Добро пожаловать в Америку!

– Нет, – честно сказала Рита.

–С какое по какое время ты жила в Кургане?

Рита сказала.

Молодой лейтенант скопировал форму справки на пишущей машинке, вписал Ритины данные, поставил печать. Все это заняло десять минут. Риту попросили подождать в коридоре, начальник должен справку подписать, пояснили они, но Рита поняла, что они будут ждать обеда. Обед прибыл через полчаса, справка была уже подписана, хотя никто из кабинета не выходил, и никто в кабине не входил. Еще одна проблема была решена.

Пообедав дома у Щербацких, Андрей повез Риту с отцом к нотариусу составлять разрешение на выезд за границу. Здесь обошлось без приключений. Нотариусы теперь были частные, плати деньги, и они тебе что хочешь напишут и заверят.

Вечером Рита отправилась навестить любимую тетю Сашу, мать Андрея и младшую сестру матери. Тетя Саша в молодости была спортсменка, комсомолка и просто красавица. Она закончила филфак Курганского пединститута. По лыжам и бегу всегда занимала первые места не только среди женщин, но даже и среди мужчин. Рита картавила в детстве, и тетя учила ее говорить букву «Р». «Повторяй, – учила ее тетя, -крышу красят красной краской». Племянница старательно повторяла: «Кгышу кгасят кгасной кгаской». А однажды, когда мать болела и Риту некуда было деть, она жила несколько дней в общежитии пединститута, где тетя Саша и ее подруги прятали Риту от коменданта. Уходя на занятия, они ставили ей банку вместо горшка, оставляли еды, давали играть своими бусами и пустыми флакончиками из-под духов. Ах, как они замечательно пахли! Рита забиралась с ногами на тетину кровать, раскладывала рядом свои сокровища и старалась не только не шевелиться, но даже не дышать, чтоб грозный комендант не нашел ее. Ей было тогда четыре или пять лет.

После института тетя Саша, теперь уже Александра Павловна, попала по распределению работать в школу-интернат, где познакомилась с будущим мужем Алексеем Петровичем Бухаровым. Вышла она замуж по тем меркам поздно, в 26 лет. Муж был старше ее на шесть лет. Не пил, умел копейку в кулаке держать. Жили они зажиточно. Первый телевизор на Увале появился у них. Рита любила приходить к ним и разглядывать красивые салфеточки, статуэточки и вазочки. Дома такого не было. Она мечтала, что, когда вырастет, у нее все будет так же, как у тети Саши. Тетя была единственный человек, кто ее не предал. Жили Бухаровы ровно и спокойно, растили сына. Рита очень завидовала им, потому что у нее дома постоянно были скандалы. Знала Рита одну тетину тайну. Была у той любовь к скульптору, которому она с подругами позировала для скульптуры «Студентки». Это она случайно подслушала, когда мать разговаривала с бабушкой Леной. Но когда это было и что же случилось она не знала, а спросить не осмеливалась. Так и осталась для нее тетя в ореоле любовной тайны.

Рита очнулась от своих воспоминаний перед дверью тетиной квартиры. Бухаровы жили в трехкомнатной распашонке, так называли планировку, где из зала две спальни выходили направо и налево, как два рукава распашонки. Тетя Саша проводила Риту в зал, отгороженный от коридорчика металлической стойкой с многочисленными деревянными полочками, уставленными вьющимися растениями, вазочками и статуэтками. Она обняла племянницу.

– Как я рада, что ты приехала! Когда теперь увидимся, да и увидимся ли еще, – с горечью сказала она.

– Ты что, тетя Саша, умирать собралась или меня хоронишь? – засмеялась Рита.

Из кухни шли соблазнительные запахи.

–Как вкусно пахнет! Что ты приготовила?

–Специально для тебя голубцы, я знаю, что ты их любишь, а еще – караси.

–Ты меня балуешь, тетя Саша, – воскликнула с благодарностью племянница. – Где дядя Леня?

– Сейчас с огорода придет, зелени и ягод свежих принесет, домой возьмешь. Андрей с Оксаной скоро будут, полчаса назад звонили, что выезжают. Ну как хоть у тебя? Расскажи, пока никого нет.

Рита обстоятельно рассказала все этапы ее знакомства со Сри.

– Ой, смотри, Рита, это же логово империализма! Как ты там будешь?

Это в тетке говорила профессия. Она защитила кандидатскую диссертацию по политэкономии.

–Теть Саш, мы ведь сейчас тоже не при социализме живем, – напомнила Рита.

В замке заскрежетал ключ, вернулся дядя Леня. Сердечно поздоровался, обнял племянницу и стал хвастаться ягодами. Звонок. Это приехал Андрюша с семьей. Почти двухлетний Саша сидел на руках у отца. Увидев Риту, отвернулся от незнакомой тети и обхватил его за шею. Оксана приветливо поздоровалась. А тетя уже носила еду на красиво сервированный стол.

–Кушать, идите кушать, – позвала она.

«Как же у них хорошо и уютно», – подумала Рита.

Вернувшись в начале июля из Кургана и отправив документы в Американское посольство, Рита, как она делала каждый отпуск, пошла работать к подруге Маржан Куаныш, которая держала оздоровительный центр с сауной. Рита работала массажисткой. Еще до пединститута она закончила медучилище, затем курсы массажистов и несколько лет работала в больнице. Кроме зарплаты были еще неплохие чаевые, а некоторые клиенты договаривались приходить к Рите на дом, когда им будет нужен массаж. Случались предложения и иного рода, которые она вежливо отклоняла. Иногда ее вызывали поздно вечером, если какой-нибудь богатенький Буратино хотел попарить свои косточки. Она жила рядом, ей было нетрудно прийти. За вечер платили двойную цену. Обычно Рита ходила с трубкой от радиотелефона, который брал сигнал от базы из Ритиного дома. Они договорились с Данилом, что она будет звонить в экстренных случаях.

Два дня в неделю Рита бесплатно работала в Дианетическом центре. Сейчас она занималась с Ренатом, своим учеником. Мальчик был, мягко говоря, со странностями. В этом году он закончил девятый класс. Его мать – татарка, поэтому он – Ренат. Отец – немец. Жил Ренат с дедушкой и бабушкой с отцовской стороны, своими опекунами. Вместе с ними он ждал вызова в Германию на постоянное место жительства.

Тяжелую историю его жизни Рита узнала, в основном, из одитингов. Ренат всего боялся, его мучали непонятные боли, любимая фраза – «Не знаю, что делать». Сессия от сессии они шли все дальше и дальше по траку времени в прошлое. Теперь все эпизоды одитингов выстроились в историю жизни мальчика.

Он был внебрачным ребенком. Отец-геолог приехал в казахскую степь искать руду. Их отряд расположился неподалеку от маленького степного аула, где он встретил юную лихую наездницу, которая привозила им почту. Он тоже любил лошадей. Девушка приводила ему лошадь, и они уезжали далеко в степь, где никто их не мог видеть. Кончилось лето, геологи уехали. Вскоре девушка узнала, что беременна. Она вскочила на коня, погнала его по степи, а в голове одна мысль: «Я не знаю, что делать!? Геннадий обещал вернуться, как только сойдет снег. Где его искать? Надо ли его искать? Кто она ему? Может он женат? Я не знаю, что делать!?» Она неслась как вихрь по степи и мысли неслись как вихрь в ее голове. Резко остановив коня, девушка спрыгнула и упала на землю. Прижавшись всем телом к окаменелой от холода земле, она спросила ее: «Что мне делать?» Ничего не ответила Земля, только холодила ее тело и душу. Девушка поднялась, запахнула поплотней полы старенького чапана, обняла шею коня. «Я не могу здесь остаться. Родители не переживут такого позора». Потом мелькнула более прозаическая мысль: «Меня забьют здесь». Да, в далеком забытом Аллахом ауле ее могли просто убить, смывая кровью позор с рода. «Надо его найти. Я поеду в Караганду, я знаю адрес, где он работает, я сама возила им почту».

Наутро, прихватив свой паспорт и аттестат об окончании средней школы-интерната да смену белья, она тайком ушла из дома, понимая, что вряд ли вернется сюда опять. Вывела коня из стойла, тихонько провела его к оврагу, потом вскочила верхом и помчалась по дну оврага, чтоб ее не заметили из аула. К вечеру она приехала в другой аул, откуда ходил автобус до железнодорожной станции. Оставив коня у знакомых и попросив вернуть его родителям с оказией, девушка купила билет на последний автобус, отправляющийся в восемь вечера. К полуночи она будет на станции.

Ей никогда не приходилось раньше бывать в Караганде, да и вообще в большом городе. Он испугал ее своими многоэтажными зданиями и широкими улицами. Где искать контору геологической партии? Она стала спрашивать, как ей найти улицу Советскую, 139. Такой обратный адрес был написан на письмах, которые она доставляла в партию. Улица Советская оказалась центральной улицей города, начинающейся от вокзала. Девушка пошла по ней, отыскивая нужный номер. Номер 139 оказался стеклянным девятиэтажным зданием. «Как я его здесь найду?» -с тоской подумала девушка. Она долго не решалась открыть дверь. К двери подошла пожилая казашка. Девушка решилась: «Простите, как найти управление геологоразведки?» Ей повезло. Женщина работала здесь вахтершей и объяснила, как найти управление. Когда же вахтерша узнала, что девушка не умеет пользоваться лифтом, то даже нажала ей нужную кнопку 7. Женщина подсказала, что ей надо обратиться в отдел кадров, чтоб найти человека. Увидев табличку «Отдел кадров», девушка решительно толкнула дверь. Будь что будет. Назвав фамилию Геннадия и спросив, как его найти, девушка умоляюще посмотрела на красивую средних лет русскую женщину с медными крашеными волосами и ярко-красным маникюром.

– Кто Вы ему будете? – поинтересовалась она.

Такого вопроса девушка не ожидала, она смешалась, не зная, что ответить, потом сказала:

– Я работала с ними в партии.

Женщина оглядела ее с головы до ног, девушка покраснела под ее взглядом.

–А-а-а, – протянула она, поняв все, вытянула из стола картотеку и начала перебирать листки.

Девушка неотрывно смотрела на ее пальцы, понимая, что сейчас решается ее судьба. Пальцы замерли, достали листочек, женщина посмотрела в него, подняла глаза на девушку и сообщила:

– Его нет в Караганде, его в Москву отправили учиться.

Мир рухнул. Теперь она поняла, что значит это выражение. Мир рухнул, она осталась одна. Оседая беспомощно на пол, она снова подумала: «Что делать?»

Девушка открыла глаза и увидела белый потолок. Ничего не понимая, она резко повернула голову и увидела ряд кроватей, на которых лежали и сидели женщины.

– Ну что, очухалась? – весело спросила ее сидевшая на кровати напротив молодая женщина, – какой срок? Первая беременность?

– Где я? – через силу выдавила из себя испуганная девушка.

– В гинекологии на сохранении, где же еще такие как мы могут быть? – со смехом ответила соседка. – Не расстраивайся, медсестра сказала, что у тебя просто голодный обморок был, тебя глюкозой подкармливают, все нормально будет.

Тут девушка увидела, что в вену на левой руке воткнута толстая игла и в нее со стойки через прозрачную трубочку капает какая-то жидкость. Девушка ничего не ответила и закрыла глаза. Она и правда ничего не ела с тех пор, как покинула аул. В обед пришла врач, осмотрела ее, сказала, что у нее все нормально, но в ее положении нужно не забывать есть, иначе снова может такое же случиться. Врач добавила, что завтра ее выпишут. Потом ее позвали на сестринский пост, и пожилая и какая-то домашняя на вид полная медсестра стала заполнять ее медицинскую карточку. В графе отец ребенка она указала фамилию Геннадия, когда дошли до адреса проживания, она сказала, что нет у нее адреса, медсестра внимательно посмотрела на нее, кивнула головой и записала: «Без постоянного места жительства».

– Иди, милая, отдыхай, – негромко сказала она.

Девушка вернулась в палату, легла на кровать, свернувшись клубочком, отвернулась к стене и, неожиданно для себя, заснула. Проснулась она ночью от нестерпимого чувства голода. Встала с кровати, всунула ноги в расшлепанные больничные тапочки и вышла в коридор. На посту сидела все та же медсестра. Увидев девушку, она встала и подошла к ней.

–Ты проспала ужин, я не стала тебя будить, пошли на кухню, я его тебе разогрею. Да и я что-то проголодалась, поставлю чайник.

Девушка ела молча.

– Меня Мария Павловна зовут, – сказала медсестра, наливая себе и девушке чай.

Девушки указала свое имя в истории болезни, но по тому, как она запнулась, называя свою фамилию, медсестра не была уверена, что оно настоящее.

– Куда ты завтра пойдешь? Где твои родители? Они знают?

– Ушла я из дома.

И рассказала медсестре все. Она напоминала ей ее недавно умершую бабушку, добрую и все понимающую.

– Поживи пока у меня, там решим, что делать. Я одна осталась. Сын в Афганистане погиб, муж пережить этого не смог, от инфаркта умер, – сказала Мария Павловна.

Девушка кивнула головой, говорить она не могла, боялась, что расплачется.

– Да ты поплачь, – сказала женщина, видя ее состояние, – горе со слезами выходит.

Девушка встала, поблагодарила за ужин и ушла в палату. На душе стало легче.

Уже полгода будущая мама жила у Марии Павловны. Они вместе уходили в больницу, где теперь девушка работала санитаркой, вместе возвращались. Мария Павловна попросила, чтобы их поставили в одну смену, не хотела оставлять ее одну. Приближался срок родов. Март вступил в свои права, и, хотя на улице все еще было холодно, днем звенела капель. Рожать она должна в середине апреля. Мария предлагала ей остаться с ребенком у нее, но девушка молчала.

Рано утром 15 апреля, прямо на работе у нее начались схватки. Мария Павловна отвела ее в родильное отделение и каждый час звонила, узнавая, как идут дела. В пять вечера родился мальчик. Обрадованная медсестра забежала после смены проведать роженицу и ребенка. Мальчик был прехорошенький, весил три пятьсот и ростом был 51 см. На поздравления юная мама горько ответила:

– Кто возьмет меня замуж с сыном?

Вечером Мария приготовила лагман, который любила девушка, собираясь отнести ей завтра. Но утром ее ждало потрясение: девушка ушла из роддома, оставив отказную записку на сына, где дала ему имя -Ренат. Мария побежала к главврачу с просьбой отдать мальчика ей, но тот ответил, что в истории болезни записано имя отца. Он передаст дело в милицию, и его будут искать, ребенок же пока останется в роддоме.

Милиция не очень-то торопилась, и через полтора месяца Рената отдали в дом малютки. Какие там порядки Мария знала хорошо. Здесь она сама следила за ним. «Загубят мальчишку или продадут», – думала она. Мария решила искать отца сама, может, удастся уговорить его отдать ей мальчика. Женщина знала его имя и фамилию, вспомнила, что он геолог и его управление где-то возле ЦУМа, и что он уехал в Москву учиться. Надо сходить в адресное бюро, раз он уехал учиться, он где-то жил до этого, может найду его родителей. В адресном бюро она узнала, что Геннадий живет в общежитии геологического управления. Обрадованная Мария поехала в общежитие. Там его не оказалось, вахтерша сказала, что он месяц назад женился, и молодые снимают частную квартиру. Оставалось искать его на работе. В отделе кадров все та же красавица сказала, что он уже уехал в поле, и наотрез отказалась дать адрес. Тогда она пошла к его начальнику. Он оказался человеком ее возраста, стройным, с проседью в волосах и больших роговых очках. Она рассказала ему все на чистоту. Он сказал, что Геннадий Вольф уехал в тот же самое место, где был прошлый год, и дал почтовый адрес. А в Москву его отправляли на трехмесячные курсы повышения квалификации.

«Может быть девушка уехала встретиться с ним? – подумала Мария, но она же не знает, что он вернулся из Москвы. Ах, девочка, девочка, что ты наделала?» – сетовала Мария. Дома женщина села писать подробное письмо Геннадию, приложила к нему фотографию Рената и отправила. Ответ пришел через десять дней. Геннадий писал, что, прочитав письмо, стал спрашивать про девушку в ауле. Ему сказали, что она убежала осенью из дома, и больше ее никто не видел. Еще он сказал, что в субботу приедет в Караганду вместе с женой и просил Марию Павловну отвести их в Дом малютки. Она написала ему свой номер телефона, и Геннадий обещал позвонить, как только они приедут на вокзал.

Прямо с вокзала они поехали к Ренату. В такси Мария приглядывалась к ним. Пара была красивая. Он высокий блондин с голубыми глазами. «Настоящий ариец», – усмехнулась про себя Мария. Она – худенькая, но с развитыми мускулами рук и ног, высокая, под стать ему, с темными волосами и большими карими глазами. «Черненьких любит», – подумала про Геннадия она. Все молчали. «Как он с ней объяснялся? – думала Мария, – только медовый месяц прошел, а тут уж ребеночек готовый. Может, не возьмут», – теплилась надежда. Геннадий был сосредоточен, Люда, жена его, задумчива. Мария предупредила главврача Дома малютки, что они сегодня приедут, поэтому медсестра вынесла им красиво завернутого в новые пеленки малыша в гостевую комнату, чтоб приезжие не видели обшарпанных спален, старых кроваток и изношенного белья. Мария взяла его от сестры и прижала к себе. «Что с тобой будет, крошка?» – думала она, стараясь сдержать слезы. Первой подошла Люда.

–Можно, я его возьму? – попросила она

Мария протянула ей ребенка, она неумело положила его себе на сгиб левой руки.

– Я в коридоре буду, зовите, если надо, – сказала Мария и вышла

– Какой хорошенький! – воскликнула молодая жена, с немного наигранным энтузиазмом.

Геннадий подошел поближе. Малыш глядел прямо ему в глаза.

–Здравствуй, сынок, – сказал он глухим сдавленным голосом, с жадностью вглядываясь в маленькое личико.

– На нее похож.

Потом взглянул на жену и добавил:

– И на тебя тоже.

Они смотрели на него, не зная, что с ним делать.

– Идем к главврачу, спросим, какие нужны документы, чтобы его забрать, -сказала Люда.

–Я отец. Может, я просто могу его забрать?

– Не думаю.

Она оказалась права. Главврач, уставшая женщина с седыми волосами, уложенными сзади в каралечку, сказала, что надо пройти ДНК экспертизу, если она подтвердит, что Ренат действительно его сын, нужно будет признать отцовство на комиссии горисполкома, потом пришлют проверить их жилищные условия и материальную обеспеченность. Надо предоставить справку о состоянии здоровья, характеристику с места работы.

Молодожены обескураженно посмотрели друг на друга.

– Вы можете видеться с ним в любое время, когда захотите. Скажите спасибо Марии Павловне, она все свободное время находится с ним. Вот вам и готовая бабушка, если своей нет.

Они поблагодарили Клавдию Сергеевну, так звали главврача, и вышли в коридор. Малыш заплакал. Отец взял его у жены и стал неумело качать.

– Он голодный, -сказала Мария, – я ему уже бутылочку приготовила.

Она протянула ее Геннадию.

Он стал кормить сына. «Хорошие ребята, – подумала Мария, – пусть привыкают».

Оформление документов заняло больше месяца. Пришлось снять двухкомнатную квартиру, так как по инструкции для ребенка требовалась отдельная комната. И вот наступил день, когда Вольфы пошли получать новое свидетельство о рождении их сына.

– Может поменяем ему имя? -спросила Люда.

–Нет, пусть будет Ренат. Это единственное, что осталось ему от матери.

А Ренат так никогда и не узнал имя своей матери.

Шло время. Ренат считал Люду своей мамой. Он был единственным ребенком в семье. Люда, еще до знакомства с Геннадием сделавшая аборт, больше не могла забеременеть. Было у него две бабушки – Мария Павловна и Ангелина Карловна, и один дедушка – Вальтер Фридрихович, для удобства все называли его Владимир Федорович. Во время войны Вольфы были сосланы в Казахстан с Поволжья. Жили в чистеньком и аккуратном немецком поселке недалеко от Караганды. У них был хороший дом на четыре комнаты с верандой и кладовкой, они держали корову и кур. Внуку обрадовались, и помогали молодой семье всем, чем могли. Люда больше не ездила в поле, перешла работать в управление, чтобы забирать после работы ребенка из яслей. Геннадий был дома только зимой, в остальное время приезжал повидаться на выходные, если партия находилась в пределах досягаемости автобуса.

Не о такой жизни мечтала Люда, выходя замуж за Геннадия. Она хотела везде быть рядом с ним: и в поле, и дома. А оказалась одна, с чужим ребенком. Люда по-своему привязалась к мальчику, но материнских чувств не испытывала. Она хотела своего ребенка. Так тянулось три года. Однажды летом, когда Ренат гостил в поселке у дедушки с бабушкой, а Геннадий был в поле, Люда согласилась сходить в ресторан с молодым геологом, который месяц назад после окончания института приступил к работе в их управлении. Он сразу положил на нее глаз, но она только смеялась и дразнила его. Потом решила сходить в ресторан, потанцевать. Она так долго никуда не выходила, не одевала свои нарядные платья. Поужинав и выпив по бокалу вина, они пошли танцевать. Вот тут-то и увидела их начальник отдела кадров, которая тоже была здесь со своим кавалером. Люда не придала этому особого значения, но не успел Геннадий появиться в управлении, как ему сообщили. Было объяснение, скандал, попытка набить морду сопернику, а потом он запил. Сначала по выходным с друзьями, потом чаще, потом стал пить и один. Люда пыталась наладить жизнь, разговаривала с ним, скандалила, ничего не помогало. И однажды случилось непоправимое.

Ренат ел кашу, он сидел за столом в зале, смотрел мультик по телевизору и ел кашу. Отец пришел пьяный, и родители снова ссорились.

–Как мне все это надоело! – говорила мама. -Я уже не знаю, что с тобой делать!

–Не кричи при ребенке, он все понимает, ему уже пятый год.

–Он понимает, а вот ты нет, – не унималась мама.

Отец вышел на балкон, закурил сигарету. Мать вышла следом. Они продолжали ссориться. Мальчик не любил, когда родители ссорились. Он перестал есть кашу и вместо телевизора смотрел теперь на балкон. Он решал, стоит ли подойти к ним или подождать, когда они вернутся в комнату. Мать стала стучать своими кулачками в грудь отца, тот взял ее за руки и оттолкнул от себя.

– Сдурела что ли? -донесся до мальчика голос отца. Он отвернулся от нее, облокотился на перила балкона и наклонил голову вниз. Она подскочила, снова с размаху ударила его в спину и… отца не оказалось на балконе. «Где он?» -недоуменно подумал Ренат. Потом услышал вопль матери:

–Гена!!!

Мать забежала в комнату, увидела, что мальчик все еще смотрин на балкон, отодвинула его стул на противоположный край стола, теперь он видел не балкон, а вход в спальню. Он слышал, как хлопнула входная дверь. Мамы не было долго. Потом пришла заплаканная бабушка Маша и забрала Рената с собой.

Мальчику не сказали, что отец умер. Уехал в поле, -так объяснила его отсутствие мать. Приехали Вольфы и увезли внука с собой. Через полгода Люда вышла замуж за того молодого геолога, с которым ходила в ресторан, и переехала с ним в другой город. Ренат снова остался сиротой. Видимо, не избежать того, что на роду написано. Дедушка и бабушка Вольфы поменяли свой особняк в поселке на трехкомнатную квартиру в Караганде, чтобы мальчик мог пойти в хорошую школу, к тому же он хорошо рисовал, и они решили отдать его в художественную школу. Старики Вольфы стали его официальными опекунами.

Когда позволяло время, Рита и Тоня, ее дианетический твин, делали друг другу процессинги К – 8 по дианетике-55. Сегодня они занимались этим в квартире Тони. Дома кроме них никого не было. Тоня отдавала команды, Рита их выполняла.

–Подойдите к этому букету, – сказала Таня, показывая рукой на стоящий на столе большой букет ромашек.

– Да, – ответила Рита.

– Коснитесь его, – последовала следующая команда.

– Да.

– Отпустите его.

– Началась боль в сердце.

–Продолжим и все пройдет, – прозвучал стандартный ответ.

Но боль не проходила. Антонина усадила ее в кресло и стала проводить одитинг. Рита вернулась в прошлое, откуда была эта боль, и поняла, что она попала на траке времени в свою прошлую жизнь.

Киев, двадцатые годы двадцатого века. Она лежит на кушетке в красивой комнате с темными малиновыми шторами на окнах. Ворот ее свободного платья расстегнут, у нее болит сердце. Она беременна, начались схватки. В комнату вбегает муж, высокий черноволосый мужчина, очень похожий на Михаила Боярского. Он берет ее на руки и несет в автомобиль. Это ее муж. Машина мчится по тихим ночным улицам. Видны пикеты красноармейцев. Вот и госпиталь. Грязный. Начинаются роды. Очень болит сердце.

Следующая картина – кладбище. Она видит мужа всего в черном, он подходит к могиле, опускается на колени, кладет на могилу букет ромашек, обхватывает могилу руками и рыдает. Рита понимает, что это ее могила, она умерла, не успев родить ребенка.

Теперь ей стало понятно, почему читая «Белую гвардию» Булгакова у нее замирает сердце, ей кажется, что она попала в родное место, что она все здесь знает. Она знает этот дом №13 по Алексеевскому спуску, где жила семья Турбиных, эти улицы, на которых происходили описываемые события. Все в этой книге было ей до боли знакомо. Ей казалось, что она знает, что будет находиться вон за той горкой, описанной автором, или за тем поворотом. Она жила здесь. Голос Боярского приводил ее в трепет, и она любила ромашки.