Большая вода в Петербурге

Таня Тайлер

Большая вода в Петербурге

Глава 1. Иваныч

Петербург погрузился во тьму за две секунды. В офисах выключился свет, на улицах погасли фонари, остановились лифты в жилых домах, на дорогах заглохли трамваи и троллейбусы, встали поезда в метро.

Иваныч свайпнул ленту каналов в телеграме. Телефон остался единственным источником света в кабинете. Через пару минут зажужжали резервные аккумуляторы. Массивная люстра с семью плафонами загудела, выхватив черную полосу моноблока, стол, шкаф, потертый ковер. По кабинетам Смольного разлился ржавый резервный свет.

На экране смартфона, булькая и перебивая друг друга летели сотни сообщений, люди спешили рассказать о выключении электричества во всех районах города. Среди бульканья сообщений раздалась бодрая пронзительная трель телефона стационарного. Иваныч потер седые виски, пытаясь унять головную боль. Она не отпускала уже несколько дней, пульсируя по венам и отдавая дробью в виски. Иваныч смотрел на верещавший телефон. Пожелтевший от времени агрегат был родом из шестидесятых годов, когда об IP-телефонии и не мечтали. Такие безопасные «прямые линии» стояли у всех начальников в Смольном. Звонить на них мог лишь один человек – из кабинета на третьем этаже. Телефон не унимался, а его современный хромированный внук стоял в паре сантиметров как бесполезный кусок металла.

– Иваныч, видел?

Голос на том конце пластиковой трубки был усталым. Мужчина кивнул, не осознавая, что собеседник не видит его.

– Думаешь снова шалят снизу?

– Надо разобраться.

– Так разберись, – жестко отчеканил голос, в трубке щелкнуло, и пошли протяжные нудные гудки.

Иваныч снова потер виски. Три таблетки нурофена, принятые час назад, не помогли. Смартфон ярко светил экраном в глаза.

22:10.

Среди сотен новых сообщений нашел контакт Алисы, булькнул ей «через 3 мин у 9» и сунул телефон в карман.

Вышел из кабинета в главный коридор второго этажа, спустился по лестнице, подминая толстыми подошвами красную ковровую ткань. На первом этаже свернул направо к рамке металлодетектора. Молодой парнишка, вытянувшийся около серой рамки, поправил фуражку и попросил показать удостоверение. Кивнул и сделал запись в пухлом бумажном журнале на стойке. Только после этого он пропустил главу комитета во флигель.

Пройдя каменный коридор, поднявшись по лестнице и свернув направо, Иваныч ускорил шаг. Девятый корпус Смольного. Голубые сводчатые коридоры, нагромождения лепнины на стенах и на потолке, золотые люстры, гудевшие желтоватым светом, деревянные закрытые двери кабинетов слева и большие белые оконные рамы справа, за которыми чернела тьма петербургского вечера. Звонница Смольного собора, темнеющего размытым пятном справа, молчала. Бетонный пол, сменивший толстый ковер, отражал шаги гулко. Спустившись на первый этаж, Иваныч сухо кивнул охраннику и, пройдя через опущенную створку турникета, открыл дверь.

В лицо саданул осенний ветер. По луже, распластавшейся на брусчатке, расходились дождевые круги. Крупные капли упали на голову и плечи Иваныча. Он спустился на скользкие круглые камни площади. На стоянке уже ждал черный автомобиль с черными номерами. Он приветливо мигнул желтыми фарами.

Иваныч юркнул с дождя в теплый салон. Желтая лампа под потолком загорелась на пару секунд и погасла вместе со звуком захлопнувшейся двери. По лобовому стучали капли дождя, кляксами расползаясь по стеклу.

Через минуту открылась другая дверь со стороны пассажирского сидения. На мягкую черную кожу приземлилась его заместитель Алиса. Желтая лампочка на крыше высветила рыжие кудри. В ноздри пробрался терпкий запах кофе.

Девушка сунула один из двух стаканов шефу, а водителю передала бумагу с путевым листом.

– Сегодня положено не менее трех, выполняю норму, – смущенно улыбнулась Алиса и шумно глотнула свой кофе.

Машина мягко покатила по черному асфальту. За окнами стояла непривычная темень, которую прорезали фары проезжающих мимо машин, на улицах светили экраны смартфонов, высвечивающие хмурые лица владельцев.

Было позже десяти вечера, большинство людей успели добраться до дома, но около сотни тысяч стали жертвами отключения энергии. Многие электронные замки обесточены, внутри офисов замурованы десятки заработавшихся трудяг. Во вставшем общественном транспорте народ скоро начнет выдавливать окна и пролезать через запасные выходы. Без подзарядки телефоны быстро сядут. На сколько хватит резервных мощностей города неизвестно. Начнется паника и анархия.

Кофе обжигал язык, разливаясь по телу теплом, которого сейчас так не хватало Петербургу. Северный город в секунду стал холодным, мрачным, чужим. Таким Иваныч его еще не знал.

Машина катила по Суворовскому к Невскому, расплескивая лужи, отражающие только темные тучи, захватившие все небо над городом.

– Инна говорит, у нас час до паники. Губернатор выпустил пост, успокаивая людей. Но вряд ли это сработает надолго.

Алиса листала чаты, набивала сообщения и шумно тянула кофе из своего стакана. Жаль, если она решит уйти. Иваныч не один год протягивал нити совпадений, чтобы Алиса пришла работать в Смольный. Ему нужен был потомственный борец с тенями, а род Брусницыных – один из сильнейших со времен Российской империи. Сейчас Алиса носит другую фамилию и даже не представляет, кем были ее предки. Ее способности еще не проявились, и если девушка уйдет со службы, ему придется искать нового борца, тянуть новые нити и снова тратить годы на обучение.

Иваныч машинально потер виски. Сейчас нельзя думать о головной боли, сейчас надо работать.

Машина начала тормозить и остановилась у выхода метро «Невский проспект». Иваныч бросил взгляд на канал Грибоедова. Вода поднялась, дождь поливал город уже несколько дней.

Толпы людей спешили выбраться с подземки, подсвечивая путь телефонными фонариками. Иваныч и Алиса под любопытными взглядами зашли внутрь. У туриникетов развернули свои удостоверения, спустились на платформу по застывшим стальным гусеницам и прошли мимо зияющего черными окнами и дверьми поезда, в конец платформы. Там их ждал мужчина в фуражке.

– Ну, как оно?

Иваныч подмигнул мужчине в фуражке. Тот шумно выдохнул носом и затараторил.

– Ой, Иван Иваныч, совсем жизни не дают. И ладно днем, когда толпы людей тут ходят, они не показываются, по тоннелям шушукаются. А что ночью начинается, это ж полный мрак! Такого я тут насмотрелся, чего они только не вытворяют! А мне что делать, стоять да смотреть только дозволено, пост покидать нельзя, а им лишь бы веселиться да хохотать, разве что на голове не скачут. Может поговорите с главным?

– Ладно тебе жаловаться, открывай давай.

Мужчина в фуражке, продолжая причитать, отпер ключом дверь в стене. Иваныч и Алиса, улыбаясь рассказу постового, прошли внутрь. Мужчина в фуражке тут же запер дверь, снова шумно выдыхая. Кого бы сюда не направили охранять официальную границу, все жаловались на проказы. Кикиморы – народ такой, без игр и глупых проделок жить не могут.

Иваныч и Алиса шли по черному тоннелю, и эхо шагов разносилось по цементным сводам, утопая в давящей свинцовой облатке. Шли не долго, только раз свернули направо.

Вдали в тоннеле заметалось слабое зеленоватое свечение. Два блудничка-гнилушки подлетели к гостям, облетели со всех сторон и следовали за ними неотрывно, пока мужчина и девушка не вышли на огромную подземную площадь. Тогда блуднички взметнулись ввысь под сводчатый потолок и присоединились к десяткам тысяч таких же зеленоватых огоньков.

Навстречу гостям вышел высокий мужчина в длинной рубахе. Волосы цвета разбавленной зеленки струились до талии, кожа отливала желтушно-зеленым. Горчичные глаза будто светились изнутри. Мужчина пожал руку Иванычу и указал на здание подземной администрации.

Под Марсовым полем уже пару сотен лет процветает столица мира подземного. Населяет его древняя нечесть, проживавшая в Петербурге, еще когда не было ни деревянного города, ни чухонцев. Те самые кикиморы, пугавшие постовых и проказничавшие по ночам, договорились с Петром Первым и ушли под землю. Там они построили свои города, прорыли тоннели между ними задолго до того, как появилось Петербургское метро.

У Кикимор богатое культурное наследие, собственные развитые технологии на основе природных сил. Кикиморы чтят древние традиции и уважают собственные законы. А вот с человеческими законами не сильно считаются. Например, основав столицу под Марсовым, Кикимо́р, царствующий в те годы в подземном мире, переманил архитектора театров императорского двора Виктора Шрётнера, представившего царю удивительный проект Оперного театра. И венец архитектурной мысли, который должен был стать жемчужиной города на Неве, возведен в подземном царстве. Он стал резиденцией Кикимо́ра, где решались государственные дела и принимались правители мира земного. Отделанный мрамором, увитый бронзой, венчанный романскими маковками-башенками по бокам и большой напыщенной покатой крышей в середине, напоминающий гигантскую монаршую корону – был уколом в сторону царствующей фамилии. Романовы жест оценили, зло держать не стали, решили договориться. Кикиморы им вырыли царский подземный тракт, которым семье Николая так и не удалось воспользоваться.

Здание Администрации подземного мира являлось главной достопримечательностью подземной столицы. Вокруг него разбили болотные пруды с кувшинками, что-то наподобие сада, где кикиморы, уставшие от проделок, могут отдохнуть. Тринадцать выходов самого здания запутают любого гостя, впервые оказавшегося здесь. Сообщающиеся круговые коридоры ведут к главному и нескольким боковым вестибюлям. Семь мраморных лестниц, тысячи мраморных колонн, ковры из болотного мха, большие залы с яркими зелеными канделябрами и сотни помещений для административной работы, развлечений и отдыха. Все это великолепие сейчас величественно возвышалось в отдалении. Именно на него указал рукой Кикимо́р, действующий правитель подземного Петербурга.

– Зайдете на чай?

– Нет времени. Сразу к делу.

– Тогда вам понадобится вот это, – Кикимо́р вытащил из кармана своей рубахи пухлую пачку листов, перемотанную веревкой. – Здесь данные за последние два месяца. А вот здесь – наша работа.

Он достал еще два листа и положил поверх пачки.

Иваныч пристально смотрел на собеседника. Работа председателем комитета по делам магии требовала от него частых совещаний с подземным губернатором, и он был уверен в правдивости слов Кикимо́ра. Но это намного усложняло задачу. По соглашению с городским правительством кикиморы жили в петербургской подземке с 1820 года, и позволенные им шалости были строго регламентированы. И еще ни разу за двести лет это соглашение не нарушалось.

– В прошлом месяце автобус провалился под асфальт на Невском, третья страница. Не наша работа. Неделю назад потух вечный огонь на Марсовом, пятнадцатая страница, и это не мы.

– Невский, Марсово. Кто-то отправляет нам сообщение.

Иваныч снова потер виски. Он поднял голову, будто видел сквозь пять слоев грунта гранитный мемориал, под которым они сейчас находились. Но глава магического ведомства рассматривал блудничков-гнилушек.

– Они подзарядные?

– Модифицированные БПЛА со встроенной самонавигацией и подзарядкой от воды.

– Удобно. А они наверху могут работать?

– Генераторы не справляются?

– Мы не знаем, когда снова все заработает.

Кикимо́р кивнул и протянул стопку листов. Алиса забрала ее и, благодарно улыбнувшись, пошагала за начальником в темный тоннель. Два блудничка полетели за ними, но через метров триста вернулись на исходные позиции под сводом столицы.

Подниматься по стоящему эскалатору было труднее, чем спускаться, у Иваныча началась одышка, и он уже который раз дал себе обещание пойти в спортзал. Запишется после Нового года. Теперь точно. Они с Алисой шли в толпе пассажиров, вереницей тянущихся из тоннелей подземки на поверхность.

Выбраться из метро на свежий воздух было приятно. С канала Грибоедова тянуло речным воздухом. Невский выглядел неприветливо и сонно без света. Казанский и Дом Зингера высились темными воинственными исполинами, нависающими с двух сторон. Вода в Канале Грибоедова поднялась вместе с ветром. Он гнал неспокойные темные волны через Мойку и Фонтанку прямо в Неву, где они вставали на дыбы как кони Клода на Аничковом, пенясь и осыпаясь брызгами обратно в темную большую воду. Автобусы ползли медленно, выхватывая небольшие участки дороги фарами. Иваныч размышлял, как долго они могут работать без подзарядки.

– Что Инна?

Мужчина обратился к Алисе, не поворачивая головы с темного проспекта. Непривычно было видеть мрак.

– Проверяют все системы.

В кармане булькнул телефон.

«?»

«Не они. Сбой городских систем?»

«Ленсвет и Ленэнерго проверили, все работает. Значит твои»

«Все индикаторы в норме, аномалий не зафиксировано»

«Через час совещание».

Глава 2. Губернатор

К зданию Смольного тянулась вереница автомобилей с правительственными номерами. В коридорах поздних посетителей встречали подмигивающие желтые лампы. Мужчины и женщины в деловых костюмах, бурно обсуждая обесточенный город, спешили по лестнице на второй этаж. Вибрировали десятки мобильников, и кто-то постоянно раздавал указания. Высокие двери актового были распахнуты. Разговоры, треск мобильных и все звуки толпы стихли, стоило чиновникам зайти в зал. Впервые за долгие годы их встретил не электрический свет люстр, а мягкое подрагивание десятков свечей. Свечи расставили на сцене и в боковых проходах между белыми колоннами. Губернатор в белом свитшоте стоял у входа справа и что-то тихо говорил служащему, который держал в руках чертежи. Огромные тени от флагов подрагивали на стене, потрескивали фитили свечей.

Мужчина в спецовке принес дрова и положил около белоснежных печей у входа. Их не топили больше столетия.

– Все так плохо? – спросил кто-то в толпе. Никто не ответил.

Губернатор прошел напрямую к сцене, но подниматься не стал. Он обвел взглядом вице-губернаторов, глав комитетов, районов, инспекций и служб. Удостоверлся, что все приехали, и начал совещание.

Совещание длилось несколько часов. Специалисты Ленэнерго проверили все системы, но не смогли найти неисправность – все должно было работать. Но не работало. Запасные генераторы распределили между больницами, школами и детсадами. Но электронная блокада стала не единственной проблемой. Гидрометцентр прогнозировал продолжительные ливни. Холодный фронт гнал тяжелые темные облака, которые медленно ползали по небу и обрушивали ливни. Если обильные дожди будут идти несколько недель, то реки и каналы выйдут из берегов. Новенькая дамба окажется бесполезной, вода из рек выплеснется прямо на улицы.

Спешно разрабатывались несколько планов по ликвидации чрезвычайных ситуаций. И только губернатор да Иваныч знали о еще одной угрозе, более страшной и непредсказуемой. Если город останется без света, ходить по улицам людям станет опасно. Город начнет сходить с ума.

– Надо вывести уборочную технику и дворников, пусть все посыпают солью пока свет не появится. Что говорит Кикимо́р?

Из актового зала губернатор прямиком направился в кабинет Иваныча, показав знаком следовать за ним. Заговорил он только когда дверь за ними плотно закрылась.

– Это не их проделки, все в рамках соглашения. Но мы не знаем, кто это. Алиса и Инна сейчас проверяют активность за последние два дня.

– Если синоптики не ошиблись, метро подтопит. Надо думать о размещении кикимор в городе.

– Они могут нам помочь.

Губернатор вопросительно посмотрел на Иваныча. Молодой, бодрый и энергичный глава города улыбался, шутил и вел активную жизнь на камеры каждый день. Но сейчас под желтым светом выглядел обычным уставшим человеком. Губернатор не спал больше суток: федеральные совещания, протокольные мероприятия, и теперь это отключение. Под глазами залегли темные круги, морщины на лбу стали глубже, уголки губ бесильно опустились. И только голос низкий и пронзительный заставлял ежится каждого, к кому он обращался.

– Болотнички-гнилушки помогут нам осветить город. Они подзаряжаются от воды. Зажжем фонари, расскажем людям сказку о резервных мощностях.

– Ты слышал прогнозы. Надо предусмотреть худший вариант развития событий.

Мужчины молчали, каждый думал о своем под ржавое жужжание люстры. Губернатор размышлял, стоит ли вводить режим ЧС и сколько пунктов в рейтинге он потеряет. Хотя объективно другого выхода не было. Выходить на улицу людям сейчас слишком опасно, соль быстро размоет дождем. Но если объявлять локдаун, будет ли такая же паника, как в 2020-м? Нужно выводить психологов и волонтеров на горячие линии, снова успокаивать население. Если свет не появится, а вода будет все прибывать, потребуется закупка продуктов и вещей первой необходимости, в том чисе высокие сапоги для тех, кто будет развозить гумпомощь.

– Где хранится соль? – Иваныч тер виски в надежде избавиться от головной боли, и вопрос губернатора застал его врасплох. – Она не в подвалах? Нельзя, чтобы мы лишились всех запасов. Когда вода уйдет, надо будет просыпать все дороги и магистрали.

– Снова начнутся возмущения.

– Пусть лучше я буду нелюбимым губереатором, но все останутся здоровы. И живы. Я обещал защищать этот город, и сделаю для этого все, что потребуется.

Губернатора прервала распахнувшаяся дверь. В кабинет зашла Алиса, и только потом поняла, что Иваныч не один.

– Простите, мне позже зайти?

Губернатор молча махнул рукой, приглашая девушку внутрь.

– Был всего один всплеск потусторонней активности за два месяца перед отключением электричества. И самое странное – где он был зафиксирован.

Все трое посмотрели в планшет, на котором Алиса запустила проигрыватель. Перед ними была схематичная карта Петербурга с красными и черными точками.

– На что мы смотрим?

Голос губернатора звучал глухо и уставше. У него было много работы и без потусторонних вмешательств. Систему наблюдения за паранормальной активностью установили несколько лет назад, но сейчас он совершенно не помнил, что значат эти точки. То, что губернатор не вмешивался в дела магического комитета, означало, что глава этого ведомства хорошо справлялся с работой. Пока тени массово не сводили людей с ума, грифоны не будили спальные районы хлопаньем крыльев, а приведения исправно пугали туристов, глава города не волновался. Но сейчас перед ними возникла серьезная проблема.

– Черные точки – тени. Красные – привидения. Пульсирующие точки – это кофейни.

Тени в Петербурге – нечисть старинная, привычная. Они увязываются занестабильными гражданами: перепившими, принявшими что-то психоактивное, сильно стрессующими. Подселяются к человеку, имитируя его тень, и потихоньку питаются жизненной энергией, сводят с ума. Особено активны и сильны тени в темное время суток, и есть только два способа бороться с ними. Зимой дороги посыпают обильно солью – тени как типичная городская нечесть терпеть не могут соль. Так, даже увязавшись за человеком, который несет соль на подошвах себе домой, тени будет неприятно находиться рядом, и она предпочтет поискать другую жертву. И второй способ стать менее уязвимым для теней – пить кофе. Запах кофе тени не переносят, он им абсолютно противен. Норму чашек кофе на человека определяет особый аналитический отдел магического комитета. Каждое утро они делают рассылку всем владельцам кофеен и других заведений общепита с показателями, сколько чашек кофе необходимо продать именно сегодня. Зимой, когда световой день очень короткий, норма увеличивается. Поэтому в Петербурге так просто открыть свою кофейню – город заинтересован в бизнесе, который приносит безопасность.

Сейчас черные точки бродили по улицам, таились во дворах. Красные перемещались по своим траекториям – территория приведения ограничена местом, к которому оно привязано. Это может быть дворец, сад, улица, здание или номер в старинной гостинице. Петрбург славится своими призраками, каждый официально оформлен в магическом комитете и регулярно отчитывается о воях, скрипах и проявлениях.

– Вот, посмотрите, – Алиса повернула экран планшета, чтобы мужчинам было лучше видно.

С Ладожского озера надвигалось какое-то размытое серое облако. Пролетело Шлиссельбург, свернуло к Всеволожску, накрыло Мурино, Кудрово, Шушары и, облетев Васильевский остров, разрослось до Автово, а затем растворилось в районе Марсова поля. Иваныч шумно выдохнул. Губернатор не сводил глаз с монитора. Что-то не давало ему покоя, что-то было не так с этим облаком.

– Как вы пропустили такое гиганское облако?

– Оно двигалось очень медленно, распределенными частицами, сейчас обнаружили только при сильном отдалении и ускоренной перемотке.

– Что по системе "Безопасный город"?

Глава Петербурга говорил о разветвленной системе видеокамер, охватывающей весь город на Неве. Камеры писали в режиме реального времени, они были установлены на каждой дороге и почти на каждом доме. Очень мало осталось "слепых" зон.

– На камерах ничего. Никакой физической активности.

– Что камеры вокруг Марсова?

– Без изменений. Ни помех, ни временных искажений. Просто ничего.

– Проиграй еще раз, – губернатор заерзал. Он чувствовал, что знает, как связаны эти перемещения, но не может прямо сейчас уловить связь. Кажется, еще секунда, и она отчетливо проявится. Но снова ускользала. – Убери все точки, оставь только облако.

Голос губернатора стал громче, он выпаливал слова, разрезая воздух. Мужчина не отрывал взгляда от карты. Напряженно следил за облаком и думал. Он точно знает, почему оно так движется. Связь есть. Но какая? Это начинало раздражать.

Алиса в пятый раз включила повтор записи. Внезапная мысль щелкнула в подсознании. Зажглась яркой лампочкой, зажужжала как резервный свет. Губернатор не мигал, он даже не дышал, боясь спугнуть мысль, пока не оформит ее в слова.

Облако снова появилось в районе Ладожского озера. Губернатор выставил указательный палец и вел им вслед за облаком. За этим движением неотрывно следили три пары глаз.

– Северная. Выборгская. Первомайская. Василеостровская. ТЭС, АЭС, ГЭС. Наши электростанции.

Он видел эти станции в отчете Ленэнерго. Они отключались именно в таком порядке. На полное обесточение города ушло две секунды. Перед совещанием губернатор внимательно изучил отчет. Необъяснимым образом пар обходил лопасти, не попадая в генератор. Такого быть никак не могло, но пар просто циркулировал внутри станций, и все работало, только через лопасти он не проходил, огибал их каждый раз. Специалисты руками разводили – такое невозможно. И все же именно так сейчас работали все городские электростанции. Вхолостую.

Глава 3. Алиса

– Я поеду на Марсово, осмотрюсь на месте.

Алиса выскочила из кабинета и отправилась к выходу. Сбежала по лестнице, чуть не споткнувшись, улыбнулась охранникам, показав удостоверение, терпеливо ожидлая, пока ее уход запишут в пухлый журнал, и поспешила на улицу через деревянные лопасти старинных дверей. Холодный воздух остудил разгоряченное бегом лицо, щеки вспыхнули румянцем. Крупные капли дождя опустились на макушку, пощекотали кожу головы и потекли по лицу.

Алиса прошла мимо памятника Ленину, через главные ворота, вдыхая ночной воздух полной грудью. Смены сотрудников магического комитета начинались с десяти вечера, когда работники Смольного уже были дома. Ей нравилось работать по ночам, когда весь город засыпал. Только по ночам бывает такой особый запах. Свежий, дождевой, слегка морозный.

Алиса подставила лицо холодным каплям, пока шла к стоянке, где ее ждал черный автомобиль с черными номерами и желтыми фарами.

Автомобиль мчал по пустым вечерним улицам. Лужи на асфальте заметно увеличились, дождь и не думал прекращаться. Иногда в окно Алиса видела фонтан брызг, вырывающийся из-под колес машины, когда они заезжали в особо глубокую лужу. Ливневки еле-еле справлялись.

Марсово девушка обошла по периметру, прошла вдоль мемориала, долго всматривалась сквозь вечный огонь. Она пыталась уловить хоть что-то, но здесь все было чисто. Никаких признаков активности, никаких остатков и следов энергий. Алиса прошла еще раз по всем дорогам, внимательно вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Кусты сирени, ярко и сладко цветущие весной, сейчас в темноте высились черными непривлекательными прутьями.

Ничего не обнаружив, Алиса отправилась в ближайшее круглосуточное кафе, в которое они любили наведываться с подругой. Алиса задумала выпить кофе с пирожным и захватить кусок любимого морковного торта Инне, которая сейчас отслеживает возможные активности в мониторинговом центре.

Кафе расположилось на углу Милионной и Аптекарского. Темный козырек над дверью – единый стилистический элемент всех парадных исторического здания. Через окна виднелся тусклый свет лампы, запитанной от генератора. В небольшом помещении кофейни за неприметной дверью стояли шесть небольших столиков. Но главной здесь была витрина с сотнями сладостей. Пышные эклеры с шоколадными помадками, воздушные буше, нежные рулеты, пропитанные кремом, корзиночки с масляными грибочками и розочками, вареньем и вареной сгущенкой, гигантские разноцветные безе и кусочки тортов с яркой фруктовой и ягодной начинками. Чуть вдали выставлены хрустящие круассаны и сочные сэндвичи с курой, рыбой, колбасой. Алиса подошла к витрине так блико, что дыхание отпечатывалось на стекле. Переводила взгляд с одного пирожного на другое. Хотелось всего и сразу. Девушка сглотнула слюну, все было очень аппетитно.