скачать книгу бесплатно
– Ну да. Расшифровывается как «рациональное предложение». Термин такой был во времена СССР, помните?
– Нет. Не помню.
– Тогда вообще было много чего хорошего, – вздохнул Красоткин. – И никаких тебе банковских кредитов.
Фээсбэшники поддерживать разговор о чудесных временах в Советском Союзе не стали. Прихватили контейнер, напомнили о необходимости хранить государственную тайну и были таковы.
Когда дверь за ними закрылась, Красоткин упал в скрипнувшее кресло и долго сидел неподвижно, делая глубокие вдохи и выдохи. Для того чтобы окончательно успокоиться, этого оказалось мало. Тогда Красоткин открыл сейф, глотнул коньяка прямо из горлышка, сунул в рот конфету и стал жевать, шумно сопя носом.
Повторив эту нехитрую процедуру, он извлек из кармана мобильник, набрал нужный номер и после скупого ответа негромко произнес:
– Племянник выехал. Встречайте.
После этого Красоткин еще раз хлебнул коньяку, а потом еще и еще. К обеду он находился в таком состоянии, что ему пришлось покинуть рабочее место и отправиться домой, чтобы проспаться.
– Племянник выехал, – бормотал он, раскинувшись на диване, – племянник выехал.
Безобидная фраза звучала загадочно и пугающе.
Между тем майор Половинкин и капитан Желтухин и думать забыли о существовании начальника лаборатории Красоткина Владимира Васильевича. Со всеми удобствами устроившись в черном джипе с тонированными стеклами, они катили в сторону специального секретного полигона под Котлуном.
Населенный пункт под таким названием значился исключительно на служебных картах, тогда как жители звали свой поселок иначе. Конечно, они догадывались, что местный полигон имеет военное назначение, но выяснить, что именно там происходит, никак не могли по причине полосы отчуждения двухкилометровой ширины.
Те, кто пытался пробраться в запретную зону, неизменно отлавливались и получали столь серьезное внушение, что потом не хотели даже смотреть в сторону полигона, а сердито сплевывали и отворачивались, хотя порой там происходили события прелюбопытные. Кто-то слышал выстрелы, кто-то – взрывы, а иные даже видели в небе странные вспышки и светящиеся летающие предметы, смахивающие на НЛО. «Оборону укрепляют», – шушукались местные жители и были правы. При всем миролюбивом характере своей внешней политики, Российская Федерация не забывала о том, что необходимо защищать свои рубежи от всех тех, кто мечтает захватить ее плодородные земли и природные ресурсы. Мощь евроазиатской державы росла как на дрожжах, и конца этому видно не было.
К такому выводу пришли оба офицера ФСБ, которые, как и все люди, любили потрепать языками в свободное время.
– Слышал анекдот о том, как наш президент европеоидам не только газовые, но и канализационные трубы перекрыл? – спросил Половинкин.
– Ага, – сказал Желтухин и засмеялся.
– А вообще-то ситуация невеселая, – заметил майор.
Покосившись на него, капитан насупился и поиграл желваками.
– Да, – согласился он. – Каждый год как предвоенный… И чего им неймется, западникам хреновым?
– Россия им как кость поперек горла.
– Помню, в газетах когда-то про волчий оскал американского империализма писали, – проворчал Желтухин. – Я думал – врут. А оно вон как вышло.
– Ничего-о, – протянул Половинкин. – Настанет время, мы им фитиль промеж ног вставим. – Он похлопал рукой по боковой крышке серебристого контейнера: – Да вот хотя бы тромоноловый.
И оба офицера одновременно улыбнулись своим мыслям, которые на данный момент были у них абсолютно одинаковые.
Двухэтажный особняк, стоящий у лесной опушки, казался нежилым. За запертыми воротами не наблюдалось никакого движения. Стояла такая тишина, что было слышно, как жужжат еще не вполне проснувшиеся пчелы, пьянеющие от напоенного ароматами воздуха.
Присмотревшись повинимательнее, можно было отметить некоторые странности, бросающиеся в глаза. Во дворе дома не было ни сараев, ни обычного хозяйственного хлама, ни даже уборной, хотя о канализации в этой глухомани мечтать не приходилось. Не тянулись к дому и электрические провода, что заставляло предположить, что здесь обитают какие-нибудь отшельники, не нуждающиеся в телевидении, Интернете и прочих благах цивилизации. Вернее, обитали, поскольку, как уже говорилось, возле дома не наблюдалось признаков человеческой жизни.
А подойдя поближе, любопытные обнаружили бы, что и само строение какое-то странное: с ничем не заделанными щелями, косой кладкой, едва-едва закрепленной кровлей… Словно сооружали дом тяп-ляп, для виду, не собираясь в нем жить.
Зрители удивились бы еще больше, если бы перевели взгляд на протянувшийся справа луг и увидели там две человеческие фигуры. Затянутые в серо-зеленый камуфляж, в масках и с укороченными автоматами в руках, они быстро ползли к дому, проделывая это столь скрытно и бесшумно, что птицы взлетали из травы не раньше, чем лазутчики приближались к ним почти вплотную.
Тот, что лидировал, поднял руку в перчатке и замер, пропуская напарника вперед. Пока напарник ужом полз к забору, первый мужчина занял положение для стрельбы лежа, как бы готовясь отстреливаться от несуществующего противника. Для него это была не игра.
Напарник в два счета перемахнул забор, бесшумно спрыгнул на утоптанную землю двора и метнулся к кирпичной стене. Рука в перчатке прилепила к ней какой-то бесформенный комок размером с теннисный шарик, после чего пятнистая фигура, не задерживаясь, покинула двор. Соединившись, напарники отползли метров на пятьдесят, втиснулись в канаву и пригнули головы. Тот, который побывал во дворе заброшенного дома, достал пульт, смахивающий на телевизионный.
– Что? Посмотрим? – спросил он.
– Боевичок, – хохотнул напарник. – Чтобы огня побольше.
– Сделаем, – пообещал первый.
Его палец утопил большую красную кнопку на пульте. В тот же миг там, где стоял дом, образовался гигантский огненный шар и лопнул с таким оглушительным грохотом, что подрывников вжало в землю.
– Ух ты, – восхитился второй, когда поднял голову.
От особняка и забора осталась одна бесформенная дымящаяся груда. Их возвели наспех, не особенно придавая значение внешнему виду, но все же кирпичи скреплялись настоящим цементным раствором, а ограда была сложена из толстых железобетонных плит. И вот теперь все это рухнуло и рассыпалось, как карточный домик.
Мужчины встали, чтобы лучше видеть.
– Ну и взрывчатка, – сказал первый. – Сама с гулькин нос, а моща-то, моща!
– Ни тебе фугасов, ни тебе гильз, – поддакнул второй. – Знатная штука. С нею можно запросто Нью-Йорк за день разнести.
– На кой нам Нью-Йорк сдался?
– Ну, если полезут.
– Не полезут. – Первый шумно втянул носом воздух и сплюнул, попытавшись попасть в шмеля, кружащегося над полевым цветком. – Покуда у нас такие штуковины имеются, ни одна тварь к нам не сунется…
Иными словами, но примерно то же самое думали командиры двух подрывников, наблюдавшие за происходящим сквозь окуляры сверхмощных биноклей и телескопических труб. Испытание прошло более чем успешно. Не скрывая удовольствия, седовласый генерал поманил к себе порученца. Так великолепно проявившему себя тромонолу предстояло долгое путешествие в Челябинск, где его надлежало усовершенствовать, испытать в более сложных условиях и передать специалистам для запуска в производство.
По долгу службы генерал был прекрасно осведомлен о всех взрывчатых веществах, применяющихся на планете. Но тромонол, это детище взрывотехники и современнейших нанотехнологий, превосходил все известное до сих пор человечеству.
Эпоха пороха, гексогена и пластида постепенно уходила в прошлое. Ученые военных ведомств лихорадочно изобретали все новые и новые взрывчатые вещества. С каждым годом уменьшалась их масса и повышалась поражающая сила. Ракеты и бомбы становились легче, летели быстрее и дальше, обладая при этом поистине убийственным эффектом.
По мнению генерала, у тромонола было великое будущее. Он не вызывал трудностей при хранении, легко транспортировался, не мог быть обнаружен с помощью служебных собак и, главное, стоил достаточно дешево, чтобы не нагружать и без того перегруженный военный бюджет России.
Щепоткой новой взрывчатки можно было разнести в клочья грузовой автомобиль, а двести граммов тромонола не оставили камня на камне от специально возведенного для испытаний особняка. Выявить присутствие этого дьявольского вещества не получалось даже посредством спектрометрии, потому что оно попросту испарялось до последней молекулы.
– Пентагон теперь попляшет, – пробормотал генерал, оглаживая ладонью свежевыбритые, наодеколоненные щеки.
– Простите? – подал голос порученец.
Генерал уставился на него непонимающим взглядом, потом суровые морщины на его челе разгладились.
– Пусть готовят вагон и группу сопровождения, – сказал он. – И чтобы ни одна живая душа…
Не договорив, он сжал кулак и потряс им перед носом младшего офицера.
Козырнув, тот побежал выполнять поручение.
Глава вторая
В путь!
Казанский вокзал в Москве, как всегда, был шумен и многолюден. Величественный, как средневековая крепость, он работал на пределе возможностей. Прибывали и убывали поезда, сновали туда-сюда пассажиры и провожающие, безостановочно звучали объявления, заставляющие толпы людей устремляться в разных направлениях.
В 15.00 пригласили на посадку тех, кто собирался отправиться в далекий город Челябинск. Поезд подали на четвертый путь. Возле синих вагонов стояли проводники, которые проверяли билеты и давали лаконичные справки суетливым пассажиром.
Внимательный наблюдатель заметил бы, что последний – четырнадцатый – вагон почему-то не пользуется популярностью. Туда вошли, один за другим, восемь крепких мужчин с большими спортивными сумками, и дверь за ними моментально захлопнулась. Ни проводника, ни проводницы. И ни одной скучающей физиономии за мутным окном. Как будто вошедшие в вагон вдруг испарились.
Но все восемь были живы-здоровы и, надо сказать, неплохо себя чувствовали.
Во-первых, они были полными хозяевами в вагоне, замаскированном под обычный, но имеющем внутри лишь пять, а не стандартных восемь пассажирских купе. Во-вторых, каждый из них чувствовал себя в полной безопасности за бронированными окнами и дверями, снабженными специальными замками. В-третьих, поездка обещала быть долгой и приятной, без всяких происшествий и форс-мажоров, поскольку проводилась в обстановке полной секретности, так что никаких чрезвычайных происшествий и неожиданностей ожидать не приходилось.
– Ох и высплюсь же я, – мечтательно проговорил Глеб Галкин, потягиваясь при этом несколько жеманно, в полном несоответствии со своей внешностью грозного викинга. – Почти сорок три часа в пути. Это если без опозданий.
Георгий Николаевич Белоусов посмотрел на него с нескрываемым неодобрением.
– Я тебе высплюсь! – прикрикнул он. – Мы тут не на прогулке, парень.
Эти двое являлись штатными охранниками службы безопасности того самого научно-исследовательского института, где изготовили опытные образцы тромонола. Теперь им предстояло сопровождать серебристый контейнер в пути, отвечая за него головой. Белоусов, назначенный начальником конвоя, не собирался давать никаких поблажек своему подчиненному.
Вооруженные одинаковыми пистолетами Макарова, конвоиры занимали четвертое купе. Раскладывая вещи и стеля постели, они постоянно задевали друг друга, поскольку являлись мужчинами крупными и довольно неуклюжими.
Галкину минувшей зимой перевалило за тридцать, у него было волевое лицо, светло-серые глаза и нос картошкой, что несколько портило его мужественный облик. Свои вьющиеся светлые волосы он стриг под полубокс, оставляя небольшой задорный чубчик на гладком лбу, лишенном всяческих признаков не то что нынешних, но и будущих морщин. Рубашку цвета хаки, облегающую рельефную мускулатуру, он заправлял в джинсы, а джинсы подтягивал так высоко, что можно было разглядеть очертания его сдавленных гениталий и выставленные напоказ носки канареечного цвета.
Белоусов предпочитал одежду мешковатую, темную, без затей. Был он мужчиной кряжистым, обстоятельным, степенным. Никаких усов, вопреки фамилии, он не носил, к напарнику относился с большим предубеждением, а к заданию – со всей ответственностью старого служаки, готовящегося к уходу на пенсию.
Галкин считал его занудой и втайне мечтал о том счастливом дне, когда сам станет начальником службы охраны.
– Чего ты так разволновался, Георгий Николаевич? – скривился он, запихивая подушку в слишком тесную наволочку. – Мы ж тут не одни. Аж ввосьмером вместе с группой сопровождения. Боевая единица.
– У них свои обязанности, а у нас свои, – назидательно изрек Белоусов и уселся на аккуратно заправленную постель, положив жилистые руки поверх квадратного вагонного столика. – Спать будем по очереди, из купе выходить только по крайней необходимости.
– Это когда в сортир приспичит? – уточнил Галкин.
– Ну не в вагон-ресторан же? – буркнул Белоусов.
– Туда пусть лохи бегают. У меня с собой полный продуктовый арсенал.
– И пиво захватил?
– А то!
– Иди вылей, – распорядился Белоусов, уставившись на свои сжатые кулаки.
– Ты что, Николаич? – возмутился Галкин.
– Не Николаич, а Георгий Николаевич. Ступай. Я третий раз повторять не стану.
– А если я не послушаюсь? – с вызовом произнес Глеб.
Белоусов по-прежнему глядел не на него, а на свои руки.
– Пожалеешь, – коротко произнес он.
– В смысле, в морду получу? Так я отвечу. – Галкин выпрямился во весь рост и воинственно подтянул джинсы еще выше.
Георгий Николаевич покосился на его промежность, потом поднял взгляд.
– Если бы я тебе в морду зарядил, – веско произнес он, – то ты бы на койке отдыхал до самого Челябинска. Нет, парень, никакого рукоприкладства. Просто выставлю тебя из вагона, а там пусть с тобой руководство разбирается.
– Так пиво же, не водка! – упирался Белоусов, хотя уже было видно, что он сдается.
– Я слышал, что пиво. А ты меня слышал? Иди вылей.
Достав из сумки коричневую двухлитровую бутыль, Галкин насупился и направился к выходу.
– Погоди, – остановил его Белоусов.
– Чего? – В глазах парня засветилась надежда.
– Вторую прихвати.
– Ну ты даешь! Какую вторую?
– Ту, что рядом с первой, – невозмутимо сказал Белоусов.
Хмыкнув, Галкин извлек из сумки вторую двухлитровую бутылку пива.
– Как узнал? – поинтересовался он.
– Догадался. – Белоусов пожал плечами: – Такому лосю разве ж двух литров хватит?
Галкин ухмыльнулся, а потом нахмурился.
– Гад ты все-таки, Георгий Николаевич, – сказал он.
– Гад, – согласился Белоусов. – Еще какой. Но исключительно по долгу службы, а не из вредности. Так что ступай, парень, ступай.
Он указал на дверь.
За окнами как раз объявили отправление скорого поезда Москва – Челябинск. Состав дернулся и поплыл вдоль перрона, на котором столпились провожающие.
– Туалет, наверное, еще закрыт, – предположил Галкин, перетаптываясь в коридоре.
