Ошибок не бывает

За восемь месяцев беременности мачеха допекла мою мать до такой степени, что в конце февраля она побежала на реку Кубань, разделась и вошла в воду, топиться собралась. «Иду среди льдин, разгребаю их, и ты как забилась в животе. Меня это словно разбудило. Выбежала из реки и говорю сама себе, одно дело себя убить, а ребенка не могу», – рассказывала она мне. Это стало моей довербальной травмой, меня хотели убить еще находящуюся в утробе. В итоге я спасла не только себя, но и маму. Возможно, оттуда и появился синдром спасателя.

Мой дядя, несмотря на уговоры и рассказы, так и не смог простить свою мать. Как пришел из армии, разругался, так больше и не видел ее. А Таня вскоре уволилась, но не из-за раскрывшейся истории, просто уехала жить в Москву. Мы с ней поддерживаем связь, ведь она моя двоюродная сестра.

Как-то Таня звонит мне и говорит: «Мой папа, рассказал своей сестре про тебя. Она хочет с тобой увидеться». – «А я не хочу!» В тот момент во мне поселился страх, волнение и трепет. Вечером рассказала все своему мужу, на что он отреагировал очень остро: «Ну вот что ты все копаешь? Чего тебе не хватает? Тебя это все так будоражит, ты сейчас сидишь и плачешь! Я не хочу, чтобы ты плакала. Зачем ты себя расстраиваешь?» Он тогда меня не понял, и от этого я страдала еще больше. Прошел месяц после встречи с дядей. Была Пасха, я точно помню, раздался телефонный звонок, номер был не определен. Я приняла вызов и в трубке слышу: «Танечка…» По телу пробежала дрожь, сердце забилось с невероятной скоростью, и я поняла, звонит мама…

– Здравствуйте, я вас не знаю?

– Как ты можешь меня узнать?

– Ну, не знаю… Мне кажется, я понимаю, кто звонит.

Она плакала и просила прощения. Я говорила, что не виню ее ни в чем. Она проговорила: «Если вдруг ты захочешь и сможешь со мной встретиться, я буду очень благодарна тебе! Запиши, пожалуйста, мой номер». Мы попрощались без каких-либо обещаний.

Встреча с родной мамой

После нашего разговора на протяжении двух недель меня ломало. Я не могла спать и есть. Разные мысли крутились в голове. Еще с момента, когда я прочла мамину расписку, больше всего меня волновало, есть ли у меня братья и сестры? Как они выглядят? Я ведь всегда была в семье одна, а мне так хотелось иметь брата или сестру. Желание съездить к маме было безумное. Поскольку муж меня не поддерживал, я все рассказывала подруге и сестре двоюродной. Они обе говорили одно и то же: «Что тебе мешает? Возьми и съезди, посмотри, что да как». Я говорила, что очень боюсь. Этот страх сковал меня оковами. Они обе предложили свою помощь – съездить со мной. Я пошла на терапию к психологу и рассказала ей все. На что она ответила: «Конечно езжай, посмотри, познакомься. Если есть позыв, и ты не можешь с этим справиться, то нужно пройти через это».

Я поехала. Созвонилась с мамой, чтобы она вышла встретить меня. Подъезжаю к месту встречи и вижу – стоит на перекрестке возле маленького домика, в котором она живет. Машина еле-еле проехала по узкой улочке. Мы зашли вместе в дом, она поставила чайник. Мы пили чай за столом. Она достала альбом с фотографиями. Рассказывала про свою жизнь, показала фотографии сыновей. Оказалось, что у меня есть два брата, и мы очень сильно похожи друг на друга. Еще есть сестра от другого мужчины. Сходства между нами не было. Мама говорит:

– Эту историю никто не знает. Совсем никто. Я всю жизнь живу с этой болью и не могу никому об этом рассказать.

– Так расскажите! Почему ни с кем до сих пор вы не разделили этот страх, эту тайну?

– Я боюсь, что меня осудят и отвернулся от меня.

– Ну, уж если я от вас не отвернулась, то тот, кто любит, поймет.

– Когда дело дошло до твоих родов, мне сразу сказали дома: откажешься от ребенка. Подвезли к роддому и прямо на лавочке заставили написать расписку. Я тебя даже ни разу не видела. Было мне шестнадцать лет, и взрослые были для меня авторитетами. Не смогла я тогда проявить стойкость и возразить.

У меня очень долгое время не было вообще никаких претензий к ней. Даже в терапии я всегда говорила об этом. На меня смотрели с удивлением и говорили: «Но должна же быть злость, претензия». А моя злость всегда доставалась приемной маме. Мне не нравится выражение: «Долг перед родителями». Это как-то неправильно. Когда ребенок взрослеет, у него появляется своя семья, свои дела и обязанности перед мужем и детьми. Неужели родители должны рожать и воспитывать только для того, чтобы потом получать «долги»?! Думаю, что миссия родителей заключается в другом.

Когда я слышу от знакомых, что они хотят взять под опеку или усыновить ребенка, я стараюсь поговорить с этим человеком о том, для чего они этого хотят. Чтобы безусловно любить, ради денег или в старости требовать выплату долга в виде внимания и заботы? Нужно понять, что отдав ребенку первое, последнее будет не долгом, а желанием.

Как мама нашла свою маму

Меня вырастила приемная мама. Как оказалось позднее, моя родная мама тоже выросла с приемной, потому что родная уехала за любимым мужчиной. Когда моей маме исполнилось семнадцать, я уже была рождена и оставлена в роддоме. Через некоторое время она уехала учиться в техникум в Краснодарском крае. Жила у женщины на квартире. Однажды она рассказала свою историю. О том, что мама их оставила, и она выросла с мачехой. Эта женщина сказала, что знает, кто ее мать. Оказывается, когда она училась, то тоже жила у нее на квартире! Это было невероятное совпадение! Хотя сейчас, работая с семейными системами, я понимаю, что таких случайностей не бывает. Эти повторения судеб в семье очень даже закономерны.

Женщина сказала, что у нее есть адрес. После ее отъезда они не потеряли связь, переписывались. Рассказывала, что ее мама тоже страдала, говорила, что у нее есть дочка. Сейчас она замужем, у нее трое детей в новом браке. Она счастлива, но мучают ее совесть оставленные дети: мальчик и девочка. Точных деталей уже не вспомнить, но однажды моя мама поехала на встречу со своей родной мамой. Когда она сходила с поезда, та стояла в стороне боком. Моя мама сразу ее узнала, мгновенно. Они общались, она иногда к ней ездила, иногда созванивались. Сейчас она уже умерла, а моя мама поддерживает связь с ее детьми от другого брака.

Про встречу с братом и отцом

Однажды за разговором с мамой мне наконец-то стало известно то, что я хотела знать уже давно – она поведала мне все, что знает о моем отце. Как оказалось, он по-прежнему живет в том же поселке, где жил и раньше. Сейчас он женат, у него двое детей. Мама с ним давным-давно уже не контактировала.

По приезду домой я рассказала своим сыновьям, кто их кровный дед. Дочка на тот момент была еще малышка. Младший сын всегда более энергичен и любопытен, чем остальные дети. И уже через пару дней он мне выдает: «Я все разузнал! Знаю, кто они, где живут. Знаю, что старший сын твоего отца работает в полиции». Я удивилась его заинтересованности. Это была исключительно его инициатива, не моя просьба. Чуть позже я все рассказала мужу, но поддержки от него не последовало. Он говорил: «Зачем тебе это все надо? Жила до этого как-то, вот и сейчас не думай. Живи как раньше!»

А я была очень взбудоражена эмоционально, мне хотелось разузнать о них как можно больше. Они живут всего в двадцати километрах от меня. А вдруг я видела своего брата, возможно, и не один раз? Может, мы даже по работе где-то пересекались. Мне было любопытно до безумия.

На терапии я подняла эту тему со своим терапевтом. На что она ответила: «Иди и познакомься с отцом, с братом. Что тебя держит?» – «Мне так страшно, что меня отвергнут и скажут: «Да кто ты такая вообще? Иди туда, откуда пришла!» Терапевт ответила: «Зато ты перестанешь думать о них, отпустишь эту ситуацию. Поймешь, что они за люди». Держать все в себе было сложно, и я решила поделиться новостями и мыслями со своим кумом. Оказалось, это был самый нужный мне человек, который смог меня понять как никто другой. Потому что и в его жизни была похожая ситуация. У него есть внебрачный сын.

Как интересно устроен мир. Немало семей вокруг, которых затрагивает эта тема. Брошенные дети, внебрачные дети, отвергнутые… Кум поделился своей трогательной и искренней историей со мной. Когда-то в юности у него случилась связь с девушкой. Все было несерьезно. Но после этого случая у него появился внебрачный сын, о котором он не знал очень долго. Спустя некоторое время кум женился, и они с женой родили детишек. А двадцать лет спустя приезжает молодой человек и заявляет: «Я твой сын, ты мне задолжал, папа!» Просил машину, квартиру и всяческие блага для жизни. Но, слава Богу, у кума и его супруги хватило мудрости, сил и любви. Они приняли парнишку в семью, на что он ответил взаимностью.

В конце нашей беседы он сказал: «Таня, я знаю твоего брата лично, и в моих силах организовать вам встречу». В условленный день мы приехали в кафе вместе с кумом. Молодой человек уже сидел за столиком и ждал нас. Я подошла и представилась: «Здравствуйте, меня зовут Татьяна». Он тут же ответил: «Да, я знаю, кто вы. Ваша фамилия и имя у многих на слуху в наших кругах». Он еще не понимал, по какому вопросу я захотела с ним встретиться. Присев к нему за столик, я задала ряд вопросов. Когда он родился и кто его отец. После его ответов стало понятно, что появился он на свет спустя полтора – два месяца после моего рождения. Брат удивленно задал вопрос: «А зачем вам это? Почему вы об этом меня спрашиваете?»

И я выпалила: «Потому что я ваша родная сестра!» Он онемел, побледнел, его кожа покрылась мурашками. «Как сестра? У меня только брат…» И я рассказала ему, что до того, как его отец женился на его матери, он встречался с моей мамой. Через некоторое время на свет появилась я. Он резко позвал официантку и заказал стакан водки. Выпил разом полстакана. Я понимала, что у него шоковое состояние. Но алкоголь сделал свое дело, и он расслабился. После сказал: «Это все очень здорово, классно. Чего хочешь?» На что я ответила: «Мне от вас ничего не нужно, я лишь хочу, чтобы вы знали о том, что я есть. И я ваша сестра». Попросила его об одном одолжении – рассказать обо мне отцу. Сама не смогла бы, наверное, мешал тот самый бессознательный страх отвержения.

Я ждала звонка или смс каждый день. Волновалась и боялась, что меня снова отвергнут. Но желание поставить точку было сильнее всего этого. И вот, звонок раздался, и я услышала: «Я поговорил с отцом. На всю эту ситуацию он ответил лишь одно: «Такого не может быть!» Меня накрыла волна злости к нему. Этот поступок для меня был вторым предательством со стороны отца. Все, что я получала от него за всю жизнь – было лишь предательство. Я считала, что его поступки были абсолютно не мужскими. В моих глазах он не мужчина, а трус! Моей голове не давала покоя недосказанность, непонимание того, как можно быть таким?!

Моя кровная мама была несовершеннолетней девчонкой, которую он «поматросил и бросил». На мой взгляд, именно тогда и произошло первое отвержение мамы и меня. Он наверняка знал, что она была беременна, потому что жили они в маленьком поселке, где все вокруг знали, что это его ребенок. Только лишь он отрицал этот факт. Я вновь пошла на терапию и поделилось своими переживаниями. Выслушав меня внимательно, мой терапевт сказала: «Таня, тебе нужно лично с ним встретиться и сказать все в глаза. Поставить точку, закрыть свой гештальт. И тут два варианта развития событий: либо вы начнете общаться, либо ваши пути разойдутся и уже навсегда». И я решила, что мне нужна эта встреча. Я не успокоюсь, пока не скажу ему в глаза, что я его дочь и не увижу реакцию сама лично.

Моим помощником в этом деле вновь стал кум. Мы узнали, что у отца юбилей, шестьдесят лет. Собирались доехать до него, поздравить и заодно познакомиться, но что-то не сложилось, поехали позже. Пока ехала в машине, у меня скручивало живот от одной мысли о встрече. Про себя проговаривала варианты, что я скажу и как. Мысли путались и совсем не складывались в диалог.

Дня через два после его дня рождения мы заехали в цветочный магазин и купили огромный букет роз. Приехали в поселок и у прохожих узнали, где его найти. Оказывается, всю свою жизнь он работал водителем автобуса, но когда ушел на пенсию, начал подрабатывать сторожем в доме культуры. Там мы его застали на улице, он убирал осенние листья. Я через лобовое стекло автомобиля рассматривала его и думала: «Боже мой, это мой отец?!» Почему-то стало так обидно за него. Мне на минуту показалось, что со мной он выглядел бы по-другому, более ухоженно.

Это был чуть выше среднего роста мужчина, среднего телосложения и беззубый. Одет как дворник. Почему-то от всего увиденного мне стало не по себе. Я собралась с духом, и мы подошли. Кум отдал цветы, мы его поздравили. Пока шел диалог, он внимательно на меня смотрел и пристально разглядывал. Кум спросил: «Вы так внимательно смотрите, дядь Петя, нравится эта женщина?» Он засмеялся, засмущался и ответил: «Да, очень красивая!» Мои эмоции взяли верх, и я нервно сказала: «Еще бы! Как я могу вам не нравиться, ведь я ваша дочь». Он начал неловко улыбаться. «Какая такая дочь? У меня только сыновья». Я говорю: «Ну как же! Забыли, как встречались с Ангелиной?» Он задумался… «Гелька что ли? Она разве родила?» Я говорю: «Ну, вот я – это результат ваших с ней отношений».

Когда между нами шел разговор, все это время меня не покидало чувство отвержения и ненужности. Я не выдержала и расплакалась. Отец робко обнял меня. Наверное, это объятие мне было очень нужно в тот момент… Наверное, я очень долго этого ждала… очень… Мой приемный папа умер, когда мне было десять лет. И естественно, мне не хватало мужского плеча, мужской опоры.

На одном из интенсивов, во время упражнения, я однажды поняла, что мне не хватает опоры на сильного мужчину. Тренер-мужчина предложил опереться на него, обмякнуть на его плечах, обнять и почувствовать ту самую мужскую энергию, мужское плечо, силу. И я висела… как маленькая девочка, которую папа прижимает к своей груди, и дочка чувствует защиту, крепость и непоколебимость его силы. В жизни я не получала мужской опоры, я не знала, как это ощущается. И мужа себе выбрала такого, на которого я не могла внутренне опереться. Эта боль, травмирующее событие из детства, которое тянется со мной на протяжении всей жизни. Все, кто знает нашу пару, друзья и знакомые, говорят, что на моего мужа можно опереться. И я старалась, внешне я это делала, но внутри не чувствовала, пока глубоко не проработала эту тему. Сейчас, чем больше я занимаюсь изучением себя, чем больше прохожу различных трансформаций, тем больше ощущаю его опору и поддержку. А началось все именно с того тренера на интенсиве. Сейчас, на своих группах, замечая похожую ситуацию у участников, я предлагаю опереться на сильного мужчину рядом. Сразу заметно, как тело расслабляется. Для каждого человека очень важно иметь опору на папу.

Через некоторое время отец пригласил меня к себе, чтобы познакомить с женой и детьми, но я отказалась. Сказала, что мне это не нужно. Я и на самом деле не хочу внедряться в их семью, доставлять неудобство домочадцам, особенно супруге отца, своим присутствием. Мне хотелось лишь одного – чтобы они знали, что я есть. Этого мне вполне достаточно.

Это была единственная наша встреча. Но каким же счастьем было оказаться в его объятиях. Мне этого так не хватало всю жизнь. Но встречаться еще не хочется ни мне, ни ему. Для меня было важно лишь знать, что он есть. Обиды до конца еще не ушли, но их точно стало меньше. С братом я встречалась еще пару раз. Мой младший сын подружился с ним, называет его дядькой, брат зовет сына племянником. Как оказалось, мой сын внешне похож на моего отца, на своего деда.

Про юность

Детей на нашей улице всегда было много, человек пятнадцать точно. Улица была не городская, не оживленная, а сельская, широкая. Мы всей толпой собирались на полянах, где играли в волейбол, выбивного, жмурки, догонялки, море волнуется раз. Раньше дети знали много разных игр, мы не сидели за компьютером или возле телевизора дома, у нас всегда были активные игры на воздухе. Это то детство, когда мы сидели вечером на лавочке, рассказывали разные истории, кто-то пересказывал фильм. Девчонки шили одежду для кукол, а потом показывали концерты бабушкам на улице. Наша улица всегда была веселой и дружной. Иногда к нам приходили ребята даже с соседних кварталов. В общем, к вечеру собиралась довольно большая группа детей и подростков, которые чего-нибудь да вытворяли. Из плохого – залезали через забор за виноградом. У меня был сосед, дедушка, и у него был шикарный виноградник. Он не был против, чтоб нарвать нам целую корзину. Но это ж не то, хотелось адреналина, и ворованный он был вкуснее что-ли. В подростковом возрасте, по моему мнению, человеку необходимо делать что-то неординарное. Это самый бесстрашный возраст, гормонов выбрасывается много, кажется, что море по колено. В коре головного мозга подростков еще не сформированы в достаточной мере причинно-следственные нейронные связи. Именно поэтому они совершают порой абсолютно неадекватные поступки. Понимание происходящего приходит только к двадцати одному году.

На нашей улице жила бабушка. Даже сейчас вспоминаю и до сих пор стыдно, что мы с ней вытворяли. К булавке привязывали нитку, на нее картошку. Один залезает на завалинку и втыкает булавку в ставню, чтобы картошка стучала по ставням. «Тук-тук, тук-тук». Бабушка выйдет, включит свет, посмотрит в окно – никого, уходит. А мы опять: «тук-тук, тук-тук»… и так, пока она не заругается… Сейчас уже в силу возраста думаю: «Боже мой! Что только не вытворяли!» А тогда нас это забавляло. В нашей компании никто не курил и не пил, но проказничали.

Вова, когда переехал к своей бабушке, сразу попал в нашу компанию. Он всегда оказывал знаки внимания в мою сторону. А для меня он был лучшим другом, не более. Не рассматривала с ним отношения, потому что он был младше меня и ниже ростом. В нашей компании были мальчишки постарше, хотя я и на них не обращала внимания. Не было разницы мальчики, девочки, для меня все были равны – друзья и все. Мне всегда было легко найти общий язык с парнями, я среди них вроде как «своей» была. Когда в школе проходило мероприятие, где нужны мальчишки, а они отказывались, меня всегда просили уговорить их участвовать. Не знаю, каким образом, но у меня это получалось.

Когда я училась в десятом классе, у нас проходили сборы. У мальчишек была военная подготовка, а мы хозяйничали на полевой кухне. Всем классом выезжали за пределы поселка, у реки разбивали лагерь. На базе лагеря у ребят были соревнования, а мы должны были готовить и кормить их. Наши одноклассники и парни из параллельного класса договорились от базы до дома плыть по реке на плотах. На машине ехать километров двадцать, а по реке целый день. Уже не помню как, но эта информация дошла до учителей. Такая паника поднялась, учителя в слезы, что делать, не знают. Не дай бог, что произойдет, все! Тюрьма! Я подошла и говорю: «Да подождите, сейчас я их верну». Я пошла через лес, через какую-то протоку глубиной мне по грудь. Иду вся мокрая. Нашла их. Парни на одном берегу, я на другом. Они мастерят плоты, я с ними разговариваю через реку. Их было человек шестнадцать. Не помню, что я им говорила, но они вернулись, не поплыли. Это, наверное, какие-то мои организаторские способности или дар убеждения, не знаю, но ко мне прислушивались, я всегда умела найти нужные слова.

Встреча с будущим мужем

Я училась в седьмом классе. И хоть лет мне было всего четырнадцать, выглядела я на все восемнадцать. Зима в тот год случилась снежная, с огромными сугробами. Однажды, возвращаясь домой из школы, вижу как на нашей улице орава ребят играет в снежки, баррикады строят. Я всех знала, жили рядом. Кто-то старше меня на три-четыре года, кто-то младше лет на пять.

Иду довольная и гордая от того, что в школе меня учительница похвалила. Тут в меня прилетает снежок. Было не больно совсем. Снег был не липкий и рассыпался моментально. Но комом в горле встала обида на то, что все смеются, а вдали стоял тот самый незнакомый мальчишка, который в меня и попал. Маленький, худенький, смешной, на голову почти ниже меня. На нем была надета серая шапка-ушанка из зайца, только поворозки торчат в разные стороны. Это что за таракан?! Я на этой улице королева, а он меня обкидал, да еще и лыбится до ушей под общий хохот?! Не стерпела. Догнала этого щуплого и мордой в снег натыкала. Впоследствии он стал моим мужем.

Эту историю знают многие наши друзья, родственники, дети. Мы ее не скрываем, она очень забавная, символичная и пусть даже не романтичная, но она наша. Муж в шутку говорит, что теперь все время мне мстит за тот случай. Это сейчас он солидный и внушительных размеров Владимир, а тогда был щупленький худощавый мальчишка по имени Вовка.

Позже я узнала, что его бабушка купила дом на той же улице, что и моя, только жили через три дома от нас. Жили они с бабушкой вдвоем. Родители развелись, его мама жила на севере. Поначалу Вова просто в гости к бабушке приезжал на каникулы, а постепенно переехал и в местную школу пошел. За свои восемь классов ему приходилось сменить пять школ, потому что родители все время переезжали из одного города в другой. Жизнь в семье, мягко говоря, была не спокойная. Частые конфликты между родителями на почве отцовских измен. А «ходил на лево» отец всегда, поэтому скандалы случались регулярно. Вышло так, что Вова вырос в семье, где скандалы и драки случались чаще, чем смех и теплые объятия.

А один эпизод он запомнил на всю жизнь. Вове тогда было девять лет, он учился в третьем классе. В доме произошел очередной скандал. Крики, маты, оскорбления… Мама закрылась на кухне, отец в ярости разбил стекло. Защищаясь, мать случайно осколками порезала себе руку, да так неудачно, что задела артерию – в потолок забил фонтан крови… Вова это хорошо помнит. Все стены, кухонный гарнитур, табуретки – все было в крови. После случившегося мама собрала вещи и уехала, сказав лишь, что иначе отец ей жизни не даст.

Помню, что когда мы с Вовой собрались жениться, то решили позвать и его отца на свадьбу, хотя мама его была против. Я тогда даже удивилась – ну как так? Отец живой же, нужно позвать! Живете вы вместе или нет – это уже другая история, и она не должна касаться детей. Мы пригласили его.

Съездили к нему домой, но его не застали, передали пригласительную через бабушку. Отец на свадьбу приехал. Правда, ходил весь вечер и трепал нервы моей новоиспеченной свекрови. Да так, что она за меня пряталась и просила сказать ему, чтоб отстал. Напоследок он нам при всех ключи от квартиры подарил. Вот только, как потом оказалось, не было никакой квартиры и в помине, а «представление» разыграл лишь из-за желания показать себя во всей красе. Вскоре его не стало. Жизнь он свою закончил не очень хорошо – уснул в нетрезвом состоянии и замерз…

Миссия в детском лагере

Когда мне было восемнадцать лет, я пошла работать в школу пионервожатой, поскольку не смогла поступить в этом году в пединститут. На зимних каникулах меня вызвал к себе директор и сказал: «Ты сегодня едешь на побережье Черного моря. Выйдешь на станции и найдешь пансионат, в котором находятся дети из нашей школы. Туда их повезли две женщины из профкома, но их не предупредили, что необходимо не только сопроводить детей, но и остаться с ними там на весь срок пребывания». Меня направляли туда, чтобы сменить тех женщин. Я пробовала возразить, но мне строго ответили, что это моя прямая обязанность. Домой я пришла расстроенная, в слезах. Вечером мы увиделись с Вовой (на тот момент мы только встречались) и рассказала ему все. Он попытался успокоить. Я собралась, и мы вместе поехали на автобусе в соседний город, на вокзал. В нужную мне сторону билетов не было. Мы простояли на вокзале четыре часа в ожидании возможности хоть как-то уехать. Пока ждали поезд, уехал последний автобус до дома. В полночь шел проходящий поезд, на котором я могла бы добраться до пансионата. Но ехать предстояло в вагоне с мужчинами-строителями.

Я была в панике, в голове крутились мамины слова: «Мужчины монстры, им нужно только одно…» Столько же ужаса было в глазах Вовы. Решать нужно было немедленно, и я села в этот вагон. Вошла, оглядываюсь, вокруг ни одной женщины. Только я, молоденькая девушка восемнадцати лет с длинными волосами и огромными от испуга глазами. Мужчины, думаю, прочли в моих глазах тот ужас, который сковывал меня, пригласили сесть на свободное место, стали разговаривать со мной. Наверное, хотели успокоить и внушить доверие. Всем было от тридцати пяти лет и больше. Для меня это были взрослые дядьки. Мы мило беседовали, они рассказывали анекдоты, угощали вкусняшками. В общем, я замечательно добралась до места.

Когда сошла ночью зимой с поезда, было темно и холодно. Я не знала, куда идти. У меня началась паника, которая когда-то уже была в моей жизни. Тогда, когда не стало моего папы. Я прошла вперед и увидела дорогу, ведущую в гору. Я прошла по ней километра два – три среди леса. Сказать, что мне было страшно – ничего не сказать. Вскоре я увидела здание. Свет в окнах не горел, но я достучалась, мне открыли. Оказалось, я нашла тот самый пансионат, который мне и нужен был. Провела там около недели.