Материнский инстинкт

Вечером Яна собиралась выпытать у медсестры или врача хоть что-нибудь о состояния друзей, но сама не заметила, как провалилась в глубокий сон, больше похожий на обморок. Утром она с трудом разлепила глаза и тут же ощутила очередной приступ головной боли. На стуле у кровати сидел знакомый полицейский. Яна смутно припоминала, что он представлялся, но имя она не запомнила. То ли Владимир, то ли Вадим.

Сержант сел ровно и стёр с лица любые проявления эмоций.

– Прочитайте, – он протянул несколько листов, исписанных размашистым округлым почерком. – С ваших слов записаны события, произошедшие в доме по адресу улица Дзержинского, двенадцать. Если согласны со всем вышеизложенным, подпишите и поставьте дату.

Яна аккуратно приподнялась и подложила тощую подушку под спину. Опустив листы на колени, она внимательно пробежалась по строчкам, слегка шевеля губами. Кивнув, поставила внизу свою подпись, но в глаза сержанту не посмотрела. Яна боялась поднять взгляд на полицейского – она ждала, когда прозвучат обвинения в убийстве. Пусть непредумышленном и оправданном самозащитой, но всё-таки убийстве.

Владимир (или Вадим) аккуратно застегнул папку и впервые позволил себе взглянуть на сидящую напротив женщину не как на «фигурирующее в громком деле лицо», а как на несчастную, едва не погибшую от рук сумасшедшей.

– В подвале нашли книги экстремистского содержания, альбомы с фотографиями мёртвых людей, даже сатанинскую Библию. Пока точно неизвестно количество жертв Бизюковой, но одиннадцать детских черепов – это неоспоримое доказательство вины.

Мужчина вздрогнул от жутких воспоминаний. Когда из подвала подняли скелеты и уложили на полу кухни, дыхание затаили все. На некоторых черепах даже роднички не заросли.

Горячая волна ярости окатила Яну изнутри, она даже не попыталась скрыть ненависть в голосе:

– Я рада, что эта тварь мертва.

Владимир удивлённо приподнял бровь.

– Вы не убили её, – нехотя признался он. – Живучая оказалась. Кстати, её подельница тоже жива.

Яна разочарованно выдохнула.

– Не убила? – эхом повторила она.

– Она в реанимации, но стабильна. Скорее всего, выживет, – пояснил полицейский. – Один ваш друг уже выписался, другой ещё здесь, но, насколько мне известно, уже к вечеру его отпустят.

– Мы можем уехать из Славянска?

Владимир попытался улыбнуться:

– Можете. Если возникнут вопросы, вас найдут по адресу и номеру телефона.

Мужчина резко встал и попятился к двери.

– Извините, – пробормотал он, выскальзывая за дверь.

Его душил стыд и за себя, и за всех полицейских города. В халатном расследовании послевоенных событий он не мог себя винить, но смерти мужа и сына Анастасии Павловны тоже вызывали много вопросов, которые полиция в свое время так и не задала, поверив на слово «несчастной вдове и матери».

Едва за сержантом закрылась дверь, как в палату ввалился Иннокентий. Его щеки раскраснелись от холода, дыхание сбилось.

– Яночка, как я рад, что вы в здравии!

Он аккуратно присел на край кровати и, не колеблясь, взял Яну за руку.

– Демьяна тоже сегодня выписывают. Нынче же покинем этот городок ужасов.

– С удовольствием, – Яна привстала и обняла Кешу за плечи. – Собирать ничего не нужно, всё в машине, я только мобильник свой не смогла найти.

Кеша почувствовал себя неловко в крепких объятиях и поспешил отстраниться.

– Полицейский утром вернул мне телефоны, с них снимали отпечатки.

Яна тряхнула головой.

– Это хорошо.

Он встал около кровати. Неловкость и напряжение сковывали мышцы, мешая проявить искренность.

– Я сейчас в отеле, в том же номере. Как только решите вопрос с выпиской, возвращайтесь, дождемся Демьяна вместе в более уютной обстановке.

– Хорошо.

***

Яна уже приняла душ и, сидя в кресле, сосредоточенно вытирала мокрые волосы, когда вошел Демьян. Нога, на которую он и раньше хромал, была в гипсе, руки непривычно упирались в костыли, голову обхватывали слои бинтов. Он сдержанно кивнул и исчез в соседней комнате, даже не попытавшись завязать разговор. Яна проводила его взволнованным взглядом и привстала, но не окликнула.

Она только успела переодеться, когда Демьян бесцеремонно вошёл в комнату, нимало не озаботившись, одета ли она.

– Мы уезжаем.

– Наконец-то, – отозвалась Яна.

В дверях показался Иннокентий с сумкой в руках.

– Готовы? – оглядев молчаливых друзей, он громко скомандовал: – Тогда стартуем.

Яна и Демьян одновременно направились к выходу и едва не столкнулись в узком проёме. Демьян первый приостановился, пропуская её вперёд. Он заметно отшатнулся, избегая прикосновения к её телу, подбородок отвёл в сторону, старательно пряча отразившиеся на лице эмоции.

Кеша, как обычно, устроился на водительском месте, Демьян поспешил занять соседнее, оставляя Яне в единоличное пользование всё заднее сиденье. Заводить беседу он не торопился и почти сразу сделал вид, что его сморил сон. Через полчаса это случилось на самом деле и нужда притворяться отпала. Кеша, как мог, пытался сгладить неприятное впечатление от холодности Демьяна, отчего его прежняя говорливость переросла в бурный поток словес. Иннокентий тяжело переносил молчаливость собеседника и чужое невежливое поведение, поэтому часто выступал в роли миротворца.

Рассказывал он эмоционально, касаясь всех возможных тем. Через полчаса выдохся и перешёл на профессиональную стезю. О пластических операциях Кеша мог говорить вечно, даже не приходилось изображать вдохновение. Яна поначалу делала вид, что увлечена разговором, но вскоре подбадривающие реплики поутихли, стали раздаваться всё реже – и беседа потухла окончательно.

Когда машина затормозила у подъезда Яны, Демьян не приоткрыл глаза и не выразил желания попрощаться, только прижался лбом к стеклу и приподнял воротник пальто, отгораживаясь ещё больше.

Кеша бросил укоризненный взгляд в его сторону и нарочно громко фыркнул. Не получив никакой ответной реакции, он поднял печальные виноватые глаза на Яну, застывшую у открытой дверцы машины.

– Яночка, мне жаль. Телеграфируйте, если что, прилечу шмелём, куда нужно, доставлю.

– До свидания, – Яна рассеянно кивнула, продолжая неотрывно глядеть на Демьяна через стекло, и с видимым усилием отступила к подъезду. – Позвоню, наверное.

Она не ушла с крыльца, пока машина не скрылась за углом дома. Только тогда она громко хлопнула дверью и побежала по ступенькам, опережая тягостные мысли.

Дома Яна разыскала в сумке телефон и зарядила его. Позвонив родителям, она сократила пересказ событий в Славянске, вырезав наиболее волнительные и жуткие подробности. Попробовала побегать на дорожке, но уже через несколько минут у нее разболелась голова.

Яна решила использовать проверенные методы и уселась в кресле с кружкой чая и тёплым пледом на коленях. Надеялась вернуть себе спокойствие. Не прошло и минуты, как слёзы потекли по щекам, вымывая из души обиду и напряжение. Нарыдавшись вдоволь, она задремала прямо в кресле, проваливаясь в очередной глубокий, подобный коме сон.

Проснулась Яна на удивление рано и без помощи будильника. Она не обдумывала свои действия, просто собралась и поехала на работу. На кафедре никто не был посвящен в события в Славянске, но коллеги словно чувствовали, что лаборантку лучше не трогать. Было в её осунувшейся фигуре и потухшем взгляде какое-то предупреждение, держащее окружающих на расстоянии.

Яна привычно включила компьютер, переложила книги на столе, перебрала пальцами цветные ручки. Диплодок из угла возле чайника молча наблюдала за ней, размеренно мешая чай ложечкой.

– Не знаю, какая такая простуда тебя скосила, но ты здорово похудела. Не поделишься? – на удивление добродушно поинтересовалась Софья Даниловна.

Яна не смогла скрыть удивление:

– Инфекцией с вами поделиться? Жаль, я, кажется, выздоровела! – Непривычное дружелюбие Диплодока настораживало и даже раздражало, куда приятней было выслушивать её замечания и отмахиваться от грубых приказов. – Давайте я вам что-нибудь напечатаю.

В комнату влетела Карина. Бегло оглядев помещение, она остановила взгляд на Яне и радостно взвизгнула:

– Янка, здорово! Наконец-то ты явилась. На обед топаем в «Конфитюр», салаты лопать, сплетнями делиться. У меня столько новых идей появилось, и оценить некому. – Девушка обвела помещение рукой, словно кроме них там никого не было.

Яна улыбнулась.

– Может, что-нибудь и в моей жизни пригодится.

До конца рабочего дня Яна машинально выполняла несложную работу, не заботясь о накопившихся делах. Перекинулась парой слов со студентами и преподавателями, но больше молчала и ждала. Демьян так и не появился. Она несколько раз вздрагивала от телефонного звонка, надеясь, что это он, но сегодня мобильник был настроен только на разочарование.

Вернувшись домой, Яна бродила из комнаты в комнату, подолгу замирала у окна и беспрестанно терзала телефон. Руки так и тянулись набрать номер Демьяна и услышать знакомый голос, но воспоминания о его поведении в последний день поездки действовали лучше холодного душа. Не хотелось выглядеть навязчивой и бесцеремонной. Если бы он желал продолжить отношения, то наверняка сам бы позвонил ей.

Яна остановилась у зеркала и печально оглядела заживающие царапины на щеке. Карине пришлось солгать о падении в спортзале, остальные только брезгливо поглядывали, но вопросов не задавали. Она оглянулась на телефон, утонувший в пледе, и уверенно направилась к мобильнику. Отыскала номер Кеши и в ожидании соединения закусила губу.

Иннокентий ответил после третьего гудка. Его излишне бодрый голос вонзился в ухо, словно жало:

– Яночка? Как я рад вас слышать! Всё нормально?

Яна не стала тратить время на любезности и спросила прямо в лоб:

– Вы с Демьяном виделись? Что с ним?

Повисла неловкая пауза, заполненная шумным дыханием Иннокентия.

– Не уверен, если честно. Вчера, когда мы вернулись, он попросил меня побыть с ним. Но стоило мне заварить чай и включить телевизор, как он грубо приказал оставить его одного.

– Вы сейчас скажете, что ему нужно время, – невесело отозвалась Яна.

– Ну, сам Демьян бы так сказал. Просто события в известном вам городе несколько огорошили его и выбили из колеи. Пусть придёт в себя, а потом и сам позвонит вам. Я уверен в этом.

Яна упёрлась лбом в холодное стекло и оглядела улицу.

– Я что-то не уверена. Ну, не буду вас отвлекать. Пока.

Она первая повесила трубку.

Яна никак не могла найти себе место и боялась ложиться в кровать. Ещё в дороге её стало преследовать ощущение чужого взгляда. Неприятное и навязчивое, словно зарождающаяся болезнь. Она ещё не была готова к новым призрачным снам и необходимости бежать на помощь. Хотелось просто выспаться по-человечески и не брать на себя ответственность за чью-то жизнь.

Яна с содроганием вспомнила «походы» в потусторонний мир. Не хотелось верить, что она навещала ад с его проклятыми обитателями. Раньше она никогда не задумывалась: нужна ли её помощь на самом деле и кому она помогает? Она всегда стремилась перехитрить смерть и верила, что люди достойны этого.

Теперь она сомневалась в необходимости своего дара и его пользе.

Дотянув до трёх часов ночи, она всё-таки уснула на диване, при включённом телевизоре. Сначала проснулось тело, не отдохнувшее от короткого и напряжённого сна, затем мозг вспыхнул радостной мыслью, что этой ночью обошлось без гостей.

Приняв душ, Яна нехотя поплелась на работу в мрачном ожидании, что Демьян и сегодня не явится на занятия. Так и случилось. Безликий скучный день закончился на удивление неожиданно, словно Яна вынырнула из тягучего болота в действительность. Она сама не знала, почему так торопилась домой, ведь в квартире одиночество ощущалось острее, а ожидание звонка превращалось в пытку. Правда, в этот раз она едва успела захлопнуть дверь, как за её спиной раздалась трель звонка. Она с опаской и надеждой посмотрела в дверной глазок и повернула ключ в замочной скважине.

Стоя на пороге, Иннокентий неловко переминался с ноги на ногу и мял в руках кожаные перчатки.

– Не хотел тревожить вас без предупреждения. Просто… – Он на несколько секунд замялся и более уверенно добавил: – Я был у Демьяна.

Яна закрыла дверь и изобразила гостеприимство:

– Проходите, я чайник поставлю.

Когда Кеша зашёл на кухню, она сосредоточенно нарезала лимон, её брови нахмурились, хотя она слегка улыбалась.

– Он не вышел на работу.

Кеша отодвинул табурет и сел на край сиденья, словно готовился уйти в любой момент.

– После нашей вчерашней беседы я пытался до него дозвониться. Он не брал трубку.

Яна подвинула к Кеше вазочку с конфетами и налила чай.

– Так вы дозвонились?

Иннокентий зашуршал фантиком от ириски, сосредоточенно глядя на хоровод чаинок в чашке.

– Нет. Я поехал к нему домой. Ему, похоже, самому нужен психолог. В квартире бардак жуткий, от него разит алкоголем и даже сигаретами.

Яна отхлебнула слишком большой глоток горячего чая и закашлялась.

– Это он так стресс снимает, что ли?

Кеша потупился, кончики его ушей заалели.

– Простите меня, Яна, за самодеятельность, но я не мог не спросить у Демьяна о вас.

Яна нахмурилась, но вместо того, чтобы разозлиться, полюбопытствовала:

– Что он сказал?

– Сразу хочу заметить: ему в таком состоянии не стоит верить, он сам не понимает, что говорит.

– Что он сказал? – настойчиво повторила Яна.

– Он сказал: «Что бы между нами ни было – это в прошлом. Не хочу иметь с ней ничего общего и видеть ее впредь не желаю», – закончив цитату, Кеша мучительно покраснел и отвернулся.

Яна не шелохнулась, даже взгляд остался равнодушным, только пальцы, будто помимо её воли, разорвали салфетку в мелкие клочья.

– Между нами ничего и не было. В прошлом нечего оставлять, – почти прошептала она и неожиданно взорвалась: – Пусть катится ко всем чертям!

Кеша поспешно поднялся и отступил к двери.

– Я пойду. Всего доброго, Яночка! – Он обулся, накинул пальто и уже из коридора выкрикнул: – До свидания!

Яна не вставала несколько минут, рвала салфетки и безразлично наблюдала за увеличивающейся кучкой белых обрывков. Неожиданно резко вскочила и разметала по столу бумажные клочья, сбросила на пол сахарницу и разбила вазочку с засохшим букетом, который ей принес Демьян.

Устроив на кухне кавардак, вбежала в комнату, достала спортивную сумку и принялась небрежно запихивать в неё вещи. Застегивая молнию, Яна замерла, ощутив чужой взгляд, скользящий по затылку, спустя секунду послышался тихий неразборчивый шепот. Она оглянулась и осмотрела комнату. Шторы не колыхались от призрачного сквозняка, и в зеркале никто не отражался, но почему-то стало неуютно и зябко, будто она находилась под прицелом скрытой видеокамеры.

Остаток дня Яна провела в спортзале, изнуряя себя физическими нагрузками, поэтому, вернувшись домой, заснула быстро и крепко, словно впала в спячку.

16 глава. Демьян

К концу недели Яна немного ожила и даже перекинулась парой фраз с коллегами. Она без просьб и приказов задерживалась на работе и исправно печатала всё, что ей подсовывали, даже просила добавки. Домой не торопилась, поэтому охотно ужинала в кафе вместе с Кариной под её неугомонный щебет. Та не замолкала ни на минуту, суетилась, вскакивала с места и вела себя ещё более странно, чем обычно. Не будь Яна настолько погружена в собственные мысли, она обязательно обратила бы внимание на неадекватность подруги.

В пятницу на одной из таких посиделок Карина предложила встретиться на выходных и посетить торговый центр, где ожидались грандиозные скидки.

Субботним утром Яна долго лежала в кровати, уставившись в потолок, потом так же долго принимала душ и завтракала. Она никак не могла выбраться из состояния апатии и безысходности и тонула в собственных гнетущих эмоциях, захлебываясь жалостью к себе. После обеда она неожиданно спохватилась и набрала номер Карины. Телефон долго не отвечал, но Яна настойчиво повторяла попытки, чувствуя себя неловко. Наконец с третьего раза трубка ответила голосом подруги:

– Алло! Чего трезвонишь?

Яна не обратила внимания на недовольный тон Карины и сразу же принялась извиняться:

– Прости, я забыла о нашем походе по магазинам. Из головы совсем вылетело.

Какое-то время телефон молчал, и Яна даже подумала, что их разъединили, но Карина громко всхлипнула и, словно сдерживая рыдания, быстро выпалила:

– Мы на воскресенье договаривались, ты меня вообще не слушала, что ли?

Яна пропустила саму фразу мимо ушей, сосредоточившись на дрожащем голосе подруги:

– С тобой всё нормально?

Карина неожиданно рассмеялась:

– Прекрасно! Со мной всегда всё лучше всех. А ты, кстати, знала, что у нас теперь перед абортом нужно выслушать часовой монолог батюшки?

– Батюшки? – эхом повторила Яна.

– Это чтобы ты знала, вдруг Демьян и тебе ребёночка сделает.

Яна затрясла головой, отгоняя колючие слова.

– Какого ребёночка, у нас ничего не было! – Она на мгновенье остановилась и пораженно воскликнула: – Ты беременна от Демьяна?!

– Была беременна. Два часа назад. Радуйся, теперь он полностью твой.

Пальцы Яны побелели на трубке, она без сил опустилась прямо на пол.

– Демьян знает?

Теперь Карина плакала не сдерживаясь.

– Знает. Я ему позвонила позавчера и всё рассказала. Не представляю, на что я рассчитывала… Просто это моя первая беременность. Я не надеялась, что он женится на мне… Ну хотя бы не бросит ребёнка и, может, поддержит немного…

Яна хотела уже сказать, что, конечно, поддержит, но вспомнила, что о беременности Карины теперь можно говорить только в прошедшем времени.

– Он знает, что ты сделала аборт? – Она с трудом произнесла последнее слово.

– Яна, ты глухая или тупая? Он сам меня на аборт отправил, сказал, что ему не нужен мой выродок, денег обещал дать, но я в обычной больнице сделала бесплатно.

– Он не мог так сказать, – категорично заявила Яна.

– Мог.

– Не мог, – упорствовала Яна.

Трубка запищала, оповещая об окончании вызова. Яна таращилась на телефон, словно никак не могла понять, что это за вещь и для чего предназначена.

Лёгкий ветерок коснулся плеча, Яна зябко поёжилась и запахнула халат. Около уха, словно эхо, прозвучали её собственные слова, произнесённые безликим голосом: «Не мог». Яна вскочила и завертелась на месте, пытаясь обнаружить источник звука. Впервые к неприятным ощущениям чужого присутствия добавились слуховые галлюцинации.

В голове кадрами из фильмов прокручивался разговор с Кариной. Только сейчас Яна поняла, что беременности предшествовали вполне понятные отношения, о которых она не догадывалась и о которых совсем не хотелось думать. Ревность пересилила жалость к Карине и породила ещё одну вспышку ярости. Яна швырнула телефон о стену, немного подумав, туда же отправила керамических осликов и батарею вазочек с подоконника. Остановилась она только тогда, когда порезала руку об осколок и увидела капли крови на цветных обломках.

Яна замерла, словно со стороны увидев своё бешенство. Взяв веник и совок, она собрала мусор, пропылесосила ковер и только потом перевязала руку.

Кресло привычно приняло её в объятия, и Яна наконец разревелась. Она и не заметила, как задремала. Плавно соскользнула в сон и поплыла, словно на облаке, в мир сумбурных красок и вращающихся реальностей. Когда картинка приобрела четкие очертания, Яна увидела просторный зал театра с золочёной отделкой и огромной люстрой под потолком. Яна стояла на балконе и глядела вниз, на оркестр. Руки музыкантов двигались, рот солиста округлялся, но ни один звук не долетал до нее, словно её окружала невидимая стеклянная стена. Все кресла в зале пустовали.

Яна перевела взгляд со сцены на кресло рядом с собой и не удивилась, обнаружив, что оно занято призраком. Как только гость оформился в человеческий силуэт, он резко поднялся и приблизился к Яне.

– Помоги Демьяну.

– Глеб? – подозрительно прищурилась Яна, всматриваясь в знакомые черты.

– Я уже просил тебя о помощи. Теперь я не знаю, сможешь ли ты его вернуть.

– Откуда вернуть? – недоверчиво переспросила Яна.

Призрак неопределённо взмахнул рукой.

– Его нет в вашем мире, в этом тоже нет. Он застрял где-то посередине.

Яна открыла рот, готовясь задать следующий вопрос, и застыла, обдумывая слова.

Глеб, видя нерешительность собеседницы, поторопил ее:

– Спаси его. Родители не переживут ещё одну трагедию.

Студёный ветер коснулся кожи Яны и легко сдул призрачного гостя, словно песочный силуэт. Она закрыла глаза, ожидая, когда её вытолкнет в мир живых, и, ощутив рывок, сразу же привстала в кресле. В голове заклинанием вертелись три слова: «Он не мог».

Яна бросилась на кухню. Раскопав в мусоре детали телефона и сим-карту, она кое-как соединила всё и включила мобильник. Экран немного погодя засветился, искажая трещиной изображение горного пейзажа. Яна пролистала список вызовов и нашла номер Иннокентия. Когда она подносила трубку к уху, её руки тряслись.

– Алло.

– Кеша, – пропищала Яна и закашлялась, пытаясь вернуть голосу нормальный звук, – это не Демьян.

– Я вас не понимаю, – осторожно начал он, опасаясь за душевное здоровье Яны.

– В теле Демьяна чужая душа. Не спрашивайте, как это возможно, я сама с таким впервые столкнулась. Но это не он.

Повисла долгая напряжённая пауза, Яна устала ждать реакции Кеши и поторопила его:

– Я должна его вернуть. Поможете?

Трубка наконец ожила и выдохнула один вопрос:

– Кто же в теле Демьяна?

Яна задумалась.

– Скорее всего, отец Анастасии Павловны, а может, и мать. Я думала, они хотели получить моё тело, но, видимо, их интересовала не только я. Нужно усыпить Демьяна и меня.

– Я перезвоню вам.

Яна бросила мобильник и снова принялась бродить по комнате. Прошёл почти час, прежде чем тишину нарушил звук дверного звонка. Яна кинулась в коридор и впустила в квартиру взволнованного Иннокентия. Он не стал ходить вокруг да около и сразу приступил к делу.

– Я был в своей клинике, взял препарат для наркоза. Вряд ли мы сможем вколоть что-нибудь Демьяну. Он сильнее и меня, и вас, только исколем ему все руки. Можно попробовать хлороформ, а для вас – инъекцию.

Яна молча кивнула, натягивая сапоги. Начав надевать куртку, она резко остановилась и прямо в обуви вернулась на кухню за пистолетом.

– Теперь поехали.

В дороге оба напряжённо молчали, готовясь к предстоящему нападению на Демьяна, точнее – на его тело. Кеша несколько раз переспрашивал, уверена ли Яна в своём предположении, но где-то внутри уже давно поверил её словам. Ему самому проще было смириться с чужой душой в теле друга, чем принять Демьяна таким странным, равнодушным и незнакомым.

У подъезда они обсудили план действий ещё раз. Кеша брал на себя роль отвлекающего, а Яне предстояло усыпить Демьяна хлороформом. Не особенно продуманный и умный план, с расчётом на внезапность.

Яна сжала в руках пузырёк и уверенно направилась к лестнице. Кеша печально поплёлся следом, горько вздыхая и еле слышно молясь. Остановившись рядом с дверью, Яна прижалась спиной к стене и достала платок. Хорошенько намочив его, она кивнула Иннокентию. Когда он судорожно вдавливал кнопку звонка, его рука тряслась.

Дверь открылась почти сразу, напугав Кешу так, что он отпрыгнул назад. В проёме показался лохматый сутулый силуэт, балансирующий на одной ноге.

– Опять ты. Чего ещё надо?

Иннокентий пристально всматривался в знакомое лицо и никак не мог уловить в нём сходство с лучшим другом: голубые прозрачные глаза казались по-настоящему злыми.

– Я у тебя часы забыл, – придумал гость нелепое объяснение визита и подался вперёд, чтобы пройти в квартиру.

Демьян преградил путь рукой.

– Где?

Кеша растерялся и пролепетал еле слышно:

– Может, в кресле. Давай я сам посмотрю, тебе с такой ногой и так ходить тяжело. – Он ловко поднырнул под рукой Демьяна и бесцеремонно прямо в обуви направился в гостиную.

Демьян развернулся, продолжая держаться за стену. Яна сначала выглянула из-за двери и, убедившись, что он не видит её, прыгнула прямо ему на спину. Одной рукой она обхватила его шею, другую плотно прижала к лицу, накрывая рот и нос дурнопахнущим платком. Демьян зашатался и, потеряв равновесие, повалился вперёд. Он успел подставить руки, оттолкнулся ими от пола и резко перевернулся. Теперь Яна оказалась на спине. От удара о твёрдый пол у неё вышибло дыхание и потемнело в глазах, но руки она не разжала. Ногами она обхватила его, изо всех сил прижимая его локти к торсу и мешая вырваться.

Демьян выгибался и молотил ногами по воздуху, но из цепких объятий Яны выбраться не смог. Как раз в тот момент, когда она почувствовала, что бёдра немеют, он обмяк, ноги выпрямились. Для верности Яна ещё немного подержала платок и ослабила хватку. Тело придавило её, словно бревно, и она извивалась, пытаясь выбраться из-под него. Кеша, наблюдавший за нападением из гостиной, наконец скинул с себя оцепенение и пришёл на помощь.