скачать книгу бесплатно
– А насколько она у вас сеймоопасная, эта зона? – решил вступить в диалог с ней я, – часто трясёт-то?
– Бывает, – скупо обронила она. – На моей памяти два раза за два года.
– И что там за фундаменты такие? – это уже Андрей решил выставиться умным перед Оксаной.
– Слоёные. Слой бетона, слой резины, и так метр почти. До семи баллов, говорят, держат удар.
– А ты это откуда знаешь? – спросил турист Серёжа.
– Так я же два года в строяке отучилась, – просто ответила она, – на промгражданстроительстве, так что кое-что запомнила.
– А здесь ты как оказалась? – продолжил Серёжа.
– Так, – сказал вдруг Лёлик, – давайте с этими умными разговорами завязывать, вот хата, ключ у вас есть, заселяйтесь, а у нас с Оксаной ещё другие дела имеются. Вечерком загляну, проверю, как у вас тут и что, а разбираться со всем остальным завтра уже будем.
– А до вечера нам что делать? – поинтересовался Петрович.
– Вы когда там из своего Приволжска вылетели? Позавчера днём, верно? Сейчас по местному времени одиннадцать утра, значит по вашему внутреннему два часа ночи. А это значит что? Правильно, это значит, что вас должно вырубить как раз до вечера. Акклиматизация эта такая штука, – и он неопределённо покрутил руками в разные стороны, – бывает, что и неделю плющит, но в среднем за 2-3 дня должно пройти. Ну мы пошли.
И он взял Оксану за локоть, и они быстро удалились в сторону, противоположную той, откуда мы появились – куда-то по направлению к чахлой роще каменных берёз. Ну а мы, чего, повздыхали, глядя вслед соблазнительным формам Оксаны, и отправились на второй этаж – домофонов в этом времени ещё не изобрели.
– Смотри-ка ты, – сказал начальник, осмотрев наши владения, – не обманули ведь, всё на месте, и койки, и ванна, и плита на месте. И даже бельё застелено.
– А здесь что? – спросил Андрей, показав на дверь второй комнаты, она была не смежной с нашей, не совсем, выходит, эта хрущоба стандартной оказалась.
– Там, мне сказали, возможно ещё одна бригада жить будет, из Киева. Но это неточно, может и не будет, а пока пусто там.
– Отлично, – резюмировал я, – мне всё нравится. Кто первым мыться идёт? Значит я первый.
Отрубились мы, как правильно предсказал Лёлик, очень быстро и безболезненно. А когда проснулись, уже и сумерки вроде бы на улице намечались.
– Жалко, телефона здесь нет, – сказал Петрович со своей койки, – домой бы позвонить не мешало.
– Ты хоть представляешь, почём тут звонок на Большую Землю и какая слышимость будет? Да и город этот режимный, наверняка восьмёрка только с особого разрешения работает, – сказал я.
– Представляю, – вяло ответил он, – но всё равно хотелось бы.
– В Питер поедем, там с переговорного пункта может и дозвонимся, а сейчас пожрать чего-нибудь не помешало бы.
Мы с Петровичем вышли на кухню, из окна которой открывался вид на окрестные сопки, вершина каждой второй была в снегу. В конце июня месяца – необычно, ничего не скажешь.
– Так, – сказал Петрович, что у нас тут есть в холодильнике?
Да, тут и холодильничек небольшой имелся, системы «Морозко», но внутри него нашлись только пара вялых картофелин и такая же вялая луковица.
– Да, из этого каши не сваришь, – логично заключил я, – надо бы в магазин что ли сбегать, время начало седьмого, они тут должны до семи открыты быть.
Но никуда сбегать мы не успели, потому что раздался звонок в дверь. Я открыл – на пороге стоял всё тот же Лёлик Рабинович, а в руках у него был здоровенный пакет, оттягивавший ему руку.
– Здорово, парни, – весело поприветствовал он нас, – сейчас уху сделаем, вот из этого хвоста.
И он достал из пакета немалых размеров рыбину, килограмма на четыре точно.
– Откуда это? – спросил я и одновременно задал свой вопрос и Петрович – Не жалко такую красоту командировочным скармливать?
– Откуда-откуда, – ответил Лёлик сначала мне, – из моря. А скармливать не жалко ни разу, у нас такого добра много плавает.
– У нас только две картошки и луковица, – перешёл я сразу в практическую плоскость, – маловато наверно для ухи.
– В самый раз, главное, в ухе главное рыба. Ну и чтоб горючее было, это другой основной компонент.
– С горючим у нас как раз хорошо, спирта две канистры имеются, – сказал Петрович, – только разбавить бы его надо, там процесс перемешивания пару часов идёт.
– Спирт-то какой, гидрашка? – деловито поинтересовался Лёлик.
– Обижаешь, начальник, – ответил я, – в экспедицию да чтоб технический спирт выдали – медицинский ректификат, чистый и прозрачный как слеза ребёнка.
– Ну тогда ты, Антоша, иди спирт разбавляй, а мы тут готовкой займёмся, – скомандовал Петрович.
– Мы его вообще-то и без разбавления пьём, – заметил Лёлик, – лучше всасывается.
Но видя наши вытянувшиеся лица, он тут же добавил:
– Но вы конечно разбавляйте, мешать не буду.
Через два часа все уселись за стол на кухне, нас пятеро, Лёлик, плюс к этому подошёл Максим и (сюрприз-сюрприз) красавица Оксана тоже на огонёк заглянула, я, сказала, недалеко тут живу, мимо шла, решила проведать. Пару табуреток пришлось у соседей попросить.
Уха оказалась выше всяких ожиданий, ну ещё бы, горбуша-то только что выловлена была, а не тряслась по кочкам и ухабам до магазинов центральной России месяц-два. Ладно, что мы её наварили огромную кастрюлю, так что хватило на каждого по две тарелки. Оксана не чинилась и не строила из себя недотрогу, а активно поддерживала беседу, вставляя понемногу острые шпильки для особо разговорчивых. Разговор же крутился вокруг самого злободневного, вокруг Камчатки и ее обитателей.
– Я и говорю, – вещал Лёлик, подливая себе и соседям из трёхлитровой банки, где турист Серёжа развёл наш драгоценный спирт, – чего-чего, а медведей здесь, как деревьев в лесу.
– А ты видел хоть одного-то? – спросил недоверчивый Андрей.
– Вот как тебя, – быстро отвечал тот, – вышел как-то погулять за околицу нашего Приморска, вон туда примерно (и он показал в окно примерное направление), в августе прошлого года дело было, гляжу, что-то большое и тяжёлое впереди возится. Ну я сразу просёк момент и назад попытался ноги сделать, он за мной. Медведи, они суки быстро бегают, особенно если в гору, у них же задние лапы длиннее передних, вот он и припустил за мной. Вижу, что не успеваю я до домов добежать, решил на ёлку залезть.
– Так они же по деревьям лазить умеют? – продолжил сомневаться Андрей.
– Камчатские не умеют, когти у них слабые для этого дела – так вот, залез метра на четыре вверх, а он внизу прыгает, хочет меня зацепить, но не выходит. Так и просидел я на дереве битых два часа, пока ему не надоело. Вообще-то в конце лета еды в лесу много, на людей они не кидаются, но мне видно попался какой-то неправильный медведь.
– Ну за чудесное спасение, – выдал тост Петрович.
Выпили, заели ухой, далее продолжил геноссе Мыльников.
– А что, у вас тут только медведи водятся? Или ещё кто есть?
– Из крупных зверей только они, – это Максим подключился, – а если в целом брать, то рыси ещё ходят, росомахи разные, выдры, лисы, волков немного есть… Ну и птицы конечно, от орлов до топориков.
– А тигры?
– Да ты чего, какие тигры, тигры это Владик, а у нас для них слишком холодно. И змей с лягушками здесь нет, совсем нету.
– А чего так?
– Особенности эндемики, – гордо сказал умное слово Лёлик, доедая второй кусок горбуши.
– Про рыбу забыл, – это я подал реплику, – они у вас тут очень вкусные.
– Самим нравятся, – ответила Оксана, – знаете, кстати, что лосось это не вид рыбы, а семейство, а так-то их целая куча, видов лососей. Ну из тех, что здесь водятся.
– Какие например? – это я поддержал разговор.
– Горбуша, самая распространённая, то, что мы сейчас едим – мясо бледно красное, икра примерно такого же цвета, весит от 1 до 4 кило. Потом есть ещё нерка, поменьше и покраснее, у неё икра очень вкусная. И кижуч… про него почти ничего не знаю.
– Кету с чавычей забыла, – поправил её Максим, – чавыча здоровенная бывает, 10 кило и выше, а кета промежуточный вариант. И в реках у нас тут гольцы такие водятся, речной лосось, маленькие и вёрткие, их мало кто ловит.
– И они вроде бы должны на нерест где-то в это время идти? – спросил Петрович.
– Да, но чуть позже, – сказал Лёлик, – в июле-августе, тогда их можно просто сачком зачерпывать из небольших рек, куда они нереститься лезут. Горбуши, кстати, страшные становятся в это время, горб вырастает, из-за него наверно её и назвали горбушей. И мясо становится невкусным… не то, чтобы совсем в рот не возьмёшь, но невкусное, из них у нас только икру берут, остальное выбрасывают.
– Дааа, – протянул Петрович, – интересная у вас тут жизнь.
– Это мы еще про вулканы, гейзеры и землетрясения не начинали, – бодро отвечал ему Лёлик, – а как начнём, вдвойне весело станет.
– Ты вот чего лучше расскажи, – перебил я Лёлика, – про зарплаты у вас тут, а то утром начинал сам эту тему, так уж доведи до конца, всем интересно.
Народ мигом навострил уши – рыба конечно рыбой, а вулканы вулканами, но своя рубашка, она гораздо ближе к телу.
– У нас тут секретов нет, – ответил Лёлик, закуривая беломорину, – в АКИНе минималка 400 рублей, мнс-ы и младшим инженерным персоналом получают.
Оооо, раздался дружный выдох нашей приволжской команды, у нас 130 давали по приходу, а проработавшим пять лет и более можно было рассчитывать на 200, а тут сразу все 400.
– Завлабы где-то по 600 имеют, – продолжил Лёлик, – но это всё ерунда, если честно-то?
– А не ерунда тогда что?
– Завод в Сельдевой, вот что – там в районе тыщи на нос выходит, но сами понимаете, с чем это связано – радиация-шмадиация и всё такое. Но желающих там поработать хватает, очередь как на Красной площади стоит.
– Да и это ерунда по большому счёту, – это уже Максим влез, – ты лучше расскажи им, сколько тут рыбаки заколачивают.
– А что, и про рыбаков могу… если официально на сейнер устроился, то от полутора до двух тысяч, но работа только в сезон, с мая по сентябрь.
– А если неофициально? – решил уточнить я.
– Это в бригаду, которые нерестовую рыбу берут, там ещё короче сроки, с июля по начало сентября, но уж получают они там по четыре-пять тыщ чистыми, налогов-то всё равно никто не платит.
– Если разложить это на весь год, то завод-то походу выгоднее получается, – сказал Петрович.
– Да, наверно, – согласился Лёлик, – но на рыбаках у нас тут тоже эта лестница не заканчивается.
– Какая лестница? – не понял Андрей.
– Ведущая в небо, – пояснил Лёлик, – золотодобытчики и по десять-пятнадцать штук в месяц могут заколачивать.
– А у вас тут и золото есть?
– Ну как не быть, оно во всей Сибири есть. Но там свои нюансы имеются…
– Какие?
– Бандитский это промысел, многие с него не возвращаются… опять же соблазны большие, закрысить там пару-тройку самородков или кулёк золотого песка, если поймают, это срок от пятерика до червонца. Да и может не повезти, пустая порода попадётся, тогда за весь сезон шиш с маслом привезёшь, а не тыщи, но так конечно редко бывает.
– Откуда ты это всё знаешь? – подозрительно посмотрел на Лёлика на старший, но тот не стушевался:
– Оттуда, от верблюда – у нас тут городок маленький, тут все и всё знают.
– Давайте я про отпуск байку расскажу, – разрядила обстановку Оксана.
– Давай, – поддакнул ей я, смотреть на неё было одно удовольствие, а когда она начинала говорить, так вдвойне.
– У нас тут отпуска немаленькие, два месяца каждому полагается по умолчанию, да многие не ходят каждый год, копят их. Так вот в прошлом году один наш сотрудник скопил отпусков за шесть лет, получился у него целый календарный год, ну и уехал на Большую, как у нас тут говорят, Землю отдыхать и веселиться – у него дом где-то на югах вроде имелся. Проходит год, и за пару дней до того срока, как ему надо бы на работу выходить, вместо него прилетает телеграмма начальнику, «прошу неделю за свой счёт». Недогулял парень…
Собравшиеся развеселились.
– А теперь про вулканы рассказали бы, – попросил турист, – это ж такая экзотика, какой нигде больше не найдёшь.
– Ну почему нигде, – отвечал ему Максим, – в Новой Зеландии например такого добра хоть отбавляй. Или в Исландии тоже.
– А ты был там или собираешься? – подколол его я.
– Пока не был, но зарекаться не буду, – не стал вестись на развод Макс, а просто продолжил, – вулканы чего, вон они, смотри в окно.
Все дружно повернулись к окну и увидели по крайней мере одну высокую вершину со снегом на верхушке.
– Это Авачинская сопка, у нас все вулканы сопками зовут…
– Слово какое-то дурацкое, – подумав, сказал начальник.
– Слово как слово, – не стал особо спорить Макс, – от древнеславянского «соп», говорят, что означало вал, холм, насыпь… оттуда же слово «сыпать». Так вот, Авачинская сопка тихая и мирная, последний раз извергалась где-то до войны ещё. Около трёх километров в высоту, на вершину тропа ведёт, без всякого снаряжения можно подняться примерно за пять-шесть часов, если есть желающие, могу сопроводить.
– Есть желающие, есть! – немедленно выскочил турист Серёжа.
– Ну и славно, на выходных сходим. А чуть подальше к северу Корякская сопка, повыше и поактивнее. А если на юг смотреть, там Мутновка, это вулкан посерьёзнее, постоянно дымится и рядом с ним есть такие горячие источники, у нас их Дачными называют. Почти что гейзеры, но попроще.
– Насколько попроще?
– Ну фонтанчики есть конечно, но невысокие. И нерегулярные – настоящие-то гейзеры, которые возле Ключей, они строго по расписанию извергаются, а тут как придётся. И речка там еще есть, которая от этих гейзеров вытекает, Паратунька называется.
– Интересное название…
