Сколько человеку денег надо

скачать книгу бесплатно


– О зерновой торговле в нашем регионе! И там написал, сколько, кому и за что давал взяток! Прямо с именами! И председателей колхозов, и чиновников администрации! Мерзкий пасквиль! Ославил нас на весь мир! Так разве можно?! Губернатор в бешенстве. Этому мерзавцу не то, что на бирже, нигде места быть не должно! Он – персона «нон грата», имейте в виду! Если его имя хоть где-то всплывет в учредительных документах биржи, ее не будет! Я сам первый ничего не стану подписывать. А без меня вы загнетесь сразу.

– И что теперь делать? – советовался Андрей с Денисом. – Мне так этот парень понравился! Да и сразу выход на международный уровень – здорово было бы. А тут какие-то дрязги.

– Боюсь, Андрюха, придется отступить. Если и «Регион», и губернатор… А англичанин этот, как мне сказали, сильно влетел на дефолте, и теперь его фирма – на грани банкротства. Так что, может, все, что ни происходит, к лучшему?

– Жалко, – вздохнул Андрей. – Ладно, пока готовлю учредительные документы без него, а, как зарегистрируем биржу – мы его как-нибудь в состав участников протащим. Банкротство – дело житейское. Мы ведь с тобой тоже были на этой грани, в тот же самый кризис. Это не повод чураться человека. Если, конечно, он тут останется. Потому что за книжку его сожрут. Чиновничья свора такого не прощает. Почитать бы.

Андрей окажется прав: этот парень скоро уедет к себе в Лондон. Правда, потом заскучает в чопорной Британии и опять вернется в Россию, только теперь в Москву. Через двенадцать лет задорный англичанин станет в нашей стране известным телеведущим и путешественником, хорошим знакомым президента. Когда из телевизора будет звучать его звонкое: «Поедем, поедим!», – Андрею всякий раз будет слышаться: «Андрей! Давай, сделаем биржу! Это будет крупный международный проект!»

Наконец, после утомительных согласований с юридическими службами всех участников, документы будущей биржи были готовы. Осталось собраться и подписать. Андрей обговорил со всеми дату учредительного собрания и разослал красивые официальные приглашения.

Однако долгожданное мероприятие с треском – а вернее, даже не с треском, а уныло и тихо – провалилось. Состав присутствующих оказался крайне неоднородным. Одни руководители прибыли лично и были готовы ставить подпись, а другие, в том числе и Сметанин, несмотря на обещание личного присутствия, прислали каких-то мальчиков без полномочий, которые вежливо заверяли, что все внимательно послушают и доложат начальству.

– Ты знаешь, так мы каши не сварим, – сказал Андрей, когда все разъехались. – Надо их собрать в таком месте, чтобы им неудобно было присылать пацанов.

– Это где же такое место?

– Ресторан. Дорогой. Лучший.

Друзья сняли уютный банкетный зальчик в престижном заведении и пригласили туда лично первых лиц всех компаний на деловой обед. Дескать, все равно же обедать надо, вот и пообщаемся без потери времени.

Когда директора вошли в зал, они увидели большой круглый стол, застеленный белой скатертью и уставленный изысканными напитками и закусками. При этом рядом с каждым прибором лежала скромная папка. Это были подготовленные для подписи учредительные документы.

– Слушайте, а ведь мы впервые собрались все за одним столом! – сказал один из директоров, поднимая тост за здоровье и процветание присутствующих – Даже, когда на Зерновой союз в Сочи ездили, и то по кучкам разбивались.

В конце обеда учредительные документы были подписаны всеми восемью компаниями. Девятым учредителем стала фирма Дениса, десятым пожелала выступить областная Торгово-Промышленная палата.

Тем временем страна вошла в новую фазу перемен, хотя вряд ли кто-то представлял себе, что они будут столь значительны. Пожилой и больной президент, утомивший народ своим неуемным забурунством, в канун 2000 года вдруг стих, заявил в предновогоднем эфире, что устал, смиренно покаялся в грехах и ушел на покой.

Западные издания запестрели вопросом: «Who is Mr. Putin?» Такого молодого правителя Россия в новейшей истории еще не знала. Лидеры разных стран, в том числе и США, приезжали на него посмотреть. Он смущенно улыбался и всем видом показывал, что искренне хочет стать достойным членом их круга. Особенно теплые отношения стали складываться с близким по возрасту, неглупым и энергичным Тони Блэром. Даже газопровод «Северный поток» изначально задумывалось тянуть именно в Великобританию.

В феврале, накануне выборов президента, федеральные войска взяли Грозный, но вторая чеченская война продлится еще не один год. Президент самопровозглашенной Ичкерии Масхадов будет уничтожен только через пять лет, а одиозный боевик Басаев – еще годом позже.

– А вот теперь давай решать задачку, – сказал Андрей уже в качестве новоиспеченного директора зерновой биржи.

Накануне они немного поспорили с Денисом по поводу распределения должностей в новом проекте. Андрей предложил Денису занять пост директора биржи, но тот отказался:

– Ты же знаешь, что бла-бла – это не мое, у нас специалист по раздуванию щек – ты. А я лучше возглавлю брокерскую фирму, которая будет торговать зерном на твоей бирже и зарабатывать нам бабки.

– А как же регистратор? Я не смогу совмещать!

– Андрюха, извини, но регистратор – это для тебя все-таки вчерашний день. Да – было интересно. Но он достиг предела своего развития. Ты видишь, в какую сторону у нас пошел фондовый рынок? В Москве небольшая кучка акций крутится, а у нас – вообще полное болото. Все директора напуганы рейдерскими захватами, боятся, что родное предприятие скупят, а их турнут. Они не понимают и не хотят ничего понимать в фондовом рынке. Вместо того, чтобы забросать скупщика новыми выпусками акций и заработать на этом деньги для развития производства, они прячутся и пытаются подгрести под себя контрольный пакет. Предел мечтаний – схлопнуть свое акционерное общество до частного предприятия. Какие уж тут реестры?

Теперь друзьям предстояло разработать правила торгов.

– Вот смотри, Денис. Почему мы говорим, что на бирже можно торговать только биржевым товаром? В чем главное отличие такого товара от любого другого? В том, что биржевой товар – стандартен! Покупателю не надо его смотреть, щупать, проверять.

– Я в девяносто первом году, помню, зашел как-то из любопытства на товарную биржу, – припомнил Денис. – Их тогда много расплодилось, в каждом крупном городе своя была, а то и по нескольку. Захожу, а там прямо в торговом зале – свитера и прочие шмотки по стенам висят – «биржевые товары». Идут торги. Аукционист объявляет: «Лот номер такой-то. Трактор гусеничный, 1973 года выпуска». Поднимается брокер: «А он заводится? Не очень ржавый? Гусеницы на месте?» Аукционист обращается к залу: «Продавец присутствует?» Кто-то откликается: «Да!». Аукционист: «Ну, вы тогда с покупателем съездите, посмотрите состояние трактора, и на следующие торги мы вас ждем для заключения биржевой сделки».

– Вот, точно, Денис. Ржавый трактор – это пример того, что не может выступать биржевым товаром. Поэтому те биржи, которые расплодились в начала девяностых, только назывались, по-модному, биржами, а на самом деле были барахолками, блошиными рынками.

– Но зерно-то во всем мире – биржевой товар!

– Да. Но только не то, которое гниет на самопальных складах у фермеров!

– Согласен. Такой товар будет похлеще ржавого трактора.

– Вот мы и пришли к первому условию – зерно, торгующееся на бирже, должно находиться на профессиональном хранении у надежного элеватора.

– И чтоб качество этого зерна было подтверждено сертифицированной лабораторией.

– Хорошо. Теперь как нам защититься от кидалова? Вот, представь: выставляет кто-то на продажу зерно. Дает нам справку от элеватора. Мы это зерно продаем на торгах. Покупатель платит деньги, приезжает за товаром на элеватор, а там говорят, что хозяин это зерно только что вывез. Или зерно есть, но набежал большой долг за его хранение! А то и вообще – справка поддельная, никакого зерна не было и в помине.

– Тогда покупатель должен сначала переписать на элеваторе зерно на себя, а потом уже платить.

– А кто ж заплатит, когда зерно и так уже у него?! Ты ж понимаешь… – пожал плечами Андрей.

– Замкнутый круг получается.

– Давай размыкать. И, знаешь, что нам поможет?

– Говори.

– Есть такая штука – простое складское свидетельство. В мире его давно применяют, а у нас только недавно прописали в Гражданском кодексе.

– Откуда ты это знаешь?

– Читал.

– И что это такое?

– Это когда ты сдаешь что-нибудь на хранение, а склад выдает тебе не просто квитанцию, а ценную бумагу – вот это самое свидетельство.

– А какая разница?

– Разница в том, что в квитанции указано твое имя, а в этой бумаге – не указано. Такие бумаги называются предъявительскими. И в ней сказано, что предъявителю этой бумаги склад, который ее выпустил, отдаст то, что ты положил к нему на хранение.

– То есть, даже если это буду не я?

– Любому предъявителю.

– И что это дает?

– А вот смотри. Фермер кладет свое зерно на элеватор, а тот выдает ему складское свидетельство. Теперь фермер может забрать это зерно только, если он предъявит элеватору данное свидетельство.

– Допустим.

– Пошли дальше. Фермер приходит к нам на биржу и выставляет это зерно на продажу. И мы забираем у него свидетельство на хранение.

– И что, он так просто нам его отдаст?

– Не просто, а по договору, с актом приемки-передачи и только на время торгов. Если зерно не продалось, он может забрать свидетельство обратно.

– А если продалось?

– Тогда мы фиксируем сделку и оставляем у себя свидетельство, к примеру, на два дня, пока покупатель производит оплату. Ты понимаешь, покупатель теперь может спокойно платить – мы гарантируем, что продавец ничего с зерном не сделает, потому что свидетельство у нас.

– И что дальше?

– Как только деньги дошли до продавца, мы отдаем свидетельство покупателю, он едет на элеватор, предъявляет его и забирает зерно. Вот и все.

– Ну, что же, вроде гладко. Но свидетельство ведь можно подделать – на ксероксе скопировать, и впарить копию нам или элеватору.

– Вот поэтому мы сделаем защищенные бланки свидетельств с номерами, водяными знаками, микрошрифтами и прочей ерундой, чтоб нельзя было скопировать. И станем снабжать ими наши элеваторы. А те будут ставить на них свои печати и фиксировать все в журналах строгой отчетности.

– Как мы сделаем такие бланки?

– Закажем на Гознаке, там, где деньги печатают. Помнишь, банк «Техноинвест» облигации выпускал, а ты их бабушкам продавал?

– Помню, конечно.

– Так вот у них было пятнадцать степеней защиты. И печатались они именно на Гознаке, я точно знаю. И найду, у кого взять координаты, чтобы сделать заказ.

Несколько дней ребята, разделив роли, оттачивали схему торгов. Денис находил слабые места, а Андрей придумывал, как их устранить, чтобы не допустить жульничества и нестыковок. В конце концов, когда Денис дошел до каких-то немыслимых фантазий, Андрей сказал:

– Достаточно. Схема надежная. Тут важно не переборщить. В мире нигде нет идеально защищенных систем. И даже если такую создать, она будет настолько дорогой, что не сможет работать. Давай-ка лучше все то, что мы напридумывали, запишем в официальные правила торгов на нашей бирже. Нам их еще в Москву на лицензирование везти.

– Представляю, Андрюха, сколько эти столичные взяточники возьмут с нас за лицензию.

Как приятно иногда ошибиться в своих худших опасениях!

В Москве, в Комиссии по товарным биржам, две приятные веселые женщины приняли у Андрея толстую пачку документов, над которыми друзья корпели почти месяц. Прошло менее двух недель, и поступил вызов на заседание комиссии.

Андрей не без волнения вошел в зал и сел подальше от президиума. Помимо их заявки рассматривались еще две – от столичных бирж. Одной было отказано, одна прошла. Когда настала очередь Андрея, он поднялся. Председатель комиссии посмотрел на него поверх очков и улыбнулся.

– А вот ребята из провинции порадовали, – сказал он. – По вашим документам видно, что вы хорошо знаете то, чем собираетесь заниматься. Это приятно. От всей души желаю вам успеха.

Андрей вышел из здания недалеко от ГУМа окрыленным. Он не ожидал, что чиновник антимонопольного ведомства вот так глубоко вчитается в придуманные ребятами правила, да еще и горячо их одобрит.

Идя к Красной Площади, Андрей уже успел обрадовать по телефону и Дениса, и Варю, но ему хотелось поделиться с кем-нибудь еще.

Он набрал номер Сметанина.

– Виталий Игнатьевич! Удобно говорить? Докладываю: лицензия уже на руках. Можно начинать работу.

Интонация ответа поразила Андрея.

– Лицензия? Как же это вы все-таки успели?

Сказано это было таким разочарованно-растерянным тоном, каким обычно говорят фразу «Как же это я так прошляпил?»