скачать книгу бесплатно
– Плачу двенадцать тысяч долларов, – повторил спокойный голос.
– За то, чтобы глупые шантажисты отказались от трех? – не смог скрыть свои чувства преуспевающий адвокат.
– Да.
Некоторое время преуспевающий адвокат сидел молча, не видя и не ощущая ничего, кроме названной суммы.
– А вам не проще дать им требуемые три тысячи? – опомнился он наконец.
– Я же вам сказал: мне надо их всех проучить, и братца в том числе.
– За двенадцать тысяч долларов? – адвокат откровенно почувствовал себя расстегнутым.
– В данном случае деньги для меня значения не имеют. К тому же я – игрок.
– А если, увидев меня, они не откажутся от своей, как вы говорите, клеветы?
– Тогда вам придется защищать моего брата в суде, как и положено по закону. Я ведь пришел не к простому адвокату, а именно к Антону Альфредовичу Борину.
– За те же двенадцать тысяч?
– За суд в два раза больше.
– Двадцать четыре? – это уже откровенно походило на блеф.
– Именно.
– Вы пришли со мной поиграть? – собрал вконец рассыпавшуюся логику преуспевающий адвокат.
– Я пришел предложить вам дело. Дело плевое – здесь все и вся на лицо: обвинения притянуты за уши, у обеих сторон имеются алиби и у обеих же носы, как говорится, «в пушку». Есть за что придавить и тех, и других. Ну, а примете вы мое предложение или нет – решать, конечно, вам.
– Я не совсем улавливаю смысл: платить двадцать четыре вместо трех?
– Главный смысл – в игре. А дело может обойтись и в двенадцать тысяч, а не в двадцать четыре. Что же касается трех, так я не думаю, что они остановятся, если получат эту сумму легко и просто. Уверен, пойдут дальше. Поэтому, и необходимо остановить их в начале, чтоб далее голову не морочить.
– Вам надо, чтобы их посадили?
– Это пусть решает суд. Если, конечно, он состоится.
– Вы хотите завладеть квартирой?
– Упаси, Бог! Мне есть, где жить. И поверьте, я владею много большим, чем эта квартира.
– Но почему с таким… – преуспевающий адвокат замялся, не в силах подобрать правильное определение, – необычным делом вы обратились ко мне?
– А мне никто кроме вас не нужен, – был прямой как клинок ответ.
Антон Альфредович даже поперхнулся, будто клинок приставили к горлу, и оцепенел. Потребовалось время, чтобы он опять смог заговорить. Аркадий терпеливо ждал.
Два человека сидели друг напротив друга Внешность одного была самая заурядная. Никто и никогда не отметил бы его взглядом в общей толпе. Зато манера общения была немного заносчивая, ему хотелось и нравилось смотреть на мир свысока, хотя это не всегда получалось. Внешность другого была, если можно так выразиться, выдающейся из любой толпы. Его нельзя было не заметить и не обратить на него внимания. Где бы он ни оказывался, он производил впечатление стержня, вокруг которого свершается остальное, хотя сам к этому никогда не стремился, почти всегда находясь в спокойно сосредоточенном состоянии. Один старался произвести впечатление, другой – нет. Один очень беспокоился о своем внешнем облике, другой был к внешнему безразличен. Таким образом, лицом к лицу встретились: вычурность слабости и простота силы.
– Заключение экспертизы, показания соседей – все складывается в пользу вашего брата, – начал перетасовывать полученные факты, обретший дар речи Антон Альфредович.
– Да.
– Если это так…
– А это именно так. – И невидимый клинок настолько ощутимо коснулся горла, что Антон Альфредович опять поперхнулся.
– Хорошо, я обдумаю ваше предложение, – хрипло проговорил он, испытывая неодолимое желание как можно быстрей освободиться от остро-неприятного давления. – Позвоните мне завтра, – дал он понять, что разговор окончен.
– Договорились, – стремительно поднялся посетитель, будто только этого и ждал. Оставив на столе дорогой коньяк, он вышел, не попрощавшись.
Антон Альфредович несколько минут (а может, и не несколько) сидел в каком-то безвременье: не было ни мыслей, ни чувств – провальная пустота. Хлопок входной двери и цоканье каблучков возвратили его в реальность.
– Кто это был? И что со мной было? – выставил вопросы обретший себя активный разум.
– Клиент, – ответил разум пассивный. – И, наверное, усталость.
Вошла Марина:
– Вот бумага для ксерокса, вот папки. Кофе купила ваш любимый. Сварить?
– Где ты была?! – набросился хозяин на секретаршу.
– В магазине, – удивилась та.
– Почему ушла без разрешения?! – хлопнул он ладонью по столу.
– Антон Альфредович, вы же сказали: срочно пойти и купить, – непонимающе оправдывалась девушка.
И тут преуспевающий адвокат вспомнил, что действительно отдавал такое распоряжение.
– Но почему ушла именно в этот момент?
– В какой? – не поняла Марина.
И он не знал, как объяснить.
– Ты видела, что у меня клиент?
– Нет.
– Когда же ты ушла?
– Сразу как вы сказали, что хотите кофе.
– И не видела никого, кто входил в офис?
– Нет.
– И сейчас ни с кем не встретилась?
– Ни с кем.
Антон Альфредович видел, что она не врет.
– Иди на место и запомни, – он профессионально выдержал паузу, – никогда и никуда не уходить, если у меня клиент. Поняла?
– Да, – покорно произнесла секретарь.
– Только, если на то будет мое специальное распоряжение.
– Хорошо, Антон Альфредович.
– А теперь свари кофе, покрепче.
Марина смятенно вышла, понимая, что произошло что-то не совсем хорошее, а ей этого не хотелось. Она недавно обрела работу, скитаясь перед этим более года в поисках куска хлеба, и не понаслышке знала, что такое голод. Нынешнее место работы со всех сторон расценивала, как дар небес, никакие изменения ей были не нужны.
«Так, – начал Антон Альфредович аутогенную тренировку, как только Марина закрыла за собой дверь, – все хорошо, я спокоен. Я у себя дома, я – лучший адвокат Харькова. У меня все прекрасно, все идет как надо. Все. Все!!»
Однако, вместо успокоения, тревожное чувство, появившееся при необычном посетителе, разрасталось и становилось сильнее. Оно расползалось, проникая в каждый нерв, оголяя и парализуя. И вот заполнило уже все вместилище под белой оболочкой, начиная высачиваться сквозь поры наружу, застывая и захватывая панцирем. Охватив полностью, оно смяло преуспевающего адвоката и отбросило назад, в прошлое, как раз туда, куда он никогда не хотел возвращаться.
Всю жизнь он старался забыть, как на виду у переполненной танцплощадки его тащили за шиворот, чтобы выбросить прочь. Тогда и поселился в нем этот липкий, холодный, отвратительно-мерзкий лягушечий страх.
«Боже мой, причем это здесь и сейчас?!» – преуспевающий адвокат не хотел помнить такое прошлое. Машинально взяв со стола коньяк, он прошел в каминную.
– Марина, я же сказал: кофе! Сколько можно ждать? – закричал уже из каминной.
– Антон Альфредович, я вам подала, – донесся из приемной голос Марины (все здесь было рядом: для пространственного размаха площади не хватило).
– И где он?
– Вот, – вошла Марина с чашкой. – Вы оставили его в кабинете.
– Ты входила в кабинет?
– Да. Вы ведь просили кофе, – смотрела Марина на своего босса, не понимая, что с ним происходит.
– Но я тебя не видел.
– У вас были закрыты глаза. Я думала, вы отдыхаете, не стала тревожить.
– Но я и не слышал, – проговорил Антон Альфредович совсем тихо.
– Может, приснули немного?
– Наверное, – взял он кофе, сам закрыл за Мариной дверь и сел в кресло. – «Происходит что-то странное».
– Что, выпал из седла? – торжествовал Камин.
Потерянно смотрел преуспевающий адвокат на прыгающее пламя. А Буба все тащил его… и все вокруг хохотали…
Стыдно, обидно, больно… Но когда ограждение танцплощадки осталось позади, стало до жути страшно, внутренности будто клещами зажало. Буба затащил его куда-то вглубь, где не было ни света, ни людей, и там, в темноте, его страшный кулак слился с еще более страшным предупреждением:
– Это аванс! Получка будет по-крупному.
Преуспевающий адвокат зажмурился, объятый поднявшимся из прошлого страхом. Он не знал, как бьются на ринге боксеры, и как вообще дерутся мужики, но тот единственный в своей жизни удар помнит по сей день. Сколько лет он снился ему кошмарами! Потом отпустило. И вот опять…
Всего менее суток назад сидел он здесь, чувствуя себя Наполеоном, уверенным, непобедимым. Вчера каждая клетка тела ощущала «наполеонство», а сейчас? Вкус помнит, себя помнит, а ощущения наполеонства, того внутреннего состояния нет. Куда все делось? В один миг слетел он с вершины.
– Что ж это за вершина? – спросил разум активный.
– С любой вершины можно скатиться в один миг, – сказал разум пассивный.
«Выходит, скатился», – остановил внутренний диалог хозяин. Стремительность спуска увеличила смятение, умножив силу скорости на силу страха. Непонятность окутывала липким мраком. Но, постепенно включалась безукоризненная логика адвоката.
– Коль, между тем состоянием и этим – только одна встреча. Значит, все дело в ней. Разберемся, что, в конце концов, произошло?
Пришел клиент, очень дорогой. Предложил более трех нормальных квартир за дело, которое не стоит и полквартиры. Пришел именно к нему, сказал, что никто другой ему не нужен, а только он, Антон Альфредович Борин. Что из этого следует?
А следует то, что именно об этом Антон Альфредович Борин и мечтал: о дорогих клиентах, идущих только к нему, а не к его коллегам. – «Я знаю, вы очень дорогой адвокат, – всплыли в памяти приятные слова, с не менее приятным продолжением: – мне никто кроме вас не нужен». – Вот оно, то, к чему стремился, что сразу выносит его на орбиту победного шествия. Стало быть, все идет как нельзя лучше.
– Отчего тогда этот липкий холод? – спросил разум активный.
– Потому что клиент со странностями, – ответствовал разум пассивный.
– Но это его проблемы, а не мои. К тому же – богачи всегда со странностями. – А Антон Альфредович твердо уверен, что лучше терпеть странности богачей, чем придури бедняков, поэтому он адвокат преуспевающий, а не наоборот. Здесь, следовательно, тоже все как надо. Получается, все везде в порядке.
– Буба! – выкрикнула логика.
– Стоп, – сказал адвокат, – никаких эмоций. – Буба – это далекое прошлое, и осталось оно в другом городе. Жизнь прекрасна, она, к счастью, устроена так, что с каждым днем эта детская чушь уходит все дальше, зато здесь и сейчас он – лучший адвокат. Один из лучших, – поправил на всякий случай ход своих мыслей. – И в Харькове, в отличие от детского захолустья, у него пока только победы. Если так пойдет дальше – а иначе и быть не может – впереди блестящая карьера. А это – власть, деньги, – неторопливо расставлял все по местам преуспевающий адвокат, в желании обрести уверенность. И все хорошо расставлялось, потому что все было вполне реально, не на песке выстроено, к тому же… чтобы всякие Бубы больше никогда не выводили его из равновесия, он имеет собственную «бригаду». Сейчас бы он с Бубой так разобрался, как тому и в кошмарном сне бы не приснилось. Может, он еще и сделает это, вернет надоевший долг, силы у него теперь имеются. Так стоит ли будоражить нервы?
– И все-таки, почему я так испугался? И почему он понял, что я боюсь?» – вопрос тревожно вырастал над логикой. – Взгляд! – Даже задохнулся, вспомнив странный взгляд сегодняшнего клиента. Он будто пронизывал насквозь, хотя ощущения копания или выворачивания наизнанку не было. – Может, позавидовал, ведь сказал же, что офис богатый и производит впечатление. А таких людей удивить не просто. – И Антон Альфредович почувствовал признательность: – значит, действительно, офис получился.
– Ты это и без него знал, – сказала логика.
– Да, но иногда все-таки проскальзывала предательская мысль, вдруг это ему по бедности бывшего существования кажется, что офис у него богатый, а придет настоящий богач и не увидит ничего особенного. Поэтому и приобретать старался все самое престижное и дорогое, чтобы сразу по мозгам било; клиенты должны знать, что он не дешевка какая-то, и предлагать ему копеечные дела не стоит. Теперь объективно можно быть уверенным, что постройка удалась на все сто процентов.
– Ни в коем случае, – вспылал Камин. – Как ты не видишь сквозь очки свои слепые, я – мастера творенье, дверь же – просто штамп. В соседстве этом чувствую неуважение к себе. Ты вообще повсюду сделал чушь: цвет стен дурацкий совершенно, глупейшие светильники – со мной ансамбля нет нигде, ни в чем. Роскошь плебейства, безвкусица, дань кошельку, а не искусству, коим я являюсь, – вздохнул Камин, дым в комнату пуская.
Прав был Камин, иль нет? Но издревле известно, что мненье о себе великое есть возмещенье мудрости житейской, напрочь отсутствующей у юнцов.
Мысленным взором хозяин охватил весь особняк, который знал до мельчайшей черточки, впадинки, вмятинки, и сердце чуть не лопнуло от раздавшейся гордыни. Удовлетворенно закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. – Сбылось, получилось! – билось в голове и стучало в сердце. – В жизни своей не имевший более двух комнат, он – владелец шикарного особняка в центре города, да еще какого – Харькова, второго города Украины. И к нему сюда приходят не бедные обманутые старушки, а клиенты с большими деньгами, даже большущими, по меркам того же Харькова. Приходят и коллеги, как Федор пожаловал, чтобы снять место под офис.
Язык пламени заглянул в комнату, будто лизнул на пробу.
Антон Альфредович знал, что с этого особняка начнется новая жизнь, и она началась. В воспоминаниях всплыл полуразрушенный домишко, хитро списанный на слом и приобретенный будущим владельцем за гроши… – Память восстанавливала успешные действия шаг за шагом, пропуская сквозь призму логики. И логика констатировала: тогда он все сделал правильно. Дом был разрушен изнутри, фундамент же и стены, как сказали строители, простоят еще лет двести. А приобретение жилого строения в центре города чуть ли не бесплатно было сделкой более чем просто выгодной. Ее-то Антон Альфредович и считает первым актом своего строительного триумфа.
