Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна

– Все! – заявил как-то Леонард. – К роялю чтобы больше не подходил! И если я узнаю, что ты, Анна, – обратился он к жене, – позволишь ему это в мое отсутствие, я выброшу этот инструмент к черту! Поняли? И никаких походов в театр! Никаких арий! Чтобы я больше ничего этого не слышал!

Арий Володя уже к этому времени и не пел, так как у него началась мутация голоса и мать строго-настрого запретила ему это делать, а вот без рояля он жить не мог. Для бедного мальчика начались черные дни. Ему наняли преподавателей по точным наукам, и теперь столь ненавистные и непонятные ему предметы приходилось изучать еще и дома. Правда, вскоре это дало свои плоды, и однажды Владимир принес за контрольную по математике четверку!

– Ну вот! – радовался отец. – Я же сказал, что сделаю из тебя человека!

Но он еще не знал, что и его дочь Ольга, так рьяно защищавшая младшего брата, сама мечтает стать актрисой. То, что она увлеченно занималась иностранными языками, музыкой, пением и литературой, отец поощрял. Зачем девочке точные науки? Он был уверен, что девочки получают воспитание только для того, чтобы удачно выйти замуж. А уж его-то дочь, получив такое благородное образование в лучшей частной женской гимназии Москвы, обязательно составит себе выгодную партию! Но случилось непредвиденное. Ольга, закончив гимназию, заявила отцу, что хочет стать актрисой. Разразился страшный скандал.

– Никогда! – громыхал Леонард Августович. – Ты что, хочешь пополнить ряды доступных женщин?

– Почему ты так говоришь? – заступилась за дочь Анна. – Я не хочу сказать, что я поддерживаю Олю в ее желаниях, но все-таки посмотри, в каком почете наши примы в Малом театре, уже не говоря про Александринку. Сам император с императрицей устраивают им бенефисы, дарят дорогие подарки…

– Так это же примы! Ты уверена, что твоя дочь не будет в театре на выходах?

– Уверена! Ольга очень талантлива. Ты же знаешь, как она прекрасно поет, играет на рояле…

– Ты тоже играешь на рояле и поешь не хуже, чем в Большом театре, но ведь ты же не пошла в артистки! Ты вышла замуж. И удачно вышла, – гордо заявил Леонард Августович. – Ты преданная жена и хорошая мать. Тебя уважают в обществе. А если бы ты после окончания консерватории пошла на сцену, то еще неизвестно, где бы ты сейчас была. Господи! Для чего же я старался, зарабатывал деньги, давал детям образование! То Владимиру, видите ли, певческий талант покою не давал, так теперь еще и Ольга в артистки захотела! Нет, только одного правильного сына дал нам Господь. Один Константин в нашем доме уродился нормальным человеком. Получает такую профессию, что ему всегда будут почет и уважение! А какие деньги при этом он будет зарабатывать!

Леонард Августович так разволновался, что под конец своего монолога стал даже немного заикаться, что с ним частенько бывало в последнее время в периоды сильных стрессов.

– Ты п-пойдешь в актрисы только через мой т-труп! П-поняла? Т-только через мой т-труп! – закончил он разговор.

Ольга решила не перечить отцу и, глотая слезы, замолчала, а Леонард Августович как будто накликал на себя недуг. Ему вдруг стало трудно дышать, и казалось, что еще немного – и он задохнется. С этого дня приступы удушья стали повторяться, но к врачам он не обращался, говоря жене, что все это наверняка происходит с ним на нервной почве. Как раз в этом году он уволился с работы, уступив место управляющего среднему сыну хозяина, которого тот решил приобщать к делу. Леонард Августович понимал, что, будь он сам владельцем завода, поступил бы по отношению к своему сыну точно так же, но тем не менее это увольнение морально далось ему нелегко и, вероятно, тоже отразилось на здоровье. Утешало Леонарда только то, что при увольнении Шлиппе выплатил ему зарплату за год вперед. Что ж. Теперь Леонард Августович засел дома и еще пристальнее стал заниматься своими детьми.

– А почему бы нашей Оле не заняться живописью? – однажды предложил он, видя, как дочь мается от безделья после окончания гимназии. – Она всегда неплохо рисовала.

Он решил, что было бы совсем неплохо дочке все-таки получить хоть какую-нибудь профессию. Так. На всякий случай! Кроме того, профессия художника, в отличие от актерства, в обществе уважаема, да и для замужества, если это когда-нибудь состоится, совсем не станет препятствием. Он предложил, а Ольга с удовольствием согласилась. Правда, она совсем не скучала, как ошибочно считал отец, а усиленно продолжала совершенствоваться в английском языке и игре на рояле, но рисовать она любила, а потому, полная энтузиазма постичь и это искусство, поступила в художественную школу. Отец безропотно оплачивал эти совсем не дешевые занятия, а ее акварельные эскизы приводили его в полный восторг.

– По-моему, у Оли большой талант, – говорил Леонард Августович жене, гордясь, что именно он направил ее на нужную дорогу. – Между прочим, ты знаешь, как дорого стоят портреты на заказ? Со временем она сможет, если понадобится, неплохо зарабатывать. Надо будет показать ее Маковскому. Интересно, что он скажет.

Константин Евгеньевич Маковский, художник, картины которого успешно выставлялись в Москве и Петербурге, был другом семьи и частым гостем в доме. Он пришел, посмотрел и высказался.

– Твоя дочь обладает кое-каким даром, но настоящий художник из нее вряд ли получится, – вынес он свой вердикт.

С этого дня энтузиазм отца в финансовой поддержке дочери на поприще рисования иссяк. Ольга не расстроилась. Она легко оставила курсы по занятию живописью и вскоре объявила, что вместо них будет посещать любительский драматический кружок при заводе Гончаровых. Так, исподволь, стала она готовить своих домашних к тому, что всегда и было ее мечтой.

– Моими партнерами по сцене будут люди самых разных кругов. В том числе и аристократы, – солгала она, зная, что это будет весомым аргументом для отца.

– Аристократы? – изумился Леонард.

– Ну конечно! – вновь соврала не моргнув глазом Ольга. – Это же любительский кружок.

Естественно, Леонард разрешил. А для Ольги это был первый шаг к осуществлению ее мечты! Она ликовала!

Глава вторая

Леонард Августович в общем-то был доволен тем, как сложилась его жизнь, вот только здоровье в последнее время стало барахлить да счет в банке с каждым годом непомерно уменьшался. Старший сын уже закончил институт, стал хорошо зарабатывать, женился и даже ожидал рождения первенца, но Леонарду еще надо было успеть дать образование младшему сыну, Владимиру, да и Ольгу давно было пора выдать замуж! Ей уже исполнилось двадцать четыре года, а в их доме пока не видно было ни одного достойного жениха. Конечно, его дочь не была красавицей, и Леонард Августович это очень хорошо понимал. Девушку чуть портили тонкие губы и слегка крупноватый подбородок, доставшийся ей в наследство от него, но зато глаза сразу привлекали к себе внимание невероятной живостью. Кроме того, фигура у дочери была статная, голос очаровывал своим тембром, да и в целом от нее исходила такая мягкая женственность, что все в обществе считали Ольгу очень даже привлекательной особой, не говоря уже о ее образованности. Здесь она могла дать фору любой аристократке! Не каждая из них владела сразу тремя иностранными языками. А Ольга абсолютно чисто говорила на немецком, французском и английском языках, кроме того, рисовала, чудесно пела, на рояле играла, любила и хорошо знала литературу, а уж сколько было благородства в ее манерах! Куда там до нее этим чванливым аристократкам! А между тем достойных женихов все не было и не было, а те, что появлялись на горизонте, совсем не устраивали отца. Он непременно хотел выдать свою девочку только за человека аристократического круга! Мучаясь этим вопросом, Леонард решил посоветоваться с женой, как вдруг услышал от нее невероятную новость. Оказывается, в Ольгу уже давно влюблен сын того самого богатого фабриканта, который спонсировал их драматический кружок, и Оля вроде бы тоже отвечает ему взаимностью.

– Что же ты молчала до сих пор? – разволновался Леонард. – И давно она встречается с сыном этого мецената?

– Точно не знаю, но кажется, около полугода.

– Юноша, конечно, не аристократ… Но…

– Отец этого юноши ворочает миллионами, дорогой.

– Миллионами?! – обрадовался Леонард Августович. – Пусть как можно скорее пригласит этого юношу в гости. Пора и нам с ним познакомиться.

Но, когда Анна сообщила дочери о желании отца, та категорически воспротивилась:

– Неудобно мне его в гости звать. Вы что думаете, он не поймет, зачем я это делаю?

– Ну и хорошо. Пусть понимает. Нельзя же так долго встречаться с девушкой и не делать никаких шагов! Подумай о себе. Тебе уже двадцать четыре года! Скоро ты будешь годиться только для вдовцов!

– А чем это тебе вдовцы не угодили? – рассмеялась дочка. – Возьми хоть профессора консерватории Павла Соломоновича. Чем не жених?

– Какой же он жених? – возмутилась Анна. – Ему уже за шестьдесят, и на голове огромная лысина. Что за шутки такие?!

Ольга категорически отказалась приглашать Дмитрия домой. Ведь она не переставала мечтать о сцене и хорошо понимала, что замужество могло бы только помешать ей добиться этой цели. Хорошим примером несостоявшейся карьеры была ее мать. А ведь какими способностями она обладала! И что? Ее талант пианистки и певицы теперь могли оценить только гости, приходящие в их дом! Нет… Ольга не хотела такой участи. Когда-нибудь ей все-таки удастся уговорить отца. Ну а уж если не примут на сцену, если у нее не хватит таланта, в чем она, впрочем, сомневалась, тогда можно и замуж. Но станет ли ее мужем Дмитрий? Ольга знала, что он с детства был обручен с дочерью богатого заводчика с Урала, и разорвать эти путы юноше будет очень сложно. Экономически он полностью зависел от отца, а тот вряд ли даст согласие на брак отпрыска с девушкой не своего круга. Сообщать же родителям об этом препятствии Ольга не хотела. Еще начнут кричать, чтобы она немедленно прекратила с ним всяческие отношения… А зачем? Ей сейчас было с ним хорошо, а что будет дальше – время покажет. Так же считал и сам Дмитрий.

– Ты подожди, – говорил он ей. – Мы обязательно поженимся. Я подготовлю к этому отца. Ты только наберись терпения и подожди.

– А я и не тороплюсь, – искренне отвечала Ольга, веря, что когда-нибудь так оно и будет.

Время шло. Но однажды утром она получила от него записку: «Жду тебя сегодня в семь часов вечера на нашем обычном месте». Они не виделись уже несколько дней, и Ольга соскучилась. Счастливая, она помчалась к точно назначенному времени на свидание, но то, что она услышала, повергло ее в шок. Дмитрию назначили день свадьбы!

– Я не могу ослушаться, – рыдал он на груди Ольги. – Я должен жениться. Без денег отца я нищий.

Они сидели на скамейке в Нескучном саду, спрятавшись ото всех в зарослях акации на дальней аллее.

– Я должен ехать к невесте в Екатеринбург, – продолжал он хлюпать носом. – Они все решили без меня. Меня никто ни о чем не спрашивал.

Сначала Ольга лишилась дара речи, потом постепенно собрала свои мысли. Ведь Дмитрий постоянно клялся, что он либо добьется согласия отца на женитьбу с ней, либо уйдет из дома. И что теперь? Теперь, когда пришло время принимать решение, он лишь плакал на ее плече. Слабак! Чего он ждет? Чтобы она жалела его?

– Я ведь тебя люблю. Как я поведу под венец другую? – продолжал рыдать юноша.

– Так не веди. Признайся отцу. Скажи ему обо мне.

– Не могу. Он не поймет. Ну почему жизнь так жестока ко мне? Почему посылает мне такие страдания?

«Все о себе и о себе, – подумала Ольга. – А о том, где мне-то взять силы, чтобы пережить этот удар, ему и в голову не приходит. Неужели все мужчины такие эгоисты?»

Ольга отстранила от себя рыдающего Дмитрия и решительно поднялась.

– Ну, если ты считаешь, что обо мне и говорить с отцом не надо, то нам лучше сразу расстаться. Прощай! – произнесла она и пошла прочь.

Все дальше и дальше удалялась она от него в смутной надежде, что сейчас он одумается, окрикнет, поклянется, что пойдет против воли отца… Но… нет. Он так и не окрикнул. Ольга медленно шла по аллее, закусив губу, чтобы не разрыдаться, но несколько предательских слезинок все же выкатилось из ее глаз. «Забыть! Забыть! Забыть! Вычеркнуть его из своей памяти», – стучало в ее голове, а сердце ныло, и было трудно дышать.

Она мучилась и рыдала всю ночь и лишь через несколько дней окончательно утвердилась в решении, что эта страница ее жизни перевернута навсегда. Дмитрий Гончаров больше для нее не существовал. Жалкий, никчемный…

Глава третья

Младший сын Леонарда, Владимир, у которого с точными науками, невзирая на усиленные занятия с преподавателями на дому, все равно было неважно, кое-как окончил гимназию, и на семейном совете было решено отправить его на юридический факультет.

– Юристам не нужна физика, а профессия очень даже уважаемая, – решил отец.

Владимир поступил. Леонард успокоился и, казалось бы, теперь должен был быть уже совершенно счастлив, так нет! С каждым днем он чувствовал себя все хуже и хуже.

– Милый! – беспокоилась Анна. – Тебе надо показаться врачу!

– Они дерут такие деньги за прием! Обойдусь, – отвечал Леонард. – Чего беспокоиться? Видно, простудился. Прогреюсь, и мой кашель пройдет.

И лишь когда к кашлю прибавились еще и сильные боли в груди, он наконец-то обратился к врачам, и те срочно положили его в больницу на обследование.

– Анализы неутешительны, – услышала Анна через несколько дней. – Рак легких в тяжелой форме. Жить ему осталось недолго.

– Как недолго? – разволновалась она, видя скорбное лицо профессора.

– Боюсь, и неделю не продержится, – проговорил тот и развел руками, как бы говоря, что медицина здесь бессильна…

В тот же день Анна выслала срочную телеграмму старшему сыну на Кавказ, где тот в это время строил туннели для прокладки железнодорожных путей. Константин уже успел к этому времени не только жениться, но и подарить своей матери внучку Аду, а сейчас его жена Луиза вот-вот должна была родить и второго ребенка. Получив телеграмму, Константин срочно выехал в Москву, но не успел. Леонард Августович умер накануне приезда сына и уже лежал в гробу бледный, сильно исхудавший, накрытый кружевным покрывалом до самого подбородка.

На следующий день после похорон и поминок в доме появился нотариус для оглашения завещания. Все собрались в отцовском кабинете. Анна никогда толком не знала размеров состояния своего мужа, но была уверена, что большая часть наследства перейдет ей, а вот как будет распределена оставшаяся часть? «Уверена, он учел, что Ольга у нас невеста и ей нужно приданое», – думала она, поглядывая на дочь. В кабинете все устроились кто на диване, кто в креслах. Никто не волновался, что будет обойден вниманием отца. Все спокойно приготовились выслушать нотариуса, но то, что они услышали, повергло всех в шок! Леонард не оставил после себя ничего! На его счету в банке оставалось лишь жалких пятьдесят три рубля!

– Господи! Как же это? – вопрошала Анна, с удивлением глядя на портрет мужа в траурной рамке.

То, каким образом так долго и умело ему удавалось скрывать свое банкротство, осталось для вдовы полной загадкой. Страх поселился в ее душе. Она совершенно не представляла себе, как же ей жить дальше. Ведь на ее попечении были дочь на выданье и младший сын – студент. Нет, нет! Главное в такой ситуации – не паниковать! Это она хорошо понимала. Прежде всего надо было успокоиться. В конце концов, у нее есть профессия. Она же окончила Рижскую консерваторию, и ей всего лишь сорок три года. Можно еще и поработать.

– Я не смогу высылать вам много, – прервал воцарившееся в кабинете тяжелое молчание старший сын, Константин. – Вы знаете, что Лулу скоро родит второго ребенка и я сейчас подыскиваю более просторный дом, но тем не менее я все же буду вам помогать, пока Володя не окончит университет. После этого мама, если захочет, сможет переехать ко мне в Тифлис, ну а Ольгу я заберу с собой прямо сейчас.

– Никуда я не поеду! – запротестовала сестра. – Я хочу устроить свою жизнь в Москве!

– И на что же ты собираешься в Москве жить? – возмутился Константин. – Мать не сможет тебя содержать.

– Я сама буду себя содержать! Найду учеников. Мама дала мне такое музыкальное образование, что я смогу обучать других.

– Как знаешь, – смирился с доводами сестры Константин. – Но ты должна помнить, что моя семья всегда готова принять тебя.

– Спасибо, – смутилась Ольга.

О том, что она собирается не просто работать, а еще и поступать на театральные курсы, Ольга промолчала. Она не знала, как отнесется к этому старший брат. Вдруг закричит, как отец: «Только через мой труп!» Лучше до поры до времени никого не волновать.

– Я тоже обязательно буду подрабатывать, – подал голос Владимир. – Я могу стать репетитором по немецкому или французскому языку.

– Только чтобы это не мешало твоей учебе, – поддержал брата Константин. Он теперь оставался за старшего в семье и чувствовал, как все нуждаются в его советах и в его помощи. – И еще! Вам придется съехать с этой роскошной квартиры, мама. Кроме того, здесь много дорогих вещей и лишней мебели. Надо выставить все это на аукцион.

– Ты прав, – тяжело вздохнула Анна.

Пришло время попрощаться с богатой жизнью. Вдова с детьми переехала в меньшую квартиру на Пречистенском бульваре, продала большую часть ненужной теперь обстановки, кое-что из драгоценностей, а также многочисленные вазы и статуэтки. Получилась совсем даже неплохая сумма, да еще и братья Анны пришли на помощь сестре в оплате новой квартиры. И хотя Ольга и Владимир нашли себе учеников довольно быстро, а от Константина ежемесячно приходили небольшие переводы, Анна тоже пожелала устроиться на работу. Профессор консерватории Павел Соломонович, тот самый вдовец, которого когда-то в шутку прочила себе в мужья Ольга и который готов был без конца слушать пение Анны, сразу же протянул ей руку помощи.

– Моя дорогая, – сказал он буквально через несколько дней после разговора с Анной. – Я договорился. Вас возьмут преподавателем на кафедру вокала, но вы должны правильно понять наше руководство. Сначала вас берут только на испытательный срок.

– Я понимаю!

– Вот и ладненько. Единственное, что необходимо, так это документ об окончании Рижской консерватории. Он у вас есть?

– Конечно есть, – обрадовалась Анна.

Как это было правильно, что она тогда настояла на своем и получила-таки этот диплом!

Дела с учениками у нее сразу пошли хорошо, и ее довольно быстро оформили на постоянную работу, положив совсем неплохой оклад за каждого студента. А от них теперь просто отбоя не было. Занятия с Анной Зальца-Книппер пользовались успехом. Конечно, Анна все еще носила траур и тоска по мужу порой мучила ее, но теперь она ощутила себя свободным, независимым и нужным человеком. Кроме преподавания, при содействии все того же Павла Соломоновича, Анна стала еще и сама принимать участие в концертах, исполняя русские романсы. Эти выходы на сцену давали ей не только дополнительный заработок, но и огромное моральное удовлетворение. Публика ей горячо аплодировала, одаривала цветами, и Анна была счастлива. У нее как бы началась вторая жизнь! Та жизнь, о которой она мечтала с детства!

⁂

После похорон отца Ольга решила, что настало и ее время претворять свою мечту в жизнь. В уверенности, что мать не будет устраивать истерик по этому поводу, Ольга в тот же год отправилась в Императорское театральное училище при Малом театре. Учеба там не предусматривала никаких материальных затрат, так как оплачивалась из императорской казны, а потому была сейчас самой доступной для нее. Придя записываться на экзамен, Ольга неожиданно для себя увидела, что желающих стать актрисами и обучиться этой профессии за счет государя оказалось так много, что прослушивание разделили на несколько дней.

– Прием крайне ограничен. На курс возьмут только четырех девушек и шестерых юношей, – сообщал всем секретарь. – Если кто в себе не уверен, то не надо и пытаться. Только будете отнимать время у комиссии.

О нет! Ольга была в себе уверена. На экзаменах она пела, танцевала, читала прозу и… о чудо, вошла в эту счастливую четверку! Поступила! Ее талант оценен! Она станет актрисой! Счастью не было предела. Теперь оставалось только признаться маме и братьям.

– Поздравляю! – сказала Анна, обнимая дочь. – Я всегда знала, что ты можешь.

– Наконец-то ты займешься тем, что тебе предначертано, – радовался за сестру и младший брат Владимир.

Он ведь и сам больше всего на свете хотел бы петь на сцене, да только его мечта давно канула в Лету. Он считал, что изменить выбранное направление своей жизни он уже не имеет права. Надо окончить университет, а затем поступить на работу в какую-нибудь юридическую контору, чтобы содержать себя, мать и сестру до ее замужества.

⁂

Наступил сентябрь, а вместе с ним начались и занятия в училище. И хотя за учебу не надо было платить, но и стипендии никакой не давали, а потому Ольга оставила у себя несколько учеников, которым давала уроки игры на фортепьяно. Ведь деньги были нужны. Но уж когда выдавался свободный вечер, она бежала смотреть спектакли в Малом театре. Не все из них ей нравились, игра не всех актеров отвечала ее тонкому художественному вкусу, но в том, что она сама скоро выйдет на эту сцену и покорит своей игрой зрителей, она не сомневалась.

В начале октября на курсе объявили так называемый проверочный экзамен. Студенты должны были играть перед комиссией те отрывки из пьес, которые подготовили за прошедший месяц учебы со своими педагогами.

– Сказали, будут какие-то отчисления, – сообщил на курсе один из учеников.

– Откуда знаешь? – заволновались все.

– Услышал в учебной части.

– Странно. Нас и так мало.

У Ольги уже был опыт игры на сцене любительского театра, а потому она почти не волновалась. Каково же было ее изумление, когда на следующий день после этого проверочного экзамена она прочла на доске объявлений именно свою фамилию. Одну-единственную! Почему?! Неужели она так плохо вчера играла? Не понимая, что происходит, Ольга бросилась в учебную часть к секретарю.

– Вы можете мне что-нибудь объяснить? – растерянно спросила она.

– Понимаете, – пряча глаза, ответил тот, – это не я решаю. Ваш мастер курса Ленский. У него и спрашивайте.

В это время в кабинет вошла хорошенькая девушка. Ее юное лицо озаряла улыбка.

– Простите, мне сказали сдать документы и написать заявление на поступление. Это к вам?

– Да. Ко мне, – слегка приподнялся со своего места секретарь. – Только сейчас я занят, – покосился он на Ольгу. – Вы можете зайти попозже?

– Конечно, – не снимая со своего лица улыбку, прощебетала девушка. – Тогда я сначала зайду к директору, а потом к вам.

– Я буду ждать, – угодливо улыбнулся ей в ответ секретарь.

Девушка вышла. Ольга ошарашенно смотрела ей вслед.

– Ее берут на курс вместо меня? – напрямик спросила она секретаря.

– Да, – растерялся он. – В общем-то я ничего не знаю. Все вопросы к Ленскому.

– Но почему вместо меня? Я что, так бездарна?

– Нет-нет. Что вы? – расчувствовался секретарь. – Просто количество девушек на курсе ограниченно, а за нее просил сам великий князь Николай Николаевич. А школа-то наша императорская! Никак отказать нельзя. Вот и пришлось кого-то из вас четверых отчислить.

– Но почему меня? – продолжала недоумевать Ольга.

– Просто вы единственная поступали без всякой протекции и, кроме того, оказались самая старшая. Понимаете? Вам ведь уже двадцать семь лет. А другим-то девушкам только по восемнадцать-девятнадцать…

⁂

Как Ольга добралась домой, она не помнила. Мир для нее рухнул. Все кончилось! Прямо в одежде она легла на кровать и уставилась в потолок. Мечта оказалась для нее невозможной. Слезы потоком лились из глаз. Как жить дальше? И главное – зачем?

В этом страшно депрессивном состоянии и застала ее мать, вернувшись из консерватории. Как ни старалась Анна привести дочь в чувство, ей это не удавалось несколько дней. В свою комнату Ольга вообще, кроме матери, никого не пускала, никуда не выходила, ничего не ела и только плакала.

– Но так же нельзя, – говорила Анна. – Посмотри, во что ты превратилась! Ну не станешь ты актрисой, и что?

– Да я только и жила этой мечтой! – рыдала дочь. – Сцена для меня всё! И я чувствую в себе эти силы! То, как со мной поступили, это так несправедливо!

– А почему бы тебе в таком случае не сходить на драматические курсы Филармонического училища? – желая хоть как-то помочь дочери, предложила мать.

– Поздно. Везде поздно. Ведь уже месяц, как идут занятия.

– Ничего не поздно. Я знаю одного человека, который переговорит с ректором. Там никого из-за тебя выгонять не надо будет. Понравишься – примут! Филармоническое училище платное.

⁂

На театральном отделении Филармонического училища актерский курс вел известный драматург Владимир Иванович Немирович-Данченко. Ему было тридцать шесть лет, его пьесы уже с большим успехом ставились на императорских сценах Петербурга и Москвы, а одна из них, «Новое дело», даже получила престижную Грибоедовскую премию.