скачать книгу бесплатно
Холодные черные глаза поэта, казалось, впились Тибальту в горло и душили его, но маньяк смог взять себя в руки.
– И как же ты думаешь мне помешать? – с неуверенным вызовом произнес убийца.
Зловещая ухмылка легла на губы Гренгуара, и он, наклонившись близко к уху Тибальта, прошептал:
– Я лишу тебя того, чего ты желаешь больше всего на свете.
Маньяк со всей силы стиснул челюсти и все его тело напряглось.
– Хорошей ночи! – уже вновь веселым и беззаботным голосом произнес поэт и, поправив воротник плаща Тибальта, небрежно натянул маску обезьяны ему на лицо.
Довольный собой, насвистывая мелодию Марсельезы, Гренгуар покинул переулок, а на его шее, обжигая огнем, вырисовывалась новая черная линия – шрам.
Тибальт так и остался, неподвижно стоять во мраке переулка, и только блик отраженной луны, пробежавший по резко выхваченному лезвию бритвы, на миг разрезал тьму.
Вся площадь Согласия вокруг деревянной сцены, которая ранее использовалась как эшафот, была заполнена людьми. Далеко не всем желающим посмотреть представление хватало места. Люди толкались, пытаясь хоть чуть-чуть приблизиться к центру, а двое особо ловких беспризорника, даже умудрились залезть на обелиски, окружавшие площадь.
Факелы в руках участников карнавала освещали всю центральную площадь, а на сцене двое мужчин в красно-оранжевых масках в форме языков пламени устроили огненное шоу. Зажженными шарами на цепях они вырисовывали в воздухе всевозможные фигуры, раскручивая их в разные стороны с огромной скоростью. Блики огня играли на завороженных лицах зрителей, а в восторженных глазах отражалось пламя. Затем пиромантов сменил фокусник в черно-белой маске, одна сторона которой улыбалась, а вторая была грустной. Он достал из рукава живого белого голубя и под восхищенные крики толпы отпустил его в небо. Следом ловкач выставил вперед кулак и мелкими движениями пальцев свободной руки, вытащил из зажатой ладони целый букет из красных тюльпанов, который тут же отправился в толпу. Но самым удивительным было, когда маг вскинул руки к небу, произнес фразу на неизвестном языке и раздался хлопок – вспышка света и на том месте, где стоял артист, остался только дым, который тут же развеял ночной ветерок – фокусник исчез. Люди принялись переглядываться и возбужденно делиться впечатлениями. За фокусником на сцене показались мимы и шуты, веселившие народ сценками про короля и его сторонников. За ними последовало выступление бродячих музыкантов, танцовщиц, дрессированных собак, жонглеров и акробатов.
Время перевалило уже за два часа ночи, когда выступления акробатов подошло к концу. Народ рукоплескал, свистел и задорно смеялся. Радость, счастье и веселье сегодня захватили центральную площадь Парижа, которая раньше носила имя «Площадь Революции» и вместо сцены на ней стояла гильотина, которая и обезглавила последнего короля Франции и всех его сторонников. Когда выступления артистов закончилось, и толпа поуспокоилась, на сцену поднялся сам граф Капулетти. Люди встретили его аплодисментами. Он поднял руку, призывая к тишине, и народ его послушал.
– Свободные граждане Франции, от лица Директории и Совета Старейшин поздравляю вас с этим чудесным праздником. Где-то далеко, в жарких песках Египта, наши соотечественники – дети, внуки, друзья и родственники, все те, за кого мы переживаем, волнуемся и ждем домой, одержали очередную победу над вражескими силами, – торжественно произнес Капулетти и народ вновь засвистел и захлопал. Граф выждал паузу, пока все вновь замолчат. – Во многом – это заслуга невероятно талантливого и многообещающего капитана французской армии, месье Бонапарта, – по толпе прокатился, одобрительный возглас, еще громче прежнего, но быстро стих. – Но все же главная причина сегодняшнего праздника и победы – это французский народ, сильный, свободный, бесстрашный, но самое главное единый. И сегодня, здесь, на этом карнавале, глядя на вас всех, я еще раз в этом убедился. Пока мы едины, мы непобедимы! УРА!
Под аплодисменты, свист и патриотичные крики Капулетти покинул сцену. Он спустился по боковой лестнице к охраняемым полицейскими членам директории и, пожав руку председателям высшего органа власти, направился сквозь толпу к своему дому. Городские полисмены, расталкивая людей, проводили графа до самых дверей его особняка.
Была уже глубокая ночь, но люди даже не думали расходиться. Они скандировали, требуя продолжения праздничного представления. И вот под довольные возгласы, крики и женский визг на сцене появился Певец Парижа – Гренгуар. Он скинул с лица маску клоуна, открыв свое наполовину изрезанное черными шрамами лицо, и народ притих.
– В Париже ночь, но он не спит.
Луна влюбленно смотрит вниз.
В сердцах людей огонь горит
И ночь готовит им сюрприз!
Ведь не забыл Париж те дни,
Когда его народ страдал,
И реки крови здесь текли —
Он за свободу воевал!
И гильотина день за днем
Лишала жизни всех подряд.
Мы все когда-нибудь умрем,
А за свободу каждый рад!
Когда же пала власть монарха,
Народ свободный встал с колен.
Вы все спасли страну от краха,
Свободу, получив взамен!
Врагам всем нашим не понять,
Что пусть они полны коварства,
У нас есть то, что не отнять —
Свобода, Равенство и Братство!
Гренгуар, повернувшись к толпе спиной, торжественно вскинул руки к небу и весь небосвод над Парижем взорвался миллионами цветных огней. Люди застыли с открытыми ртами, восхищенно глядя на фейерверк, которого не видел ни один город мира! Залпы продолжались один за другим – один красочней другого. Толпа ликовала. Восторженные крики, пронзительный свист и сумасшедший визг с площади Согласия, наверное, был слышен даже за Парижем.
Последний залп раскрасил парижское небо синими, белыми и красными огнями – цветами флага Свободной Французской Республики, и когда последний огонек исчез в темноте ночи, толпа на площади взорвалась аплодисментами и протяжными криками восхищения. Как вдруг их прервал другой, до ужаса встревоженный, крик.
– Моя дочь! Она пропала!
Перед людьми стоял весь бледный граф Капулетти. Тишина нависла над площадью, а люди застыли в шоке и молча смотрели на Жерома Капулетти, надеясь, что им послышалось.
– МОЯ ДОЧЬ! ЕЕ НЕТ! – отчаяние переполняло голос графа.
Гренгуар смотрел на несчастного и разбитого Капулетти и чувствовал, как быстро, словно вода в решете исчезала атмосфера карнавала, а холодный, почти бесцветный гнев поднимался в его груди. Лицо поэта превратилось в камень, а глаза засверкали фиолетовыми бликами. Он сжал кулаки и глубоко вздохнул:
– Тибальт.
Гренгуар спрыгнул со сцены и растворился во взволнованной и перешептывающейся толпе. Полицейские, придя в себя, бросились к Капулетти.
– Где она была? Как это произошло?
Жиром нервно сглотнул слюну и указал пальцем на дверь своего дома.
– В саду. Я оставил ее в саду! На качелях! – граф трясущейся рукой провел по седым кудрявым волосам.
Толпа на площади подняла гул. Люди начали паниковать. Но вдруг на сцену поднялся Меркуцио.
– Народ! Мадам и месье, прошу всех сохранять спокойствие! Полиция разберется во всем, а вам лучше возвращаться по домам!
Но толпа не спешила расходиться и продолжала испуганно шуметь.
Жан Версе, начальник городской полиции, ободряюще коснулся рукой плеча Жерома.
– Месье Капулетти, вам необходимо взять себя в руки. Слышите? Мы найдем вашу дочь!
Граф поднял взгляд на капитана и посмотрел ему в глаза.
– Как? Как вы, черт бы вас подрал, допустили это?! – все лицо Капулетти исказилось от ярости, а глаза налились кровью и он, схватив начальника полиции за ворот, притянул его вплотную к своему лицу. – КАК!? Моя дочь! Моя маленькая Джульетта! Это ваша вина! ВАША!
Граф отпустил капитана и закрыл лицо ладонями. Версе обернулся к своим подчиненным.
– Двое в дом. Осмотрите его и сад. Остальные – оцепить периметр и прочесать каждую улочку, каждую подворотню. Возможно, мы сможем догнать похитителя. Все поняли?
– Да, месье! – хором ответили полицейские.
– Выполнять! – приказал капитан, и подчиненные разбежались, а он вновь приблизился к Капулетти. – Мы найдем ее. Обещаю.
– Вы труп ее найдете с рассветом! – со жгучей ненавистью в голосе произнес граф и скрылся в своем доме.
Улочка была совершенно безлюдной. Казалось, ночь укутала бедный квартал Парижа так плотно, что тьма поглотила все звуки, и эта тишина беспощадно давила на уши. Тибальту хотелось разбить свою голову о мостовую, лишь бы избавиться от этой тишины. Он хотел кричать, но не мог даже вздохнуть – что-то сзади крепко схватило его за горло. Рука убийцы настойчиво пыталась дотянуться до бритвы, но тот, кто, не издавая ни одного звука, пережал его дыхательные пути, не позволял ему это сделать. Тьма перед глазами Тибальта уже стала расплываться белыми кругами, язык непроизвольно вывалился изо рта, а все тело охватили судороги. Когда ноги маньяка подкосились, он понял что висит в воздухе и, похоже,… умирает. Странно, но он никогда не думал, что сможет умереть. Наверно потому что никогда не чувствовал, что живет. Только в те редкие моменты, когда его бритва рассекала нежную кожу женской шеи, он, будто далекое эхо со дна колодца, слышал запах жизни, но не своей, а маленького мальчика – хрупкого, напуганного едва ли похожего на него. И вот сейчас он умирает и опять чувствует этого мальчика – беспомощного и разбитого. Интересно, те же ли чувства испытывают его жертвы? Вряд ли! Для них все происходит слишком быстро. Они даже толком понять ничего не успевают… Резкая боль! Будто тысячи иголок впились в мозг! Что-то течет из глаз! Кровь? Слезы? Как вдруг все вокруг становится безумно ярким! Неестественным! Цвета слишком насыщенные, будто на картине импрессиониста – ярко-зеленый, розовый, фиолетовый, жгуче красный, небесно-голубой!
Нормальное зрение начало возвращаться к Тибальту – краски вновь стали серыми и тусклыми, и он осознал, что дышит. Резкий прилив кислорода вызвал эту цветовую галлюцинацию. Через пару секунд Тибальт осознал, что лежит на мостовой и его нос разбит, а из глаз текут слезы. Опираясь на стену соседнего дома, он встал на ноги, как вдруг у самого уха услышал знакомый голос:
– Я тоже неплохой охотник. Не правда ли?
Маньяк обернулся к заставшему его врасплох Гренгуару.
– Какого черта ты это творишь? – Тибальт коснулся кровоточащего носа и зажмурился от боли.
– Видишь ли, у меня к тебе тот же вопрос. – Поэт улыбался, но внутри его пожирал гнев. – Мне казалось, что мы поняли друг друга. Нет?
– Я не понимаю, чего тебе нужно от меня и что ты, вообще, здесь делаешь? Мне казалось, карнавал будет до утра.
– Так и было бы, если бы ты не перешел черту. – Гренгуар резким движением развернул убийцу к себе лицом и прижал к стене дома. – Где Джульетта Капулетти?
– Что? О чем ты? Джульетта? – на окровавленном лице Тибальта отобразилось недоумение.
– Хорошо. Не хочешь по-хорошему, можно и иначе. Видишь эту штуку? – поэт вытащил из кармана маленький пятизарядный револьвер и приставил его к глазу убийцы.
– Что это? Ты с ума сошел? – открытый глаз Тибальта широко распахнулся, и зрачок нервно косился на сорокамиллиметровый ствол.
– Эта штука называется револьвер. Такой еще ни у кого нет. – Поэт отвел ствол от маньяка и выстрелил в небо. Тибальт испуганно дернулся и Гренгуар приставил револьвер к подбородку убийцы. – А теперь представь, что тебя ждет, если я сейчас спущу курок? Свинцовая пуля войдет тебе в рот со скоростью более двухсот метров в секунду, а затем раздробит твой череп и застрянет в мозгу. Хотя в твоем случае скорее пройдет навылет. Как бы то ни было, через четверть секунды ты будешь уже мертв.
Лишь только я взведу курок
И ты уже мертвец
Такой суровый мой урок
Усвоишь, наконец!
– Слушай, Гренгуар, ты просил меня покинуть ваш шутовской балаган, и я ушел! Чего тебе еще надо!? Ты лишил меня замечательной ночи, а теперь еще пришел и угрожаешь мне!
– Ушел? С этим не поспоришь. Но я не помню, что бы мы договаривались, что ты еще и прихватишь собой кого-нибудь, – терпение поэта было на исходе.
– Да никого я не прихватывал! Что за бред? – маньяк был напуган и старался скрыть это, но голос его предательски срывался на фальцет.
– Серьезно? Ну, тогда прости. Похоже, я ошибся. – Гренгуар дружелюбно улыбнулся, опустил револьвер и отпустил Тибальта.
Маньяк выдохнул и оторвался от стены дома, как вдруг раздался выстрел, и адская боль пронзила ногу убийцы. Вскрикнув, он вновь повалился на мостовую.
– А! Будь ты проклят, Гренгуар! – лежа на холодных камнях, прохрипел маньяк, истекая кровью.
– Скажи мне, mon amie, ты веришь в совпадения? – поэту значительно полегчало, и он с довольной улыбкой смотрел на корчащегося на земле Тибальта. – Лично я в них не верю. И тут же возникает вопрос: а могло ли быть совпадением наш разговор о том, чего ты желаешь больше всего на свете и пропажей этого самого желанного в ту же ночь? Как думаешь?
В один миг Тибальт перестал хрипеть и даже дышать. Он собрал все свои последние силы и сквозь длинные курчавые волосы, падающие ему на лоб, посмотрел на поэта снизу вверх.
– Что? Пропала Джульетта? Ты серьезно? Но как? Кто? Кто посмел? – глаза убийцы забегали, а язык, словно маятник, носился от одного уголка губ к другому. Казалось, что Тибальт больше не чувствует боль от раны и в нем закипает возмущение и гнев.
Гренгуар смотрел на маньяка, и им овладело замешательство.
– Так ты действительно не знал. Это был не ты!
– Конечно не я! Но кто же это сделал? Кто? Где она? Где теперь ее искать? Может она сбежала? – Тибальт ушел в себя, и все окружающее его мало волновало, теперь перед ним была более важная задача, которая требовала срочного решения.
Глядя на все это и вспоминая все события прошедшей ночи, Гренгуар вдруг все осознал. Все сложилось, и решение пришло, само собой. Поэт не смог, да и не хотел сдержать злорадного смеха – у Тибальта просто не было всех слагаемых.
– Ты чего ржешь? – маньяк со злобой посмотрел на поэта. – Где Джульетта, Гренгуар? Где она?
– Бедный мой, Тибальт. Сочувствую тебе, но, похоже, тебя обвели вокруг пальца. Дьявол! Да это просто невероятно! – Гренгуар довольно потер ладони. – Такого поворота даже я не ожидал. Неужели вечер перестает быть томным и впереди меня ждет великое приключение. Спасибо тебе! – поэт поцеловал два пальца и отсалютовал небу. – Ну, а с тобой нам придется проститься. У меня теперь очень много дел. Удачи тебе. Она тебе понадобится.
И поэт, похлопав убийцу по плечу, зашагал прочь следом за луной.
– Стой, Гренгуар! Вернись! Где она? Слышишь?! Я буду убивать всех подряд пока не найду ее! Так что лучше скажи! Гренгуар! Будь ты проклят! – Тибальт встал на ноги и со всей силой ударил кулаком в стену дома и, прислонившись к ней спиной, вновь сполз на землю, сплевывая кровь изо рта.
Маньяк тыльной стороной ладони вытер окровавленные губы и сделал глубокий вздох.
– Что ж, Джульетта, решила в прятки поиграть? Хорошо. Я люблю эту игру. Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать. – Дьявольская улыбка легла на губы Тибальта, а черные глаза загорелись, как огоньки.
Маньяк, опираясь на стену дома, вновь поднялся и, прихрамывая, направился в туже сторону, что и поэт.
За окном уже показались первые лучи солнца. Приближался рассвет, а граф Капулетти так и не сомкнул глаз. Он даже думать не мог о сне. Жером молча, сидел за столом гостиной, пил уже пятый бокал вина и смотрел в одну точку на стене перед собой. Полицейские, осматривающие дом, ушли уже больше двух часов назад, но граф знал, что они не найдут ее – его бесценного ангела, маленькую принцессу, единственную радость его жизни. Он не мог себе представить, что больше никогда не увидит ее живой, смеющейся. Капулетти смотрел на стену, но видел только ее – ту ради которой он жил, ту единственную которую любил больше всего на свете, больше себя. И вот ее больше нет. Зачем? Зачем он оставил ее одну? Почему не взял с собой? Все из-за их ссоры насчет свадьбы. Теперь это не имело никакого значения, и сейчас он был готов отдать все, лишь бы вернуть свою дочь живой и невредимой. Но теперь уже поздно! Жером изо всех сил пытался вспомнить последние слова, которые он ей сказал, но память подвела его, и он просто продолжал пить вино и смотреть в пустоту, пожирая себя изнутри, когда дверь в гостиную отворилась, и в комнату зашел полицейский.
– Вы нашли ее тело? – безэмоциональным голосом спросил граф и залпом допил бокал.
– Нет, месье. Извините… – робко начал полицейский. – Я…
– Мне плевать кто ты. Пока не найдете тело, я не хочу никого видеть. На все вопросы я ответил, и дом и сад мой тоже весь перерыли. Или вам недостаточно?
– Нет, месье, я не за этим…
– А если честно, то мне все равно. Осматривайте сколько хотите. Все без толку.
– Я пришел не осматривать. Я пришел к вам, – уже более уверенным голосом произнес полицейский.
Граф перевел свой уже слегка подвыпивший взгляд на посетителя.
– Ко мне? Кто вы? Что вам надо?
– Месье Капулетти, меня зовут Меркуцио Либертье и мне необходимо с вами поговорить кое о чем. Это очень важно. Это касается вашей дочери… точнее ее похищения…
– Хватит мямлить! Либо ты говоришь по делу, либо проваливай!
– Да, месье. Я думаю, что вашу дочь похитил не маньяк.
– Думаешь?! – граф резко встал из-за стола, опрокинув стул. – Намекаешь, что она сама сбежала? От меня!? – Капулетти угрожающе приблизился к Либертье и навис над ним своим тучным телом.
– Нет, месье, я не хотел вас оскорбить… – испуганно затараторил полицейский, когда рука графа сжала ворот его рубахи. – Месье, я кое-что видел прошлой ночью у вас в саду.
– Что ты делал у меня в саду? – залитые вином глаза Жерома пожирали Меркуцио живьем.
– Меня не было в саду, но я видел там его…
