Полная версия:
Император и трубочист. Том 1. Крепостной
Первым пострадал тот самый истопник – когда он валялся пьяным в своей каморке, кто-то пролез внутрь и сломал ему ногу. Кто это был – так узнать и не удалось. Хотя истопник твердил, что это точно Данилка. Но когда того позвали «на правёж», тот, шмыгая носом и подпустив слезу в голос, задал резонный вопрос: а как шестилетний мальчонка мог это сделать? Да, истопник валялся вусмерть пьяным и даже ничего не почувствовал, но как он физически мог сломать кость взрослому мужчине? Ну то есть он не этими словами говорил, конечно – куда проще, да ещё вовсю размазывая сопли… но мысль донести сумел. Поэтому его отпустили. А колченогого истопника выгнали взашей. Он был из бывших солдат, то есть вольный, так что продать его было невозможно, да и пил сильно. Так что держали его больше из милости и за старые заслуги. Как же – «государю анпиратору» служил… Но когда к беспробудному пьянству прибавилось ещё и увечье – никто дальше его держать не стал. Нравы здесь были простые сверху донизу: можешь работать – паши, нет – взашей. Дед Осип в качестве последней милости сделал ему на сломанную ногу шину из пары обломков досок, после чего бывшего истопника выкинули за ворота… А через три дня крестьяне из Глинки, соседней деревеньки, привёзшие по оброку продукты, сообщили, что тот даже до их деревни не дошёл. Прямо на дороге волки порвали. Волки! Порвали насмерть человека! В паре вёрст от Павловского дворца! Ну такое сейчас время.
Его смерть Данилку особенно не тронула. Потому что он был одним из главных виновников смерти мальчонки. В смысле – бывшего владельца этого тела. Тот ведь умер. Именно поэтому Анисим и смог занять это тело, оставшееся без хозяина. Как и почему – у него никаких идей не было. Книг про попаданцев он никогда в жизни не читал, вообще даже не знал, что существует такое направление в фантастике. Да и саму фантастику не особенно жаловал. Нет, то, что совсем не читал, – сказать было нельзя. Случалось. В детстве. Жюль Верна там… или Беляева – «Продавец воздуха». Но особенного впечатления они на него не произвели. Исторические показались интереснее – великолепная трилогия Василия Яна про Батыево нашествие, изумительный цикл Дмитрия Балашова «Государи Московские», Пикуль, «Трое из навигацкой школы» Нины Соротокиной, по которым потом сериал «Гардемарины» сняли, «Ермак» Фёдорова, а в перестройку стали доступны и очень интересные иностранцы – Морис Дрюон с серией «Проклятые короли» и супруги Голон с циклом про «Анжелику – маркизу ангелов». Хотя последнее – это, скорее, беллетристика с историческим уклоном. Но ему понравилось. Да что ему – этот цикл даже Марьяна с удовольствием прочитала, хотя больше любила другие книги – всякие слезливые мелодрамы. Ещё шутила над этим: «Я ж баба, нам ведь только дай возможность поплакать – никогда не упустим!» Эх, Марьяна… а хорошо бы было, чтобы и её вот так же, как и его, в кого-то закинуло. Но это вряд ли… Хотя он и попытался потихоньку спрашивать. Ну так… вроде как исподволь. Там строчку из любимой песни припомнить, тут чего памятное из их жизни рассказать, вроде как слышал от кого, здесь – про подружку её упомянуть и какую-то её характерную черту… Увы – бесполезно. Никто не отреагировал. Ни из мелких, ни из подростков, и даже с совсем взрослыми бабами всё мимо прошло. Да и вообще не было никакой уверенности в том, что он попал в прошлое именно своего мира. Уж больно оно отличалось от того, чему Анисима когда-то учили в школе. Да и от тех роликов и фильмов по истории, которые он временами смотрел в интернете тоже. В некоторых из них вообще утверждалось, что всё, что мы знаем по истории, – ложь и извращение, а на самом деле всё было совершенно по-другому. Вплоть до того, что вместо царя Ивана Грозного на самом деле властвовали аж три царя, которых брехуны-академики отчего-то записали как одного. Так что вокруг вполне мог быть какой-нибудь другой мир или вообще параллельная реальность. Просто очень похожие… Ему интернет как-то подсунул ссылку на лекцию одного «волосатика» по поводу существования временны́х парадоксов и этих самых параллельных миров, позволяющих их преодолеть. Смотрел он её недолго, всего минут пять, и самое начало, но про миры и реальности кое-что запомнил… Так вот, даже если его Марьяна после своей смерти, которая случилась, на минуточку, на несколько лет раньше, чем его, тоже в кого-нибудь «вселилась», совершенно не факт, что это случилось в этом же мире, а не в каком-нибудь другом. Так что вскоре он прекратил все подобные попытки.
Второй досталось «чёрной кухарке». Сначала-то он её за жалостливую держал, потому что та его и по голове гладила, и слезу пускала, но продержалось это дай бог неделю. После чего она начала его так гонять и шпынять, что тот истопник мог ангелом показаться. Тётка оказалась весьма двуличной, и все эти благости демонстрировала, похоже, исключительно потому, что к Данилке выказала благорасположение «барская барыня», перед которой она слегка лебезила. Но когда стало ясно, что особенного интереса мальчонка у неё не вызывает, – так тут же всё и кончилось… Кухарка слегка подворовывала, но это среди прислуги зазорным не было. Воровали все. И у всех. Даже у семьи императрицы. Причём высшим шиком было – не отдать. Даже если заметили и поймали. Сделать глупое лицо, расплакаться, на колени броситься, крест начать целовать – но не отдать. Мол – я не я и лошадь не моя… Но при этом надо было всегда помнить, что и у кого можно взять. Чего-нибудь дорогое и приметное – ни-ни. Могут весь дворец на уши поставить, исправника вызвать и все комнаты, где прислуга обитает, сверху донизу перетряхнуть – кому такое понравится? Тем более что кое-что сворованное было у всех, и хранили это, как правило, в личных вещах… А вот нечто мелкое – булавку там маленькую со стеклярусом, простую костяную табакерку с остатками нюхательного табака, пару пуговиц, не шибко дорогой гребешок – это крали беззастенчиво. Ну а кухарки воровали продукты. Но только и именно продукты. И исключительно по чину. «Белая кухарка» могла стащить и часть окорока или ветчины, а «чёрной» была доступна только крупа и сало. Но и это если беречься и не борзеть… а «чёрная» оборзела. И Данилка это заметил. Он вообще старался именно «подставы» устраивать по минимуму. По многим причинам – и потому что любая «подстава» оставляет следы, которые могут привести к нему, но в первую очередь потому что в этом просто нет необходимости. Потому что люди в большинстве своём всё делают сами. Из-за собственной жадности, зависти, гордыни… ну и остальных смертных грехов. Они же не зря называются смертными? Ну вот… Так что в девяти случаях из десяти не нужно ничего придумывать и изобретать какие-нибудь «подставы». Всё необходимое человек уже давно сделал сам. Достаточно просто тем или иным способом открыть окружающим глаза на то, что он делает. Причём лучше всего, если это обнаружат его недруги и конкуренты. Или в крайнем случае начальники. Всё остальное случится само собой…
Так вот, кухарка одним недобрым вечером стырила на кухне кусок «пармской ветчины» фунта на полтора весом. А это был настоящий «зашквар», как говорил внук Стёпка. Во-первых, потому, что это была господская еда и «чёрная кухарка» к ней никакого отношения иметь не могла. Ну и во-вторых, даже «белая» такими кусманами не воровала. А Данилка давно ждал чего-то подобного. Каждый вечер у «собачей» дверки из скрытого коридора присаживался и через щёлку наблюдал. Ну а как увидел… короче, «белой» кухарке про это донесла та самая девчушка-посудомойка, а та уже сама перехватила «чёрную» в тот момент, когда она почти прошмыгнула в свой закуток. И извлекла украденное у той из-под подола… Ой как та выла! В ногах у «барской барыни» валялась. Но ничего сделать не смогла – уже через два дня её отослали в деревню.
Потом был один из таких же мальчишек-дворовых, правда, почти на пять лет старше, решивший самоутвердиться, гнобя малолетку, которого кто-то облил содержимым ночного горшка, затем плотник из нанятых на стройку, любящий без дела раздавать затрещины, от которых потом голова три дня гудела, помощник мундшенка, частенько запускающий руку в подведомственный винный погреб и любящий по пьяному делу цепляться к тем, кого он считал ниже себя по положению… Так, постепенно, все недруги и закончились. Этот жирный ливрейный был, считай, последним из таковых. Причём из свежих. Его привезли из какого-то из питерских дворцов, где он так же чем-то проштрафился, и этот урод, не разобравшись, сразу же попытался подмять под себя мальчонку. Местные-то уже осознали, что трогать эту «росомаху» себе дороже выходит. Не успеешь наехать – как тут же на тебя начинают обрушиваться неудачи… И ведь хрен обвинить получается! То есть нет, не так – обвиняли его, почитай, при каждом происшествии, но всякий раз оказывается, что у парнишки откуда-то оказывалось железное алиби… За что Анисим очередной раз благодарил двоюродного дядьку. Тот ещё перед армией его поучал:
– Не дерись. Только если уж совсем припрёт. Да и в этом случае – опасайся. Эвон ты какой здоровый – приложишь кулачком, да и убьёшь! И всё – пошёл по этапу… Да и грех на душу, брать человека жизни лишая, – тоже не дело. Так что ты лучше по-умному – так, чтобы и твоим недругам плохо было, и ты в стороне остался.
– А как это сделать-то? – спросил тогда Анисим.
– А вот я тебя сейчас кое-чему научу. Ну а потом, как первый раз получится, – уже сам всякие уловки придумывать будешь. Тут главное привычку выработать не кулаками махать, а прежде головой думать. И как её освоишь – дальше куда легче пойдёт…
Аниси… кхм, Данилка потом долго его с благодарностью вспоминал. Что во время срочной службы, что потом. Хотя поначалу ух как обида брала, когда с грузинами схлестнулся. Так и хотелось нос обидчику в рожу вбить, да так чтобы тот из затылка вышел… но сумел сдержатся и поступить по уму. А потом это уже в привычку вошло…
Выбравшись из коридора в господскую кухню, Данилка громко поздоровался с «белой кухаркой»: «Здоровьечка тебе, тётка Ефросинья. Как что? Труба тянет? Ещё чем помочь надо?»
Кухарка изменилась в лице, тут же натянув на него угодливую улыбку и даже не заметив этого. С определённого момента она инстинктивно начала относиться к этому мальчишке как к гремучей змее. Несмотря на то что вроде как что в формальной, что в неформальной иерархии дворни стояла куда выше его. Но ну его от греха…
– Ой, Данилка, – да всё хорошо. Очень славно ты трубу почистил – тянет как положено.
– Может, воды с колодца наносить?
– Да наносили уже – не беспокойся. – Кухарка всплеснула руками и, ухватив со стола нож, торопливо отпахала от свежеиспечённого каравая, который «отдыхал» под полотенцем, здоровенный кус, ловко «собрав» из него и толстого шмата окорока бутерброд солидных размеров.
– Вот накось – перекуси. Совсем, вижу, забегался с утра!
