Сердце дракона

– Не подходи… – выдохнул он, с трудом складывая слова. – Пожалуйста…

Я сразу подбежала, опустилась рядом.

– Всё будет хорошо, – сказала я, снимая плащ и стараясь накрыть рану сухой тканью. – Как это произошло?

Он дернулся, как будто хотел отстраниться, медленно повернул голову, сжав зубы.

– Падение… скользко… – дыхание сбилось. – Я… пытался… сбежать… меня ищут… они найдут…

Его слова оборвались кашлем, но глаза не отрывались от моего лица. Я чувствовала странное напряжение – не только от раны, но и от чего-то в нём, чего я не могла назвать.

Мужчина казался одновременно уязвимым и сильным, словно каждый шаг к смерти сделал его лишь более живым.

– Держись, – сказала я тихо, налаживая повязку. – Я помогу тебе встать. Мы найдём безопасное место.

Он слегка кивнул, но в глазах читалось недоверие, и хотя тело дрожало от боли и холода, взгляд оставался ясным и решительным.

Глава 2

2 Глава

Дождь не прекращался. Казалось, небо решило обрушиться на горы целиком. Вода стекала по лицу, по волосам, по камням, превращая тропу в поток.

Я стояла на коленях рядом с мужчиной – его дыхание было неровным, кожа бледной, будто светилась под вспышками молний.

Я попробовала приподнять его, но он был тяжел, мышцы словно налились камнем.

– Ты должен встать, – сказала я, перекрикивая ветер. – Здесь нам не выжить.

Он приоткрыл глаза, с трудом сфокусировав взгляд.

– Не… не могу…

– Послушай, – я склонилась ближе, – неподалёку есть пещера. Я видела её раньше, когда собирала травы у перевала. Там будет сухо, и я помогу тебе перевязать рану.

– Сможешь идти? – мой голос дрожал не от страха, а от холода и усталости.

Мужчина на миг закрыл глаза, будто собираясь с силами, затем медленно кивнул.

– Попробую.

Я подставила плечо, помогая ему подняться.

Тяжесть навалилась сразу – словно я поддерживала не человека, а целую гору. Каждый его шаг давался с усилием, но он не сдавался.

Гроза гремела прямо над головой. Молнии освещали скалы, и на миг казалось, что сама земля дрожит.

Я с трудом различала дорогу, шла по памяти вперёд – туда, где среди камней должен быть узкий проход.

Я почти тащила его, чувствуя, как он спотыкается, как кровь снова проступает сквозь повязку.

Наконец, между двумя валунами показался тёмный зев пещеры – узкий, но глубокий.

– Мы почти пришли, – прошептала я, и мой голос затерялся в шуме дождя.

Мы  вошли внутрь, и шум грозы остался снаружи, приглушённый, будто мир отступил на шаг.

В пещере пахло сыростью и камнем, но здесь было тихо.

Я осторожно усадила мужчину у стены, зажгла маленький светильник из фляги с маслом, дрожащий огонь осветил нас обоих.

Он сидел, обессиленный, с закрытыми глазами, но даже сейчас в его лице было что-то нереальное – будто сила, спрятанная глубоко под болью, готова была проснуться.

Я выдохнула, присела рядом и разложила травы.

– Теперь ты в безопасности, – сказала я тихо, хотя не была уверена, кому именно это нужно было услышать – ему или себе.

Огонь в светильнике дрожал, бросая на стены пещеры неровные тени. В их свете я осторожно развернула повязку.

Кровь уже почти смылась дождём, но под ней кожа выглядела странно – не как обычная рана.

Там, где ткань прилипла, скрывались ожоги, глубокие, неровные, будто кто-то приложил к телу огонь не просто для боли, а с намерением уничтожить.

И всё же – не дым, не запах гари. Только странный металлический привкус в воздухе.

Я прижала ладонь к коже, проверяя жар.

Он был горяч, но не от лихорадки – от чего-то иного, внутреннего.

Тепло будто исходило изнутри, словно тело не остывало, а хранило в себе остаток пламени.

Я нахмурилась.

– Это не просто рана… – прошептала я, не заметив, что говорю вслух.

Мужчина едва шевельнул губами.

– Не трогай… не нужно…

– Молчи, – мягко, но твёрдо сказала я. – Иначе кровь снова пойдёт.

Он послушался.

Я достала из сумки пучок серебристой травы, обожгла над пламенем, чтобы очистить, и приложила к ожогам.

Кожа зашипела, будто трава коснулась не тела, а раскалённого металла.

Я вздрогнула.

Никогда раньше я не видела, чтобы трава так реагировала.

Пахнуло чем-то острым, как озон после молнии.

Я подняла взгляд – и столкнулась с его глазами.

Они были открыты. Золотые.

Не янтарные, не карие – именно золотые, глубокие и яркие, словно в их глубине мерцало пламя.

На миг я забыла как  дышать.

Молния осветила вход в пещеру, и в этот миг мне показалось, что в его зрачках вспыхнул огонь, отразившийся не от света, а от самого взгляда.

Я отпрянула.

– Кто ты?

Он долго молчал, потом с усилием произнёс:

– Тот, кого охотники не должны были найти.

И снова закрыл глаза, обессиленный.

Я сидела, чувствуя, как от его тела всё ещё исходит слабое, живое тепло – не человеческое, не привычное.

Он потерял сознание.

Дыхание стало ровнее, но всё ещё тяжёлым, будто каждая волна воздуха пробивалась сквозь боль.

Я сжала губы и вернулась к делу. Если не обработать рану сейчас, он может не дожить до рассвета.

Снова зажгла светильник, проверила травы.

Из сумки достала густую мазь – смесь корня нирры, сушёного мха и масла хвои. Тёплая, пахнущая дымом и землёй, она всегда помогала при ожогах и ядах.

Достала нож, нужно обрезать ткань что бы она не попадала на рану, медленно и аккуратно срезала часть ткани возле раны.

– Терпи, – шепнула я, хотя он уже не слышал.

Осторожно нанесла мазь на раны. Кожа под пальцами пульсировала, словно отзываясь на прикосновение, а сама мазь будто впитывалась слишком быстро, исчезая в тепле его тела.

Я перевела дыхание, разорвала свой плащ, оставив от него лишь мокрые лоскуты, и начала перевязывать его грудь и плечо.

Ткань липла к коже, пальцы дрожали от холода, но движение было точным, уверенным.

Каждый узел, каждый оборот ткани давался с усилием, довольно трудно обматывать большое и тяжелое тело мужчины.

Широкие плечи, с мощной грудью, под пальцами чувствуется рельеф мышц, но я старалась не отвлекаться на его идеально сложенное тело, что было весьма тяжело, он ранен, но все равно прекрасен.

Когда закончила, откинулась к стене и наконец позволила себе выдохнуть.

Он лежал спокойно. Лицо стало чуть мягче, дыхание – глубже.

Лицо его резкое, вытянутое, с высокими скулами и прямой линией челюсти. В спокойствии кажется почти лишённым эмоций. Волосы черными прядями спадали на лоб, возникло желание провести по ним и отбросить их назад. Я и не заметила как начала его разглядывать.

Я прикрыла глаза, слушая шум дождя за входом.

Пещера наполнилась тихим теплом – слабым, но живым.

Словно от его тела исходило мягкое свечение, едва заметное, как дыхание угасшего костра.

– Кто бы ты ни был… – прошептала я устало. – Пусть ночь даст тебе силы.

Я подтянула к себе сумку, устроилась рядом и закрыла глаза, не заметив, как сон подкрался ко мне вместе с последним громом, стихавшим вдалеке.

Утро наступило незаметно.

Гроза ушла за горы, оставив за собой тишину и запах мокрого камня. Сквозь трещины у входа в пещеру просачивался тусклый свет – серый, холодный, но после ночной бури он казался почти тёплым.

Я проснулась от лёгкого шороха.

Мужчина пошевелился. Его дыхание стало глубже, взгляд – осмысленным.

Я быстро подошла, присела рядом.

– Тихо. Всё хорошо. Ты в безопасности.

Он моргнул, словно не сразу понял, где находится. Рука дрогнула – хотел подняться, но боль заставила его сжаться.

Я осторожно придержала его за плечо.

– Не двигайся. Ты потерял много сил.

Он посмотрел на меня.

Сначала – просто взгляд, рассеянный, словно сквозь сон. А потом – резкая перемена.

В его глазах мелькнул страх. Настоящий, дикий, почти звериный.

Он отпрянул, насколько позволяла боль, будто хотел отдалиться.

– Где… я?.. – голос был хриплым, но в нём чувствовалось напряжение. – Кто ты?..

Я подняла ладони, показывая, что не собирается причинять вред.

– Лиара. Травница из Мирдэна. Нашла тебя ночью на перевале. Ты был ранен, я лишь помогла.

Он молчал.

Глаза – всё те же золотые, но теперь в них было больше настороженности, чем слабости. Он переводил взгляд с меня на вход в пещеру, будто ожидая опасности, либо подавляя желание сбежать.

– Здесь никого нет, – добавила я мягко. – Только мы двое.

Он тяжело выдохнул, но взгляд не смягчился.

– Ты… не должна была меня видеть, – прошептал он, словно это была не угроза, а признание.

Я нахмурилась.

– Почему?

Он отвёл глаза.

– Потому что теперь тебя могут искать вместе со мной.

Молчание растянулось.

За пределами пещеры капала вода, медленно, размеренно, как отсчёт времени.

А внутри воздух был густой, наполненный тревогой.

Я долго молчала, наблюдая за ним.

Его руки были крепкими, жилистыми, но дрожали от слабости. Глаза – по-прежнему настороженные, словно он ждал, что из-за стен пещеры сейчас вырвется кто-то, кто давно идёт по его следу.

Я тихо сказала:

– Ты говорил, что тебя могут искать. Кто?

Он сжал пальцы, будто вспоминая.

– Люди, – выдохнул наконец. – Но не те, что ты привыкла видеть. Они носят железо и запах крови. Охотники.

– За кем? – спросила я, хотя ответ уже чувствовала где-то в груди.

Он посмотрел прямо в мои глаза.

– За мной.

Тишина в пещере стала звенящей.

Дождь больше не шумел, только ветер где-то далеко шевелил листья у входа.

– Почему? – тихо спросила я.

Он отвёл взгляд.

– Потому что я не человек.

Я затаила дыхание, но не отпрянула. Должно быть это шутка такая. Но он не выглядит так как будто шутит.

Он заметил это, чуть удивился и добавил:

– Моё имя Ашрейн. И если ты умна – забудь, что слышала.

Я медленно покачала головой.

– Слишком поздно. Я уже не смогу.

Он хотел ответить, но на миг его глаза снова вспыхнули – не ярко, не ослепительно, но в их глубине промелькнуло золото, как отблеск пламени.

Я почувствовала тепло, исходящее от него – мягкое, живое, словно дыхание костра.

– Ашрейн… – произнесла я его имя тихо, пробуя на вкус. – Я не видела таких ран. Они не человеческие. Но если бы я не помогла – ты бы умер.

Он закрыл глаза.

– Может, это было бы лучше.

– Нет, – твёрдо сказала я. – Раз гора вывела меня к тебе – значит, не зря.

Он открыл глаза снова. Взгляд стал мягче, усталый, но благодарный.

Между нами повисла пауза – тихая, как дыхание земли после дождя.

Снаружи небо уже светлело. Где-то внизу шумел ручей, и над скалами поднимался лёгкий туман.

Я впервые за ночь почувствовала покой – странный, зыбкий, но настоящий.

Я молча смотрела, как он пытается подняться. Плечи дрожали от усилия, но он не сдавался – будто сила в нём шла не от тела, а от какой-то глубинной решимости.

– Сможешь идти? – спросила я тихо, подавая руку.

Он посмотрел на меня так, будто хотел отказаться, но потом всё же принял помощь. Его ладонь была горячей – слишком горячей для человека, и от этого касания по моим пальцам пробежал ток, как от живого пламени.

– Попробую, – выдохнул он.

– Моя хижина недалеко, – сказала я. – Через ущелье и вниз по тропе. Там безопаснее, чем здесь.

Он кивнул, и мы медленно двинулись вперёд.

Путь был труден: земля скользкая, после ночного дождя каждая ступень превращалась в ловушку. Я шла впереди, придерживая его за руку, указывая, где можно наступать.

Солнце пробивалось сквозь серое небо, и лес будто просыпался после кошмара. Ветви капали дождём, воздух был густым, влажным, пах травой и мокрой землёй.

Иногда Ашрейн останавливался, чтобы перевести дыхание. Тогда я замечала, как по его шее проступают слабые следы жара – будто под кожей всё ещё тлел уголь.

– Не напрягайся, – произнесла я. – Мы не спешим.

– Ты не должна была… – начал он, но я перебила:

– Должна. Я не оставляю раненых в горах.

Он хотел возразить, но промолчал.

Мы продолжали путь в молчании. Только шум ручья и отдалённое эхо ветра сопровождали их шаги.

Когда показались первые скалы у подножья ущелья, я почувствовала слабое облегчение. До её хижины оставалось совсем немного.

– Видишь? – сказала я, оборачиваясь. – Там, за поворотом.

Ашрейн кивнул, но в его взгляде всё ещё оставалась настороженность.

Он будто чувствовал, что опасность не отстала, а лишь затаилась среди деревьев.

Я это тоже ощущала – лёгкое дрожание в воздухе, будто гора слушала наши шаги.

И всё же я не остановилась.

Мы шли вперёд – к дому, к теплу.

К тому моменту, когда мы добрались до хижины, солнце уже пробилось сквозь туман. Лес переливался влагой, каждая капля на листьях сверкала, будто в ней отражалось утреннее небо.

Всё вокруг дышало – земля, трава, воздух, даже тишина.

Я помогла Ашрейну пройти последние шаги, подхватив его под руку.

– Осторожно, порог скользкий, – сказала я, толкнув дверь плечом.

Внутри пахло сухими травами, дымом и мёдом. Пол устилали пучки сушёных листьев, вдоль стен стояли полки со склянками и глиняными чашами, а у очага висел медный котёл.

Дом был маленьким, но тёплым – будто сам воздух здесь помнил руки, что когда-то лечили боль.

Ашрейн остановился у входа, глядя на это пространство, словно оно было для него чем-то чуждым и непонятным.

– Здесь… спокойно, – произнёс он хрипло.

– Потому что гора знает меня, – ответила я рассеянно, ставя на стол травы и воду.

Он нахмурился.

– Знает?

Я не сразу поняла, что сказала. Просто это вырвалось – привычное ощущение, которое я никогда не называла словами.

Я опустила взгляд и занялась делом, не отвечая.

Ашрейн сел на скамью у очага. Тени играли на его лице, а золотой отблеск в глазах стал мягче, будто свет костра отзывался ему.

Я принесла сухую ткань, перевязки, чистую воду.

– Сними плащ, я посмотрю, не разошлись ли швы.

Он подчинился, сдержанно, с усталостью того, кто привык терпеть боль молча.

Мои пальцы вновь коснулись его кожи – под ней чувствовалось то же странное тепло, но теперь оно не жгло. Напротив – казалось живым, как пульс самой земли.

Я наклонилась ближе, и под пальцами почувствовала вибрацию – слабую, ритмичную, словно где-то в глубине тела звучало эхо.

И вдруг пол под ногами ответил мне тем же – тихим, почти неуловимым дрожанием.

Я вздрогнула, быстро отняла руку

Ашрейн заметил.

– Ты… чувствуешь это? – спросил он, внимательно глядя на меня.

Я молчала.

Слова застряли в горле, как всегда, когда кто-то касался моей тайны.

– Ты не простая травница, – тихо сказал он. – Я знал это ещё в пещере.

Я отвернулась, пряча глаза.

– Я просто слышу то, чего другие не слышат. И этого достаточно, чтобы меня боялись.

Он усмехнулся, но в его улыбке было больше грусти, чем иронии.

– Тогда, возможно, мы не так уж и разные.

Мы замолчали.

Огонь в очаге потрескивал, за окном капала вода с ветвей.

Мир будто затаился, слушая наше дыхание.

К вечеру дождь окончательно ушёл в долины.

Небо расчистилось, и сквозь прорехи облаков просвечивало тёплое золото заката. Воздух пах мокрой землёй и смолой.

Я вышла на порог, укутанная в старую шерстяную накидку.

Всё вокруг словно застыло в умиротворении – капли на листьях, догорающие угли в очаге, мягкий дым, ползущий по крыше.

Гора больше не звала.

Теперь она только дышала.

Её дыхание было в шелесте листвы, в журчании воды где-то внизу, в тяжёлом покое земли после грозы.

Не зов, не приказ, не тайна – просто тихий вздох, будто мир наконец выдохнул вместе с ней.

Я стояла долго, глядя в сгущающиеся сумерки.

Под ногами мягко скрипели доски, над головой кружили последние капли дождя.

Всё во мне наконец отпустило – тревога, страх, странное чувство вины за то, что последовала этому зову.

Изнутри донёсся тихий стон – Ашрейн.

Я обернулась: он спал, но неспокойно, тонкие губы шептали что-то невнятное, руки сжимались, будто он сражался с тенями.

Я подошла к нему, поправила одеяло.

На миг пальцы снова ощутили исходящее от него тепло, но теперь оно было мягким, как дыхание пламени, за которым можно наблюдать, не опасаясь обжечься.

– Отдыхай, – шепнула я.

Он не ответил, но дыхание стало ровнее.

Я снова вернулась к двери.

На западе догорал свет, и вершины гор сияли в золоте, будто в них горело что-то древнее и живое.

Я стояла, пока не стемнело, пока первый ветер не донёс запах свежей травы и прохлады.

И впервые за долгое время я не чувствовала страха.

Только покой.

И странную уверенность – будто гора больше не побеспокоит. Только тихие вздохи будут слышны, отдаваясь в глубине души.

Я проснулась от тихого шепота ветра, пробегающего по щелям хижины.

Не громкого, как гроза, а едва слышного, мягкого, как дыхание, скользящее по стенам.

Я села на кровати, прислушиваясь.

Снаружи ночь была почти тёмной, только слабый свет луны пробивался сквозь облака и отражался на мокрых листьях.

Какое-то беспокойство внутри не давало покоя и я  взглянула на Ашрейна.

Он спал на полу у очага, накрытый одеялом, но дыхание было неровным, и скулы горели теплом.

Я встала и подошла ближе.

– Ашрейн… – тихо сказала я, проверяя пульс.

Мои пальцы ощутили жар: кожа горячая, как разгоревшийся камень.

Он ворочался во сне, тихо стонал, губы шептали невнятные слова.

– Чёрт… – выдохнула я. – Не сейчас…

Я достала из сумки травы, приготовленные для лечения, и быстро развела мазь.

Старая привычка брала верх над усталостью: я аккуратно размазывала состав по лбу и плечу Ашрейна, следя, чтобы тепло от трав смягчало жар.

Он вскрикнул во сне, и я крепче прижала ладонь к его крепкой груди, успокаивая его.

– Всё будет хорошо, – шептала я, даже если сама не была уверена в словах. – Держись…

Жар начал постепенно спадать, кожа становилась чуть прохладнее, дыхание ровнее.

Я чувствовала, как тепло от его тела медленно уходит в землю, словно часть силы, которая в нём жила, уходит обратно в гору.

Я сидела рядом, стараясь не дышать слишком громко, наблюдая за ним, пока ночной шёпот ветра не убаюкал комнату в почти сказочную тишину.

Свет утра просачивался сквозь щели хижины, играя на стенах полосами золотого и серого.

Ашрейн открыл глаза и первым делом увидел её. Лиара спала рядом на полу, прислонившись к небольшому рюкзаку с травами. Мягкое, овальное лицо, с тонкими но уверенными линиями, полные губы слегка приоткрыты, лёгкий свет отражался в её каштановых , вьющиеся  волосах, и в этом свете она казалась почти неощутимой – хрупкой, но живой.

Он почувствовал облегчение – но оно быстро сменилось тревогой.

Почему она осталась? Почему всё ещё помогает ему, несмотря на то, что он чужак? Он всё ещё не понимал, кто она и чего от него хочет.

Он попытался подняться, но мышцы всё ещё ныли, тело напоминало о ночной болезни и ранении.

Лиара пошевелилась во сне, немного охнула, но не проснулась.

Ашрейн отвернулся, не желая, чтобы она видела его недоверие.

– Почему…? – выдохнул он, почти вслух. – Почему она это делает?

Его золотые глаза медленно обвели хижину. Стены, полки со склянками, сушёные травы, очаг с едва тлеющим огнём… Всё это говорило о заботе, о порядке, о том, что она умеет лечить. Но всё равно – причина, по которой она помогает ему, оставалась скрытой.

Он попытался вспомнить, как она появилась в пещере, как быстро сориентировалась, как лечила его. Всё это было слишком… необычно для простой травницы.

Внутри поднималось чувство тревоги, смешанное с любопытством.

Он сел, осторожно проверяя плечо и грудь – повязки на месте, кожа остывшая. Всё ещё живой, благодаря ей.

Ашрейн наклонился ближе к Лиаре. Она дышала ровно, спокойно. Его пальцы сжались в кулак.

– Если гора привела её ко мне… или если это судьба… – прошептал он, – почему я не могу понять, зачем?

Он сидел тихо, наблюдая за ней, пока первые лучи солнца не заполнили хижину теплом.

И впервые за долгое время чувство тревоги немного отступило.

Глава 3

3 Глава

Лиара проснулась от едва заметного холода на щеке – будто утренний ветерок коснулся её во сне.

Она моргнула, открывая глаза, и первое, что увидела, – золотой свет, падающий из окна на шероховатый пол хижины. Второе – Ашрейна.

Он сидел, облокотившись о стену, тихий и настороженный. Его золотые глаза внимательно следили за ней, но взгляд не был враждебным – скорее растерянным, будто он пытался сложить её образ как часть загадки, которую никак не мог разгадать.

Лиара потянулась, чувствуя, как кости ноют от сна на полу.

– Ты проснулся… – голос оказался хриплым после ночи без сна.

Он кивнул, но не сказал ни слова.

Лиара поднялась на ноги, отряхнув с одежды травинки.

– Как ты себя чувствуешь? Жар прошёл?

Её пальцы автоматически провели по его лбу, проверяя температуру – и только после она поняла, что делает, смутилась и отступила на шаг.

Ашрейн едва заметно напрягся.

Он не отдёрнулся, но взгляд его стал глубже, тяжелее.

– Лучше, – произнёс он наконец тихим, чуть охрипшим голосом. – Намного.

Лиара облегчённо выдохнула и начала собирать травы и котелок, чтобы развести утренний настой.

– Хорошо. Ты всю ночь был в жару, я немного волновалась.

– Почему? – спросил он резко.

Она замерла, не сразу понимая.

– В смысле?

– Ты не знаешь меня. Я появляюсь раненым посреди ночи, а ты… – он посмотрел на её руки, испачканные мазью, – …остаёшься рядом. Целую ночь.

Лиара опустила взгляд и занялась огнём, чтобы он не видел её смущения.

Пламя медленно оживало под её пальцами.

– Потому что ты был на грани.

Она пожала плечами.

– Помощь – это просто помощь. Ты бы сделал то же самое.

Он ничего не ответил.

Тишина повисла как тонкая нить между ними, наполненная недосказанностями и непониманием.

Лиара добавила травы в горячую воду, и тонкий аромат ромашки, хвои и мяты заполнил хижину.

Небо за окном тем временем светлело, и горы будто постепенно просыпались вместе с ними.

Она передала ему чашку.

– Пей. Это поможет восстановиться.

Ашрейн взял настой, но прежде чем поднести его к губам, снова посмотрел на неё.

В этот раз взгляд был чуть мягче, чему-то удивлённый, осторожно благодарный.

– Спасибо… Лиара.

Она остановилась в движении, слыша, как впервые её имя звучит с его уст.

Не угрожающе.

Не настороженно.

По-настоящему.

И это почему-то заставило сердце пропустить удар.

Лиара присела напротив него, поджав ноги и обхватив свою чашку ладонями. Тепло настоя постепенно согревало пальцы, но внутри всё равно оставалась лёгкая дрожь – от усталости, от волнения, от его взгляда, слишком прямого для раннего утра.

Она молча наблюдала, как он делает первый глоток.

Взгляд у Ашрейна стал задумчивым, будто горячий настой пробуждал не только тело, но и память.

– Ты сказала… что ночью я был в жару, – произнёс он тихо, словно пытаясь подобрать слова. – Но это… не совсем обычная болезнь.

Лиара слегка наклонила голову.

– Я заметила. Жар… странный. Не похож на лихорадку. И твоя реакция на травы…

Он поднял на неё взгляд – внимательный, изучающий.

– Ты многое замечаешь для человека, который живёт одна в горах.

Лиара чуть напряглась, но старалась не показывать.

– Это моя работа. Я травница. И… привыкла видеть, что происходит с людьми.

Он помолчал. В его золотых глазах блеснуло что-то тяжёлое, почти болезненное.

– То, что ты видела ночью… – он медленно выдохнул. – Это не должно было случиться. Никто не должен был быть рядом.

Сквозь небольшое окно на его лицо падал свет – подчёркивал скулы, тени под глазами, усталость, которую он пытался скрыть. Он выглядел не только раненым, но… сломленным чем-то, что пришло глубже, чем любая рана.

Лиара попыталась говорить мягко:

– Ашрейн, я не собираюсь никому вредить. И не хочу причинить вред тебе.

Она на мгновение коснулась его руки – едва, как проверяет температуру. – Всё, что мне важно сейчас, – чтобы ты восстановился.

Он чуть дёрнулся от прикосновения, словно не привык, но не отстранился.

– Ты… – голос дрогнул, словно он сам удивился этому, – ты не испугалась. Даже когда я говорил во сне.

Она вздрогнула.

– Ты… говорил? Я думала, это был бред. Мне показалось, ты что-то шептал… на другом языке.

Ашрейн отвёл взгляд.

– Я говорил не тебе. И не тем словам, которые стоит произносить рядом с человеком.