Воспоминания Анатолия. Документальная трилогия. Том первый

 Не так давно, на нашей Калининской улице, я застал врасплох, своих детей – Юлю с Вовой, играющими с нашей кошкой. Недовольная Мурка, была уложена в кровать, чтобы поспать, но вопреки желанию рьяных опекунов, недовольно мяукала и порывалась сбежать. После строгого нагоняя, «выписанного» детям, я снова вспомнил Пушка! Которого мы с Валеркой, некогда мучили в Ермаковском…

 Чтобы выяснить, могут ли кошки плавать, мы кунали его в деревянной бочке, с дождевой водой… Как выяснилось, могут! Затем сомневаясь в том, что шерсть животных горит, мы чиркнули спичкой и дымчатая шёрстка Пушка, любовно расчёсанная мамой, вспыхнула как порох! Конечно, я был начеку и забросил его, в бочку с водой. В итоге, наш подопытный отделался лишь испугом, а Роза Адамовна, к нашему счастью, так и не догадалась, почему её любимый питомец, облез на один бок.

 Когда мы переехали в посёлок Копьево, у нас появился другой котёнок, названный в честь Ермаковского Пушка. Который потом вырос и превратился в местного красавца. Мне хорошо запомнился семейный обед, во время которого, кот неожиданно выгнул спину и выпустив когти, устрашающе завыл! После его припадка, отец высказал всеобщее предположение: «Неужели Пух, сошёл с ума?».

 Немного погодя, взъерошенный мышелов, вновь выпучил глаза и громко заорал! В этот миг, на Валеркином лице, промелькнуло знакомое мне, выражение «невинной» ухмылки… В поисках подвоха, я заглянул под стол и увидел, что пугая кота, братец скрытно потрясает, своими кулаками! Вот почему, ради затравленного кота, я незамедлительно разоблачил, нашего хитроумного дрессировщика!

 Настал черёд, рассказать про обещанный рай, в Ермаковском шалаше… Я уже упоминал, что недалеко от нашего дома, жил мальчик Игорь, вместе с сестрицей Верой. Которая всего на год, была старше меня. Причём сама Вера, была дружна с хорошенькой Надей, приглянувшейся Игорю. Вот почему однажды, мой новоявленный друг, многозначительно намекнул о том, что его сестрица, предложила на задворках улицы, выстроить тайный шалаш…

– Шалаш для чего?

– Ты что, не догадываешься?!

– Не-а!

– В нём, мы будем жить вчетвером!

 Игорь пустился в разъяснения: «В шалаше, мы будем есть и спать! Жить с девчонками, как взрослые! Как папа с мамой!». Мне потребовался Целый миг, чтобы понять сказанное и ощутив трепетный восторг, многозначительно ответить: «Д-а-а!..». Мой красноречивый друг, не унимался и так расписал подробности семейной жизни, что я залился краской смущения, а после возвращения домой, продолжил млеть, в туманных грёзах…

 Мне вспомнилась Надя, которая ещё в Туимской Новостройке, показала мне, куда любая девочка без труда, может спрятать монеты. Поэтому отношения полов, небыли для меня секретом. Тем более, что я ежедневно видел, как скрещиваются домашние животные. Как совокупляются коровы, свиньи и лошади. Как наш петух, топчет куриц… Хотя применительно к себе, я такого не представлял! Прекрасно понимая, что недавнее подглядывание из камыша, за купанием девочек, не даёт представления, о взрослой жизни.

 В трёхдневный срок, наш просторный шалаш, был готов и тщательно замаскирован в кустах, позади огородов. Потом настал черёд, внутреннего убранства… Всего за один день, мы изготовили полки, для кухонной утвари и две широкие кровати, набитые соломой. Правда на отпил сосновой доски, с последующей сбивкой, двух устойчивых скамеек и обеденного стола, нам потребовалось ещё пара, незаметно пролетевших, созидательных дней.

 На следующее утро, мы привели своих избранниц, в шалаш и расставляя кухонную утварь, принесённую из дома, с замиранием сердца, ждали похвал… Правда те, отнюдь не восторженно оглядевшись, удалились неодобрительно пофыркивая! Выбрав кукольный мир, домашних игр.

После «любовного» фиаско, я недолго злился, на чернявого Игоря. Тем более, что наш шалаш не пропал даром, а превратился в Красноармейский штаб! В котором мы, не только прятались от Валерки, но ещё планировали партизанские вылазки, во время игр.

 В конце июля, к нам приехал дедушка Гурий и немного погостив, увёз меня в родной Туим. Во время утренней прогулки, осмотрев окрестности, я убедился в том, что наша единственная улица Новостройки, идущая вдоль склона Горы, совсем не изменилась, а за речной поймой, на фоне дальней Горы, по-прежнему дымит, рудничная электростанция. Подойдя к воротам Шуюповых, я громко постучал, надеясь застать дома, своего лучшего друга…

 Виталик поливал в огороде и очень обрадовался, нашей встрече. Помимо давешних, школьных событий, он рассказал мне о новом, поголовном увлечении ребят. Которые начав с ранней весны, теперь повсюду выискивают, птичьи яйца! Потрясающая новость, завладела моим вниманием. Поэтому недолго думая, я стал натуралистом. Так что, по прошествии двух недель, в моей специальной коробке, предусмотрительно выложенной ватой, начиная с воробьиных, набралось свыше тридцати, разновидовых яиц.

 Несколько дней, я присматривался к паре коршунов, которые кружили над высокой лиственницей. Полагая, что недалеко от вершины, те свили гнездо. В котором наверняка, лежит редкостное яйцо, для моей коллекции. В нижней части дерева, голый ствол был неудобен для лазания, поэтому я решил вскарабкаться повыше, по надломленной ветке, свисающей до земли и уже оттуда, подняться до гнезда.

 Я полез, но когда древесный ствол был уже совсем рядом, прогнившая ветка, неожиданно отломилась и моё тело, бренно сверзлось вниз, основательно приложившись к земной тверди. Из-за тупой боли, в немеющей спине, мне пришлось отлежаться, но затем из вредности, я сумел таки, влезть на дерево и взять одно из трёх, пятнистых яиц! На моё счастье, день был жаркий и опасные хищники, вольно паря в небесах, улетели далеко.

 Тем не менее, яиц вилкохвостых ласточек, мы не брали. Опасаясь стародавнего, Хакасского предупреждения о том, что дома разорителей, ихних гнёзд, сгорят ближней ночью, от тлеющих угольков. Которые похватав из костров, справедливые птицы, обязательно накидают, на крыши домов, бессердечных обидчиков. Впрочем, детские увлечения мимолётны и через месяц, я переключился на коллекционирование бабочек.

 По указаниям Гурия Ивановича, я изготовил плоский, коллекционный ящик, закрывавшийся стеклом. После чего, вместе с ребятами нашей околицы, я отправился ловить бабочек. Помимо капустниц, названий других, порхающих красавиц, никто в посёлке не знал. В данном вопросе, не могла помочь, даже всезнающая бабушка Антонида! Поэтому мы сами, начали их называть… Например, ярко красная бабочка, с коричневыми крапинками, пойманная на стене электростанции, стала называться Электростанцией, а незнакомый махаон – Мильтоганом. Тогда как чёрная бабочка, с коричневой каймой, стала Траурницей.

 Многие ребята Новостройки, метко стреляли из рогаток. Я тоже захотел, научиться стрелять. Правда сперва, мне нужно было изготовить личное оружие. Не имея материала для тяжей, я обратился к дедушке. Тот принёс с работы, полоску красной, эластичной резины и терпеливо поучая, выбрал подходящую рябину, отрезал и ошкурил древко рогатины, а затем вырезал кожан. В который закладывается стрелковый камень.

 Сперва я стрелял мелкими камешками, а затем помольной дробью, которая хранилась в деревянных ящиках, во дворе обогатительной фабрики. Правда в них, попала влага, поэтому от ржавой, чугунной дроби, мои руки и карманы, стали неизменно рыжими. Я стрелял, а потом мы стреляли… Вместе с друзьями, по всему вокруг, на что падал наш взгляд! Так что вскоре, распугав местных птах, мы начали откровенно хулиганить.

 Дело в том, что вдоль домов нашей улицы, проходила оживлённая дорога… Поэтому рассредоточившись по кустам, растущим на склоне Горы, напротив широкого проулка, выходящего на проезд, мы начали стрелять, целясь по стёклам, проезжавших машин! Правда сталинит, нынче устанавливаемый на автомашины, к нашему возмущению, при попадании, даже не трескался. Зато водители, не лязг дроби, реагировали мгновенно и резко затормозив, выскакивали из кабин.

 Вот когда, начиналась настоящая потеха! Мы вскрикивали и бросались наутёк, прекрасно зная о том, что крепкие, но самонадеянные водители, на крутом склоне, нас не догонят. Более того, мы видели, как немногие погнавшиеся, не зная каменистых троп, заросших травой, неожиданно спотыкались и потешно скатывались вниз. Тогда как наши ноги, привыкшие к хождению по склону горы, уверенно нас спасали, от матерящихся преследователей. Правда однажды, обо всём узнал дед и моя боевая рогатка, исчезла навсегда…

 Похожим образом, лишились великолепных рогаток, мои близкие друзья. Вот почему, наступило время, изготовления шумных, но безопасных поджигов. По примеру многих, я нашёл медную трубку малого диаметра, которую согнул коленом. Затем растопил свинцовое грузило и залил полученный расплав, в её длинный конец. Под конец забот, я подобрал гвоздь, который согнул возле шляпки и плотно вставил, в остаточную полость трубки, а загнутые концы соединил резинкой.

Поджиг был готов, но для изготовления серного боезаряда, мне пришлось взять, пять запретных спичек, из кухонного коробка. После соскабливания головок, я засыпал коричневый порошок, в полость медной трубки, которую потом бережно заткнул, ударным гвоздём. Настал миг, трепетного испытания. Я нажал на резинку и гвоздь устремился к свинцовой пробке, воспламеняя порошок… Ба-бах! Прозвенел долгожданный, а потому радостный выстрел.

После двухнедельной, раздражавшей взрослых пальбы, мы угомонились и начали мастерить деревянное вооружение. Из отрезков консервных банок, скреплённых проволокой, я изготовил защитные латы, а затем вырезал ристалищный нож, саблю и меч. При этом, болезненно сорвав водяные мозоли, на натруженных ладонях, во время неподатливого выстругивания, берёзовых реек.

Благо, что в последующие дни, мне довелось познакомиться с мягкой, сосновой доской. Из которой выпиливать ружья и пистолеты, оказалось намного легче. Вгоняя с лёгким усилием, полотно мелкой ножовки, в нанесённый карандашом, контур выпиливаемого образца, перерисованного из военной книжки. Дальше – больше! Я настолько увлёкся работой по дереву, что начал изготавливать корабли и подводные лодки.

Гурий следил за происходящим, позволяя мне самостоятельно постигать, азы столярного ремесла. Так что вскоре, с помощью ножниц по металлу, я научился резать жесть, а затем выпиливать лобзиком, фигурные заготовки и выбирать стамесками, полости кораблей. Правда иногда, дед нравоучительно ворчал… Когда замечал, что я пренебрёг техникой безопасности, либо забыл разложить инструменты или подмести пол, после окончания работ, в нашей мастерской. Вскоре мои порезы и ссадины, стали редки, а окрепшие руки, приобрели необходимую твёрдость.

Раздел 2. Отрочество

Глава 1. Туимская Новостройка. 1949-1950 годы

За многолетний труд, помимо похвальных грамот и имевшегося, с тысяча девятьсот сорок второго года, наградного значка «Отличник Социалистического Соревнования Цветной Металлургии», в начале июля, деда наградили Орденом Ленина, с порядковым номером 109314. В том числе, ему присвоили звание инженера, второго ранга.

Вскоре, рудник перешёл в ведомство Оборонной промышленности СССР, а в коридорах конторы, появились кадровые офицеры, при капитанских и майорских погонах, потеснив гражданских. Тем не менее, Гурий Иванович остался главным механиком и на радостях, щедро угостил шампанским, конторских служащих.

В конце июля, утром выходного дня, Гурий Иванович вышел в цветущее поле и привычно взмахнув литовкой, начал покос… Под вечер, я с удивлением глазел, на ровно выкошенный луг. В какой-то миг, мне даже показалось, что душистое разнотравье, срезано механической косилкой, а не кованой косой. Которая была проклёпана у пятки, по изжившей себя, старой технологии. Тем не менее, дедушка очень дорожил, этой дореволюционной косой. Так как она, была сделана из особого, нынче не выплавляемого железа.

Накануне покоса, я с любопытством наблюдал, за её традиционной правкой… Которая началась, после того, как Гурий Иванович водрузил очки, на свой крупный нос и уселся на стул, перед берёзовым чурбаком. В паз которого, была намеренно вбита, плоская бабка. Придерживая косовище, он приложил режущий край литовки, заподлицо к деревянной бабке и начал его, неспешно отбивать, зауженным молотком. За треть часа, простучав кромку несколько раз, он её заострил, подготовив к работе.

После отбивки косы, дед переключился на меня… Прочитав инструктаж, по технике безопасности, для работ с электрическим точилом, он научил меня протачивать штампованное лезвие, современной косы, а потом на собственном примере, показал как под свой рост, правильно выставлять косовище. «Смотри и запоминай, внук! – начал он, комментировать свои выверенные действия. – Вначале поставь косовище, рядом с собой, а затем ослабив ремешок державки, опусти её вниз, до уровня пупка…».

– Клин ослабь, который крепит пятку косы, к косовищу, а затем к основанию держака, подвяжи измерительный шпагат. Который свободным концом, должен одинаково доставать, как до пятки, так и до носка косы. После этого, забей клин на место. Ясно?

– Ясно, деда. Только непонятно, зачем косу выставлять, под мой рост?

– Для того, чтобы хват был правильным и коса шла, под верным углом! Подрезая водянистый низ, мягких стеблей, а не врезалась в жёстские бадылины, разрывая плотное волокно. Причём косовищем, во время скашивания, к лугу нужно поджимать пятку косы, а не носок! Дабы обеспечить правильный срез, на вершок от земли.

– Понятно.

– Вот что ещё, внучек… Перед полевой заточкой косы, деревянное косовище в землю, втыкай плотно! Чтобы избежать, его случайного падения. Косу придерживай ладонью сверху, а оселком по лезвию, води правой рукой. Точи не спеша, дабы не порезаться. Только пока, ты ещё маленький. Поэтому не вздумай, править лезвие сам!

Впоследствии не раз, поблагодарив мудрого деда, за наглядный урок, я уверенно брался за косовище, начиная покос. Впрочем, в восьмилетнем возрасте, я уже попробовал косить маленькой косой, сделаной его заботливыми руками… Которой выкашивал кустарник, на обочинах лугов. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я нашёл её, правда без косовища. Какой же маленькой, не больше сорока сантиметров, она была!

В начале августа, из мальчишеского любопытства, я залез на чердак и нашёл свёрток, с изящным ружьём! Которое взяв в руки, да разглядев стальной затвор и тёмно-красный цвет приклада, я не захотел выпускать… Восторженно закричав, я слез вниз и в поисках ответов, подбежал к Антониде Прокопьевне. Та, взглянув на мою находку, поведала о том, что это дореволюционная винтовка Бердана, рассверленная до двадцать восьмого калибра. Которая некогда, была подарена дяде Лёне, но давно сломалась и хранится на чердаке, за ненадобностью.

Вот почему, мечтательно предвкушая радость, от успешной охоты, я задумал её починить… Ведь государственных ограничений, ставящих крест, на моём желании, ещё не было. Новые ружья, свободно продавались в промтоварных магазинах и наряду со старыми, имели свободное хождение в Туимских местах. Их не скрывали в чуланах, а горделиво выставляли напоказ.

Например, у моего друга Виталика Сургутского, на стенах в доме, висело аж целых два, новеньких ствола! Тозовка одиннадцатой модели и одностволка, тридцать второго калибра. Из этих ружей, мы били белок в тайге, растаскивая боезапас Гурия Иванович. Что началось после того, как тот привёз из поездки, увеститый мешочек, с чугунной дробью в свинцовой рубашке, для своей одностволки и снарядил ей, патроны шестнадцатого калибра. Которые мы разбирали и снаряжали гильзы, тридцать второго калибра, для Виталькиного ружья.

Вскоре, имеющийся запас дроби иссяк, а для самостоятельного изготовления новой, нужен свинец. Поэтому Гурий Иванович, приволок во двор старые, автомобильные аккумуляторы. Пока он резал пластины, вытащенные из них, я разжигал костёр. После чего, свинцовое крошево, было заложено в железный ковш и выставлено на огонь. Полученный расплав, дед разлил по канальцам, деревянных форм. Когда заготовки остыли, он нарезал из них свинцовой сечки. Которую затем, мы молчаливо выкатывали между днищами сковородок, невзирая на ворчание бабушки.

К моему огорчению, дед подтвердил, что в берданке сломана, трудоёмкая в изготовлении, пружина затвора. Тем не менее, я начал приставать к нему, с просьбой её починить. Канюча изо дня в день, пока однажды не крякнув, Гурий не пообещал, её заменить… В рудничной мастерской, пожилой инструментальщик внимательно осмотрел обломки пружины и пообещал назавтра завить, да закалить новую. Когда дед установил новую пружину, затвор винтовки защёлкал, как новеньки!

Неизвестно где, но Гурий Иванович купил, полтора десятка новых гильз, для моей берданы. Которые, не доверяя мне, он снарядил самостоятельно. После этого, я снова выслушал лекцию, о безопасном обращении с оружием и поклялся неукоснительно соблюдать, все ключевые правила. Таким образом, я стал единоличным владельцем охотничьего ружья и отправился на промысел.

В первый раз, я охотился в тайге один. Поэтому был предельно внимателен и острожен. Когда начало вечереть, мой охотничий азарт угас, уступив место, тревоге поражения. Более того, раз добычи не попалось, мне даже разок, не пришлось выстрелить! Хотя бы мимо… Грустно повернув домой, я неожиданно расслышал, тихий посвист и разглядел пёстрых птиц, на вершине сосны. После долгожданного выстрела и отдачи в плечо, теряя рыжие перья, вниз упала тушка, неизвестной птицы. Подобрав которую, я начал красться следом, за остальным, перелетевшим выводком…

Уже затемно, я принёс домой трёх птиц и горделиво поинтересовался: «Что это за птицы, деда?». Тот долго разглядывал добычу, а затем авторитетно изрёк: «Каменная куропатка, внук!». После чего, я неуверенно подытожил: «Понятно, а я-то думал, что это рябчики…». По истечении пяти десятков лет, охотясь в тайге не раз, я понял, что тогда, мне действительно посчастливилось, подстрелить недавно оперившихся, но уже окрепших рябчиков!

Просто тот случай, наглядно показывает, каким охотником на самом деле, был Гурий Иванович. Счастливый владелец одностволки, тульской двухкурковки, шикарного кинжала, новенького ягдташа и кожаных, болотных сапог. Всё было у деда, кроме желания охотится и рыбачить… Впрочем, вернувшись однажды, из поездки по малым рудникам, он выложил на кухонный стол, аж целых шесть, крупных уток!

После чего дед, соизволил высказаться: «Вот тебе старая, знатная добыча! Теперь не говори попусту, что я плохой охотник!». Бабушка одобрительно ахнула, а затем несколько дней, им искренне восхищалась. Правда через неделю, в наши ворота постучал старый хакас, который выдал отворившей Антониде, недавний расклад.

– Курий Ифаныч тома?

– Нет, на работе. Тебе он зачем?

– Курий Ифаныч у меня шесть уток фзял, взамен обещал пороха и троби дать..

Когда дед вернулся с работы, Антонида Прокопьевна встретила его, уткнув руки в боки: «Так вот значит какой, ты липовый охотник! Выменял уток за дробь, а должок не отдал!». На что Гурий, крякнув от неожиданности, раздосадовано ответил: «Вот дурень! Я же ему дважды повторил, приходи в контору!».

Годом ранее, весной тысяча девятьсот сорок восьмого года, рудничное начальство, устроило себе отдых выходного дня и всем кагалом, поехало рыбачить. Причём нас, троих ребятишек, они взяли с собой. Видели бы вы, как они выглядели! В болотных сапогах, с двустволками через плечо, да в изумительных патронташах… Настоящие, мужественные добытчики. Мы выехали на озеро Белё, в бортовом ЗиС-5, под передней скамейкой которого, позвякивали ящики с водкой и сумки с провизией… То бишь с закуской!

Через полтора часа езды, мы прибыли на одно из самых крупных, озёр Хакассии и расположились на берегу, возле просторного сарая. Недалеко от барака, в котором жила бригада рыбаков. Начальники позаимствовали у них, весельную лодку, для нашего развлечения, а сами занялись приготовлениями… В то время, я коллекционировал птичьи яйца. Поэтому ребята, неуклюже орудуя большими вёслами, подгребали на лодке к камышам, в которых я выискивал, редкие яйца.

Таким образом, мы обнаружили гнездо кряквы. Из которого, я позаимствовал два, из семи жёлто-зелёных яиц. Которые по размерам, были немного меньше, чем у одомашненных собратий. Потом, одно из двух, незасиженное яйцо, я проткнул иголкой с двух сторон и выдул… Пополнив свою коллекцию. Пока мы плавали по озеру, взрослые разгрузили провизию, выпили и закусили, да занялись охотой. Радостно стреляя по опустевшим, подбрасываемым бутылкам! Дуплетные выстрели и дружный хохот, раздавался всё чаще: «Мазила! Стреляй ещё!».

Мы спали в сарае, укрывшись каким-то рядном, а рано поутру, взрослые нас подняли… Над озером, поднимались космы серого тумана и было зябко. Тем не менее, договорившись накануне с артельщиками, три товарища залезли в лодку и удаляясь от берега, выпустили в воду, огромный невод. Который немного погодя, другие взрослые, затянули на берег, проворачивая специальный ворот, на барабане со спицами. Тянущая лодка, трижды описала круг по озеру, но трижды заведённый и выбранный невод, остался пуст. Тогда взрослые, собравшись в круг, зашуршали хрустящими ассигнациями, которые стопкой, перешли в руки рыбаков…

Работники артели, вынесли две бочки озёрной рыбы, выловленной вечером и поставили, перед нами. После чего, радостные товарищи деда, наварили и нажарили рыбы, которой накормили нас, да за приятной беседой, позавтракали сами, запив оставшейся водкой. Рыбы было много, поэтому Гурий Иванович, принёс две котомки и начал делить, свою долю на двоих, тихо приговаривая: «Это тебе, а это мне…».

Я быстро заметил, что очередной, видный окунь, исчез в сумке деда, а мне снова достался маленький! Вот почему, не желая быть обделённым, я высказался предельно ясно: «Крупных окуней, деда, мне тоже ложи! Ведь ты же не хочешь, чтобы баба Антонида узнала, как ты ловил?!». Гурий на миг, удивлённо замер, с крупной рыбиной в руке, но поняв меня правильно, начал делиться иначе: «Вымогатель, забирай этого! Большой тебе, а этот мне… Этот тебе, а маленький мне!». Поэтому дома, мне пришлось поддакивать дедушке, вопреки пугающим, подозрительным расспросам Антониды Прокопьевны.

В конце августа, тысяча девятьсот сорок девятого года, Гурий Иванович купил мне, новенький велосипед Харьковского завода. Превосходный велосипед! В инструментальной сумочке которого, помимо ключей, были запасные золотники, клей и ниппеля. Причем к подседельной раме, был пристёгнут, ручной насос, а в отдельном пакете, лежало механическое магнето, фара и одометр!

Последний закреплялся на передней вилке, таким образом, чтобы его выступающий стерженёк, цеплялся за спицы колеса и проворачивал звёздчатый диск, на одно деление. Во время езды, достаточно было взглянуть на счётчик, чтобы узнать пройденный километраж, отображаемый в маленьком окошке. После приобретения велосипеда, дед решил пока не ставить магнето, вырабатывающее электричество, от вращения ролика, приводимого набегающим колесом и как оказалось, был прав.

Вначале, мы протянули все болты креплений на велосипеде, смазали цепь и звёздочки, а потом подкачали шины и опустили седло. По готовности аппарата, дед решил прокатиться первым. Взгромоздившись на велосипед, он оттолкнулся ногой и неуверенно завиляв, упал во дворе! Я взвыл: «Деда, ты такой огромный и тяжёлый! Сломаешь велик!». Гурий ворчливо поднялся, отдал велосипед и больше никогда, на него не садился.

Ребятам на зависть, а себе на радость, я выехал кататься, на новеньком велосипеде. Под вечер, я приехал домой в слезах! Потому что у меня, стащили насос… Дед внимательно меня выслушал и пообещал достать, новый насос, но назидательно предупредил: «Раз такие дела внучок, поездишь пока, без магнето и фары!». Где он нашёл, похожий конструктив, я не знаю, но через день, он вручил мне новый, ручной насос.

Первого сентября, я пошёл в третий класс. Моей учительницей стала Морковская Юлия Александровна – жена, школьного друга, моего отца. Которая, проучила меня в Туимской школе, не только третий, но и четвёртый класс. Юлия была крупной, статной женщиной, внятно излагающей, учебный материал. Правда говорила она, с лёгкой хрипотцой, вероятно из-за того, что тайно курила. О чём мы, догадались самостоятельно, чувствуя постоянный, исходящий от неё, табачный запах.

 Морковская, учила нас русскому языку и арифметике, но больше всего, мне полюбились её уроки, классного пения. Когда мы разучивали песни, военных лет. Например, мы распевали такие строфы: «Выстрел грянул, ворон кружит. Твой дружок в бурьяне, неживой лежит… Вьётся пыль, под сапогами, лесами и полями, а вокруг бушует пламя, да пули свистят!». Или песни гражданской войны: «Там вдали, у реки засверкали штыки. Это белогвардейские цепи…». Мне часто вспоминается Юлия Александровна, которая в своём излюбленном, синем костюме, дирижирует нашим хором.

 В четвёртом классе, я однажды нафантазировал, что могу написать превосходный, патриотический стих! И написал… Что-то о войне и победе, после которой Сталин идёт со Шверником, по Красной площади, а доброжелательная Юлия Александровна, исправила в нём, грамматические ошибки. После этого, наделав новых описок, я переписал стих на чистовик и отправил в газету «Пионерская Правда». Ответ пришёл быстро… Мне вежливо указали на ошибки, в том числе на то, что слово товарищ, пишется без мягкого знака! Так что я, на всю последующую жизнь, излечился от стихоплётных желаний.