скачать книгу бесплатно
Наконец-то!
Из кустов вылетела пара черных лабрадоров, потом показался высокий худощавый мужчина, загорелый, лопоухий.
Чарльз улыбнулся, и Диана чуть не лишилась чувств.
Мечта стремительно становилась реальностью. Вот все уже происходит – пересечение взглядов, искорки интереса, обмен первыми приветствиями.
Как много нужно успеть ему сказать! Пожелать удачной охоты, намекнуть о встрече за обедом, предложить показать знаменитую картинную галерею Спенсеров…
Но пообщаться с принцем Диана не успела. Сначала на поляну вышли слуги Чарльза, один из них вел лошадь. Потом показались егеря, загонщики, а вот уже нетерпеливая стая собак деловито увлекает его за собой.
Виновато улыбнувшись, принц вскочил в седло, помахал рукой и умчался.
Оглушенная, растерянная Диана обняла присмиревшую Блэки.
– Как думаешь, я ему понравилась? У меня есть шанс? Если бы не Сара…
Взгляд Блэки показался девушке сочувственным, и нехорошие предчувствия сразу закричали сотней тоненьких противных голосков: «Ничего не получится из этой идеи, Диана! Чарльз увлечен твоей сестрой! Его улыбка – просто дань вежливости, только и всего».
Диана потрясла головой, разгоняя грустные мысли. И, закусив губу, пришпорила лошадь.
В конце концов для обеда выбрано прекрасное светло-голубое платье, выгодно оттеняющее ее глаза. И можно попытаться завести с принцем разговор об охоте. А еще сказать ему…
Диана печально вздохнула.
О чем говорить с таким мужчиной – она представляла очень смутно. Со школьными друзьями все выходило куда проще. Если пауза в разговоре затягивалась, можно было просто выпалить в лицо приятелям: «Ой, вы знаете, я ведь тупая, как бревно!» И весело расхохотаться. Но с Чарльзом, конечно, таких бесед вести нельзя, надо придумать какую-нибудь умную тему.
– Придумаю, – прошептала она, сжимая поводья. Как же кружится голова от стремительного бега лошади. И что все находят хорошего в верховой езде, ведь это же скука смертная. – Я что-нибудь обязательно придумаю. В Чарльзе – вся моя жизнь!
Увы… Даже если бы умные мысли вдруг посетили золотоволосую головку Дианы, озвучить их не было ни малейшего шанса.
За обедом Сара говорила, не умолкая. Она остроумно шутила, смешно копировала великосветских знакомых, рассуждала о недавней охоте.
Когда наследник престола собрался покинуть их замок, Диана вдруг оживилась. Принц с воодушевлением говорил о предстоящем приеме во дворце, и девушке показалось, что если она получит приглашение, то появится еще один шанс произвести на принца благоприятное впечатление.
– Буду рад видеть вас, Сара, среди гостей Букингемского дворца, – не сводя глаз с сестры, улыбнулся принц. – Я распоряжусь, чтобы в ближайшее же время вам доставили официальное приглашение. Благодарю за прекрасное время, которое я провел в вашем обществе!
Как больно: он хочет видеть только Сару.
Все кончено…
* * *
«Если неприятности должны произойти, то они происходят…»
Это была вторая мысль, возникшая в голове Лены Поляковой. А первая, появившаяся сразу после того, как она, вернувшись с работы, увидела рухнувший навесной потолок (такие были в большой моде лет десять назад), была совершенно нецензурной.
Плитки, формирующие потолочное покрытие, отвалились на кухне, причем по всему периметру. Итог был катастрофическим. Разбились все бутылки с дорогущим спиртным, выставленные на барную стойку. Чашки из тонкого фарфора, стоявшие на столе, превратились в черепки. Еще пострадали микроволновка, тостер, кофеварка. Кухонные шкафчики, к счастью, не упали. Однако они покосились, и это вызвало исключительно мрачные предположения относительно судьбы составленной в них посуды.
Похоже, единственное, чем отличались строительные материалы прежних лет, это весом. А вот надежность в число их достоинств явно не входила.
– Какой ужас! И это накануне Нового года, – всхлипнула Лена, не зная, за что хвататься: убирать осколки, вытаскивать посуду из пока не рухнувших шкафчиков или звонить подругам, чтобы пожаловаться на вселенскую несправедливость. – Почему именно сейчас? Когда все будут строгать салат оливье и наводить красоту, я вынуждена что-то делать с этим дурацким потолком! Неужели… ремонт? Я этого не вынесу!
Она бросилась в спальню, ничком упала на кровать и заревела.
Просто наказание какое-то!
А ведь все складывалось так хорошо…
Нашлась, наконец, работа, совершенно не связанная с журналистикой, удовольствие от которой было эквивалентно деньгам за нее.
Журналистика – такая западня! О существовании засады долгое время не подозреваешь. Интервью, презентации, новые люди, интересные события. Казалось, этому не будет конца. На прилавки газетных киосков с трудом помещаются многочисленные издания, люди в метро увлеченно читают прессу, и даже расслабляющий мысли недешевый глянец продается как горячие пирожки. Кризис? Да, об этом можно писать. Спрашивать у своих собеседников: «А на вас отразился финансовый кризис?» Сочинять статьи под бодрыми заголовками «Десять преимуществ кризиса» или «Как найти работу в условиях безработицы?». Это просто одна из тем, не более того. Ведь в твоей жизни, по сути, ничего не меняется: те же кафе, распродажи, фитнес-центр… И вдруг как обухом по голове. «Я решил приостановить на время выход журнала. О каких сроках идет речь? В данный момент мне сложно ответить на этот вопрос. Вас проинформируют. Ну а пока всем спасибо за сотрудничество. Удачи в поисках работы!» Вот так просто и буднично заявил учредитель. И вместо того, чтобы проводить планерку, быстренько сел в свой «Мерседес» и укатил в неизвестном направлении. Конечно, в редакции сразу загудело роем возмущение. «Наш коллектив – самый профессиональный»… «Да мы сами будем делать окупающееся издание»… «Конечно, хозяин – барин, но все-таки это не по-людски». Впрочем, что бы ни говорили коллеги (а большинство рассуждений было в ключе: мы и сами с усами, и плевать хотели на учредителей-олигархов) – все развалилось. Конечно, об окупаемости речи не было в принципе: аренда, зарплата коллектива, снижение рекламных поступлений, а тираж стильного влиятельного журнала небольшой. Поиск вакансии в приличных изданиях – как выяснилось, дело провальное. Штат везде сокращают, зарплаты стремительно пикируют вниз. Если что-то и предлагается – то это уровень многотиражки с оскорбительным для Москвы заработком.
И все же она не захлебнулась в волне безнадежных проблем. «Кризис – лучшее время для того, чтобы заняться тем делом, на которое раньше не хватало времени». То ли эти строки из собственного материала ее вдохновили, то ли сказалась усталость от поиска работы и захотелось просто от всего отключиться. Не важно почему. Просто так случилось. Первый сценарий. Бессонные ночи на специализированных форумах, горы книг. И – необыкновенный кайф записывать свое кино, которое всегда как-то само собой придумывалось, если дорога оказывалась долгой или очередь – длинной. «Кто сейчас снимает фильмы? Ты сумасшедшая!» – изумлялись год назад подруги. Они просто были не в теме. Никто из журналистской среды не подозревал, что сериальное мыло востребовано еще больше, чем раньше. Прежде у многих людей был выбор: сходить поужинать в кафе, погреть попу на турецком пляже или тупо пялиться в телик. Теперь выбор стал меньше, и сериалы – наше все, а сценаристы загружены работой под завязку. И получают за свой труд на порядок больше, чем прочая пишущая братия.
Или ей повезло вырулить на белую полосу везения и сделать ее своей трассой? Вслед за интересной и высокооплачиваемой работой наладилась и личная жизнь. Все есть: множество поклонников, пара подходящих кандидатов в мужья. И даже любовь ее оглушила, от которой сердце – точно как в романах – падает в пятки, руки дрожат и перед глазами все плывет.
Дурацкий потолок… И надо же было ему рухнуть именно сейчас, в такой прекрасно налаженной жизни.
«Конечно, ремонт – это ужасно, – Лена нащупала рукой плюшевого мишку, Косолапыча, прижала его к груди. – Я ненавижу все, что с ним связано. Очень обидно, что эта фигня случилась накануне Нового года. За неделю, всего за неделю до праздника! Но дело не только в нем. Это словно знак, предостережение. Мне даже стало страшно… Впрочем, страх ничего не меняет. Уборку все равно придется делать. Сейчас сгребу черепки, залезу в Интернет и буду искать строителей».
Она поднялась с кровати и потащилась на кухню.
Веник-совок – дзинь, мусорное ведро.
Веник-совок – как жаль чашек! – ведро.
Веник-совок – что за ерунда? – откуда взялась на кухне какая-то странная коробочка?
Вот чудеса – в такие коробочки обычно упаковывают ювелирные изделия…
Отбросив с лица пряди длинных рыжих волос, Лена вытерла влажные ладони о джинсы и аккуратно подцепила ногтем застежку.
На черном бархате лежало невероятное, фантастическое, потрясающе красивое кольцо. Усыпанное бриллиантами, оно сияло так, что глазам стало больно от радуги слепящих цветных огоньков…
* * *
– Ты моя сладкая девочка… Ты ждала меня? Я чувствую, как ты соскучилась. Мне так нравится входить в тебя. Медленно и нежно. Ты такая горячая…
Стас еще что-то говорил, но Лика Вронская уже не различала слов любовника. Под лавиной оргазма не осталось ничего, кроме острого пульсирующего удовольствия, затопившего все вокруг.
– Какая ты сладкая… Я сейчас кончу…
Стас уже задыхается.
Быстрые толчки, скрипит кровать, очень приятно чувствовать тяжесть возбужденного, теряющего контроль тела мужчины, внизу живота все еще вспыхивают огоньки догорающего фейерверка.
– Ты прелесть, – простонал Стас, откидываясь на подушку.
Через пару минут к Лике пришло окончательное отрезвление, а вместе с ним горький стыд.
Парень так близко, его дыхание еще щекочет шею – но пропасть нелюбви от этого никуда не исчезает.
Так быть не должно.
Любовью надо заниматься только с любимыми.
Все остальное – преступление перед собой.
И даже если на какие-то минуты мир выключается, и в страстном беспамятстве не осознаешь всей катастрофической неправильности секса ради секса – потом совесть хватается за плетку. И очень больно от ее ударов…
Вздохнув, Лика Вронская посмотрела на зажмурившегося Стаса. Красивый. Молодой – всего-то двадцать пять. Впрочем, возраст, внешность – все это условности. Можно и в тридцать выглядеть на двадцать пять, причем не прилагая к этому особых усилий. Но только собственные тридцать лет все равно остаются тридцатником, и никак иначе. А такая отметка на жизненном пути в ее конкретном случае – это горький опыт, горстка пепла перегоревшей любви. Страх – а вдруг опять будет больно, стоит только впустить мужчину в свое сердце, и он разобьет его вдребезги, как это сделал бывший бойфренд Пашка, променявший многие годы счастья на случайную интрижку. Впрочем, после Пашкиных выкрутасов душа еще не сломалась. Согнулась – да. Но все-таки неожиданно выпрямилась, расцвела для новых отношений. Франсуа? Увы, нет. Обаятельного француза, с которым был прожит год в Париже, можно не включать в список важных мужчин ее жизни. Он появился из отчаяния, из глухой всезаполняющей боли, когда хотелось, чтобы просто кто-нибудь был рядом. Назло Пашке. Пусть знает, кого потерял! Напрасно. В состоянии, когда кровоточат душевные раны, невозможно построить что-то надежное. И лихорадочный поиск нового партнера назло предыдущему в конце концов оборачивается самым большим злом только для себя[4 - Подробно об этой истории см. роман О. Тарасевич «Смертельный аромат № 5».]. А вот с Владом все было по-другому. Неожиданно, непредсказуемо, по его инициативе. В том мире, где он жил, звучала музыка – и прошлое казалось далеким, непонятным. Что может быть общего у журналистки и писательницы с популярным эстрадным певцом? Но доводы логики умолкли быстро. Влад вырабатывал океаны, вселенные любви, не утонуть в них было невозможно, мальчик заразил ее своей любовью мгновенно и сильно. Навсегда? Очень бы хотелось. Правда. Не трезветь никогда от ослепительного счастья. Но только пришлось. Огонь безумия, как оказалось, гасит не только измена. Это вроде всем известно, но никто никогда всерьез не задумывается. А потом уже слишком поздно… Смерть заносит все ледяным снегом быстро, мучительно, навсегда. Остаются только планы, которым не суждено сбыться, запекшиеся кровоточащей нежностью невысказанные слова. И ребенок – неожиданное спасение, плод истинной любви[5 - Более подробно об истории знакомства Влада Резникова и Лики Вронской см. роман О. Тарасевич «Роковой роман Достоевского». Изд-во «Эксмо».].
«Пока Даринка была маленькой, я даже не думала о других мужчинах. Конечно, умом понимала: надо, чтобы у девочки был отец. Но это все шло фоном, на втором плане. Заботы о грудничке максимально упрощают жизнь. Только бы не съесть чего-нибудь аллергенного. Лишь бы молоко не пропало. Вот бы малышка спала по ночам. Парадоксально: дел множество, но в них почти исчезают мысли, – думала Лика, свернувшись клубочком под одеялом. – Теперь Дарине уже почти три годика. И я понимаю, что очень боюсь опять ошибиться. Если что-то пойдет не так, будет больно не только мне, но и доченьке. И эта ответственность не только за себя – она сдерживает, заставляет быть осмотрительной. Или все дело в том, что каждому человеку отводится определенный лимит любви, и я свой уже выбрала? Не знаю… Но нет в моем сердце любви к мужчине, нет; я смотрю на окружающих парней и с тоской понимаю, что не могу никого впустить в свою жизнь. Иногда мне казалось, что я увлечена. Но морок проходил быстро, оставались только недоумение и досада: все не то, опять не так. Не помню, сколько лет до знакомства со Стасом я не занималась сексом. Мне это было просто не нужно. Не хотелось размениваться на случайные отношения. Только вот подруги… Они пришли в ужас, когда я об этом рассказала. И все как одна стали советовать завести любовника. «Для здоровья полезно», – вот такой был аргумент. И тогда я решила, что хватит прятаться от жизни, хватит требовать от нее по максимуму. И познакомилась со Стасом, точнее, позволила ему с собой познакомиться, оставила свой номер телефона, согласилась встретиться. К нему никаких вопросов – прекрасный чувственный страстный мальчик. И неглупый, хорошее образование, перспективная работа. Мы видимся уже пятый раз. Но как только заканчивается секс, я начинаю испытывать такой стыд, отчаяние и невыносимый холод… У меня, наверное, какое-то неправильное представление о здоровье. Несмотря на фантастические оргазмы, мне только хуже от наших отношений. Я физически не могу ложиться в постель только ради секса. Придется объяснить это Стасу. В Новый год – с новой жизнью. Ни к чему забирать с собой досадные ошибки…»
Лика снова посмотрела на любовника.
Он улыбался сквозь сон. Длинная тень от ресниц на щеке, пухлые губы вдруг шевельнулись:
– Лика, я люблю тебя. Я всегда буду тебя ждать.
Обняв подушку, Стас удовлетворенно вздохнул и что-то еще пробормотал сквозь сон, но слов было уже не разобрать.
От его прорывающейся нежности, беззащитного русого коротко стриженного затылка и безмятежного посапывания Лике захотелось разрыдаться.
Причинение боли без умысла – это все равно причинение боли.
Можно было это предвидеть: если мужчины увязают в тебе быстро и надолго, то этот мальчик тоже попадется, не устоит, и ты поселишься в его снах, а твое имя прирастет к его губам. Да, он думал, что его интересует только секс. Но ведь ты знала, что вольно или невольно являешься женщиной, встреча с которой делит жизнь на «до и после». Они ведь все пытались быть с тобой рядом или вернуться: случайные знакомые и бывшие любимые. Тот же Пашка до сих пор не женат и время от времени предпринимает очередную попытку объяснить тебе, что в одну и ту же реку можно войти дважды. Франсуа поздравляет тебя со всеми праздниками, звонит, присылает сувениры, каждый раз умоляя еще об одном шансе. И этот мальчик тоже незаметно для самого себя попался. Однако, увы, Стасу, кроме секса, дать ей совершенно нечего. Нет любви. И не будет…
Лика осторожно выбралась из постели, собрала разбросанную на полу одежду и на цыпочках прошла в ванную.
Быстро смыть с себя нелюбимый запах. Уйти, не прощаясь, – слабость, но нет сил при объяснении видеть чистые голубые глаза. Письмо по электронной почте. Номер телефона Стаса и мейл – в черный список. Будет больно, но так правильно, так надо.
«Бедный парень. – Лика вышла из душевой кабины, потянулась за полотенцем, бросила беглый взгляд в зеркало. Там отражалась худая невысокая светловолосая девушка с зелеными уставшими глазами. Сорок пять кило – и это после родов! Как ни странно, прежний вес после прекращения грудного вскармливания вернулся к ней быстро. – Прости меня. Прости, Стас. Я не должна была тебя трогать. Если я встречалась с тобой, то только потому, что мне казалось – ты легкомысленный и не привыкнешь ко мне. Тебя не интересовало ни кто я, ни чем занимаюсь. Ты ничего обо мне не знаешь, я не рассказывала тебе о дочери, о том, что была известной журналисткой, а потом стала не менее известной писательницей. Да ты вообще никогда не интересовался, окончила ли я хоть что-нибудь после школы, есть ли у меня работа! Мне казалось, такое отсутствие любопытства – равнодушие, тебе нужен только секс. Наверное, я ошиблась. Знаешь, я люблю так же, как ты, – мне наплевать, кто мой избранник, я готова принять его любого, всякого. Только с тобой у нас ничего не получится, ты не мой, и я очень надеюсь, что ты скоро обо мне забудешь».
Растеревшись полотенцем, Лика натянула джинсы и свитер, прокралась в прихожую.
Сапоги, шубка, шарф, сумочка.
Осторожно прикрытая дверь, щелчок замка – какое облегчение!
Нет, все-таки не надо быть как все, жить как все.
Если стандартные правила поведения доставляют мучения, то ну их, эти правила! Попытки следовать им причиняют только боль – и себе, и тем, кто нечаянно оказывается рядом!
Лика расстегнула сумку, достала сотовый телефон, чтобы внести номер Стаса в черный список. Но серо-стальной аппаратик вдруг ожил, запел, и на экране высветилось: «Полякова».
Телефон разрывался, однако Вронская все никак не могла решить, отвечать ли ей на вызов.
Лена Полякова – сценаристка. В общем, неплохая. Но слегка сумасшедшая – она так увлечена проектом по экранизации, что звонит в любое время дня и ночи, сгорая от нетерпения обсудить свои идеи. У девочки славное журналистское прошлое. Похоже, журналистика и кино – термоядерная смесь. Ее наглость, нахальство и увлеченность зашкаливают все мыслимые и немыслимые пределы. Рядом с такими людьми интересно, но трудно, они выпивают окружающих, как стакан воды, и даже не замечают этого…
– Привет, дорогая. Что опять не так с моими книгами? – уныло поинтересовалась Лика, с тоской оглядывая свою машину. За пару часов голубой «Форд» обзавелся снежной шапкой, придется как следует помахать щеткой. – Опять в романах обнаружилось слишком много персонажей?
– С твоими книгами все прекрасно, – голос Лены звенел от волнения. – Ты же в курсе: сценарии уже приняты две недели назад. Ничего не изменилось, скоро начнутся съемки. Я не по этому вопросу звоню.
– Да? – удивилась Лика, пытаясь вспомнить, обсуждали ли они с Леной хоть что-нибудь кроме сценария.
Но ничего подобного не припоминалось.
Полгода назад издательство продало права на экранизацию пяти романов Лики Вронской известной российской компании «Телемуви продакшн», занимающейся производством телесериалов. Это было очень неожиданно, ведь собственное писательство уже как-то забылось. Материнские заботы не оставляли ни времени, ни желания придумывать чужие жизни – собственная вдруг стала такой полной и насыщенной, что, кроме Дарины с ее изменениями, открытиями, болезнями и формирующимся явно строптивым характером, все прочее утратило смысл. Впрочем, написанные прежде книги позволяли погрузиться в материнство с головой. Ведь с ребенком надо не только играть, его, как это ни банально, надо кормить. А гонорары за регулярные допечатки давали такую возможность. Конечно, было понятно: если книги хорошо продаются – значит, они неплохие. Но о том, что они достойны экранизации лучшей кинокомпанией, не приходилось даже и мечтать. Тем приятнее и неожиданнее было поступившее предложение!
Сценаристом на проекте работала Леночка Полякова. Рыжая, жизнерадостная, она казалась смешливым ребенком, который пришел в этот мир для развлечений, не для работы. Но, как ни странно, именно у этой девушки получилось быстро и доходчиво открыть совершенно новую грань русского языка, с которой прежде Лике не приходилось сталкиваться ни в журналистике, ни в писательстве.
Киноязык – он потрясающий, уникальный. Он должен быть образным, емким и колоритным – никаких журналистских штампов. Так что – прощайте, литературное гурманство, длинные тирады героев, стилистически выдержанные описания и психологические характеристики. Все это должно быть понятно из коротких реплик героев фильма. Поэтому ценность слова возрастает во сто крат. Это очень увлекательно: пробовать вкус каждого словесного нюанса, сочинять фразы не в порыве угарного вдохновения, а с холодностью и беспристрастностью хирурга, архитектора, аналитика…
Работать вторым сценаристом в связке с Леночкой оказалось очень интересно. Но не всегда легко. Полякова жила проектом всей душой и требовала, чтобы все болели той же болезнью. И плевать она хотела, что у маленького ребенка свои правила, с которыми мама должна считаться. Иногда Полякова становилась агрессивно навязчивой, могла приехать и всю ночь обсуждать какие-то сцены, нимало не беспокоясь, что в соседней комнате Даринка изнемогает от жара. Но Лена никогда не говорила ни о чем, кроме предстоящего фильма. Или нет, не совсем так. Лена пыталась обрушить на нее водопад подробностей своей личной жизни, походов по магазинам и прочей женской дребедени. Приходилось пресекать такие намерения. Почему? Конечно, Лена – очень интересный собеседник, активный любознательный человек. Но она принадлежит к числу тех женщин, которые кровь из носа – а урвут свое, легко растолкают всех на пути к собственной цели. Настойчивость – теоретически прекрасное качество. Но когда она перехлестывает через моральные рамки, превращаясь то в наглость, то в бесцеремонность, то в хамство… Поэтому, наверное, назвать Лену подругой все-таки Лике не хотелось. Приятельницей – да. Но не более того. Слишком велика разница во взглядах на то, что такое хорошо и что такое плохо. Конечно, друзья не обязательно должны быть во всем похожи. Но что делать, если взгляды одного противоречат принципам другого?..
– Так в чем дело? – после долгой паузы поинтересовалась заинтригованная Вронская. – Я все жду, когда ты мне откроешь свою сокровенную тайну. А ты молчишь.
– Я даже не знаю, как начать.
– С начала.
– У меня потолок упал.
– Да? Я не удивлена. Давно подозревала, что у некоторых крыша поехала. Так что твоя шутка не оригинальна.
– Лика, – застонала Лена, явно сдерживая смех. – Ты не ерничай. У меня правда беда. Потолок на кухне отвалился, честно. И это накануне Нового года!
Вронская сразу же сменила тон:
– Сочувствую… Только знаешь, я ремонтом давно не занималась, так что никаких строителей порекомендовать не смогу.
– Да дело не в этом. Объявлений в Интернете – как грязи. Слушай, ты сейчас где?
– В центре пока. Домой собираюсь.
– Отлично! Я к тебе подъеду!
И Лена повесила трубку.
Скрипнув зубами, Вронская сразу же набрала ее номер.
«Абонент отключен или находится вне зоны действия сети», – сообщил равнодушный механический голос.
Вот! С этой барышней всегда так! «Я приеду», – и точка. Между прочим, сегодня вечером Лика собиралась отвести Даринку к логопеду. «Мама, не хочу к догопеду», – ныла малышка, с младенчества оравшая при виде любого человека в белом халате. Вот и не будет никакого «догопеда», по крайней мере, сегодня. С такими-то приятельницами…
Злая до невозможности, Лика быстро очистила машину, завела двигатель и направила «Форд» прямиком в пробку, закупорившую выезд на Садовое кольцо.
