В лесах под Вязьмой

– Растянуться еще дальше, всем лежать, не шевелиться!

Разведчики бросились кто куда. Ветренко схватил под локоть споткнувшегося майора и поволок его, куда глаза глядели. Самолет опять приближался, стремительно теряя высоту. Это был «Хенкель-129» – грозная и маневренная машина. Никто в эту трудную минуту не стал отлеживаться, все поднялись, открыли огонь. Мишень росла, превращаясь в монстра, дыхание от страха застревало в зубах.

Шубин стрелял вместе со всеми, кося глазом на девушку. Та тоже не отставала: уселась на колени и била короткими очередями, шумно выдыхая после каждой очереди.

Стрелял из пистолета майор Шилов – вытянул руку на полную длину, словно боялся, что пистолет взорвется, – остервенело давил на спуск и продолжал это делать даже с пустой обоймой.

Летчик не ожидал встретить отпор, решил, что машина, как обычно, перевозит раненых. Подбить самолет пули не могли, но они попадали в фюзеляж, рикошетили от лобового стекла. Психологический фактор сработал – пилот ушел с курса, пулемет заткнулся. Возможно, просто закончились патроны. Машина на миг потеряла устойчивость, но летчик справился с управлением – самолет с ревом прошел над дорогой и стал набирать высоту. Атаковать в третий раз пилот не стал, «Хенкель» превращался в точку, а потом и вовсе исчез в лазоревом небе.

– Все целы? – кричал Шубин. – Товарищ майор, вы в порядке?

– Шубин, не ори, – морщился Шилов. – Без тебя голова раскалывается. Все живы-здоровы, не видишь, что ли?

Проклиная «храбрецов» из люфтваффе, разведчики выбрались на дорогу и побрели к машине. Майор Шилов прихрамывал, что-то ворчал под нос. Водитель побежал в кабину. Двигатель, как ни странно, работал, машина была на ходу, но кузов представлял жалкое зрелище – задний борт отвалился, остальные превратились в решето. В полу чернели дыры.

– А что, товарищ майор, пусть едет! – нервно смеялся Никита Костромин. – А мы рядом побежим!

– Не умничай, – огрызнулся Шилов. – Все в машину! Осторожнее там, на цыпочках ходите, борта не трогайте. Это уже не машина, а расколовшийся графин…

Трагическое на войне соседствовало со смешным. Водитель начал движение, и красноармеец Фадеев все же оперся о борт. Конструкция затрещала, окончательно развалилась, доски посыпались на дорогу, и неосмотрительный боец едва не оказался среди них. Он испуганно выл, голова практически волочилась по обочине, двое товарищей держали его за ноги, остальные орали дурными голосами: «Тормози, дурень!» Снова последовали тренировки изысканных оборотов родной речи. Водитель перепугался, решил, что самолет на хвосте, выжал полный газ. Фадеев орал болотной выпью – ну, не хотелось человеку, чтобы о его смерти вспоминали с гомерическим хохотом. Бойцы колотили прикладами по кабине, водитель ускорялся, зеленел от хрипа и головной боли майор Шилов. Когда разобрались, Фадеев пришел в себя и с кулаками набросился на шофера. Его оттаскивали, задыхаясь от смеха, а тот, лепеча, оправдывался.

Глава шестая

Рабочий поселок Горный лежит в долине между лесистыми холмами. Седловины поросли осинами, с востока поселок подпирает непролазная чаща с единственной прорубленной дорогой. Раньше в поселке проживало около тысячи человек – работники окрестных карьеров и их семьи. Сейчас практически никого не осталось, люди ушли, за исключением небольшого количества пенсионеров, их место заняли военные. Теснятся одноэтажные дома, в центре стоят двухэтажные бараки. Поселок прорезают несколько улиц. Самая значимая – Советская – тянется с западной окраины на восточную. Поселок неоднократно бомбили, подвергали артиллерийским обстрелам.

Штаб располагался как раз на Советской улице, в здании бывшего общежития. По другую сторону пустыря находилось вместительное и глубокое овощехранилище – его приспособили под бомбоубежище. Туда штабисты бегали всякий раз, когда начиналась заваруха. В поселке дислоцировался механизированный батальон – последний резерв командарма Ефремова. Штаб охранял комендантский взвод – минимальное количество людей, все остальные бились на передовой. В штабе круглосуточно кипела работа – армия гибла, требовались титанические усилия, чтобы сохранять ее живучесть.

Появление разведчиков охрана встретила смешками: «Ну, и колесница у вас, ребята!» Майор Шилов похромал в штаб, потом вернулся и принялся отдавать приказания. Командарм отсутствовал, штатный состав штабистов сократился втрое – война не жалела никого.

Разведчикам отвели примыкающее к зданию строение барачного типа. Левая половина здания лежала в руинах, правая пока держалась. Электричество и вода отсутствовали, но во дворе имелся колодец, оснащенный ржавым ведром. Жить в доме было в диковинку, обычно бойцы жили в землянках, в блиндажах, а случалось, что и под открытым небом. Разведчики блуждали по комнатам и опасливо поглядывали на осыпающиеся потолки. С раскрошенных стен свисали обрывки утеплителя. В окнах кое-где уцелели стекла. Осталась мебель – пропитанная пылью, гарью, но все еще пригодная для использования. Отчаянно скрипели кроватные пружины – разведчики «репетировали» ночной сон, по остроумному заявлению Леньки Пастухова. В бараке была коридорная система, двери в большинстве отсутствовали. Впрочем, они и не требовались. Коридор упирался в завал – все, что осталось от левого крыла.

Настя подыскала себе уединенное помещение, где имелась кровать и даже туалет, в котором не было воды, со стоном завалилась в койку и молитвенно уставилась в раскрошившийся потолок. Шубин заходить не стал, только заглянул внутрь – слишком много было любопытных глаз. Присутствовала какая-то стыдливость, хотя все знали, что связывает этих двоих.

– Разместились? – В барак, прихрамывая, вошел майор Шилов. – Эй, бравое войско, вы где? Почему дневальный не стоит на «тумбочке»?

– Взвод, построиться в коридоре! – скомандовал Шубин.

Разведчики высыпали из комнат и выстроились в шеренгу. Майор обошел строй, задержался взглядом на Насте. Девушка давно привыкла к подобным проявлениям, поэтому никак не отреагировала. В глазах майора появилась задумчивость, он словно провалился во времени, но опомнился, передернул плечами.

– Ладно. Советую не обживаться – казарма временная. Никто не знает, куда нас занесет даже завтра. На складе получите новые комбинезоны, запасетесь боеприпасами, получите сухой паек. Полевую кухню разбомбили, столовая работает нерегулярно – приходится использовать обычные дровяные печки. Вся надежда на сухпай, но и он не вечный… Командарм уже здесь, желает посмотреть на твоих бойцов, Шубин. Надеюсь, понимаешь, что это не комбат, не комполка – реагировать надо шустро и адекватно.

– Так точно, товарищ майор! Все понятно.

– Ни хрена тебе непонятно, Шубин, – фыркнул майор. – Можно подумать, ты сталкивался с подобной ситуацией. Штаб зашивается, работы невпроворот. Трудимся за живых и за мертвых. Порой поесть некогда, не то что поспать… Уяснил задачу? Через двадцать минут – построение у штаба.

Но жизнь внесла свои коррективы в планы начальства. Немцы были в курсе, где расположен штаб. Начался артобстрел. Работала дальняя артиллерия. Снаряды сыпались в непосредственной близости от штаба, взрывались с оглушительным грохотом. Но стреляли по площадям, поэтому ущерб мог нанести только шальной снаряд. На глазах у Шубина разлетелось в щепки необитаемое строение на другой стороне дороги, дружно попадали секции забора. Вырос огненный факел недалеко от столовой, здание частично охватило пламя. Штабные работники поспешили укрыться в бомбоубежище. Подчиненные Шубина высыпали на улицу. Обстрел был серьезный, но большинство снарядов рвалось на западной окраине поселка, где размещался резервный батальон. Снаряд взорвался посреди дороги и образовал воронку.