скачать книгу бесплатно
– Хорошо, очень хорошо! Ты говоришь на моем языке. Я Шенла, – представляется он на юйхуа. – Вы с подругой можете отдохнуть в моем шатре. Нечасто доводится встретить кого-то с севера. А вы ведь оттуда, верно?
– Да, – лгу я, радуясь его заблуждению.
Мама любила повторять, что я похож на отца. Однако мы с сестрой унаследовали ее светлые волосы и темный оттенок кожи, так что с легкостью могли сойти за северян. И пусть я свободно изъясняюсь на языке Ши, но намеренно научился подражать акценту северян и волосы ношу так, как обычно это делают мамины соотечественники. Впервые покинув континент, я в порыве подросткового протеста против отцовской родни выбрал для себя такой стиль. А теперь придерживаюсь его для личной защиты.
– Моя семья некоторое время жила с твоими людьми, и они отнеслись к нам с большой благосклонностью, – поясняю я.
– Превосходно! Значит, ты тоже член нашей семьи.
Шенла снова обнимает меня, на это раз дольше и крепче, и приглашает остаться на ужин. Пока он ведет нас к шатрам, я перевожу разговор для Тан Вэй. При упоминании еды и крова она улыбается мужчине своей самой очаровательной улыбкой.
Когда приходит время ужина, мы оба испытываем такой зверский голод, что становится не до приличия. Мы жадно поглощаем руками густую кашу из цельных злаков, приготовленные на плоских камнях яйца, маринованные овощи и поджаренное на огне мясо. Это пиршество воскрешает во мне воспоминания, а Тан Вэй просто наслаждается пищей.
Дети кочевников поглядывают на нас с любопытством, некоторые взрослые улыбаются, но не предпринимают попыток заговорить. Молва гласит, что кочевники в этой пустыне живут с сотворения времен, поэтому они очень мудры и хранят множество тайн. Племена больше не пользуются магией открыто и не имеют притязаний на земли, поэтому священники Дийе оставили их в покое.
Опускается ночь. С трапезой покончено, начинаются песнопения, звучит смех. Хотя не этот клан приютил меня десять лет назад, мне приятно снова оказаться в знакомой обстановке.
Тан Вэй подходит к группе женщин, которые плетут из разноцветных нитей замысловатые ожерелья. Вскоре и она присоединяется к их занятию, объясняясь жестами. Выглядит так, будто она прожила с этими людьми всю жизнь. Наблюдая за ними, я испытываю укол зависти. Хотелось бы и мне обладать природной способностью с легкостью заводить друзей.
Я откидываюсь назад, опираясь на локти, которые ставлю строго на расстеленные на песке коврики. Растущая луна сегодня едва видна, и цвет неба плавно перетекает из светло-серого в насыщенный черный.
Ко мне подходит женщина с лучистыми глазами и волнистыми темными волосами и, назвавшись Шенни, дочерью Шенла, садится рядом. Поворошив костер, она подбрасывает в него несколько веток.
– Ты ищешь меч, – вдруг заявляет она.
Я напрягаюсь.
– Откуда ты знаешь?
Выражение ее лица невозможно истолковать.
– Ты веришь, что меч света сделает мир таким, каким он был когда-то?
Я киваю, гадая, хочет ли она поделиться со мной сведениями или мудростью.
– Природа и человек должны сосуществовать в гармонии, хотя людям это часто оказывается не по силам. Мне понятно твое стремление исправить злодеяния предков, но и Белый Нефритовый меч, и Обсидиановый меч подчиняются зову Похитителя Жизни.
В ее словах нет предупреждения.
Белый Нефритовый меч, также известный как меч света из-за его очищающей силы, давно затерялся в мифах и легендах. Много веков его никто не видел, и в исторических текстах, с которыми мне удалось познакомиться, нет ни намека на его нынешнее местонахождение.
А Обсидиановым мечом пользовался мой прадед для завоевания новых земель и расширения Империи. Это оружие намного чаще мелькает на страницах истории. Его темные деяния можно наблюдать по тянущемуся за ним кровавому следу, сдобренному ужасом. Как говорят, этот меч погребен где-то в песках. Если нынешний Похититель Жизни не на моей стороне, то, завладей он этим оружием, сможет наделать много бед.
– Я понимаю, о чем ты, – обращаюсь я к Шенни, – но меч света – единственное, что способно уничтожить распространяющуюся по нашей земле темную магию. Я должен найти Похитителя Жизни, чтобы он, в свою очередь, отыскал меч. Я готов пойти на такой риск.
Шенни жестом просит меня дать ей руку, и я повинуюсь. Она проводит пальцем по линиям на моей ладони. Выражение ее лица сейчас такое же, какое было у предсказательницы из Шамо, как будто она знает что-то, мне неведомое.
– Я вижу надвигающийся хаос и борьбу за выживание, которая охватит все народы. Красная нить судьбы связывает тебя и Похитителя Жизни, но что это за судьба… сказать трудно.
– Я сам вершу свою судьбу.
Она улыбается.
– Знаешь, мы все еще иногда говорим о нем.
Теплота в ее голосе удивляет меня.
– О ком? – растерянно спрашиваю я.
– О златооком мальчике, который мог призывать такие сильные ветры, что песок дрожал под его ногами и поднимался к небесам.
Я царапаю языком о зубы и ощущаю вкус крови. Боль позволяет сосредоточиться и отгоняет воспоминание о том златооком мальчике.
О потерянном лице, которое некогда было моим.
Притворяясь, что не понимаю, о чем речь, я фальшиво смеюсь, но Шенни бросает на меня проницательный взгляд, тем самым показывая, что ей известно, кто я такой. Лгать не имеет смысла.
– Того мальчика больше нет, – тяжело роняю я, словно бросаю в реку камни, и правда грузом ложится на душу.
– Все мы несем бремя прошлого, но и радости тоже. Лишь те, кто предпочитает закрывать глаза на самих себя, забывают о том, что некогда существовало и продолжает существовать по сей день в душе. – Она легонько похлопывает себя по груди, показывая, где именно. – Дружеский совет для человека, который ищет то же, что и ты: всегда помни, что твое сердце – это не слабость.
Я молча смотрю на угасающие угольки костра.
Возможно, Шенни в самом деле видит будущее. Мое будущее, уготованную мне судьбу. Возможно, за доспехами она сумела рассмотреть мальчика, которого нужно спасти.
Глава 8
АН
Ветер хлещет меня по лицу, точно хлыстом, когда мы несемся в ночь, подальше от поля трупов. Лейе неутомимо понукает коня, а я крепко цепляюсь за него, стараясь выбросить из головы картины яростной битвы и жестокости, коим сегодня стала свидетельницей.
Вроде Лейе и спас меня от жаждавшего моей смерти тяньсай, но я не могу отделаться от странного ощущения, что сам священник пугает меня куда сильнее. Порожденное им пламя поглотило моего обидчика целиком. Я до сих пор не в силах забыть испуганный взгляд тяньсай, его крики в агонии и сладковато-приторный запах горелой плоти. От потрясения я лишилась дара речи, и Лейе пришлось чуть не волоком тащить меня в лес, где обнаружилась лошадь, которой чудом удалось избежать бойни.
Я не видела, что сталось с лейтенантом Бао или со священниками. Не знаю, выжил ли хоть кто-то.
Раненая нога замерзла и кровоточит. Я пытаюсь держаться прямо, вцепившись в балахон Лейе, но постепенно моя хватка слабеет. Наконец, когда я заваливаюсь на него, священник останавливает лошадь и спешивается.
Прежде чем я успеваю запротестовать, он берет меня на руки и укладывает на землю, прислонив спиной к стволу дерева.
– Как ты себя чувствуешь?
Я промерзла до костей, по спине стекает холодный пот, а при виде собственной крови к горлу подступает тошнота.
– Превосходно, – отвечаю я. – Могу пробежать без остановки целую милю.
Однако Лейе не смеется над моей глупой шуткой.
– Ты теряешь слишком много крови.
Он раздвигает порванные складки моей юбки, и я морщусь в ответ. Зазубренное лезвие меча превратило мою плоть в страшное месиво, багряной расселиной выделяющееся на фоне бледной кожи.
– Придется прижечь, чтобы остановить кровотечение, – заключает Лейе.
– Ты собираешься меня жечь?
– Тебе не о чем беспокоиться.
– Ты же священник, все вас боятся. – Едва эти слова слетают с моих губ, лицо Лейе освещается призрачным светом луны, смягчающим черты. Я снова поражаюсь тому, насколько этот мужчина не похож на прочих священников, и тут же напоминаю себе, что он заживо спалил человека у меня на глазах. – Почему ты спас меня, но бросил своих товарищей? Неужели все священники такие вероломные?
– Думаю, сейчас тебе следует беспокоиться о себе, а не о других. Да и я уже упоминал, что моя работа как раз в том и заключается, чтобы сохранить тебе жизнь.
– Но лейтенант…
– У тебя кровь не сворачивается. Похоже, лезвие меча было пропитано чем-то, что не дает ране затягиваться. Ближайший город находится более чем в часе езды отсюда. Не хочу связывать тебя, чтобы спасти твою жизнь, но сделаю это, если потребуется.
Мысль о священнике, использующем на мне свою магию, пугает меня до чертиков. Только вот перспектива истечь кровью страшит куда сильнее.
Я стискиваю зубы.
– Ладно. Сделай это.
Лейе подбирает валяющийся на земле сук и обламывает с него тонкие ветки.
– Будет больно, и я бы предпочел, чтобы ты не выдавала наше местоположение своими криками. Не знаю, следил ли за нами кто-нибудь из тяньсай.
Я беру палку. Лейе достает кинжал и начинает нагревать лезвие. Оранжево-красное с синей сердцевиной пламя, вырывающееся из его пальцев, красиво танцует, и я смотрю на него как завороженная.
И шокированная.
Священник спасает мне жизнь.
Пламя разгорается сильнее, и я испуганно шиплю.
– Чтобы владеть огнем, его не надо бояться. Это первое, чему нас учат.
– Я воспитывалась не в секте священников, – огрызаюсь я. – В моем мире ваш огонь разрушает и забирает жизни тех, кто нам дорог.
На его лице мелькает вспышка эмоций, но Лейе ничего не говорит. Когда металл нагрет достаточно, он гасит свое пламя.
– Стой спокойно.
Я втягиваю воздух, зажмуриваюсь и закусываю зубами палку.
Первое же прикосновение заставляет меня громко охнуть. В воздухе разливается сладковатый запах гари. Я сжимаю зубы сильнее, по щекам текут слезы. Быстрыми постукиваниями Лейе снова и снова прикладывает раскаленное лезвие к моей ноге, пока вся рана не оказывается обработанной.
– Дело сделано.
Открывая глаза, я вижу перед собой его пепельно-серое лицо. Как будто он чувствовал мою боль каждый раз, когда жег плоть.
– Ну и как там? – спрашиваю я, утирая глаза рукавом. Сама посмотреть не могу.
– Пока придется обойтись этим. Нам нужно идти.
– Куда?
– В столицу. Но сначала найдем тебе лекаря.
Лейе помогает мне сесть на лошадь и привязывает к себе. Снова начинает кружиться голова, и я прислоняюсь к мужчине, позабыв о его ужасающей сущности. В конце концов, до сих пор он меня только защищал.
Мы скачем во весь опор. Мне кажется, что нога продолжает гореть, как будто обложена раскаленными углями, рана болит. Погружаясь в сон, я вдруг понимаю, что от манипуляций Лейе на коже останется шрам.
Меня пометили. Заклеймили пламенем Дийе.
В соседнем городе мы находим лекаря. Увидев солидный кошелек Лейе, он предлагает нам комнату на ночь и промывает мою рану каким-то травяным настоем, а потом обматывает ее влажной повязкой, чтобы сбить жар. Мой спутник с непроницаемым выражением лица наблюдает за происходящим и не произносит ни слова. Когда лекарь наконец заканчивает, меня тут же одолевает сон.
В середине утра меня будит стук в дверь. Входит Лейе и протягивает мне небольшой сверток с чистой одеждой, а на стол ставит бамбуковую подставку с тушеными креветками чангфан с соевым соусом, две булочки с заварным кремом и миску свежего инжира.
Он сменил свои жреческие одежды на ханьфу цвета слоновой кости. Характерная повязка Дийе вокруг пучка волос тоже исчезла, на ее месте появилась простая серебристая лента. Половина его длинных черных волос спадает на плечи, а в единственную белую прядь, спускающуюся по спине, вплетена изумрудная нить. Лицо Лейе отмыто, и в свете дня я замечаю, насколько велики его широко расставленные глаза и как он на самом деле молод. Вероятно, всего на пару лет старше меня.
Это зрелище пугает меня. Он выглядит слишком нежным, слишком мягким. Как человек, чье призвание декламировать стихи на озерном берегу, а не разрушать семьи или сжигать людей заживо. Мне становится интересно, что же такое Дийе делают со своими новобранцами, что те превращаются в злобных монстров.
– Что случилось с твоим нарядом священника? – интересуюсь я, жадно поглощая рисовые шарики. Находящиеся внутри них креветки свежие и сладкие, а боль в ноге утихла, сменившись тупой пульсацией, что не могло не сказаться на моем настроении.
Лейе садится напротив меня, вытягивает длинные ноги и принимается перекатывать монету по костяшкам пальцев.
– Нам нельзя привлекать к себе внимание.
Я вопросительно вздергиваю бровь, но он не дает никаких пояснений.
– Спасибо, что спас мне жизнь прошлой ночью, – неохотно говорю я. – Не знаешь, выжил ли лейтенант Бао? Он был добр ко мне.
– Я не в курсе, есть ли другие выжившие. Не обращал на них внимания. Моя единственная задача – защищать тебя.
– Но почему?
– Таков приказ, – лаконично отвечает он.
– Приказ Дийе? Но лейтенант Бао говорит, что меня хочет видеть ваш военный министр. – Я цепляюсь за надежду, что Лейе доставит меня к министру, а не к священникам, которые наверняка предадут меня смерти. Однако он молчит. – Что от меня нужно политику? После того, что случилось прошлой ночью, думаю, я заслуживаю некоторых ответов, – настаиваю я.
Не обращая на меня внимания, он угощается свежим инжиром. Я запихиваю в рот булочку с заварным кремом, сминаю бумажную обертку в шарик и швыряю в него.
Лейе ловит его без каких-либо усилий, даже не поднимая головы. Похоже, моя жалкая атака его позабавила.
– Тебе не кажется, что я имею право знать, почему меня пытаются убить? – напираю я, немного повышая голос. Меня не волнует, что нас может услышать лекарь. Уверена, он сейчас стоит с противоположной стороны, приникнув ухом к двери. Мой страх сменяется раздражением. Я вытрясу ответы из этого мальчишки-священника! – Почему эти люди преследовали меня? И почему тот человек назвал меня Похитительницей Жизни?
– Потому что он был тяньсай, и для них ты такая и есть. Сами мы этим словом не пользуемся.
«Мы? Это он о Дийе?»
