скачать книгу бесплатно
Вспоминал первые два года с Лялькой, какая она была. Вспоминал сами чувства – ощущение жизни. Понимал, что ничего уже не будет подобного. И Лялька такой уже не будет. Да я сам другой – разве меня раньше деньги интересовали? Чего я добился то? Сытой кабалы? Жизнь сгорает – пеплом её всё посыпано. Что я вижу, кроме цифр и колонок в экселе? Что интересует меня? Когда был в театре последний раз с удовольствием? А в лесу? Какую книгу прочёл новую? … Нет, можно и съездить, и сходить, и почитать, да только не интересно мне стало всё. Да и сама работа остолобила – надоело!!! … В общем, типичный депрессняк в острой форме. И я не нужен никому – друзей то нет настоящих, и мне никто не нужен…
Допил бутылку. Спустился за новой. Магазин круглосуточный…
Проснулся поздно утром. Голова набатом гудит. Рядом незнакомая девчонка спит – высокая, красивая, рыжая – молоденькая совсем, лет 20 не больше. Вроде бы видел её где-то. Кто такая – не помню. Откуда – не знаю… Наверное, в третий раз за коньяком ходил, во второй помню как вернулся… Растолкал, глаза протирает, улыбается.
– Ты кто?
– Соседка твоя. Игорь, ты что, не помнишь ничего?
– А тут почему?
– Сам позвал, говорил, жить без меня не можешь.
– Ты же видела – пьяный в дым!
– Видела … А верить то хочется.
– Извини… ты… тебя…
– Лена!.. Забыл?
– Извини, Лена, у пьяного памяти ноль… А было у нас?
Она покраснела, отвела глаза.
– Да, было. На простыни посмотри
Я встал, стесняясь наготы, набросил халат, полез в ящик. Хотелось одного – спровадить её поскорее, словно с ней вместе и само событие исчезнет во времени.
– Купи себе духи подороже и на память, что захочется, ладно? На вот, возьми, – протянул ей деньги, много денег.
Разревелась, оделась, – «Гад ты!» – убежала…
«Дурак ты, Игорь, ой дурак! Зачем хорошую девушку обидел? … Хоть бы звали её по другому…»
Набросил плед на смятую постель. Вышел на кухню – там, на столе почти прилично. Фрукты, конфеты, шампанское недопитое – для Лены брал, наверное, я его терпеть не могу. Пепельница окурков полна – вытряхнул в ведро. Шампанское в раковину и в ведро. На полу две бутылки пустых Тбилиси – туда же. На столе недопитая – алкаш…
И я запил, как никогда до того не пил. На неделю…
Приезжал Сашка. Посмотрел на меня
– Может врача? Что случилось- то? Умер кто?
– Я… умер…
– Звони в Стамбул, пусть старый заказ высылают. Деньги я переведу.
Позвонил, заказал. Обещали за два дня собрать.
– Посидеть с тобой?
Выставил его. На звонки отвечать перестал. Никого не видел. Звонил в магазин, когда трезвел, мне приносили «Русский стандарт», а под него: чёрный хлеб, пиццу, соления, селёдочку, икорку, мясо, сок – есть у нас по дому такая услуга. Пару раз уборщица, приносившая заказ из магазина, наводила порядок – «мусор» выносила. Любой каприз, как говорится, только оплати. Через неделю примчалась Ляля. Увидела меня. Заплакала – «Зачем ты так? Ну зачем? Я такая плохая жена, да?» – «Сашка вызвал?» – «Саша, да.»
Долго сидели рядом. Молчали …
Потом Ляля уговорила меня – умела она это делать – вызвали врача. Тот посмотрел, сразу предложил лечь на три дня в клинику. «Справлюсь. Работайте, доктор» Он пожал плечами, отработал, получил что причиталось. «Будет хуже – звоните.» – «Непременно.»
Потом я уснул. А Ляля осталась. Легла рядом, не раздеваясь, обняла и всю ночь проревела. За Ленкой присматривала Марина – Сашкина жена.
Ляля редко плакала. За всю жизнь видел несколько раз. По опухшим, красным глазам, понял – всю ночь провела в слезах. На меня не смотрела – сквозь меня. «Доброе утро, Ляля» – «А оно доброе?… Ладно, завтракать будем через двадцать минут. В душ иди.» – сморщила носик. Понятное дело, козлом несёт вонючим. Взял из шкафа всё чистое, пошёл плескаться. Из зеркала на меня глядела страшная опухшая рожа с недельной щетиной. Именно рожа – лицом такое отражение не назвать. Сходил, набрал кучу льда в миску, залил водой из канистры, вернулся в ванну «вымачиваться».
Лялька молчала.
Когда вышел чистый, бритый, квартира уже преобразилась. Весь мусор стоял в коридоре, упакованный в здоровый мешок. В мешке я заметил и постельное. Заныло внутри …
Окна были открыты настежь. Гудел ВАКС – пылесос. В комнате пахло хвоей. Ляля молча елозила щёткой по полу. Глянула на меня – «Пошли есть.» Не хотелось, но я не противился. На столе уже стоял омлет с грибами и кофе. Через силу проглотил. Заел горстью янтарной кислоты и выпил ароматный напиток. Замутило, но сам виноват. Мы продолжали молчать.
– Гулять поедем, под нашу липу. Ещё помнишь её?
– Я всё помню, Ляля.
– Да? … Не похоже.
Ну, точно. На «стрелку» приглашает.
– А может – ну его? Отлежусь?
– Нечего тебе лежать. Належался уж … Двигаться нужно. Воздухом подышать. Собирайся.
В другое время, я бы мог настоять на своём без особого труда – она покладистая, вообще-то. Но не сегодня. Сегодня она – грозовая туча, лучше не спорить.
Я одел, что под руку попало. Лялька вручила мне пакет с мусором и плетёную корзину, в которой лежали чашки и термос с зелёным чаем, щедро сдобренный лимоном. Смотреть на меня она решительно не хотела.
– Мусор выбросишь и к машине иди. Я оденусь и спущусь. Не вздумай заводить! Сама поведу.
– Думаешь, безопасней будет? – Лялька не любила водить. У неё рассеянное внимание. Она словно ведёт с собой постоянный диалог, может отвлечься в любой момент. Очень напряжённо рулит поэтому. Но на права отучилась и сдала с первого раза сама, без всякой блатоплаты.
– Ты ж вроде опасностей не боишься у нас? – усмехнулась она, – Потерпишь.
Я и тут не стал спорить. Взял мусор, корзинку и пошёл к Вектре. Выбросил мешок по дороге в контейнер, огласив бутылочным звоном окрестности. Хорошо ещё, что большую часть уборщица вынесла. Прошел на стоянку – она находилась в пятидесяти метрах от парадного. Повезло – ребята из хоккейной коробки отличную стоянку сделали. Я на ней с момента основания парковался. Завёл машину. Погрел. Заглушил. Ляли всё не было.
Она появилась с пакетом продуктов из магазина, сунула её в корзинку. Села за руль. Завела, увидела, что машина прогрета, хмыкнула и выехала со стоянки. Езды то было на пять минут – мы жили у метро Московская, а Парк Победы – следующая станция. Ловко подъехав к ограде у бокового входа, запарковала машину. Сунула мне ключи. Я взял корзинку и мы пошли.
Наша липа была цела. Даже на лавочке не сидел никто. В пруду плавали утки. Лялька взяла из корзинки батон, подошла к краю берега и начала крошить хлеб. Утки оживились. Я сел, закурил. День и вправду хорош. Солнечный, но не пекло. Тень от липы…
– Выброси его, – не поворачиваясь, сказала Ляля. – Выброси и сожги.
– Ты про диван? – я не удивился, ждал чего-то подобного.
– Гад ты, Игорёша.
И от жены, гад. Заслужил, видно.
– Гад, знаю…
Лялька резко повернулась:
– Как ты мог, а? Лена – девчонка совсем, весной восемнадцать исполнилось. Она ещё глупенькая. Ты в отцы ей годишься!
А ведь и верно, 35 уже…
– Что, агентура из пенсионного отряда донесла?
– Да какая разница кто, – досадливо отмахнулась Ляля. – А ей теперь как жить? Как на тебя смотреть?
– Не такая уж она девочка … – ненавидя себя, начал я.
– Была, девочка. Была! … Ты на простынь-то смотрел, животное?!
Тут уж мне нехорошо совсем стало. На простыню я не смотрел. Забыл про неё начисто. Выпил тогда и продолжил – спал одетым, прикрыв постель пледом… И так совесть грызла за Ляльку, а ещё это…
– Я ходила к ней, – ожесточённо выпалила Ляля. – А она прощение начала просить и ревёт… Она – у меня! Я подумала, вот с нашей, если кто так… Ты знаешь, что Ленка в тебя влюблена уже года три?
– Откуда ты взяла?
– От верблюда! Я видела, как она на тебя смотрела. Не слепая. Ребёнок в тебя влюбился, ребёнок, а ты и рад … Нет, гад ты всё-таки.
Лялька отвернулась и замолчала.
Я тоже помолчал.
– Я не помню ничего, Ляля. Я две бутылки крепкого выпил, а дальше не помню. Как за третьей пошёл, как Ленку встретил … Ты прости меня, а? Очень худо мне.
Хилое оправдание. Каждый сам отвечает за свои поступки.
Она продолжала молчать, отвернувшись в сторону. Так мы и сидели, словно немые.
Странную мы являли картину миру. Она – шикарная, в джинсовом, расшитом вышивкой, сарафанчике от Бианки, тонкой белой льняной рубашке и своих рыжих свободных «казаках», украшенных клёпкой, которые купила неизвестно зачем в Стокгольме и которые почти никогда не одевала. Рыжая волнистая грива крупными локонами разметалась по плечам. Глаза скрывают очки «Чопард»– не хочет показывать. Стройные ноги, девичьи; подтянутая и лёгкая, привлекающая внимание, выглядящая юной девчонкой. И я – мужчина далеко за тридцать, в заношенных голубых джинсах, вылинявшей чёрной майке, с мятым лицом и совершенно седой, от чего выглядел ещё старше. Проходившие мимо, поглядывали на нас с любопытством.
– Как жить будем, Ляля?
– Да так и будем. Раньше счастливо жила, теперь как все … Пей чай и поешь.
Она поднялась и пошла не оглядываясь.
– Ты куда?
– Я к Лене. Ей я ещё нужна. Водки не пей больше, ладно?
– Ладно…
Долго сидел я под липой – «нашей липой». Пил чай, курил одну сигарету за другой и бездумно смотрел на воду, по которой плавали утки. А я их не видел. В голове звенело – «ей я ещё нужна». Приблизился вечер, набросил серую вуаль на пруд, деревья. От воды потянуло прохладой, стало зябко. И пусто. Я поднялся, взял корзинку и побрёл к машине.
Пить я больше не стал. Вынес диван на помойку – его сразу забрали. Купил новый. Занялся делами. Через неделю поехал к своим девочкам в санаторий. Держалась Ляля ровно, я видел – не простила. Вскоре они вернулись.
Мы начали жить как все…
Лето размашисто шагало навстречу осени. Листья на клёнах начали покрываться багрянцем. Золотая королева стояла на пороге – завершался ещё один природный цикл.
Осень поселилась в сердце …
Я вернулся из очередной поездки в Турку. Ездил на машине – обкатывал новинку. Неделю назад поменял Вектру на Вольво 850Т5. Машина радовала. Мощная, быстрая. Немного жестковата, но другой она быть не могла с такой динамикой – в спортивном режиме выстреливала за 7 секунд до сотни. Двадцать пять лет назад было круто. Тёмно-синяя, натёртая воском, она выглядела красоткой.
Я запарковал машину у подъезда. У детской площадки на лавочке сидела Лена. В мою сторону не посмотрела, словно не заметила. Я решился, подошёл, присел рядом.
– Привет, Лена.
– Здравствуйте, дядя Игорь, – деревянным голосом ответила она.
– Зачем ты так. Я хотел поговорить , не против?
– Ну, давай, говори.
Я посмотрел на неё – ладная, высокая, стройная. Фигурка, от которой даже тибетские монахи зарыдают как дети. Огненные волосы, веснушки… Красивая …
– Лена, я виноват, правда. Не думай, что мне безразличны твои …
– Да брось, – она впервые взглянула на меня глубокими карими омутами. А глаза то у неё – глазищи! – Я не злюсь за то, что случилось. Правда, не злюсь. Я этого больше всего на свете хотела. Мечтала… Ты утром меня обидел, деньгами своими. Словно шлюхе …
– Прости, прости, прости … – Я взял её руки лодочкой и поцеловал нежные маленькие ладошки, она не отняла, только вздрогнула. – Я так ругал себя, честно. Похмелье жуткое было, неожиданно ты. Не понял тебя, не знал … Растерялся я. Хотелось, как то вину загладить… Мир? Ну, скажи, что мир.
– Ладно, – она улыбнулась, глаза влажные. А улыбка то – солнышко встало. – Мир, дядя Игорь. Мир!
– Да какой я тебе дядя, особенно теперь … Почему я?
Она пожала плечами:
– Почему нет? Да в тебя тут половина девчонок влюблены.
Я удивлённо свистнул.
– Преувеличиваешь процентов на двести, девушка! Да что такого в старом, седом мужчине, что бы нравится!
– Какой ты старый, – она улыбнулась. – Скажешь тоже. Ты настоящий – красивый, высокий, подтянутый. Одет хорошо. А весёлый какой – всегда шутишь, здороваешься с пацанами. Нет огня – зажигалку подаришь, сигарет – пачку отдашь.
– Нашла красавца…
– Нашла, – она внимательно поглядела на меня. – Нашла, Игорь… Только не перебивай, хорошо? … Я давно уже … больше трёх лет. Ты только в сторону мою не смотрел никогда. Не замечал. Ты жену любишь – она и вправду, такая … вокруг никого не видишь. Я рядом с ней заморыш. И за это я ещё больше …
