Чистая нота

скачать книгу бесплатно


– Но почему?!

– Обычно не знают почему, за что, когда … Я знаю. Помнишь, ты меня и маму с 8 Марта поздравил?

Ничего не понимая, я смотрел на неё, не зная, что сказать.

– Не помнишь. Ты подъехал тогда на своей красивой золотистой машине к дому…

– Пассат, – машинально сказал я.

– Может быть, я не разбираюсь в них. Подъехал и начал выгружать огромный букет роз и пакеты. Таких букетов я не видела никогда – охапка. Своих спешил поздравить. Мы с мамой на этой же лавочке сидели. Мама моя возьми, да и скажи громко: «Вот дочка, найдёшь мне зятя хорошего и нас в этот день поздравлять будут.» Ты услышал. Взял из машины два красивых букета, у тебя там много было, коробку финских конфет – я никогда не ела таких – Гейша. Очень дорого, а мы без отца живём, мама немного получает. Подошёл, поздравил, счастья пожелал, а меня потрепал по плечу и сказал: «С такой-то красавицей у вас принц зятем будет» Помнишь?

– Так это ты была? …

– Я и была. Выросла просто. Ты убежал своих поздравлять, а мама сказала: «Счастливая Ольга, повезло». Вот с тех пор я и … Я люблю тебя, Игорь. Безответно, знаю. Тут уж ничего не поделаешь. А ты себя не казни – не ты, так другой, не вчера, так завтра. Я хотела, что бы это был ты.

Взрослая, совсем взрослая девочка. Такая открытая … Чем тут поможешь?

Она тряхнула головой, словно отгоняя мысли и продолжила:

– А ты сильный, не ожидала даже. Надо же, на четвёртый этаж меня на руках нёс.

– Что, правда? – я ошарашено смотрел на неё.

– Правда, почти. До третьего донёс. Соседка с третьего нас увидела. Она и доложила, наверное … Сильный. И ласковый. Я не думала даже. Что пьяный – видела, мне показалось не слишком. Разговаривал нормально… Но какой же ты ласковый. Даже не знала, что столько тепла можешь дать. Когда ты … я словно таяла, не почувствовала даже…

– Так, Лена, давай закроем тему, – попросил я, краснея.

– Давай, – покорно ответила она.

– Теперь вот что, ты можешь просто быть моим другом? Согласна дружить?

– Да я … конечно, зачем спрашивать.

– Других отношений у нас не будет. А вот друзья делают друг другу подарки.

– Игорь, не надо…

– Не обижай меня. Поехали.

– Куда?

– Из Золушки принцессу делать.

– Куда?!

– К твоей тёзке. Поехали.

Я повёз её в магазин «У Лены». Там мы выбрали несколько платьев, свитера, джинсы, обувь, какие-то кофточки, блузки, бельё. Она, не противясь, примеряла одежду – на её фигурке всё сидело на пять. Потом она осторожно тронула меня за руку: «Игорь, а вон ту косуху можно? Я так мечтала!» … Косуху она так и не сняла, ехала в ней, оглаживая тонкую кожу и улыбаясь.

С кучей пакетов я отвёз её домой, помог поднять обновки до квартиры. Поцеловал в щёку, – «Иди. И давай без реверансов.» Она кивнула, прошептала, – «Спасибо» и убежала.

Вечером я рассказал Ляле о своём поступке и беседе. Она задумчиво посмотрела на меня, кивнула, – «Молодец». И больше не вспоминала этот случай.

Мы ещё часто встречались с Леной во дворе, здоровались, иногда трепались не о чём, никогда не касаясь той темы.

Через два года Лена бросит институт, выйдет замуж за итальянца и он увезёт её в Милан. Больше мы не встретимся.

Жизнь никогда не стоит на месте. С нами или без нас, она продолжает свой упрямый бег, не замирая, не давая нам времени нажать на паузу, постоять и подумать.

С Лялькой у нас было сложно. Иногда казалось, старые отношения вернулись и всё выровнялось. Но через день тепло вымораживалось, и наступал ледниковый период. Я понимал, Ляля не умеет притворяться, она не пытается наказать меня – она просто естественна, как сама природа.

На Новый год Ленку увезли за город, мы остались одни. Ехать и встречать с родителями не захотели – отговорился делами. Телефон я отключил – гори оно ясно.

Лялька накрыла шикарный стол, готовила сама. Всегда с фантазией. Моей плебейской сущности достаточно было бы оливье, огурчиков и селёдочки под шубой, но она наделала всяких модных салатов. Запекла мясо в фольге. Достали холодную водку, Ляле её любимый «Ирландский крем», шампанское она не пила. Сели. Уютно… Неожиданно меня захлестнула такая теплота и нежность – дыхание перехватило. Она словно почувствовала. Улыбнулась: «Ну что, родной, будем встречать Новый год?»

Мы сидели вдвоём, хорошо сидели. Как раньше болтали, смеялись, пили-ели и снова болтали. Тихо бормотал новогодним огоньком телевизор. Я его выключил. Поставил Криса Айзека. Зазвучала «Грязная игра» – наша песня. Пригласил на танец. Она охотно поднялась. Мы начали танцевать и мир, словно закружился вокруг нас. Ведь с самого лета я не обнимал её, не целовал…

Волшебный Новый год …

Никогда у нас не было такой близости. Даже в первый год. Мы не могли насытиться друг другом, отрываясь от любви только для того, что бы немного поесть, попить и сбегать под душ. Засыпали, любя, а проснувшись, начинали сызнова.

Лялька, даже до свадьбы была подкована теорией – увлечение Востоком сказывалось. Теперь она стала неуёмной, ненасытной, способной разжечь желание даже у телеграфного столба.

Через два дня мы вышли на воздух. Стоял чудный зимний день, январь порадовал пушистым снегом и тишиной. У нас дрожали ноги, тело не слушалось. Мы бездумно смеялись над ерундой и шли по улице, держась за руки.

Через час вернулись домой. Позвонили Ленке, узнали как у них. Выпили горячего чая, глянули друг на друга и марафон продолжился ещё на день. Больше мы уже не выдержали. А ещё через день Ленка вернулась домой. Праздник кончился.

Я надеялся, после такого Нового года отношения наладятся. Но очень скоро Ляля замкнулась. Снежная королева вернулась.

Иногда, мы ещё быстро, словно украдкой, любили друг друга ночами, но это был жалкий эрзац, за который утром становилось стыдно. Такие мгновения случались всё реже и реже. Раз в неделю. Потом в месяц, потом в два… Мы ещё спали в одной постели, но каждый уже жил своей жизнью. Разлом в отношениях продолжался, а навстречу любимому мы не шли.

У меня появились женщины в поездках. Знакомство начиналось ещё в самолёте – два-три обещающих взгляда достаточно. Туристы на этих рейсах не летают.

Это были особые женщины – сильные, властные, деловые, ухоженные. Знающие, чего они хотят от жизни и как это взять. У каждой было своё дело, каждая ехала в поездку решать вопросы по бизнесу. У большинства дома были дети, мужья. Встречались и незамужние. Иногда они открыто звали за собой – один раз, не уговаривая, не обижаясь отказу. Всё честно.

Им нужно было выплеснуть накопившееся – посидеть спокойно в ресторане, потанцевать, поговорить откровенно обо всём, о всех проблемах не стесняясь и не скрывая истинные мотивы поступков. Выслушать совет, и дать совет мне. По любым вопросам. Словно на исповеди – с чужим гораздо легче. И закончить вечер в чужом номере, чтобы в любой момент можно было встать с постели и уйти. Им нужно было снять напряжение от этой суматошной жизни, пожирающей саму жизнь. Никакой привязанности, обязательств. Никаких телефонов, встреч в будущем. Никаких чувств – только механика. Но мы были нужны друг другу, и нас такие отношения устраивали.

Часто видел, как такую боярыню в Пулково встречал муж с цветами, она ласково целовала его и они шли к машине, обнявшись. Я свою машину оставлял на стоянке аэропорта. Раньше Ляля всегда встречала меня, но это было раньше …

В конце зимы Сашка ушёл от Марины. Ещё перед новым годом я отвозил её с ребёнком во Всеволожск в их большой новый дом на холме. Девочка у них часто болела, слабенькая. Марина всю дорогу молчала, кутаясь в свою тёмную лису, хотя в машине было жарко, хмурилась мыслям. Когда довёз её, сказала:

– Спасибо, Игорь… Ты можешь ответить, только честно – он её любит? Если не можешь, лучше молчи.

Я знал, что у них последнее время нелады в отношениях, но в чужую жизнь не лез.

– Мариша, я вижу, кошка чёрная между вами пробежала. Но я Сашу не расспрашивал, неудобно лезть в чужую жизнь. А он не рассказывал.

– Не рассказывал… – задумчиво протянула она. – Вот и мне… Ладно, извини. Спасибо ещё раз. С наступающим.

Она вышла, помогла выйти дочке. Я донёс пакеты с продуктами и сумку. Дом занесённый стоял. Дорожки под снегом.

– Помочь почистить?

– Сам почистит, – сказала Марина с каким то ожесточением. – Его дом.

Марину я видел ещё раз, когда заехал за Сашей к ним на квартиру. Они купили хорошую новую трёшку в кирпичном доме, и недавно закончили отделочный ремонт. Саша собирался, она вышла, поздоровалась. Он оделся и не прощаясь пошел к двери. Я кивнул Марине и пошёл следом.

– Поссорились? – спросил я на лестнице.

– Расстались, – ответил он.

– А что так?

– Так получилось…

Они прожили всего четыре года.

Уже позже я узнал его историю. В одной из поездок он встретил совсем юную барышню, межу ними завязался роман. У неё был маленький магазин, за товаром она ездила сама. Поездки подгоняли так, что бы встречаться в Китае. Барышня оказалась любовницей крупного авторитета из Екатеринбурга. Тот всё узнал.

В Питер оттуда приехала братва, и Саше выставили счёт. Сумма огромная. Сашка обратился к своим. Начались тёрки, стрелки… Под итог, наши сказали: «Сашок, ты был не прав. Чужое у братьев трогать грешно. Не по понятиям. Плати … »

Барышню Сашину привезли в Питер – живую, здоровую и сказали: «Теперь твоя, пользуйся.» Без денег, с одной сумкой вещей и паспортом. Он снял ей квартиру. Позже переехал туда. Мы продолжали общаться.

Я видел Дашу пару раз. Прямая противоположность Марине. Высокая, приятной полноты с хорошей фигурой. Волосы цвета спелой пшеницы, большие голубые глаза, черты лица правильные, не мелкие, губы пухлые… Словно сошедшая со страниц мужского журнала – девушек много и никто не запоминается. Такая … стандартная красавица. Мысли в её голове чувствовали себя свободно. Настоящий стереотип блондинки, да простят меня женщины с золотыми волосами.

Я встречал совсем других блондинок, умных, острых, приятных собеседниц, на внешность которых уже после пяти минут разговора не обращаешь внимания.

А Марина была среднего роста, худенькая жгучая брюнетка – волосы длинные, волнистые, всегда распущены или забраны в хвост. Глаза почти чёрные, черты лица заострённые, хищные. Похожа на красивую ведьму.

Сумму удалось демпинговать на треть, но итог плачевный. Саше пришлось продать свою долю в деле. Я выкупить не мог, таких денег не было. Вынуть из оборота – погубить предприятие. У меня появился новый напарник – Андрей.

Андрей – однокашник Саши. Совсем другой. Очень жёсткий, алчный, но честный. Всегда всё копейка в копейку. Всегда проверял счета, документы, не прощал промахи сотрудников – штрафовал люто. Свои деньги заработал, торгуя мясом из Белоруссии. По четыре фуры в неделю продолжали приходить ему исправно, на всех оптовых рынках продуктов стояли точки – дело у него было отлажено хорошо.

Несколько человек уволились. На их место пришли другие. У меня не было к нему никакой симпатии, чисто деловые отношения. Я продолжал делать закупки и ездить, ездить, ездить, только и успевая менять загранпаспорта, где уже не было страниц, что бы поставить штамп.

Саша не расстался с фирмой совсем. Он продолжал кататься в Китай, но превратился просто в поставщика за процент от закупки. У него ещё оставалось пять-шесть своих точек у метро, торгующих ширпотребом.

Жизнь катилась по старым рельсам.

А потом Ляля заболела.

Болезнь никогда не ждут. Её не зовут. О ней не думают. Она всегда как снег на голову.

Лялька стала слабеть. Поменялся цвет лица, волосы – густые, блестящие, шёлковые – стали блёклыми. Быстро уставала. Она не жаловалась, не скулила. На вопросы отшучивалась, отмахивалась и как всегда – «Всё будет хорошо». А становилось всё хуже. Потом, поднимаясь домой по лестнице, потеряла сознание.

В клинике, где её обследовали, нашли опухоль. Предложили два варианта: операция, которая сделает её бесплодной, но поможет с вероятностью процентов восемьдесят, или лечение кучей новых препаратов, которые, возможно, решат вопрос безоперабельно. Она, конечно, выбрала второй. У неё был очень низкий гемоглобин, который никак не могли поднять. Доктора нервничали. Настаивали на операции. Лялька всё терпела – и процедуры, и клиники, и кучу препаратов, которые в неё запихивали горстями. Скоро она почти не вставала, стала совсем замкнутая, молчаливая, сильно похудела. Она и без того не отличалась полнотой – 58 килограмм немного для её 168 сантиметров роста. А сейчас худобой напоминала подростка.

Как то ночью не могли уснуть. Лежали молча. Вдруг она сказала:

– Ты, Игорь, смотри, Ленку не обижай, если что. Не вздумай привести ей злую мачеху. Потерпи, пока не вырастет.

Меня окатило холодом.

– Лялька, ты что себя хоронишь? Мне никто кроме тебя не нужен, глупая. Да ещё меня сто раз переживёшь. Давай ложиться на операцию, а? Ты ведь обещала, всё хорошо будет.

– Я уже тебя пережила, – бесцветно прошептала Ляля. – Второй раз не хочу.

Она отвернулась к стене и замолчала. А я лежал и думал – за что ей это?..

На следующий день она сказала:

– Договаривайся с хирургом. Не хочу Ленку сиротой оставить.

Операция прошла успешно. Ляля начала поправляться, набирать вес. Медленно к ней возвращалась жизнь. Занялась домом. Начала улыбаться шуткам. Ленка рассказывала ей о школьных событиях – она слушала с интересом. Болтала с ней на английском, читала, с аппетитом ела вкусности. Больше всего любила гранаты и грейпфруты.

Ляля вернулась.

С неумолимостью астероида приближался 1998 год.

Нам оставалось ещё три года вместе. Три года. Это так мало, когда люди счастливы и так много, когда они расстаются.

После выздоровления, Ляля изменилась. Стала мягче, приветливей. Иногда искренне интересовалась делами, справлялась о Саше и жалела его и Марину. «Какие дурашки. Не уберегли…» – и, не договорив, замолкала.

Мне казалось, что есть шанс. Рано нас ещё хоронить. Ведь нам всегда было так хорошо рядом, даже когда холод, даже когда молчим. Я не представлял себе жизнь, в которой её не будет. Да и зачем мне такая жизнь? Она уже давно стала частью меня. Была моим ангелом, как бы пафосно это не звучало. Если бы я только видел, что нужен ей. Если бы не те слова – «Давно похоронила», – они так и звучали, причиняя неожиданную боль. Похоронила … в сердце похоронила, хотела она сказать. Да, похороны были пышными …