Брехня

А протоки – это ж как лабиринт, без проводника там заплуташь. Трава везде одинакова, вправо‐влево – одинаково. Никаких особливых37 примет. Местные друг по другу показывают как и куда плыть, да знают, что примечать дорогу надо, по деревьям, тут камыш, тут рогоз, здесь цапля, здесь торчат меки от сети, а тут в прошлый раз Иваныч щуку огромную взял – это к примеру. Оно же нет улиц, и номеров не на что ставить. А когда с налету, заехал, то не примечашь куды38 свернул, так как и на ум не можешь взять, каки могут в протоках быть лабиринты.

Заплыли наши три молодца, ну уж может и не совсем молодцы, надувную лодку покупают, когда пузо чуть уже надуто. Заплыли значит в протоку. А как плохие грибники думают, что чем глубже в лес, тем больше грибов, так и плохой рыбак думает, что чем дальше заплыть, тем больше рыбы. И вот сюда свернули, туда повернули , плыли-плыли, и тут тупичок и выпал, они решили в нём и ловить. Тупичок был на малый островок, можно было выйти на берег и костер сделать, и удочки закинуть. И явно там рыбачил кто-то. Под удочки рогатины сделаны, и хрон был с солью и спичками в полиэтиленовом пакете под деревом в корнях. Стали они рыбу ловить. И каждый по одной поймал. Волга любит задор завести, а потом вокруг носа обвести.

И всё – клёва больше не было. Сварили уху из улова, пикник организовали и к вечеру решили обратно ехать.

Ох, залетные, коль приехали в незнакомое место поспросити всё подробно. Коль местность знашь, то по вечеру вернуть хорошо, а так лучше ночевать да с утра трогаться. Но наша троица уху пила. Это так у рыбаков уха зовется: если под водочку, она захлёбка, а без неё – рыбий суп. И вот под ухою отправились весёлые домой. Думали сюда быстро приехали, так и обратно так же воротятся.

Едут вправо, влево, влево, вправо, а всё никак не выплывут, кругом травяны берега и на коренную никак не найдут. А уже темно слановиться. Днём без примет ехали, а уж ночью совсем берегов не рассмотришь.

Покружились решили остановиться утра ждать. А втроём спать в резиновой лодке – не особо разместишься. Да и это они выхода не нашли, а коморы их сразу нашли. Пока под ухою были и не замечали их, а как поняли, что потерялись, то трезвость пробилась от страха, и теперь коморы были включены на полную мощность. А протока населена живностью как на болоте, и по ночам издаются леденящие душу звуки, от которых кровь застывает.

Кое‑как пережили ночь. С первыми лучами опять завели мотор. Стали тихонько объезжать по речным путям и пытались уже примечать. И мечтали уже найти не выход, а хоть бы то место, где рыбачили, ли другой берег, чтоб хоть из лодки выйти. Но не знали они, что это было невозможно. По ночи не разобрамшись39 они выехали с той протоки, где были‑то и проехали навеселе в другую – соседнюю. А подумать и хорошенько оглядеться им мешали физиологические потребности. Хотелось есть, но это было самым слабым позывом. Сильнее всего мучила жажда, похмелье, позывы сходить по нужде. Воды рыбаки берут всегда меньше, чем водки, ведь кругом вода. Водку выпивают вечером всю, сколько бы не взяли, про утро мало кто заботиться. А наши герои не планировали утром быть всё ещё на рыбалке. Еды запасов не взяли, по той же причине. Опытный рыбак в рундуке завсягда40 консервы держит, а эта новехонька лодка была, ещё не обкатана и не обросла запасами.

По малой нужде приноровиться с лодки в реку фонтан довести. Большу нужду поначалу терпели. Но они хотели пить, а кругом вода. Голод не тётка, жажда не дядька. Попили из Волги. Через пару часов у одного скрутило живот.

Надо сказать, что с первыми лучами в лодке стоял сплошной мат, от того я их разговоры не пишу, что слов там по делу нет, одни эмоциональные выкрики вперемежку со словами: ты куда, да надо было не туда, налево тудыть, глазы твои куда смотрели. А когда двое с более крепкой пищеварительной системой услышали истошные вопли от коликов своего товарища, то это сплотило всех троих в единой беде.

Срать и родить нельзя погодить. На надувной лодке посреди реки сделать опорожнение – очень сложно. На край не сядешь – лодка перевернется. Из лодке в траву не выйдешь, хоть трава и торчит из воды, но глубина там не известно какая, дно илисто – затянет.

Думать времени не было совсем. Решили так: один для баланса на носу. Поперек лодки стояли доски, на которой сидели, одну вытащили, на неё сел на одном конце, второй на другом конце, чуть свесившись над водой, третий держит его. Для страховки ремни связали и обернули вокруг.

На грани акробатической балансировки процесс прошёл удачно. Ну как удачно. Никто из лодки не упал, но все содержимое живота потекло на борт, доска была коротковата, что никого не расстроило, главное не внутрь, а энти41 обмазки смыли ведром.

Как управились, всех одолел истерический смех. А один возьми да пошути:

– Главное теперь мотор не заводить, а то взобьем коктейль.

Посмеялись. И начали заводить мотор, плыть то надо. Дерг, раз, дерг два – тыр-пыр, а не получается. Весь бензин искатали.

И напала на мужиков молчаливая тоска. Не глядя друг на друга, сидят в лодке и плывут, куда течение выведет. Стала лодка к траве прибиваться. И тут глядь плывет кикимора. Это сразу про себя каждый так решил, так как вроде баба, а вроде б и невидаль кака: волосы всклокочены, глаза горят, лицо чумазо, передних зубов нет. Последняя деталь очень порадовала мужиков, так как знамо не съест, хоть на этом радость. Но предчувствие сжало горло всем троим. Смотрят как она мимо лодки плывет и в траву направляется, а сами молвить ничего не смеют. Даже то что перед ними гола баба проплыла, не возвело обычных мужских реакций, а наоборот хотелось не смотреть, а глаз отвесть, но не могли, зрели в оба и каждое движение её казалось замедленным. Время было к сумеркам, и мерещилось мужикам, что открыт перед ними переход в потусторонний мир. Безвременье: ни день – ни ночь, ни поздно – ни рано; Безпространственность: где они – неизвестно. Беззащитность: перекреститься рука не поднимается, знамо бог их не видит.

И вот в этом месте надо мужикам какие-то имена дать, чтоб понимать кто и как себя повел в значимую для компании минуту, ибо река дружбу и корысть больше всего проверять любит.

Григорий – молодой среди них самый, но не шибко красивый, от того одинок. Бабы они могут на любого урода и козла запасть, но на лицо смазливого, а главного не зануду и недоброго – это грехи непростительные. И в этом смысле Григорий грешен. В долг деньги запросто даёт, а известно – тока42 доброта хуже воровства. А занудство описывать не надо, хоть и самые занудные как правило трудоголики, а от того при деньгах, но показать, что они у них есть, не умеют. По ресторанам там девушку гулять или ещё каки43 романтизмы – это не для них. С тоски помрешь.

Иван – хозяин лодки. Для истории этого достаточно.

А у третьего жена Ленок, любовница, и он всё равно на рыбалку с мужиками поехал.

Вышла Кикимора на берег и длинные волосы прикрыли её наготу по самы волосаты ноги. Быстро стала уходить в траву и накинула на себя полотенце.

– Гражданочка, – закричал Григорий и от его голоса друзья вздрогнули, да и он сам слушал свой голос как со стороны, – заблудились мы. Бензин кончился, да куда плыть не знаем. Два дня выплыть не можем.

Кикимора вышла чуть вперед и проголосила сиплым голосом:

– Вы не местные?

– Нет, – осмелел Григорий, – на рыбалку приехали, в протоку заплыли и выехать не можем. Помогите. Пожалуйста.

Последнее слово у него вышло так жалостливо, будто каждую букву по отдельности тянул и в козленочка маленького обернулся, да сам своего голоса испужался44 и стал оглядывать руки и ноги, вдруг в ково45 и впрямь превращатся.

– Вас в лодке трое, один здесь останется, а двум другим глаза завяжу и сама на веслах выведу. А за третьим вернусь завтра сама, еду ему оставлю.

И вот надо друзьям решить кто останется.

– Так то она здесь четвёртая с её бампером не поместиться, – сказал хозяин лодки, он не мог произнести что лодка его, но было понятно, что ему выпал сидячий неразменный билет на этом лайнере.

– У меня дети, – жалобно произнес второй и надо сказать впервые в его жизни они встали на первое место, до этого момента даже никогда на пьедестал не попадали, где попеременно побывали друзья, работа, любовницы и даже жена.

– Я останусь, – сказал добрый дурак Григорий, вздохнул и пошёл на берег, лодка уже практически причалила.

Кикимора с ухмылкой посмотрела на Григория, махнула в сторону темного леса рукою:

– Иди по тропинке, там найдёшь всё что нужно, а завтра я вернусь.

Накинула Кикимора на себя платье, села в лодку, завязала глаза мужикам и погребла. Затылки друзей чувствовали впившийся в них взгляд Григория. Всплеск вёсел становился громче с каждым новым гребком и чем дальше удалялись, тем невыносимее становились эти звуки: всплеск от всплывающего на водой весла, капли падающие с него в воду, погружение весла в воду, гребок как ударная волна. Тишина настала резко. Друзья замерли и вслушивались в звуки вокруг. Река стихла и плеск волны говорил о том, что уже берег.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

сомнения

2

жизнь

3

какие , ударение на второй слог

4

знает ( и в дальнейшем в волжском говоре не произносится буква е в окончании)

5

вранье

6

вранье

7

аффекта

8

то есть

9

должен

10

нужен

11

ловят на крючок

12

обогрев

13

только

14

какую

15

даёт

16

только

17

такую

18

возвращай

19

теперь

20

комфортабельный

21

заскучаете

22

простое

23

снимет

24

особо

25

равно

26

от слова смекалка, сообразила

27

отвернёт

28

ней

29

что

30

эту

31

только

32

насмешки

33

отхожее место, уличный туалет

34

прояви уважение

35

нём

36

ней

37

особых

38

куда

39

разобрались

40

всегда

41

эти

42

только

43

какие

44

испугался

45

кого