Итальянские и русские любовники – 3

За мной приехала Зина с Андреа на черном, дорогом седане.

– Буон джорно, синьоры. – приветливо улыбнулась Зина Джузеппине и Джанне с Антонио.

– Бон джорно, бон джорно! – глухим старческим голосом поприветствовала Джузеппина Зину и даже грустно улыбнулась.

– Как ваши дела? – спросила Зина, склонившись к бабушке.

– Вот… – развела руками и покачала головой Джузеппина. – Дом рушится. Какое горе, какое горе… – трагично покачала головой она. – Ничего нельзя сделать. Приходится съезжать, чтобы не отправиться на кладбище раньше времени. – сокрушалась бабуля.

– Кровля может обрушиться в любой момент! – округлив от ужаса глаза усугубляла Джанна.

– Да, в Афраголе много ветхих зданий. Случаются ураганы. Оставаться в таком старом доме опасно. – соглашалась Зина. – Что же будет с документами для Тани? Письмо из префектуры должно прийти на адрес этого дома. Кто получит почту? Таня заплатила за пермессо деньги и не должна пропустить получение документов (временный вид на жительство). – напомнила Зина.

Нейро

Префектура в Италии – это государственный орган, который представляет интересы центрального правительства на уровне региона или провинции. Находится под контролем Министерства внутренних дел. 1

Префектуры обеспечивают координацию между местными властями и государственными органами, регулируя административные и миграционные вопросы. 1

Некоторые функции префектуры:

координация вопросов, связанных с иммиграцией и продлением вида на жительство; 1

рассмотрение заявлений на получение итальянского гражданства; 1

воссоединение семьи для иностранцев, проживающих в Италии.)

– Не переживайте. Все письма, пришедшие на этот адрес внучка Джузеппины (грымза ВерОника, которая меня терпеть не могла. прим. автора) передаст нам. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы Таня получила пермессо. Не волнуйтесь по этому поводу. – заверила Джанна. – Таня – молодец. Она хорошая баданта. Мама была в надежных руках. Но, из-за угрозы обрушения кровли Тане надо найти другую работу. Мы желаем ей удачи. – добавила Джанна.

Я была удивлена такой высокой оценкой моей деятельности в качестве баданты. И от удивления даже не смогла выговорить "спасибо".

– Хорошо. Вам тоже спасибо за все. Нам пора. – Таня забирай вещи, мы уезжаем.

– Аривидерчи. – Сказала я.

– Чао, чао! – Ответила мне Джузеппина и Джанна с Антонио.

Я подхватила мой чемодан на колесиках, сумку и легко спустила его с единственной ступеньки, ведущей из комнаты Джузеппины, вышла за массивные железные ворота, покрытые коричневой краской и ржавчиной.

Я не могла поверить, что никогда больше не переступлю порога комнаты, которая была для меня камерой заточения в течение 8 месяцев. Я чувствовала себя как заключенный, выпущенный по УДО из колонии строго режима. Или как заключенный концлагеря, которого освободили накануне визита в газовую камеру.

Я не чувствовала веса чемодана. Адреналин свободы переполнял меня и мне казалось я могу поднять даже машину Андреа, если потребуется это сделать, чтобы никогда не возвращаться обратно к Джузеппине. Я подкатила чемодан к багажнику машины. Андреа помог мне уложить чемодан внутрь, я села на заднее сиденье и машина увезла меня прочь из этого гиблого места.

Через несколько минут Андреа привез нас в другой район Афраголы. Он был таким же обшарпанным и трущобным, как тот район, в котором я жила с Джузеппиной.

Место куда меня привезла Зина оказалось съемной квартирой на первом этаже. Владел ею Марат. Татарин из России. Ему было 46 лет и он жил с русской женщиной старше себя. Она была родом из Башкирии. Ее звали Оля. Она работала прислугой в большой и состоятельной семье Неаполя.

Марат не имел собственных детей и, кажется, никогда не был женат. Их отношения с Олей были похожи на отношения взрослого сына и матери. Оля, практически, усыновила Марата, а он был этому только рад. Почему-то, мужчины, "усыновленные" женщинами старше себя становятся немного детьми.

– Комната стоит 120 евро в месяц. Это кухня, это общий холодильник, это душевая, это плита. Есть частично изолированная комната, есть свободные кровати на втором этаже. Выбирай где тебе больше нравится.

– Я поселюсь в частично изолированной комнате. Спасибо! – сказала я.

Частично изолированная комната была очень похожа на чулан в доме моей родной бабушки в деревне. Стены, покрашенные белой водо-эмульсионной краской, старая кровать по размеру ближе к двуспальной, ночник на стене, книжные полки и никакой Джузеппины поблизости! Да что там Джузеппины, даже мамы рядом нет! Полная самостоятельность. Не комната, а мечта!

Мне сразу понравилось там жить.

Марат провел меня в душевую. Как все душевые в подобных домах трущобного типа, она представляла собой комнату, отделанную белой кафельной плиткой. В стену был вмонтирован душ, на полу отверстие для слива воды. Зарешеченное окно во двор закрыто ставнями от лишних глаз.

– Как пользоваться душем знаешь? – спросил Марат.

– Конечно. Не сливать воду сразу. Бак рассчитан только на 50 литров? – отчиталась я.

– Молодец.– похвалил Марат. – Знаешь как надо.

– Не первый месяц в Италии. – подтвердила я.

– Пойдем кухню покажу. – повел за собой Марат.

– Это общий холодильник. Занимай любую свободную полку. Это общий стол, это раковина. О, Наташа! Привет! Я тебе новую соседку привел. Знакомься. Это Таня.

– На пороге стояла стройная женщина неопределенного возраста. Чуть ниже меня ростом. Голубые пронзительные глаза с густыми ресницами, светлые, уложенные в пучок, вьющиеся мелированные волосы, губы бантиком, нос вздернутый. Наташа была похожа на постаревшую куклу из ГДР, времен моего советского детства.

Наташа была одета в джинсы, голубую ветровку и кроссовки.

– Привет. – поздоровалась она со мной. – Я пиццу принесла. Сейчас чай будем пить.

Наташа по-хозяйски положила пиццу на стол и удалилась в свою комнату, которая была напротив моей.

Наташе было 48 лет, но выглядела она лет на 10 моложе. Ни за что бы не поверила, что в 48 лет можно быть такой энергичной, моложавой спортсменкой-комсомолкой. Меня всегда вдохновляли женщины, следящие за собой в любом возрасте. Сразу повышалось настроение от того, что возраст не приговор привлекательности и стройности.

В Италии большинство русских и украинок сбрасывают лет 10 своего возраста. Например, меня в мои 35 многие соотечественницы принимали за 25 летнюю. 48 летняя Наташа выглядела лет на 38, 42 летняя Зина выглядела лет на 35. Видимо, это морской воздух, мягкий климат и экологически чистая еда. А может быть отсутствие работы по сменам в загазованном предприятии и минимальная физическая нагрузка.

Русские женщины практически любых возрастов были у итальянцев нарасхват. Личную жизнь можно было устроить на раз-два. Только руку протянуть. И не обязательно с ровесником или мужчиной старше себя. Личную жизнь в эмиграции можно было наладить с мужчиной гораздо моложе себя и многие русские с украинками предпочитали молодых любовников материальной поддержке возрастных мужчин. Материальную поддержку они себе обеспечивали сами.

– Марат, останешься на чай? – спросила Наташа.

– Да нет. Вечером заскочу. Посмотрю как вы тут. Сейчас дела есть. – сказал Марат и оставил нас с Наташей вдвоем.

– Ты будешь чай или кофе? – спросила Наташа.

– Чай. – сказала я. – Может быть купить что-то к чаю надо? Где тут магазин? Я сбегаю что-нибудь куплю. – сказал я.

– Ничего не надо. Все есть. Вон пицца, фриттатини, оранчини из местной пиццерии. Я в пицеррии работаю. Там хорошо готовят. Ешь.

– Спасибо. – поблагодарила я. И попробовала кусочек пиццы Маргарита.

– Местная пицца совсем на такая как дома – сказала я.

– Ты откуда? – спросила Наташа.

– Из России. – осторожно сказала я. Я не встречалась в Италии с украинками, которые терпеть не могли русских потому что они русские, но слышала, что можно встретить украинок, за что-то обиженных на россиян. Потому что бросили. Потому что оставили на произвол судьбы и на произвол украинских политиков.

– Я тоже русская. Только из Крыма. – сказала Наташа.

В те времена Крым был украинским. И оттуда бежали также массово, как со всей Украины.

– Какими судьбами в Италии? – спросила Наташа.

– Захотелось заграницу посмотреть, язык выучить, посмотреть как люди живут. Если не понравится уеду, если понравится останусь. У меня уже есть английский, если выучу итальянский и вернусь домой, то смогу устроиться на более оплачиваемую работу.

– Как у тебя с документами? – спросила Наташа.

– Жду пермессо. Скоро должны дать. – ответила я.

– Как попала к Марату? – продолжала интересоваться Наташа.

– Работала бадантой у бабушки, но у них крыша дома начала разваливаться и поэтому мне пришлось уйти. Теперь работу ищу. Бадантой работать больше не хочу. Не выдержу больше.– сказала я.

– Тогда тебе надо идти в какой-нибудь ресторан или пиццерию. Как я, например. – предложила варианты Наташа. – Или в бар. Ты язык знаешь?

– Да. Пока не очень хорошо, но разговариваю и понимаю почти все кроме наполетанского диалекта.

– Для наполетанцев итальянский считается иностранным. Здесь в Афраголе местные плохо говорят на нем. Некоторых слов вообще не понимают. У нас учатся. Ты давно в Италию приехала?

– В апреле будет год. – сказала я.

– Я тут уже пять лет. – сказала Наташа.

– Ты была на Севере Италии? – спросила я с большим интересом.

– Нет. На Севере нужно пермессо, а у меня документов пока нет.

– Понятно. – сочувствующе вздохнула я.

Для меня Север Италии был заветной целью и землей Обетованной.

И не потому что на Севере Италии жил Кристиан, а потому что на Севере было больше возможностей хорошо устроиться: найти хорошую, высокооплачиваемую работу, снять отдельную квартиру, а не комнату, устроить, в конце-концов, личную жизнь.

Не в колхозном же Неаполе ее устраивать? От Неаполя меня воротило, несмотря на несметные достопримечательности и роскошные замки.

Кристиан считал Неаполь грязным, недостойным городом и я его хорошо понимала. Мне тоже совсем не нравился Неаполь. Не считая его исторических красот, от которых я получала огромное эстетическое удовольствие.

Да что там! Меня аж потряхивало от всех исторических роскошеств Неаполя, от его памятников разных веков и эпох. Такого великолепия просто не может быть сосредоточено в одном городе. И это я не всё еще видела! Если Неаполь настолько потрясающий, несмотря на мусор и грязь, то каким же сногсшибательным должен быть Север Италии?

– Давай, располагайся. Я пойду отдохну. – сказала Наташа и ушла в свою комнату.

Я взяла сумку и пошла знакомиться с окрестностями.

В мой первый выходной день в Афраголе я заблудилась и не могла найти дом с Джузеппиной. Домики были очень похожи между собой, а адресные таблички сохранились только на некоторых их них. Меня накрыла паника, что я не смогу найти нужный мне дом и мне придется беспокоить Зину. Я прошла мимо дома с Джузеппиной несколько раз и когда я направилась в противоположную сторону от дома, меня вдруг окликнула Джанна.

– Таня, иди сюда!

Джанна по моему растерянному виду поняла, что заблудилась и пришла мне на помощь, увидев мою удаляющуюся спину из окна.

– Джанна! Я заблудилась! Тут все дома так похожи друг на друга, что я собиралась звонить Зине. – пожаловалась я.

– Ничего страшного. Не переживай. С первого раза трудно запомнить дорогу. Тем более ты иностранка и не привыкла к Афраголе. – подбодрила меня Джанна.

Я очень хорошо помнила мое паническое состояние беспомощности в чужом городе и поэтому тщательно запоминала дорогу из съемной квартиры Марата. К тому времени я уже жила в Неаполе почти 8 месяцев и приспособилась ориентироваться в наполетанских трущобах и не только.

Особенностью наполетанских трущоб является непредсказуемая застройка, глухие дворы, улицы ведущие в тупик и почти полное отсутствие сквозных проходов между домами не центральных улиц.

Российского человека, привыкшего к перпендикулярно-параллельной застройке и возможности срезать путь через дворы, в Неаполе будет ждать неприятный сюрприз: придется искать вход, через который вошел во двор, чтобы выбраться из лабиринта исторически-тесной итальянской застройки.

Чуть ли не каждый мой выходной день, я вспоминала кинофильм "Бриллиантовая рука" и героя Юрия Никулина, который с большим трудом нашел выход из лабиринта восточных улиц.

"Щьорт побьери!" произносила я всякий раз, когда пыталась срезать путь и натыкалась на тупик очередного наполетанского древнего дома.

Через 8 месяцев плутаний по лабиринтам я научилась запоминать дорогу из самых запутанных мест, которых в Неаполе было более чем 90%.

В тот знаменательный день, я запомнила дорогу мгновенно. Мне даже не понадобилось никого спрашивать как пройти туда, куда мне было нужно.

Помню мою растерянность, чувство беспомощности и горькое разочарование открывшимися реалиями наполетанской застройки, когда Зина водила нас с Аллой на экскурсию по улицам Афраголы. Мы ощущали себя беспомощными детьми, которые без сопровождения не смогут найти дорогу домой. Такого чувства беспомощности перед итальянской действительностью у меня не было даже в детстве, когда родители водили меня в детский сад. Я с детства ориентировалась на местности, а в Неаполе мне пришлось нарабатывать этот навык заново.

Даже обычная прогулка по улицам в чужой стране заставляет иначе взглянуть на привычные вещи. И когда понимаешь, что можешь ориентироваться в хаотичной наполетанской застройке без труда, то ощущаешь себя победителем следующего уровня игры под названием: "Я покоряю мир."

У Стивена Кинга в Побеге из Шоушенка есть фраза о том, что у бывших заключенных вырабатывается режим дня, принятый в тюрьме. Бывший заключенный хочет спать по тюремному расписанию, просыпается по тюремному расписанию, чувствует голод по тюремному расписанию. И чем дольше бывший заключенный находился в тюрьме, тем дольше ему требуется времени на отвыкание от тюремного распорядка.

День моего освобождения из заключения от Джузеппины пришелся на пятницу. В пятницу я никогда свободно не гуляла по улицам. Потому что, мой выходной день приходился на вторую половину дня четверга до 19.30. Ровно в 19.30 я должна была появиться на пороге дома бабушки Джузеппины, сменить Джанну или ВерОику (внучку Джузеппины) на посту.

Полувыходной с 13.00 до 19.30 это всего лишь 5,5 часов, из которых почти 3 часа уходило на дорогу. Разве это выходной? Это выгул собак, а не выходной. В такой полувыходной нельзя даже выпить вина, нельзя поехать на экскурсию, нельзя запланировать никакого длительного путешествия. Осматривать достопримечательности можно только в воскресенье. И то, за 3 часа до окончания выходного наваливается тоска, безнадежность и подавленность. Надо уже ехать на площадь Гарибальди, чтобы успеть на автобус и не опоздать к 19.30 в Афраголу.

Разве повернется язык называть такие вылазки выходными? Никакие это не выходные, конечно. Это немного свободного времени у раба, чтобы он не свихнулся раньше времени в своем заточении бок о бок с угасающей жизнью. Такие выходные и такой образ жизни настолько унизительны, что многие баданты начинают от безысходности пить.

Только состояние алкогольного опьянения как-то обезболивает осознание собственной беспомощности перед жизнью, уходящей сквозь пальцы, жизнью утекающей за горизонт и не оставляющей после себя даже достатка. Те жалкие 600 евро, которые платили бадантам за сдачу себя в рабство на день/ночь не были способны компенсировать тяжкой участи заключенного наедине со старостью и угасанием. Баданты начинали скрашивать свои тоскливые дни алкоголем, потом начинали грубеть и ожесточаться.

Поэтому когда я свободно гуляла по улицам Афраголы в пятницу, я время от времени ловила себя на мысли, что грубо нарушаю распорядок и меня за это отругают, оштрафуют и уволят, но предварительно Джузеппина устроит мне грандиозную взбучку.

Следом приходила мысль, что моя тюрьма позади и мне не надо возвращаться к Джузеппине больше никогда. На время я испытывала эйфорию, потом забывалась и потом опять ловила себя на мысли, что грубо нарушаю распорядок дня, меня отругают и уволят и потом опять приходила спасительная мысль, что я зря беспокоюсь.

В конце концов я настолько устала пугаться и радоваться свалившейся на меня свободе, что решила перезагрузить мозги. Единственным доступным способом в данной ситуации перезагрузить мозги был бокал хорошего вина и я свернула в ближайший магазин затариться едой, выпивкой и угощением для Наташи, Нурсели и еще двух женщин, с которыми я делила съемную квартиру Марата.

Глава 6

В Неаполе овощи и фрукты местные торговцы продавали с лотков по бросовым ценам. Например, 3 кг отборного винограда можно было купить за 2,5 евро, 3 кг желтого персика стоили 1,5 – 2 евро, 3 кг белого персика 2-2,5 евро, небольшой ящик отборной клубники стоил 5 евро. Даже в сравнении с курсом евро 2025 года такая дешевизна никому во сне не снилась. В 2009 году евро стоил около 40 рублей…

Сказать по правде, мы с Аллой впервые отъелись фруктов до отвала за всю нашу жизнь только в Неаполе. Настоящих, сочных, ароматных, сладких, спелых средиземноморских фруктов!

Больше нигде мне не довелось наслаждаться таким богатым фруктовым вкусом, как в Неаполе. Конечно, я ела досыта сезонные фрукты с нашего семейного сада в России. Груши, яблоки, ягоды. Осенью ела арбузы, дыни и виноград. Но, они ни в какое сравнение не шли с фруктовым изобилием Неаполя.

Мы. можно сказать, омолодились на фруктах. Мы ели их на завтрак, на обед, в полдник, на ужин. Каждый день. Каждую неделю. Каждый месяц пребывания в Неаполе.

Алла уехала в Россию и ее фруктовая объедаловка закончилась, а я перестала обжираться божественными фруктами Неаполя только спустя полгода. Через 6 месяцев я уже не объедалась как беженка с голодного края вечной мерзлоты, а просто ела фрукты по 1 кг в день, а не по 2,5. Немножко закусила, так сказать).

Кампания это аграрный регион Италии, в котором апельсины считаются чуть ли не сорняком, а дикими мандариновыми деревьями украшают исторические достопримечательности и центральные улицы городов. В Неаполе, Сорренто, Салерно, дикие мандарины растут на каждом шагу.

Дикие мандарины имеют насыщенный оранжевый цвет. Почти все плоды крупного размера, а листья обладают такой плотностью и густым зеленым цветом, что кажутся отлитыми из пластика. На ярком наполетанском солнце листья становятся интенсивно зелеными с золотым отливом и рука сама тянется сорвать плод.

Кожура дикого мандарина легко чистится и вот уже сочная, ароматная, мандариновая долька с нетерпением отправляется в рот. Вкусовые рецепторы предвкушают кисло-сладкий ни с чем не сравнимый вкус и выделяют побольше слюны, чтобы поскорее отправить это великолепие в витаминные депо организма.

Рот переполняется слюной и с первым укусом ароматной дольки глаза сначала округляются от терпкой горечи, а потом резко сужаются от кислоты. И вместо желудка едва надкусанная ароматная долька на пятой космической скорости выплевывается куда придется. В лучшем случае на мостовую.

Ярко-оранжевые дикие мандарины имеют вкус желчи, смешанной с соляной кислотой. Незабываемый вкус! Непередаваемое вкусовое разочарование… Даже сейчас мой кончик язык жжет, слюна выделяется и вся слизистая горит от одного воспоминания вкуса дикого мандарина.

К моменту моей прогулки в статусе досрочно-освобожденной из заключения баданты, я уже не скупала фрукты килограммами. Я неспешно прогуливалась между лавками и прикидывала чтобы такого здорового купить на ужин. Мне захотелось фенхеля.

Фенхель напоминает белый лук, из которого растет укроп со вкусом детской микстуры от кашля. Сам фенхель имеет насыщенный вкус детской микстуры от кашля. Мякоть фенхеля сочная, хрустящая, насыщенная растительной клетчаткой. Для пищеварения полезная. Я изобрела способ максимально нейтрализовывать вкус микстуры, добавляя в салат из фенхеля чеснок. Позднее я узнала, что фенхель едят запеченым. Мне ни разу не захотелось попробовать печеный фенхель со вкусом микстуры. Лучше сырой с чесноком.

На ужин я прикупила пару клубней фенхеля, картонную коробку красного вина Тавернелло. Столовое вино этой марки в Италии неплохое. Мне, не избалованной винным изобилием в России, заходило за здорово живешь. 1,5 литра вина стоили 1,5 евро. По расценкам 2009 года 60-70 рублей. Для сравнения самое дешевое итальянское вино в России в те годы стоило не меньше 150 рублей. Можно было найти винный продукт дешевле, но такой дешевый концентрат я не пила. Дешевое вино дает вместо веселящего эффекта только головную боль.

Еще я купила колбасу, сыр и чипсы. Я собиралась отметить знакомство и влиться в новый коллектив.

Переступив порог нового дома, я увидела стол, уставленный разными видами пиццы, мясную нарезку и вино.

– О! Таня пришла! Присоединяйся! – радостно встретил меня Марат, сидящий за накрытым столом.

Рядом с Маратом сидела его женщина Оля с серьезным выражением лица. Видно было, что она не разделяет энтузиазма Марата и присутствует за столом с неохотой. Осуждающим взглядом взирала она на яства, выпивку, подвыпившего Марата и других присутствующих.

Помимо не менее серьезной Наташи, за столом сидели два итальянца.

– Познакомься. Это Альбина. Она только сегодня приехала в Италию. Это Стефано, а это Винченцо. Это наши итальянские друзья, они накрыли стол и заказали еще еды. Ее скоро привезут.

Альбине было около сорока. Она выделялась своей интеллигентностью. Мне показалась, что в России она работала учителем начальных классов. Темные волосы, короткая, аккуратная стрижка, серый джемпер с V-образным вырезом, темные брюки. Осанка, поворот головы, пластика, мимика, все в Альбине выдавало консервативную учительницу, привыкшую держать себя в руках перед учениками. Так держать дистанцию с окружающими, даже в домашней обстановке могут только учителя. Многолетняя учительская выправка входит в плоть и в кровь, становится второй натурой и выдает сферу деятельности обладателя с первого взгляда. Альбина держала себя так отстраненно от присутствующих, словно она сидела не за общим застольем, а присела передохнуть в учительской на перемене.

Стефано был светловолосым, голубоглазым итальянцем, едва за 40. Среднего роста и чем-то напоминал героев советских кинофильмов про колхозную жизнь. Фактически, Афрагола была населена простыми итальянцами. Представители интеллектуальной элиты и вообще элиты в Афраголе не проживали. Они проживали в более элитных районах Неаполя.

Винченцо был такого же роста, что и Стефано. Только гораздо старше. Возможно из-за лишнего веса. Если бы не выпирающий пивной живот, сутулая спина и второй подбородок, Винченцо мог бы выглядеть моложе. Он лукаво улыбался, чувствовал себя по-хозяйски и сразу обратил на меня внимание. Винченцо напоминал мне мужа моей родной тети – отъявленного лавеласа, бабника и балагура. У Винченцо тоже были голубые глаза и орлиный нос. Лысину прикрывала задорная бейсболка. Даже в помещении. Итальянцы не считают нужным снимать головной убор в доме. Или Винченцо не желал проявлять уважение к съемной квартире Марата. А скорее всего, он просто стеснялся своей лысины.

На тот момент я не очень хорошо говорила по-итальянски и воспользовалась обществом Винченцо, как тренажером для речевой практики.

Винченцо шутил. Иногда остроумно. Я всегда с удовольствием поддерживала общую беседу в компании. Поговорить я люблю на любом языке и дважды в приглашениях не нуждаюсь.

Я поставила купленные продукты на общий стол.

– Таня, не надо. Спрячь. – сказал Марат. – Винченцо и Стефано все уже купили.

Убирать продукты в холодильник я не стала и присоединилась к общей беседе.

Меня немного настораживали серьезные лица Наташи и Оли, но я решила не придавать им большого значения.

Мы обсуждали общие темы про страны, политику, быт. Через некоторое время Марат предложил поехать за едой, которую заказал Винченцо.

Стефано, Марат и Альбина поехали в одной машине, а меня пригласил к себе в машину Винченцо. У меня уже был опыт поездок с возрастными итальянцами на их авто и я с легкостью согласилась составить Винченцо компанию.

Кортеж из двух машин направился на автопрогулку по ночному Неаполю. Мне совершенно не было страшно попасть в какую-то передрягу, потому что я была уверена в том, что мне не причинят вреда против моей воли. Иначе, я бы никуда с Винченцо не поехала.

– Хочешь прогуляться вдоль Мерджелины? – спросил Винченцо.