скачать книгу бесплатно
– Да что ты, – зарделась Роза Семёновна, тепло взглянула на Максима и сказав на прощание: «Не буду вам мешать, отдыхайте», скрылась в своей комнате.
– Один – ноль в пользу журналистики, – подвёл итог Максим. – Но как ты узнала, где я живу?
– Не расстраивай меня, Максим, – улыбнулась Наташа. – Ты ведь сам мне дал сегодня свой адрес. Забыл?
– Действительно, дал… Неожиданно, просто… И мне так стыдно, Наташа.
– Почему?
– Тебе в таких трущобах не место, – потупился Картузов.
– Слушай, Максим, ты за кого меня принимаешь, а? За изнеженную фря?.. Принцессу Бурунди, да? Я тебе говорила, кажется – я обычная, небалованная девушка. И мне абсолютно всё равно, что у тебя есть и чего нет. Главное – ты теперь у меня есть. Если бы ты жил под мостом в ящике, я бы пришла под мост. Хватит уже расшаркиваться, да? – было заметно, что Наташа слегка обиделась.
– Ладно, – решился на поступок Картузов – как будто у него был выбор. – Смотри на мои хоромы. Но, чур, не расстраиваться и не смеяться, договорились?
Он взял у Наташи вещи из рук, положил их на тумбочку в коридоре, снял с неё и повесил курточку на вешалку, достал из обувного шкафчика чистые, «полноразмерные» тапочки, а потом наклонился и с явным удовольствием помог снять сапожки. Наташа подтаяла и пошла смотреть комнату.
Максим был ещё у вешалки, когда из комнаты донёсся счастливый визг. Наташа стояла у огромного орехового стеллажа под потолок во всю стену, укрытого застеклёнными дверцами и смотрела на книги. Там действительно было на что посмотреть. Библиотеку начал собирать ещё прадед – Картузов Андрей Максимович: преподаватель словесности в мужской гимназии. Так уж повелось у Картузовых, что сына называли в честь деда.
– Книги замечательные у тебя, Максим! Я тебе не льщу – радуюсь, – девушка медленно двигалась вдоль полок, рассматривая корешки сотен томов.
Картузов критически осмотрел горницу и больших огрехов не выявил – всё было чисто – он утром делал уборку перед работой, окно оставил открытым на весь день. Комната проветрилась, диван под тёмно-зелёным жаккардовым покрывалом не так уж страшен, старинный столик у дивана он реставрировал сам полгода назад, а кресло под пёстрым вязаным пледом выглядело даже импозантно. На полу лежал старенький самаркандский ковёр, вычищенный пылесосом, а на окнах висели бледно-зелёные, гобеленовые шторы. Обои на стенах были чешские, с каким-то странным абстрактным рисунком из ромбов и квадратов коричнево-бежевого оттенка. В углу на древнем комоде расположился, почти столь же древний, телевизор «Рекорд», которым хозяин почти не пользовался.
Наташа одобрительно оглядывала комнату – жилище Картузова ей положительно нравилось. За портьерой, служившей дверью, в меньшей части комнаты, отделённой лёгкой стеной, располагалась спальня – кабинет – гардеробная. Тахта была новая, полуторная – её Максим купил недавно, утомившись спать на диване. Она стояла в нише за проходом. Ещё там был старый дубовый письменный стол со стулом и импровизированный шкаф из картонных коробок, задрапированный занавеской с орнаментом из каких-то петроглифов: на фоне размытых акварельных красок бродили стада непонятных животных вымершей породы. Занавеска крепилась к кольцам на длинной деревянной штанге. Но главное, за что было не стыдно Максиму – чистота была идеальная и все вещи на своих местах.
– У тебя очень мило, – вывела резюме Наташа. – Только комнату прокурил насквозь. Ещё могу сказать про тебя так: ты перфекционист, чистюля и педант. Жуткое сочетание если ты, вдобавок, ещё и зануда. Ты, зануда?
– Тебе виднее, – растерялся Максим. – Я беспорядка не люблю… А прокурил – это да, я же один… И форточка всё время открыта…
– Максим,.. Максим… – Наташа медленно подошла к нему и обвила шею руками. – Ну не будь таким серьёзным, да?
О неё пахло свежей горьковатой зеленью и жасмином. Максиму стало совершенно безразлично убрано ли в комнате, сгорит или не сгорит чайник, поставленный на плиту, и кто ещё будет слышать его и Наташу…
Через час, Наташа сидела в его стареньком махровом халате на диване, поджав под себя ноги, и уплетала пиццу, запивая её горячим чаем. Максим сидел напротив, стараясь не отставать от гостьи. Чайник не сгорел – Роза Семёновна выключила его, услышав призывный свист из носика и даже заварила им свежий чай. Девушка Картузова явно её покорила. Комната, освещённая светом счастливой Наташи, казалась Картузову такой милой и уютной, какой она не была никогда. Настроение было новогоднее – словно он, маленький, только что достал из под ёлки долгожданный подарок.
– А что Радомир хотел? Книгу вернул? Он какой фильм взял смотреть, а? – задала Наташа сразу три вопроса не переставая жевать.
– Ой, чуть не забыл, слушай!.. – и Максим пересказал Наташе всю вечернюю историю с момента появления Радомира и до закрытия проката.
Наташа уже наелась и просто прихлёбывала чай, внимательно слушая.
– Странный он какой-то – решил, я поверю, будто его прибор умеет создавать параллельные миры. Чудно, – Максим смотрел на Наташу, ожидая поддержки своим словам, а она задумчиво смотрела на него.
– Мне он не показался,.. легкомысленным, – подбирая слова, сказала она, наконец. – Умный, хитрый, себе на уме, но только не пустозвон и не лгун… Я ведь не такой плохой психолог, Максим, невзирая на молодость. Это часть моей профессии, а к профессии я отношусь очень серьёзно. Много читала последние два года – хоть какое развлечение, да? … Понимаю, поверить в эту историю сложнее, чем в летающую тарелку. Либо это спектакль и ему от тебя нужно что-то, либо правда, какой бы фантастикой она не казалась. Третьего нет тут.
– Поживём – увидим, – беззаботно сказал Максим. Ему не хотелось думать, и голова отзывалась счастливой пустотой на такое желание.
– А ты наелся уже, да? – спросила Наташа.
– Как удав, – подтвердил Максим.
– Тогда иди ко мне скорей, глупый, не станем терять время, – Наташа поднялась с дивана и сбросила халат – проста и естественна, как сама жизнь. У Максима завьюжило в голове, и квадраты начали сливаться с ромбами, от «обыкновенного чуда», которое стояло перед глазами и с улыбкой тянулось к нему. Он тоже поднялся, подхватил её на руки и прижал к себе…
Позже, совершенно неспособный пошевелиться, Максим просто лежал; не чувствуя тела, словно в невесомости, он растворился в пространстве, слился с ним и вдыхал, хмелея, запах Наташи, задремавшей на его груди. Как бы хотелось навсегда остаться в этом дне, никогда не переступая черты времени, после которой начнётся завтра.
Лениво делая героические усилия в борьбе со сном, Максим старался занять себя мыслями, раздумывая о времени. Он не хотел упустить ни одной минуты, наполненной Наташей…
«Время – непостижимая и загадочная субстанция, живущая по своим законам. То несётся галопом, то плетётся шагом. То не знаешь, куда его деть, то страдаешь от острой нехватки оного. Вот оно, крадучись, приближается к полночи и шагает в завтрашний день. Ещё один лист календаря канул в Лету. И уходишь из дня, в котором хотел бы остаться навсегда, привязанный намертво к своей динамичной временной точке. Оставляешь уютное, счастливое Сегодня ради неизвестного Завтра. И Сегодня, став днём вчерашним, грустит, прощаясь навеки, а Завтра, став нынешним, теряет загадочность грядущего, превратившись в настоящее. И, как ни старайся, никогда не вернёшься в минувшее и не окажешься в будущем. Нельзя войти в одну реку дважды. Всегда и всюду только сейчас, только этот день, час, мгновение сущего. Всегда и всюду только сейчас»…
Примерно такие мысли кружились в голове Максима, когда Наташа, очнувшись от дрёмы, сладко потянулась и вернула этим его в настоящий мир, к реальности, от которой начинало сладко ныть в груди.
– Который час, Максим?
– Половина первого, милая, – отвечал он.
– Мне пора, мой хороший. Отпускай меня, ладно? – она ласково потёрлась носом о его ухо.
– Разве ты не останешься?
– Не будем дразнить гусей, да? Я должна ночевать дома. Мало ли: охрана наведается или звонок на городской… Максим, всё так чудно и хорошо, что становится страшно – я очень боюсь это потерять, очень боюсь. Я трусиха. Прости.
Неохотно Максим признал её правоту, с которой приходилось мириться.
Наташа совершенно его не стеснялась. Она отбросила в сторону лёгкое одеяло, встала с тахты и начала одеваться, показывая «стриптиз наоборот» и бросая на хозяина игривые взгляды.
– Наташка, ты садистка!
– Скажи, Максим Андреевич, а когда у тебя была последний раз женщина? – неожиданно поинтересовалась Наташа.
– То есть? … – смутился Максим. – Ну, ещё до развода, четыре года назад… А что?
Наташа прекратила застёгивать юбку и ошеломлённо уставилась на него.
– Но, почему?! Ты, что, совсем не знакомишься с девушками?
– Как это не знакомлюсь?! Знакомлюсь! Вот, она – передо мной стоит!
– А если серьёзно?
– Если серьёзно, то я несколько старомоден и был разочарован, до недавнего времени, такими знакомствами. Думал, для меня уже женщины не существуют.
– Но ведь ты молодой, здоровый мужчина, как так?
– Наташа, давай не будем о грустном, а?.. Я не могу просто, как с куклой – понимаешь?.. – Максим отвёл глаза от Наташи и теребил уголок простыни, попавшийся под руку.
– Всё, пытка закончена! Прости, мой ласковый, но я лишний раз за себя порадовалась. Мне очень приятно, что ты такой, как есть. Честно-честно.
Наташа достала из сумочки телефон и начала звонить:
– Алло, такси? Мне нужна машина, угол Ленинского и Варшавской, да,.. Ленинский 161… а нет машины получше? Хорошо, пусть подъезжает, – она обернулась к Максиму, который успел натянуть на себя, сброшенный ранее Наташей, халат. – Максим, машина будет через пять минут. Не провожай меня, не надо, только до дверей. Иди, милый, я тебя напоследок поцелую.
В дверях она ткнулась в его щёку, прошептала: «Люблю», а потом, не вызывая лифта на шестой этаж, побежала вниз по широкой лестнице.
– До завтра!– донеслось напоследок и хлопнула дверь парадного.
Когда Наташа ушла, Максим приступил к окну и стал наблюдать улицу. Он увидел стоящую у дороги, высокую, стройную девушку в красной курточке, смотревшую на его окна и махавшую рукой. Она села в подъехавшую машину такси и умчалась вдаль – только мигнули пару раз на прощанье красные огни стоп-сигналов; машина растаяла в потоке.
Видел, как уехала та, что навсегда изменила его мир – мир, который стал таким большим после их встречи, и который станет таким крошечным, если она из него исчезнет.
Спать не хотелось.
«Какой длинный сегодня день», – думал Картузов. – «Не ведал я ещё таких дней – словно прожил за сутки целую жизнь. Сколько событий, новостей, перемен и эмоций. И сколько счастья, боже правый, сколько счастья! Вот теперь-то уж точно – можно и умереть. Лучше уже никогда не будет. Я даже не подозревал, что в жизни моей не было самой жизни. А ведь мог никогда не узнать об этом».
Максим пошёл на кухню и выгрузил в холодильник тяжёлый пакет, принесённый Наташей. Там были оливки, яйца, лимоны, ветчина, сыр, пару баночек сардин, пастрома, лаваш, пакетированный сок, сладости… Всё, что он так любил и о чём вскользь они когда-то говорили.
Она запомнила.
Вернувшись в комнату, он выставил на столик у дивана бронзовую фигурку и долго курил, глядя на рыцаря печального образа, дивясь искусству мастера, поворотам жизни своей, Наташе… сидел, пока не сморил сон.
Он уснул, улыбаясь и шепча её имя.
Глава 10
Максим – Утро – Соседка – Радомир – Потрясение основ
Утро растолкало Максима прохладной свежестью открытых окон и надтреснутым соло старенького будильника. Спать он мог бы ещё долго, но специально выставил время сигнала на семь – Максим не любил торопиться, опаздывать, собираться впопыхах.
Он натянул треники, футболку, одел лохматые, видавшие лучшую жизнь, кроссовки и вышел на пробежку, после которой сделал во дворе зарядку и повисел на перекладине. Вернулся мокрый, довольный собой и полез под душ.
Когда он жарил к завтраку яичницу с ветчиной, на кухне появилась Роза Семёновна. Максим мурлыкал под нос «Как много девушек», стоя спиной к двери и не видя соседку, а та, с улыбкой наблюдала за ним, не спеша обнаруживать своё присутствие. Наконец поздоровалась:
– Доброе утро, Максим! Вы раненько сегодня.
– Доброе, Роза Семёновна, самое доброе! Решил размяться, да и на работу скоро.
Роза Семёновна помолчала, собираясь с мыслями, потом спросила, переходя на «ты» – она всегда так делала, когда поведение соседа ей крайне нравилось:
– Скажи, Максим, а та девушка, Наташа – кто она?
– Она?.. Очень хороший человек. Журналистка из Латвии. Я … я люблю её, Роза Семёновна, – неожиданно признался Картузов. – Думаю, я вообще первый раз в жизни, люблю.
– Я очень рада за тебя, правда, – старушка положила руку на плечо Максима. – Мне она очень понравилась: такая,.. естественная, милая и разбитная при этом! Дай бог, чтобы у вас всё удачно сложилось. Ты береги её, Максим, таких девочек не много на свете, уж поверь. Тебе повезло, что она с тобой.
– Знаю, Роза Семёновна, верьте, знаю – повезло. До сих пор не могу понять, что она нашла в таком…
– Не нужно ругать себя, Максим! Нужно измениться… вернуться к себе – прежнему, вот и всё. Ты же умный, добрый, порядочный человек – я вижу. Наташа – твой счастливый билет. Не упусти!
Соседка смотрела на Максима с какой-то материнской заботой, он даже расчувствовался – вот тебе и Роза Семёновна!
– Постараюсь, – серьёзно сказал Картузов. – Не всё от меня зависит, но я постараюсь.
Старушка помолчала. Молчал и Максим.
– Помнишь, как я стала твоей соседкой, Максим?
– Конечно, Роза Семёновна, я тогда развёлся во второй раз, и вы переехали сюда из своей крошечной однокомнатной квартирки в Купчино, а врач перебралась в отдельную «конуру с удобствами», как вы её называли. Я тогда был очень рад этому, она так меня… утомила.
– Я устала тогда жить одна… Квартира когда-то была твоей целиком, так ведь?
– Была… Досталась после размена папиной в центре. Что ж теперь говорить? Но вы мне нравитесь, правда. И не даёте падать слишком глубоко. Я не всегда случаюсь, сносен в общении – простите меня.
У Максима было покаянное настроение: он был счастлив и не хотел, чтобы на нём лежала печать обидчика.
– Я вот, что надумала, – собравшись с духом, продолжила она. – Я ведь одна совсем на свете. Сын погиб, я рассказывала, ты знаешь, – сын Розы Семёновны разбился на машине очень давно, ещё молодым парнем – работал водителем на одной из северных строек, детей и жены у него не осталось. – Родственников уже похоронила давно, кто жил… Несколько старых друзей – таких же усталых стариков, с которыми видимся раз в полгода… Если вы будете с Наташей вместе, я оставлю вам свою комнату, – неожиданно закончила Роза Семёновна, глядя на Максима. – Комната моя приватизирована, в собственности и я могу распоряжаться ей, как захочу. У вас тогда будет замечательная двухкомнатная квартира: твои двадцать четыре метра, да моих двадцать восемь – роскошно!.. Дача есть маленькая в Лисьем Носу, зато участок большой. И будет вам загородный домик для малышей. Сделаете ремонт, да и станете жить-поживать.
Картузов растерялся:
– Что вы, соседка, что за мысли у вас…
– Ты прекрасно понимаешь, Максим, мне не так много осталось. Ранение даёт о себе знать. Да и устала я уже одна на свете мыкать. Посмотрела вчера на вас – молодые, красивые, счастливые. Встретились. Друг на дружку глядите – глаза светом льют. Вот у вас всё впереди: и дети, и заботы, и внуки… А я… – она махнула рукой и отвела заблестевший взгляд в сторону.
Максим молча, подошёл к ней, обнял, ничего не говоря и соседка тихо заплакала на его груди, вспоминая сына, а худенькие плечи вздрагивали и вздрагивали…
Как мог, Максим постарался успокоить пожилую женщину. От предложения не отказывался – знал, обидит сильно. Благодарил, приговаривал что-то доброе, снова благодарил и просил «жить ещё и жить». Роза Семёновна заулыбалась сквозь слёзы и только махала рукой – «ладно, мол, тебе», но было видно – слова Максима согревают и ей приятны.
А потом они позавтракали вместе – вернее, ел один Максим, а соседка сидела рядом над чашкой чая и просто смотрела на него покрасневшими глазами, радуясь его молодости и аппетиту.
Нынешний день выдался под стать вчерашнему. Но если вчера Картузов шёл с похмельной тяжестью в думах и теле, удручённый жизнью, мрачный, то сегодняшнее утро радовало его несказанно. В мышцах играла лёгкость, сила; в мыслях – молодой задор и надежда. Наташа зарядила вчера его аккумулятор счастья, индикатор которого давно уже был на нуле. Теперь же он зашкаливал за сто процентов. Максим радовался жизни, а чувства его щебетали воробьём, опьянённым брачными играми и забывшим об опасности. Незаметно дорога пролетела, словно лента эскалатора и он оказался рядом с дверьми проката.
Ему очень хотелось позвонить Наташе. Но она просила этого не делать «во избежание неприятных последствий», сказала, будет звонить сама. Он, как она инструктировала, утром зарядил телефон и взял с собой зарядное устройство. Эти телефоны разряжались довольно быстро, и приходилось «кормить» их по нескольку раз на дню. Эра литиевых аккумуляторов ещё не наступила.
По дороге, Картузов, ещё издали, приметил знакомую фигуру с чемоданчиком в руке, и настроение его упало: Радомир!
«Что ему неймётся – прицепился и долбит в темечко», – подумал Максим, но как человек воспитанный изобразил радушие, подходя к входу.
– Время доброе, Радомир Карлович, – приветствовал мужчину Максим. – Что так, с утра пораньше?.. Вы позволите, мне открыть помещение нужно, – он оттеснил Радомира от двери, начав отпирать замок и попросил, – постойте минутку на улице, я вас приглашу.
Максим не должен был допускать посторонних и показывать, как снимается сигнализация с охраны.
– Здравствуйте, Максим, – поздоровался Радомир – он понял мотивы молодого человека, улыбнулся и отошёл в сторону.
Наконец все формальности были соблюдены, помещение открыто, и Максим пригласил Радомира зайти внутрь.
Сегодня прокат показался особенно уютным. Максим снял куртку, повесил её на вешалку и включил чайник, наполнив его водой.
– Так что же привело вас в столь ранний час, Радомир Карлович?
– Время, Максим, время, которого остаётся всё меньше… да, кстати, вот ваш каталог фильмов. Спасибо огромное.
