задела тонкие струны своей души, и мои глаза стали наполняться слезами.

Мия в розовой шелковой пижаме с черными кружавчиками на секунду остановилась и странно посмотрела на меня. Наши глаза встретились. «Ни за что, никогда не раскрою тебе свои секреты, можешь даже не просить», – хмыкнула я.

Возникла пауза, в которой мои слезы начали переливаться через край, и я была больше не в силах их сдерживать. А чего Мия с Тимуром доводили меня целый день, ходили тут в обнимку, флиртовали. Ну кто такое выдержит? Вот и довели меня.

– У него была женщина, а он флиртовал со мной и даже не скрывал этого. Сердечки мне ставил, бесстыдно лайкал мои фотки. Три лайка за месяц! Целых три лайка! Мы стали встречаться…

– Встречаться? – с удивлением посмотрела на меня Мия.

– Да, встречаться. Он работал у нас закупщиком в колледже, а вообще по призванию он – музыкант и играет на гитаре, – продираясь сквозь слезы и захлебываясь в собственных соплях, продолжила я. – Я видела его все чаще и чаще в колледже, мы встречались почти каждый день, и он даже иногда говорил мне «привет».

Честно, я не думала о том, откуда берутся слезы. Но еще большей загадкой для меня (помимо той, куда входит любовь) было: откуда берутся сопли. Я поймала себя на мысли, что не могу романтично плакать, у меня слезы всегда идут рука об руку с соплями. Стоит мне только заплакать, так вот они, родимые, прямо из носа. Ручьем. Три вагона и маленькая тележка. Я еще и давлюсь ими. Поэтому никогда при мужчинах не плачу, это не вариант. Их это не вдохновит на свершения, скорее, вызовет тошноту. Но бедняга Мия терпела. Я видела по ее вздыбленным татуированным бровям, что ей меня жалко, и от этого мне было еще жальче себя.

– Понятно, – кивнула она.

– Да-да, – выдала я тяжелый женский вздох. – Думала, что у нас есть будущее. Я даже ходила на его чертов концерт, где было всего три человека! Слушала его вонючие песни! Мой препод по вокалу проклял бы меня, узнав, что я слушаю это исчадье безвкусицы, этот бред. Но я слушала из любви к нему. Любовь не только слепа, но и глуха. Теперь я это точно знаю. Если он и попадал в ноты, то только случайно, и может, только в одну. Я все сделала для него, но он предал меня…

– Каким образом?

– Он заблокировал меня в Сети! Я не знаю почему. Я всего лишь несколько раз написала ему о своем чувстве.

– Несколько раз?

– Ну, раз тридцать. Когда любишь, то хочется говорить о любви постоянно, чтобы он не подумал, что я его разлюбила. Я была уверена, что тоже нравлюсь ему, только он стесняется своего чувства…

– И он ответил тебе? – снова спросила Мия.

– Один раз.

– Что написал?

– «Не пиши мне больше». Подлец! И это после того, что я для него сделала, – снова разревелась я.

Плюхнулась лицом в подушку, как во что-то такое знакомое, приятное. Подушка – моя единственная подружка. Если бы организаторы были поумнее, они бы выдали мне две подушки, для смены. Одна подушка должна быть запасной, ведь писатели – ранимые люди. Слезы в подушку – это релакс и снятие напряжения. Там мягкая темнота: и ты плачешь, и плачешь, и плачешь. Наверное, плакать – не комильфо, особенно на публику, но если хорошо идет, то почему бы и не поплакать. Все ж облегчает страдание, очищает организм от ненужной жидкости, выводит лишнюю соль. Плакать нужно в профилактических целях.

В общем, я уже собиралась сворачивать слезотечение, как вдруг случилось невероятное, просто невероятное! Я вдруг замолчала, потому что кто-то положил руку мне на плечо. Замерла и подняла голову с подушки, чтобы посмотреть: это была она. Так просто подошла и погладила меня по плечу.

– Да ладно тебе, успокойся, со всеми бывает, – негромко сказала Мия.

Это было почти как крушение основ моего мира. Кто? Мия? Эта байкерша с розовыми волосами подошла меня успокаивать? И ничего не сказала мне ни грубого, ни едкого, ни отвратительного? Как такое вообще возможно? Может, я сплю?

Всю ночь я напряженно думала, что соседи мужского пола могли услышать мой вой. Мне почудилось, что я уловила шелест ушей за стенкой, как будто они слушали мой вой в четыре мужских уха. Тяжело было принять, что теперь соседи будут считать меня неудачницей.

Даже встреча с куратором не доставила столько внутренних проблем, сколько то, что меня могли услышать и подумать. Услышать, подумать и сделать выводы. Я снова окунулась в изгойничество по полной программе, которая была ярко выражена в расписании занятий «Смороды». По иронии судьбы у Стёпы оказался тот же куратор, что и у меня, видимо, Спицына Надежда Аркадьевна решила взять на себя повышенную нагрузку. Когда я узнала, что один и тот же человек будет «вести» нас, принялась расспрашивать Степана о ней: «Ну что она тебе сказала?», «А как ты думаешь, твоя рукопись понравилась ей или нет?» Я просто хотела сравнить, насколько она благосклонна ко мне и к нему. Но Стёпе всё было до лампочки, он ни на какие вопросы не отвечал. Точнее, отвечал настолько уклончиво, словно они там просто чаю попили и все. А что, возраста они почти одинакового: ей шестьдесят, ему за сорок… Короче, после сорока все равно какой возраст, потому что ему одно имя – старость.

Ворочаться в кровати и гонять мысли в голове было тяжеловато. И что-то настойчиво твердило мне: «Посмотри правде в глаза». Поэтому я тут же встала и тихонечко, на цыпочках, чтобы не разбудить недавно уснувшую Мию, пошла на кухню. Наши жаворонки там обычно тусовались часов в пять утра, чаи-кофеи гоняли. Как говорится, что для одного ночь, для другого уже ранее утро. Оно для Стёпы уже началось. Только Тимура не было, он, наверное, выбился из сил, флиртуя с Мией, поэтому спал как сурок. А вот Стёпа был на ногах. Он, обернувшись, увидел меня и кивнул. Я мысленно посмотрела на себя его же глазами и подивилась тому, как безобразно одета, но тут же отбросила ненужное смущение, ведь сосед тоже был одет не лучше. Так уж повелось, что на мне – затрапезная пижама в синий горошек. Хлопковая, мяконькая (мама подарила на день рождения). Я ее взяла, чтобы спать удобно было.

– Как прошла ночь? – начала я издалека разговор со Стёпой.

– Неплохо, – ответил он.

– Угу, – хмыкнула я, обдумывая, что сказать дальше.

А мне-то всего нужно было спросить: «Слышал ли ты мой рев про моего бывшего, или этот смерч прошел мимо тебя?»

– А я там немного пошумела за стенкой, ты ничего не слышал? – спросила, прищурив глаза, будто бы говорю о чем-то малозначительном.

– Не-а. В такое время я сплю, пушкой не разбудишь.

– Эх, – махнула рукой. – Ладно.

Хотя, конечно, меня немного смутило, что он знает, о каком времени идет речь. Но я решила не расстраиваться, так как мы были с ним в одной лодке, ведь его тоже бросила бывшая. Именно сейчас я захотела прочитать его текст «Отпусти меня, Клара». Это было логичное решение, продиктованное тем, что он слышал мой рассказ про бывшего. «Теперь я узнаю про Клару», – уверилась я. Баш на баш, как говорится. Баш на баш.

Глава 5

Мия Мур

Сегодня ночью я испугалась. У моей соседки сорвало крышу, и она чуть не затопила комнату слезами. Мне очень хотелось обнять ее, чтобы поддержать, но я вовремя остановилась и всего лишь положила руку ей на плечо. С непривычки за обнимашки можно и по лбу получить! Марго оказалась такой ранимой… хотя, думаю, это не из-за проблемы с мужчиной, это нервы. Вон она как побелела от страха, когда узнала, что у нас сегодня лекция в зале. Для нее любой контакт с людьми – это нервы. И ладно бы лекцию вел кто-то из уже знакомых нам литераторов, так ведь нет же – сам Захар Котов – известный редактор и писатель в одном лице. Он специально приехал в «Смороду» на один день, для нас и ради нас. Ну, возможно, еще ради денег.