скачать книгу бесплатно
– А затем, что не ему одному плохо! – Выкрикиваю. – Мы еле-еле сводим концы с концами, а он тратит все заработанные нами деньги на выпивку! – Плююсь я словами. – А ты, ты ему всё позволяешь!
– Он просто не может пережить это, – говорит мне мама. И снова этот укоризненный взгляд. А я могу пережить это? Вы все думаете о себе, а как же я! В отличие ото всех я была там, когда всё произошло!
Отец отшвыривает её подальше, но несильно, – копит силы на меня – и идет ко мне. Ну вот, снова началось. Он весь покраснел, глаза стали кровавого цвета – лопнули капилляры, в них виднелся тот самый огонёк безумия, что пугал меня все эти годы. Но сейчас я не боюсь. Если он меня прикончит, то пусть так. Я не хочу жить в мире, полном боли.
– Это ты, ты во всем виновата, тупая девчонка! – Изо рта у него течет слюна, которая летит в стороны, когда отец что-то говорит. Он в ярости.
– Да-а! Я виновата. Я виновата в том, что я – девчонка. Я виновата в том, что была с ним тогда. Виновата в его смерти. Виновата в том, что я – не Том. Ты это хотел сказать, папочка? – Заливаясь слезами ярости, кричу на него. В моей груди всё разрывается от боли. Если бы была возможность, то отец предпочел бы ещё одной дочери второго сына. Если бы можно было, он бы поменял местами меня и Тома, а я бы была не против – уж лучше, чем видеть, как отец, который раньше любил тебя, превращается в монстра, жаждущего твоей смерти.
– И ты виновата в том, что вместо тебя умер мой сын, – произнес отец.
На меня накатило отчаяние. Боль. Она накрыла меня с головой. Из глаз покатились слезы. Такого я не ожидала. Я думала, что он вновь скажет, что я виновата в аварии, что я не такая идеальная, как мой старший брат, и не такая умная, что да, возможно, это я виновата в смерти Томаса. Но я даже не подозревала о том, что он думал, что это я изначально должна была умереть.
– Знаешь что… – начинаю я. И скрепя сердце произношу вторую часть своих мыслей: – Ты мне больше не отец.
– Что ты сказала? – Он схватил меня за руку и затряс, оплевывая. – Повтори, что ты сказала! – Требовал.
– Филлип, отпусти её! – Мама подбежала и попыталась высвободить меня из его рук. Но отец одним движением руки отправляет её в противоположный угол, мама стукается спиной об стенку и падает на пол.
Зачем она это сделала, ведь ей абсолютно плевать на меня?
– Повтори! – Заорал вновь отец и ещё сильнее встряхнул меня.
– Иди к чёрту! – Выпаливаю я, не намеренная повторять те ужасные слова.
А затем я слышу, как его ругань оглушает меня. Его крики, наверное, слышал весь холл, а может, и несколько этажей сразу. Он хватает меня за плечи и со всей силы ударяет головой об стену. В груди всё жжет от вспыхнувшей боли – это всемирная любовь к отцу, которая сгорает сейчас вместе со мной. В ушах звенит, а затем наступает тишина. И, кроме стекающей горячей крови по подбородку, я ничего не чувствую.
– Идите к чёрту, – говорю я, думая о словах из воспоминания.
Меня бьет незаметная никому дрожь: руки легонько трясутся, и я сжимаю кулаки – на внешней стороне ладони видна выделявшаяся на коже венка. Чувствую, как на лбу выступили капельки пота. Воспоминания – это всегда тяжёлое бремя. Лёгким касанием ладони я вытираю пот со лба и скрещиваю руки.
– Эмили, твой отец – алкоголик, – произносит Роуз Эверглоу.
– Вот же удивили, – бурчу я.
Да, он алкоголик. Да, он ужасен и омерзителен сейчас, он безумно жесток, и он ненавидит меня. Но это всё из-за алкоголя. Если бы я могла сделать так, чтобы он перестал пить, но это не в моих силах – родители видят во мне только лишь причину их несчастий.
– Нет, я имею в виду, что есть куча свидетелей, способных нам помочь. Не думаешь же ты, что, проведя целый год с бутылкой и избивая вас с матерью, не будет заметна эта перемена в ваших отношениях? – Она приподняла брови, и создалось ощущение, словно она думает, что умнее всех на свете.
– О чем вообще идет речь? – Я не понимаю, что хочет от меня это женщина.
– Я предлагаю лишить твоего отца родительских прав, ведь это он виноват в твоей травме? – Интонация в её голосе была больше похожа на утверждение, чем на вопрос. Она хочет вынудить признаться, чего я никогда не сделаю.
– Нет, я упала. – Сказала, как отрезала.
Возможно, я покажусь чересчур наивной, но я верю, что мой отец станет прежним. И мы снова будем той счастливой семьей, что ели по утрам оладьи с яблоком, которые постоянно у меня подгорали. Все вместе будем сидеть перед телевизором, и смотреть какую-нибудь комедию или «Титаник», и плакать под конец. Но разве верить в лучший конец – это плохо?
– Эмили, не делай ошибок, – настаивала Роуз.
– Он поправится. Ему нужно всего лишь перестать пить, – произношу я то, о чем думала.
– Ты разочаровываешь меня, девочка…
Женщина привстает и стряхивает с себя какую-то невидимую пыль, проводит руками по стрелкам брюк и заправляет за уши свои локоны.
– Вы можете идти. – Злобно говорю я, сжимая кулаки так, что аж костяшки побелели.
– Эмили, ты же знаешь, никто не вылечит его душевную травму. – Говорит она, шагая по направлению к двери. В ушах лишь звон и стук моего сердца, а еще «Цок-цок» туфель Роуз. И это меня раздражает.
– Прошу вас уйти. – Не понимаю, как её кто-то может терпеть? Она же назойливая, упрямая и чересчур вся такая правильная! Аж мерзко.
– До встречи, Эмили, – проговаривает инспектор. Она приоткрыла дверь, и я бросаю ей в след:
– До свидания, надеюсь, оно будет не скоро. – Но было поздно. Дверь захлопнулась прежде, чем я договорила всю фразу.
Я все еще смотрю на дверь, и кровь во мне вскипает. Мне кажется, что ничего хуже уже быть не может. Почему я не умерла? От этого всем жилось только лучше бы. За моё недельное пребывание здесь меня никто ни разу не навестил, ну, кроме Лондон, конечно же. Моя сестра сейчас учится, и ей вовсе нет дела до кого-нибудь. Я готова поспорить, что она, как и все, просто пытается сбежать от боли таким способом. Папа сейчас, скорее всего, в отрезвителе, а мама или вновь впала в уныние, или находится рядом с отцом, не отходя от него ни на дюйм, ведь он ей так дорог. А что на счет меня? Ничего. Ведь я – никто.
После того, как меня выписали, я осталась дома одна. Мама, правда, была с отцом – я не ошиблась в догадках. Я помню приятное ощущение своей постели, свежих, хрустящих простыней, своей одежды, пола с подогревом на кухне и горячего чая. Но мне было так одиноко. Никогда бы не подумала, что находясь в блаженном спокойствии без ругани и драк, я смогу скучать по кому-нибудь. Ведь я их так ненавижу. Ненавижу всем нутром за их поступки.
Я никому не говорила, как чувствую себя на самом деле: несколько раз падала в обморок, потому что темнело в глазах. И, несмотря на советы врача «Стараться не ударяться головой и обращаться к нему при ухудшении самочувствия», я все также посещала школу, работу и падала где-нибудь в обморок, ударяясь головой.
Кто-то говорил мне, что это, возможно, из-за голода, ведь я, действительно, ем раз в три дня. Но я бы отдала все на свете, лишь бы не возвращаться в стационар. Лучше уж жить так, чем вновь очутиться в месте, где все пропахло хлоркой, формалином и лекарствами, где все невыносимо вежливы к тебе и многое является ложью. Хотя всё в нашем мире – это ложь.
А затем мать с отцом вернулись. Не прошло и трёх суток, как папа снова взялся за бутылки. И всё на круги своя: крики, ругань, словно ничего и не было, словно это не он чуть не проломил мне череп.
И это стало последней каплей. Мои наивные розовый очки, которые мечтали о светлой жизни с любящими родителями, спали, и я начала видеть мир в тех тонах, которые он заслуживает.
– Ты неблагодарная дочь! – Кричал отец и замахивался ремнем.
«Я хочу умереть», – неуверенно шепчу я себе.
– Ты во все виновата! – Со всей силы я вписываюсь в стенку, и что-то хрустнуло у меня в спине. Надеюсь, это не позвоночник.
Я хочу умереть. Уже более уверенно было сказано мною.
– Том и Кристи, вот мои дети, а ты – ошибка природы! – Папа повторял это сотню раз, и каждый раз было больно, как в первый. В груди глухо отдается удар невидимым ножом-словом.
Я хочу умереть. Да, я готова.
– Уж лучше бы ты умерла. – Слезы льются у меня из глаз. Я осознала, точно осознала.
Я хочу умереть!
***
Я не помню, кто предложил эту идею. Помню лишь, когда одноклассники спросили, кто хочет в субботу вечером покататься на байках, я подскочила первая. И теперь, сжимая руль блестящего, новенького байка, я лишь жалела о том, что кому-то придется за его ремонт платить. Мне показали, где тормоз, газ, сцепление – всё, что нужно для адекватного вождения мотоцикла. Но я даже не слушала. Когда ребята рванули, я стартовала последняя. Может, оно к лучшему? Набирая скорость, я понимала, как это чертовски круто, иметь свой байк! Ты можешь уехать в другой город, штат, страну, и лишь ветер будет тебе другом! Да, именно ветер. Это он бьет тебе в лицо, когда ты несешься со скоростью под сотню километров в час, он ласкает тебя и нежно развевает волосы. Он говорит тебе о свободе.
На удивление мне не страшно, словно я уже заранее знаю, что там, куда я отправлюсь, не будет боли. Там будет тишина и спокойствие, а это лучше, чем видеть изо дня в день терпеть такое отношение со стороны близких тебе людей.
Та женщина, Роуз, приставила ко мне мозгоправа, чтобы я болтала с ним о том, о сём. Хотя, конечно, я знала, что это ещё один способ выудить из меня информацию. Я помню разговор с психологом, она говорила, что для того, чтобы облегчить свою душу, я должна написать на листе бумаги, кто я есть на самом деле. Я не должна забывать истинную себя, как и не должна отрицать осуществимые мечты. Я ей благодарна за это.
Итак. Меня зовут Эмили Беннет, мне шестнадцать лет. И я жажду умереть, потому что и отец, и мать меня ненавидят. В их взглядах я вижу презрение к себе. Они считают меня виноватой в смерти старшего брата, даже если и прошло уже два года. Я ненавижу их за это. Ненавижу за их поступки. Ненавижу их за такое отношение ко мне. Хотя и бесконечно сильно люблю тех родителей, что остались у меня в чертогах памяти, когда мы улыбались друг другу, ели завтрак на ужин и смотрели допоздна различные телепередачи, а после я забиралась в их кровать, где слушала различные сказки, но никогда не доходила до конца, потому что тут же засыпала. А старшая сестра, которая приезжает к нам не чаще чем два раза в пару месяцев, просто ничего не замечает. Я не знаю, что она чувствует за сотни километров от меня, но мне кажется, что это её способ справится с горем. Она просто сбежала. И… мне надоело. Я устала. Устала тянуть постоянно на себе разваливающуюся семью, устала стараться учиться на отлично, чтобы хоть чем-нибудь походить на идеальную старшую сестру и старшего брата. Устала терпеть побои, скандалы, унижения в свой адрес. Устала жить, не живя, ведь то, как проходили дни мои, нельзя назвать жизнью, а, скорее, проживанием. Я хочу лишь покоя. Ненавижу такую жизнь. И ненавижу саму себя. Я надеюсь, что моя смерть принесет хоть какое-то облегчение моим родителям. Ведь сколько проблем сойдет с их плеч, если меня не станет.
Я отпускаю руль и развожу руки в сторону. Ветер чуть ли не сносит меня, но мне плевать. Мотоцикл начинает вилять по сторонам.
– Я хочу умереть! – Кричу что есть силы.
Том сидит рядом со мной в машине, он улыбается мне, мы болтаем. Я опираюсь руками на сидение водителя и что-то ему рассказываю. Брат поворачивается ко мне и шутит по этому поводу. Его улыбка радует меня как никогда раньше.
– Я хочу умереть! – Слезы стекают по моим щекам, душа болит и съеживается в комок от острого удара по больному.
Том не видит надвигающийся грузовик. Он все еще что-то мне говорит, не сводя глаз с моего лица, ожидая моей реакции. Но я вижу надвигающуюся опасность, сердце бешено колотится, меня всю наполняет страх. И я кричу о грузовике брату.
– Я хочу умереть! – Прощаюсь с жизнью. Мне не страшно. Мне не страшно. Не страшно.
Он пытается развернуть машину, сойти с дороги, поворачивает в сторону. Меня откидывает назад, и я ударяюсь головой обо что-то довольно острое. Весь мир заплясал разноцветными пятнами.
– Я иду к тебе, Томми… – Шепчу.
Но удар встречает лбы двух машин.
И я врезаюсь на скорости в сто двадцать в дерево.
Два
Кристи
Я сидела за конспектами по истории и пыталась выучить все даты, связанные с войной севера и юга. В голове все мысли перемешивались, потому что я очень устала. Встав из-за стола и выключив приглушенный свет лампы, я старалась не шуметь, дабы не разбудить соседку по комнате. Чтобы налить себе кофе, пришлось спускаться на первый этаж общежития, где у нас находится кафетерий; каждое утро сюда приходит работник столовой и готовит что-нибудь нам на завтрак. Как оказалось, не я одна являюсь полуночной совой, уже заранее готовящейся к предстоящим контрольным. На электронных часах высвечивалось «00:28».
Жизнь шла своим чередом: год за годом, день за днём. Я уже на втором курсе в университете, хотя кто бы мог об этом подумать? Казалось, что только вчера я была первокурсницей.
– Привет, – сонно проговорила Афелия, отодвигая свои тетрадки в сторону, чтобы я могла сесть рядом с ней и положить свои учебные предметы тоже. – Снова допоздна не спим?
– Привет. – Я поставила на стол свою кружку с кофе и открыла тетрадки. Голова ужасно болела, и я потерла виски. – Да, снова.
Афелия наклонила голову, уткнувшись в свои тетради, и её профиль так сильно напомнил мне профиль моей сестры, Эмили, что сердце с болью сжалось. На минутку мне показалось, словно у меня ужасное ощущение, дежавю: плохое предчувствие охватило меня всю. Так уже было, когда сестрица попала в аварию с братом. Допив своё кофе, небольшой прилив сил настиг меня, и я решила еще что-нибудь подучить, но сконцентрироваться в месте, где полно народу, мне не удавалось. Поэтому я встала и направилась к себе в комнату.
Спотыкаясь во тьме, искала кнопку, включающую лампу, что удавалось мне не очень хорошо. Я даже начала немного нервничать по этому поводу. А затем послышался шорох за моей спиной и сонный голос соседки:
– Лови. – Она швырнула мне мой телефон. – Пока тебя не было, он достал меня своим жужжанием.
Я сразу же стала просматривать последние вызовы, но номер был мне не знаком. Да и кому придет в голову звонить человеку в полпервого-ночи, вдруг он спит? Скептически настроено, я засунула мобильник в карман джинсов и вновь села за зубрежку, но через несколько минут телефон опять зажужжал.
– Алло? – спросила я, выйдя в коридор.
– Здравствуйте, это Кристи Беннет, сестра Эмили Беннет? – поинтересовался женский голос.
– Да, а что случилось?
– С вашей сестрой случилось несчастье. Уже как двадцать минут она находится в операционной, и ей пытаются сохранить жизнь. В своей картотеке она указала ваш номер, если что-то случится.
Моё сердце бешено забилось, а всю меня затрясло так сильно, как никогда раньше. Из-за того, что коленки подогнулись, я чуть не упала, но устояла на ногах благодаря тому, что опёрлась об стенку. Я быстро бросила что-то вроде «Уже выезжаю» и громко захлопнула дверь в свою комнату.
– Ты чего? – испугалась шуму моя соседка. Я запихивала свои вещи в сумку, собирая всё самое необходимое для дороги. Пересчитав, сколько у меня осталось денег в кошельке, поняла, что моё положение очень плохое.
– Можешь одолжить мне пару сотен? Я тебе верну, – спросила я у неё.
– Извини, только сотня.
– Сойдет. – Взяла деньги из рук девушки и поблагодарила её.
– А что случилось-то? – спросила она, но я уже вышла из комнаты.
Прося у всех, кто еще не спал, хотя бы пару десятков долларов, я объясняла, что совсем скоро всё это верну, просто сейчас крайняя необходимость. Так и наскребла нужную сумму на поезд. Хорошо, что я вовремя попала как раз на тот рельс, что ходит ночью, и не пришлось ждать до утра, теряя драгоценное время. Несколько часов трясучки по рельсам и буду рядом с сестрой.
Я влетаю в больницу, как ураган, и сразу же обращаюсь к регистратору.
– Эмили! – Волнуясь, кричу я. – Эмили Беннет! Где она?
– Подождите минуточку. – Девушка ровно отвечает мне. Она меня раздражает. Её чрезмерное спокойствие ужасно меня бесит.
– У меня нет ни гребанной секунды! – Выкрикиваю я и ударяю кулаком по стойке, девушка за ней смотрит на всё также спокойно, наверное, привыкла к подобным картинам. – Эмили Беннет. – Повторяю, но уже спокойнее. Стараюсь держать себя в руках. – Она попала в аварию.
– Да, вижу, – отвечает регистратор, смотря списки пациентов в компьютере. – Она в операционной, это прямо и налево.
Я прямиком бросаюсь туда, не успев услышать, что же ещё произнесла девушка. Пол скользкий, отчего я постоянно поскальзываюсь, но я не могу позволить себе упасть. Перед дверью в операционную стоит санитар, видимо, дежурит.
– Простите, мэм, вам туда нельзя. – Останавливает он меня, видя, что я собираюсь броситься прямо в помещение.
– Мне можно! – грубо произношу.
– Нет, вход запрещен для всех, пока не закончится операция.
Боги, сколько же она уже длится, если я в дороге была почти четыре часа! Неужели? Нет, нет, нет. Даже не думай об этом, с ней всё в порядке, с ней обязательно всё будет в порядке!
– Иди на хрен! – Выругалась я. – Там моя сестра! Мне нужно срочно её увидеть!
Я кидаюсь вперед, надеясь отпихнуть санитара куда-нибудь в сторону и забежать вовнутрь, увидеть её лицо, взять за руку и убедиться, что её сердце еще бьётся, но работник больницы хватает меня за плечи и трясёт.
– Успокойтесь, – говорит он. – Придите в себя. Присядьте.
Я попятилась, ища руками сидения. Села. Голова сама по себе упала на колени, после того, как я наклонилась. Я почувствовала, как жизнь потихоньку уходит из меня.
– Вот так. Успокойтесь, – продолжал санитар. Он похлопал меня по плечу. – Эй, Ник, стань пока мне на замену.
Я замечаю, что меня всю трясёт. Слёзы произвольно льются из глаз, не могу их контролировать. Вижу сквозь жалюзи бледное лицо Эм, наполовину скрытое маской. И новая волна паники накрывает меня. Моя маленькая сестрёнка, как я тебя не уберегла!
– Эй, может быть вам принести что-нибудь? Чай? Кофе? – Я киваю.
