скачать книгу бесплатно
– Не забывай об этом, Карамель Голдман.
Ирис – то видно сквозь маску – насмешливо улыбается.
Следует огреть её ещё раз.
– Служанка забыла постирать всю твою одежду? – наперерез ответным колкостям восклицает подруга. – Почему ты в форме?! О, я поняла!.. неужели ты была не дома, а у Ромео? Первое неофициальное свидание?
Ирис прищуривается и подбивает меня локтем. Отстраняюсь и говорю:
– Ты не падала по пути из Академии? Не ударялась головой? Что за вопросы?
– Вы – пара, это нормально.
– Нет, ненормально. Ещё ненормально.
– Кому нужны бумажки с разрешением?
– Раз их делают – значит, нужны.
Ирис понимает, что сейчас мы поссоримся, а потому закатывает рукав пальто и неожиданно отталкивает:
– Слушай, так рука зудит – прям на месте чипа, ужас. Кажется, он хочет, чтобы я потратила родительские денюжки.
– Идём, – усмехаюсь я и следую за подругой. Мы быстро миримся.
В этот раз Ирис решает не выпрашивать подарки в именном отделе Голдман. Мы гуляем по всему верхнему этажу Золотого Кольца, примеряя платья и украшения, обмениваясь незлыми мнениями, останавливаясь в какао-лавке, обсуждая учёбу. В такие моменты мне нравится дружить с Ирис. Но я не понимаю: сейчас она настоящая, а в другое время прикидывается, или же наоборот.
Вечереет, и город погружается в потёмки. Следом искусственный свет опоясывает улицу, неоновые нити скользят вдоль ограждающего парапета, стилобаты загораются, фонари включаются, экран на Здании Комитета Управляющих даёт ориентир двигающимся в воздухе, даже поезд – под нашими пятами – подсвеченной каплей несётся по раскинутым в воздухе путям.
– Пора разъезжаться по домам, – говорю я.
– Да, вон твоё авто.
Удивительно, как Ирис замечает машину раньше меня.
– У тебя новый водитель? – уточняет подруга и с подозрением смотрит. – Карамель, тебя подменили? Это не похоже на Голдман.
– Временно, – отвечаю я. – Ничего такого.
– Он симпатичный, – смеётся Ирис.
– Отвратительно! Постыдилась бы своих мыслей на людях.
– Люди не обращают на нас внимания, каждый сосредоточен на своей персоне.
– Такое отношение порождает разруху. Отсутствие бдящего не должно преумалять личное желание поступать по закону.
Ирис не отвечает. Не опровергает и не соглашается. Это её спасает. Ещё бы чуть-чуть…с радостью напишу донос на эту пустышку с назревающими в её голове дерзостями, которые не должны волновать и отвлекать истинного жителя Нового Мира и уж тем более северянина. Чтобы сменить тему, спрашиваю, как девочка будет добираться до дома: за ней кто-либо заедет или она сядет на поезд (вариант пешей прогулки по мосту я даже не рассматриваю, потому что в тёмное время суток находиться там некомфортно и – более того – не полагается хорошенькой северянке).
– Да, за мной заедут, – вдруг похолодевшим тоном отвечает Ирис.
– Родители наконец наняли тебе водителя?
Вот и удачный момент.
– Если бы. Отцовский друг заберёт.
Экран на Здании Комитета Управляющих играет цветами; он так ярок на фоне постепенно угасающего неба. Мы двигаемся по мраморным плитам, каблуки – шаг за шагом, стук за стуком – повторяют наши сердцебиения. Вдруг! – я чувствую окатившую волну холода, что пробегает пальцами по спине и пересчитывает позвонки: словно вдавливает их.
«Мы ваши Создатели!» – вторит голос над головой: слова разверзают город, а слоги рассыпаются и налипают на дороги, что скрещиваются паутиной.
«Мы будущее этого мира» – продолжает говорящий. Я с трудом открываю плачущие от соли глаза и наблюдаю ухватывающую воду: она стремится обнять меня; ощущаю удар волны.
«И если вы живёте…»
Вода наполняет лёгкие словно сосуд, но чья-то дрогнувшая рука не останавливается, а потому жидкость переливает через край, ощипывает, давит.
«…дышите нашим воздухом…»
Вскидываю руками к некогда молебному небу, но вместо того сталкиваюсь с бессердечной поверхностью воды.
«…едите нашу пищу…»
Я хочу закричать.
«…смотрите на наше небо…»
Кричу.
«…Знайте! Без нас не будет вас»
Захлёбываюсь: ледяная жидкость взбирается и наполняет изнутри.
«Вы наши подчинённые, а мы Боги»
Тело обдаёт жаром; я чувствую: вот-вот вспыхну, загорюсь.
«Восхваляйте же своих Создателей!»
Открываю глаза.
Взгляды наши устремлены по направлению экрана, парящего пред Зданием Комитета Управляющих. Ирис внимательно смотрит на мою цифровую копию: её ледяные зрачки замирают на бледном лице девочки из рекламы.
– Ладно, по домам, – в спешке говорю я. – Увидимся в Академии.
Странное видение, которое раньше было лишь сном, преследует и путает мысли, вьётся вокруг тела и стискивает в объятиях. Но я не нуждаюсь в том; желаю отречься, забыться, оставить.
Ирис забирается в подоспевший автомобиль, я же сажусь к янтарным глазам.
– Отдохнули, мисс Голдман? – спрашивает докучливый водитель.
Без интереса выдыхаю:
– Что я говорила про болтовню? Домой, конечная на сегодня.
Меня валит с ног появившаяся из ниоткуда усталость; та разливается по венам, будто атрофируя конечности. Хочется забраться под одеяло и существовать там: спрятаться от серого Нового Мира и его серых жителей. Мгновением раньше мы веселились в отделах, обласканные вниманием обслуживающего персонала, и не знали тоски. Стоило остаться наедине с мыслями – итог. Поразительно.
– Улица Голдман, – объявляет водитель, когда мы спускаемся на посадочное место. Дорога была быстрой, неужели я задремала? Не люблю спать в машине, потому что не люблю терять бдительность, люблю контролировать ситуацию и окружение. – Вы заснули, решил не будить вас раньше времени, мисс Голдман.
Всё-таки.
– Известно, в какое время забирать меня утром? – отвлечённо спрашиваю я.
– Да, разумеется.
– Мисс Голдман, – поправляю я. – «Да, разумеется, мисс Голдман». На конце каждой фразы – обращение.
– Прошу прощения, мисс Голдман.
Янтарные глаза словно бы улыбаются – задорно, неприхотливо.
Жду секунду. Вторую и третью.
Жду.
Ждёт.
Ждём.
Кажется, он забылся. Точно ли работал когда-либо водителем уважаемых лиц?
– Нажми кнопку, чтобы открыть дверь, – припоминаю я.
– Ой! – восклицает водитель и роняет взгляд на панель управления, поспешно ударяет комбинацию и выпускает меня. – Ой, мисс Голдман, – тут же поправляется он.
Что за клоун.
Выхожу и бреду к дому.
Хотя не могу не отметить – янтарные глазки позабавили меня.
События третьего дня
День начинается всегда одинаково. Я стою в ванной: напротив зеркала, с набранным стаканом воды. Первая таблетка отправляется в рот. Запиваю. Вторая. Запиваю. Третья. Пью. Четвёртая – достаю её предельно аккуратно; блистер неудобный, капсула может выпасти из него. Несколькими днями ранее это и произошло: таблетка упала в раковину. Я не успела поймать её; прокатилась по мраморной поверхности и отправилась в водопровод. Признаваться в том, что у меня из рук выпало дражайшее лекарство, не хотелось (придётся подавать документ, ведь каждая капсула под счёт), посему я сделала вид, будто ничего не произошло. Но произошло. Сопоставить легко. Я не приняла таблетку лишь раз и в тот же день – точнее вечер – заснула раньше комендантского часа и наблюдала беспокойные сны. Я тонула. Произносила речь про Создателей и тонула. Здоровые люди не наблюдают снов, абстрактное мышление есть отклонение. Вчера я выпила полагающуюся по графику таблетку, и ночь была спокойной. Правильной. Умеренной. Я не видела сны, я отдыхала в самом деле: восстанавливалась, набиралась сил к новому прекрасному дню в Новом прекрасном Мире. Я так рада, что наша медицина совершена и продолжает совершенствоваться. Теперь я знаю, чем чреват пропуск хоть одной выписанной мне таблетки. Запиваю. Итого четыре. Какой странный привкус у воды. Она сегодня горчит, отчего? Или всегда?
Миринда подаёт хлопья из отрубей. Ворошу их пальцами, не притрагиваюсь.
– Вам подать молока, мисс Голдман? – спрашивает служащая. Напрасно, потому что знает ответ. И я не отвечаю.
Терпеть не могу молоко и заказываем мы его только для того, чтобы мать в этом молоке отмокала. На сегодняшний день в Восточном районе на искусственном пастбище пасётся не больше дюжины коров, посему натуральный и органический напиток не поставляется; только его аналог, создаваемый на заменителе. В Академии показывали фильм об этом, а – после – проводили экскурсию: учащихся возили по фабрикам и заводам, демонстрировали их работу, напутственно обращались: «скоро это будет в вашей власти – внемлите». Немного интересно, но грязно – предпочту вечно сидеть в пыльном офисе и смотреть на затянутое облаками небо. Кажется, Палата Производства точно не для меня.
Поднимаюсь в спальню, чтобы одеться: выбираю наряд, примеряю юбку и рубашку. В Академии установлена форма, введён официальный дресс-код. Девушкам Академии одобрены несколько комплектов: рубашка и юбка с короткими гольфами, платье и длинные гольфы, рубашка и брюки. Всё тёмно-синего цвета – под цвет герба Академии. Юношам Академии также подобраны три комплекта: брючный костюм с рубашкой и пиджаком, отдельно брюки и рубашка, и рубашка с жилеткой. Мне нравится, когда Ромео в костюме с пиджаком, эта представительность его красит. Он становится похож на заседающего в Палате. Я же чередую наряды по дням недели и добавляю множество аксессуаров; Голдман требует отличаться. Вот и сейчас – подкалываю волосы крупным крабом, а на запястья добавляю браслеты. Ромео нравятся мои браслеты. Нравятся запястья. Нравятся гольфы. Так он говорит.
Затем спускаюсь вниз и сталкиваюсь на лестнице с Золото. Не здороваемся. Мы никогда не здороваемся и особо не разговариваем. Миринда подаёт пальто и желает хорошего дня. Креплю дыхательную маску и плавным прикосновением ладони открываю дверь – чип щекочет; иду к посадочному месту, где ожидает водитель. Янтарные глаза говорят:
– Доброго дня, мисс Голдман. Садитесь. Сегодня вы задумчивы.
Он вновь позабыл, что меня раздражают пустые разговоры?
Дверь отъезжает в сторону: заползаю в авто, и мы поднимаемся в воздух. Смотрю на оставшийся по другую сторону окна сад. Гиблый. Точнее – загубленный. Желаю извести его вовсе, стереть с лица Нового Мира, втоптать в плиты, уничтожить. В мыслях моих деревья – перегнившие, с паразитами – валятся, голые ветви стегают друг друга, маленькие детские качели взвинчиваются в воздух и со звуком ломающейся древесины приземляются подле. Я качала их. Я помню их.
– Не сочтите за дерзость, – и водитель перебивает представляемое, – просто вы сегодня, мисс Голдман, смотрите сверх проницательно. Для молодой девушки – это настоящий дар. Думаю, вы им наделены, потому что Голдман.
Льстец.
Водитель, не получив от меня ответной реакции, продолжает:
– А, возможно, проницательность во взгляде особенно ярко прорисовывается из-за маски. Всё лицо сокрыто и потому внимание на глаза. Никогда не задумывались, что второе назначение этих масок – не выдавать эмоции?
– Защитные маски потому и называются защитными: они помогают органам дыхания при передвижении на улице, – перебиваю я. – Не додумывайте вторые смыслы, фантазия не есть хорошо.
– Когда на Золотом Кольце маршируют десятки и сотни обезличенных людей с сокрытыми лицами, что вы чувствуете?
– О подобной глупости не думаю. И вам не советую, ибо мне известно где и как пишутся жалобы.
– Вы когда-нибудь писали жалобу? – серьёзно спрашивает водитель. И добавляет с едва различимым смешком: – Хоть одну? Сдавали кого-нибудь?