скачать книгу бесплатно
– Не понимаю, – говорю я.
– Ты слышала о кузнеце и мечах-близнецах?
– Сказочки, которые матери рассказывают детям, чтобы те не брали чужие вещи?
– Это не сказка.
Я смеюсь, и звук выходит слишком громким для тихой комнаты. Лейе стискивает пальцы и бросает на меня холодный взгляд. Я тут же замолкаю.
– Что ты имеешь в виду?
– Расскажи мне эту историю, – просит он, но я лишь поджимаю губы. – Давай, уважь меня.
– Что ж, ладно. Давным-давно жил-был даровитый кузнец… – Лейе усмехается. – Так рассказывала эту историю моя бабушка, и так же буду рассказывать ее я, – раздраженно поясняю я.
Он жестом просит меня продолжать.
– Давным-давно, – повторяю я, – жил-был даровитый кузнец, у которого был сын. Однажды Нефритовый Император Небес повелел кузнецу создать меч, красоту которого не смогло бы превзойти никакое другое оружие, сотворенное человеком или богами. Ему следовало выковывать клинок в небесном нефритовом огне в течение тысячи дней и тысячи ночей, поэтому Нефритовый Император предложил воспользоваться небесной кузницей в своем дворце. На тысячный день кузнец пошел закалять меч слезами любимца богини Сивангму – фэнхуана, потому что слезы феникса обладают целебными магическими свойствами. Но на обратном пути кузнец набрел на персиковый сад. Опьяненный сладким ароматом, он надкусил один плод. Что, откровенно говоря, было глупостью, потому что он находился в Саду Бессмертия, и ни одному смертному не позволялось ничего там брать. В наказание Нефритовый Император поразил единственного сына кузнеца ударом молнии и убил его.
– И?
– И тут ты говоришь ребенку: «Видишь, что случается, когда берешь то, что тебе не принадлежит».
– У этой истории есть продолжение.
– Так поведай мне его. – Как мне сейчас хочется стереть с его лица это загадочное выражение!
Некоторое время Лейе сидит молча, непрерывно вертя монету между длинными пальцами. Я запихиваю в рот еще один рисовый шарик, раздумывая, не заколоть ли его палочкой для еды и не убежать ли. Однако маловероятно, что мне удастся далеко уйти.
– В некоторых древних записях сохранилась и другая часть, но, насколько мне известно, ее никогда не рассказывали в качестве сказки на ночь, – наконец произносит Лейе. – Обезумев от смерти сына, кузнец схватил меч, отрубил фениксу голову и забросил ее в мир смертных. Там, где она упала на землю, выросла горная цепь. Затем он проклял выкованный им меч, сообщив ему силу уничтожить даже бога. Меч раскололся на две части, два противоположных друг другу вида оружия. Первый меч превратился в чистый белый переливающийся нефрит, а второй сделался черным, как ночь, и темным, как ад. У них много имен. Чаще всего их называют Белый Нефритовый меч и Обсидиановый меч, или меч света и меч тьмы. Спасаясь с Небес бегством, кузнец выронил белый меч, и никто не знает, где он теперь находится. Сам кузнец, хоть и съел персик бессмертия, не стал богом. Он превратился в духа, навеки запертого во тьме мира душ.
Я сглатываю, и чангфан у меня во рту на вкус внезапно становится как опилки.
– Что такого важного в этой сказке?
– Я же сказал, что это не сказка.
Пришла моя очередь усмехаться. Уж не обезумел ли он, проведя столько времени среди Дийе? Лейе откидывается назад, слегка постукивая указательными пальцами друг о друга. Меня раздражает его внешнее спокойствие и собранность.
– Тебе, уверен, известно, что магия тяньсай отравляет нашу землю, – говорит он.
«Почему же пустыня продолжает распространяться, если фальшивые священники без устали убивают тех, кого называют тяньсай?»
– Так утверждают священники, – повторяю я некогда услышанные от амы слова.
– Дийе отличаются от тяньсай. Мы верим, что Похититель Жизни принесет мир всему миру. Это тяньсай прокляты богами, порабощены тьмой. Их магия нечиста, они жаждут убить тебя, потому что не хотят, чтобы ты отыскала меч света, не желают избавляться от черной магии, поглощающей нашу землю. Вот почему они на тебя напали прошлой ночью.
– О чем, черт подери, ты толкуешь? – нахмурившись, спрашиваю я.
– Говорят, что меч света – единственное, что может остановить распространение болезни на земле. Осененный небесной магией персика, кузнец стал первым Похитителем Жизни, и только Похититель Жизни может найти пропавший артефакт, который исцелит нас.
– Какое это имеет отношение ко мне?
Лейе не отвечает, и мне требуется несколько мгновений, чтобы уложить все сведения в голове. И тогда у меня кровь стынет в жилах.
– Ты думаешь, что Похититель Жизни – это я? Но это же всего лишь сказка, – бормочу я.
– Мои соратники, которые нашли тебя, видели тела в переулке. Из их описания следует, что люди умерли от воздействия крадущей жизнь магии. – Лейе подходит ко мне, садится рядом и с тревожащей уверенностью сжимает мое запястье. Сейчас его темные стальные глаза пугают меня. – Твоя магия другая. Именно поэтому тяньсай и хотят убить тебя.
Я отгоняю воспоминания о том, что произошло в Шамо, и отворачиваюсь от пронзительного взгляда, не желая верить словам Лейе. Скорее всего, он лжет. Я не могу быть Похитителем Жизни, что бы это ни означало.
– Нелепица какая, – восклицаю я, отдергивая руку, – я не та, за кого ты меня принимаешь.
Лейе резко встает, давая понять, что наш странный разговор окончен.
– Доедай и переоденься в новую одежду. Выезжаем через полчаса. У тебя будет своя лошадь. Нам нужно как можно скорее добраться до столицы.
– Собственная лошадь? Не боишься, что я сбегу?
– Ты умна и хочешь остаться в живых. Если попытаешься бежать, придется в одиночку разбираться с тяньсай, дворцом и священниками. Кроме того, от меня тебе не скрыться. – Улыбнувшись, он направляется к двери. – Хотя бы потому, что в настоящие время я единственный, кто может обеспечить твою безопасность.
Глава 9
АН
Через три дня мы прибываем в Бэйшоу. Только вот вместо того чтобы воспользоваться тайным входом во дворец или в какой-нибудь храм Дийе, в открытую скачем по улицам. А он еще настаивал, что нельзя привлекать к себе внимание! Однако я рада возможности посмотреть столицу. Даже не мечтала когда-нибудь здесь оказаться.
Бэйшоу – город более яркий и ослепительный, чем рисовалось мне в воображении. И очень-очень богатый. Я стараюсь не пялиться на аккуратные, вымощенные булыжником улицы, такие чистые, что практически сияют. На каждом углу виднеются величественные скульптурные фонтаны и другие водные сооружения, некоторые размером с торговую лавку. Тут и там возвышаются позолоченные храмы, на карнизах и крышах которых установлены приносящие удачу каменные животные и фигурки разных богов, окрашенные в яркие сочно-зеленые и красные оттенки с небесно-голубыми и золотисто-желтыми акцентами.
Между улицами и вдоль тротуаров разбросаны небольшие, тщательно ухоженные островки зелени с цветами и растениями. Богатство здесь повсюду, даже деревянные окна лавок украшены сложным узором из чередующихся округлых прямоугольных фигур и завитков.
А люди! Облаченные в дорогие шелковые одежды, такие яркие, каких я никогда в жизни не видела, они обескураживают. Никаких признаков бедности. Ни нищих, ни грязных уличных мальчишек, ни намека на ветхость ни в одном из зданий. Даже подавальщики в тавернах и чайных, мимо которых мы проезжаем, хорошо одеты.
Мне трудно справиться с обидой от осознания того, что все богатства Империи стекаются в столицу, в то время как другие города и деревни погрязли в нищете.
Мы спешиваемся в конце длинной, обсаженной деревьями дорожки, и я с открытым ртом таращусь на внушительное строение передо мной.
Прямо из земли вырастают массивные металлические ворота. Факелы обрамляют каменные стены высотой более пятидесяти футов, которые тянутся вверх и вширь, скрывая то, что находится с противоположной стороны. По бокам от больших ворот стоят два стражника, еще несколько маршируют по периметру.
К нам подходит охранник. Лейе незаметно вынимает что-то из рукава. Я замечаю бледно-нефритовую печать. Стражник тут же отвешивает низкий поклон.
– Молодой господин, чем могу служить вам?
«Молодой господин?» Почему дворцовая стража обращается к священнику так официально, словно он аристократ?
– Министр ожидает эту госпожу. Она его гостья. Проследи, чтобы всем сообщили, – произносит Лейе тоном высокородного человека.
Стражник щелкает каблуками, глядя на меня с гораздо большим почтением, вежливостью и даже некоторым любопытством, а затем открывает маленькую дверцу в одной из створок и бормочет кому-то несколько слов.
Огромные ворота распахиваются, но за ними нет ничего, кроме большого унылого двора, вымощенного булыжником, с еще одним рядом ворот и еще одной высокой стеной в противоположном конце. Другой стражник приветствует нас и ведет к новым воротам, повторяет весь ритуал своего предшественника, и створки открываются. За ними обнаруживается еще один страж, внутренний двор и очередные ворота.
В конце концов мы проходим через столько ворот, дворов и дорожек, что все они сливаются у меня в голове в один длинный коридор и один большой двор с редкими растениями. Мне ни за что не отыскать выход из этого лабиринта.
Лишь миновав пятый или шестой по счету двор, я наконец начинаю замечать истинное очарование дворца. Ухоженная красота Бэйшоу блекнет по сравнению с величием и великолепием здешней территории.
Скольжу глазами по ярко-алым и зеленым двускатным крышам, деревянным колоннам насыщенных винных оттенков, захватывающей дух резьбе на обшивке потолков, упиваясь видом используемого в декоре мерцающего золота. В какой-то момент, когда мы проходим открытое пространство между зданиями, я замечаю семиэтажную пагоду на берегу небольшого озера. Здесь даже озеро есть. Насколько же велико это место?
Наконец нам велят ждать в величественном зале, где по углам скромно стоят несколько слуг, не сводя глаз с какой-то далекой точки перед собой. На меня никто не смотрит. Хочется расспросить Лейе о дворце и министре Чжао Яне, но пустые выражения лиц слуг не вводят меня в заблуждение. Не сомневаюсь, что любой из них с радостью подслушает наш разговор. Отчего бы и нет? Я на их месте именно так и поступила бы.
Неожиданно открывается потайная дверца, и появляется миниатюрная девушка, одетая в белый рукун [10 - Рукун является традиционной китайской одеждой. В качестве общего термина описывает наряд, который состоит из верхней одежды и наматывающейся вокруг юбки в качестве нижней одежды.], расшитый пионами. Как и у большинства жителей Ши, у нее светлая кожа. Покрывающий лицо слой жемчужной пудры заставляет кожу светиться. Ее щеки нарумянены, губы выкрашены в алый оттенок, который ей очень идет, а волосы заплетены в замысловатые косы и петли, украшенные разноцветными шелковыми цветами. Должно быть, такова столичная мода. Рядом с этой девушкой я чувствую себя абсолютной замарашкой.
Она склоняет голову.
– Добро пожаловать во Внешние дворы, госпожа. Меня зовут Линьси, я провожу вас в ваши покои.
– Я… я не… зови меня Ан, пожалуйста, – мямлю, мучительно сознавая, как жалко, должно быть, выгляжу. Я совершенно уверена, что и пахну не очень приятно.
Линьси любезно улыбается и снова кланяется.
– Прошу вас, госпожа Ан, следуйте за мной.
Я поворачиваюсь к Лейе, надеясь, что тот пойдет со мной. И пусть он не друг и не союзник, но после того, как мы некоторое время путешествовали вместе, все же могу считать его знакомым человеком. Однако он исчезает в коридоре, не сказав ни слова.
За неимением выбора я следую за Линьси в комнату, которая в три раза больше хижины Амы. Воздух благоухает свежими цветами. Солнечный свет мягко струится сквозь затянутые рисовой бумагой окна. Шторы из органзы насыщенных цветов – бирюза, пурпур и сапфир – драпируют арочную деревянную раму кровати с балдахином в виде двойной луны. На стенах висят прекрасные картины с яркими пейзажами, а на комодах и боковых столиках расставлены изящные позолоченные украшения. В одном углу стоит складная ширма, расписанная журавлями с красными гребнями и зеленым бамбуком. На нее наброшены шелковые халаты.
Мне кажется, что я сплю, вот только мои сны никогда не были такими вычурными. Слезы жгут глаза. Если бы ама все это увидела, если бы только могла отдохнуть на этой роскошной кровати! «Возьми себя в руки, – упрекаю себя. – Ты здесь надолго не задержишься. Тебя привезли сюда только потому, что какой-то политик считает тебя полезной».
Появляются две готовые помочь служанки, но Линьси взмахом руки велит им уйти. Как и она, обе девушки облачены в белые одежды, ведь сорокадевятидневный королевский траур по императору Гао Луну еще не закончился. Впрочем, вышивка у них менее замысловатая, да и украшенные эмалевыми шпильками прически попроще. Должно быть, Линьси фрейлина более высокого ранга или любимица какого-то высокопоставленного лица. Мне становится интересно, родилась ли она во дворце или просто воспитывалась здесь.
– Какое красивое место, – замечаю я.
– Рада, что оно вам нравится, госпожа Ан…
– Пожалуйста, просто Ан.
Мгновение поколебавшись, Линьси одаривает меня заговорщической улыбкой, которая мне очень нравится.
– Хорошо, но только когда мы одни. – Она ведет меня в ванную комнату, поясняя по дороге: – Вы гостья главного министра, но он военный и живет очень просто, поэтому вдовствующая императрица Чжэньси выделила эти покои специально для вас. Я дам знать ее величеству, что вы удовлетворены.
– Сама императрица! – чуть не визжу, взволнованная таким вниманием. – Я не просто удовлетворена, это большая честь для меня. Зачем бы ей вообще понадобилось это делать?
– Нам сказали, что вы почетная гостья. – Глаза девушки широко раскрыты от предвкушения. Она ждет, что я назову ей себя.
Я открываю рот и тут же закрываю. Лучше ничего не рассказывать ни о том, как я попала в плен к священникам, ни почему это случилось. Не хочу отпугнуть Линьси.
– Юноша, с которым я была… Ты знаешь, кто он такой? – интересуюсь.
– Это был молодой господин Сима Лейе, младший сын наместника провинции Цинь.
Сима Лейе. Значит, он и в самом деле аристократ. Но и священник тоже?
– Он любезно доставил меня во дворец. Работает здесь с министром?
– Я прислуживаю наложницам в западном крыле Внутренних дворов и, к сожалению, мало что знаю о дворцовых политиках. – Отвернувшись от меня, Линьси насыпает лепестки роз в заполненную водой ванну, и воздух наполняется пьянящим ароматом.
Ее ответ немного разочаровывает, но думаю, она здесь только по приказу императрицы Чжэньси. Я убеждаю ее в том, что в состоянии вымыться самостоятельно, и после того, как девушка уходит, погружаюсь в ванну с теплой водой, наслаждаясь этой редкой роскошью.
Потом я облачаюсь в белые шелковые одежды, ласкающие кожу, словно облака, и предаюсь в руки Линьси, которая убирает мне волосы в сложный пучок. Затем она приподнимает мой подбородок и ловко подрумянивает щеки.
– Вот так, – заключает она, явно довольная своей работой.
Мое сердце колотится как сумасшедшее, когда я рассматриваю себя в бронзовом зеркале. Одевшись в прекрасные одежды, я больше не узнаю саму себя, бедную девчонку-воровку из пустыни. Ощущение такое, будто я что-то потеряла.
При виде туфель на двухдюймовой платформе, которые Линьси ставит передо мной, я бледнею.
– Боюсь, что не смогу их надеть. Я поранилась по дороге сюда, – показываю повязку на ноге.
– Что произошло? Послать за лекарем?
– Нет, не нужно. Я в порядке. С лошади упала, – поясняю, не зная, сколь много ей можно рассказать. Хоть я и чувствую, что могу доверять девушке, она для меня по-прежнему незнакомка. И судьба моя пока не ясна.
Линьси хмурится и оглядывает комнату, задумчиво постукивая пальцем по щеке.
– О! – Она достает пару шелковых туфелек и помогает мне надеть их. – Эти подойдут.
Я вздыхаю с облегчением.
– Спасибо. Я никогда раньше не носила обувь на платформе.
Она вежливо скрывает удивление. Мы выходим из комнаты, и Линьси ведет меня по длинным коридорам, потом через большой сад. Вскоре мы оказываемся на поляне, к которой прилегает безмятежное сине-зеленое озеро. У берега стоит павильон, каких я никогда в жизни не видела. Его крыша куполообразная, а не изогнутая, а вместо опорных колонн все сооружение окружено кольцевой стеной, сделанной из камня, мерцающего на солнце приглушенной белизной. Сквозь решетчатые резные отверстия я вижу внутри фигуру, а мои уши улавливают среди трелей птиц и другой звук.
Музыка.
Мелодия прекрасна и меланхолична, будто поверяемые шепотом интимные тайны.
– А кто это…
– Нам не стоит заставлять главного министра ждать, – осторожно перебивает Линьси, указывая вперед.
Оттуда приближаются два стражника. Наш эскорт.
Мы следуем за ними до следующего здания. Они бойко щелкают каблуками и останавливаются у входа. Линьси указывает на большую гостиную, где мне следует дожидаться министра.
– Теперь я должна вас покинуть, госпожа Ан.
– Побудь со мной, ну пожалуйста? – Внезапно занервничав, я сжимаю ее руки в своих. Через несколько минут в этой комнате решится моя судьба.
– Мне очень жаль, но существуют дворцовые правила. Главный министр не потерпит, чтобы на частной встрече присутствовала служанка императрицы.
