скачать книгу бесплатно
Поэтому, когда Альберто сообщил ему, что лечение закончено и можно ехать в школу-интернат, Алекс воспринял это как начало своего будущего побега. Готовность, с какой он начал собираться в дорогу, удивила Зацепина.
– Странно, почему ты не требуешь отвозить тебя к коста-риканскому консулу?
Алекс только выразительно глянул на куратора, не считая нужным отвечать. Даже когда Зацепин протянул ему пакет с отпечатанной фотосессией Камиллы, изъятой из его «Никона», он лишь мельком глянул на снимки, тут же спрятав пакет в сумку с вещами.
– Между прочим, это та школа, в которой училась твоя мама, – предпринял еще одну попытку расшевелить своего протеже Петр Иваныч. Однако ничто не дрогнуло в подростке и на этот раз.
По идее Зацепину полагалось также оговорить с Алексом и его поведение в интернате, но это была палка о двух концах: предупрежденный о том, чего делать не надо, Копылов-младший как раз это и мог выкинуть, поэтому капитан ограничился лишь маленьким замечанием:
– Предлагаю тебе хотя бы первое время не упоминать твое любимое коста-риканское консульство с посольством. А то ты можешь получить от ребят очень неприятное прозвище, от которого потом до конца школы не отделаешься.
Совет получился совершенно напрасным. Алекс, сменивший и без того уже две очень отличающиеся друг от друга школы, меньше всего собирался перед кем-либо пускаться в откровения о своей западнополушарной жизни.
Имелся еще вариант немедленного самовольного бегства сразу по прибытии в интернат, но про него тем более не следовало несговорчивому мальчишке упоминать. Вот и стал Зацепин на своей «Ладе-семерке» кружить по подмосковным дорогам так, чтобы даже опытному рецидивисту-уголовнику было ясно, что без знания местного языка отсюда в жизни не выбраться. И их поездка из госпиталя в недалекий пригородный интернат вместо одного часа заняла все три часа. В воспитательных целях капитан специально еще дал крюк по столице с проездом вдоль Кремля и пристально поглядывал в зеркальце на сидевшего сзади Алекса, ожидая его интереса к новому экзотическому миру за окном. Да, паренек время от времени смотрел по сторонам, порой что-то провожал взглядом, однако даже дежурного любопытства в его глазах так и не появилось.
Чуть оживился он, когда за городом «Лада» Зацепина свернула с шоссе Энтузиастов и стала петлять по балашихинским лесным проселкам.
– Нравится лес? – не удержался от вопроса Петр.
– Вот еще! – Алекс с нарочитым равнодушием откинулся на спинку сиденья – запоминать дорогу, по которой они ехали, у него все равно не получалось.
Глава 12
Школа-интернат № 114 снаружи была похожа на советский круглогодичный пионерлагерь. Большая территория, покрытая березами и соснами, кроме двухэтажных жилых и учебных корпусов вмещала немало спортивных площадок и даже извилистую двухкилометровую беговую тропу с возведенными на ней препятствиями. Когда-то здесь имелись даже своя конюшня с верховыми лошадьми, оранжерея с цитрусовыми деревьями и глубокий бассейн для обучения аквалангистов. Однако к 1992 году все это пришло в полное запустение. На бассейне и оранжерее висели ржавые замки, а конюшня превратилась в склад металлолома.
Едва Зацепин просигналил, как ворота тут же открылись и пропустили его «Ладу» вовнутрь. За внешними воротами имелись еще одни ворота, внутренние, состоящие из одного железного шлагбаума. Не слишком серьезное препятствие, но оно открылось не раньше, чем вахтер, крепкий пятидесятилетний мужчина с цепким взглядом, проверил удостоверение Зацепина и письменное направление относительно его юного пассажира.
На спортивной площадке невдалеке от шлагбаума подростки без обычных мальчишеских воплей двумя мячами бросали по баскетбольному щиту, играя в какую-то собственную игру. При виде незнакомой «Лады» они не остановились, лишь по очереди косились, стараясь разглядеть, кто именно в ней прибыл.
Петр был здесь впервые и тоже внимательно впитывал все окружающее. В целом школа производила довольно удручающее впечатление, не слишком соответствующее славе «янычарского лицея», как называли его между собой посвященные люди, – самго крутого из трех подмосковных интернатов, в которых жили и учились дети разведчиков-нелегалов и разного рода военных советников. Внешность подростков и их одежда были самыми обыкновенными. Разве что по-армейски чистые и ухоженные дорожки и то, что один из мальчишек, съев конфету, побежал за десять метров выбросить фантик в мусорку. Невдалеке сидели на скамейке три девочки и тоже не шумели, а сосредоточенно читали каждая свою книгу. Промелькнули и два молодых учителя-воспитателя в спортивных костюмах, которые сами по себе разминались на гимнастических снарядах. Был во всем этом какой-то особый порядок, вовсе не свойственный заведению, где собраны три сотни детей от десяти до семнадцати лет.
– Как можно увидеть директора? – спросил Петр, заходя вместе с Алексом в учебный корпус.
– Там, – указал белоголовый пятиклассник, воспитанно указывая не пальцем, а легким движением всей руки.
Директор Вадим Вадимыч, моложавый пенсионер со строгим лицом, встретил гостей сдержанно-учтиво:
– Мне уже звонили. Все подготовлено. А он что, в самом деле ни слова не понимает по-русски?
– Лишь то, что за десять дней услышал в госпитале. Думаю, это очень немного. Зато английский у него то, что надо, – счел должным сообщить капитан. – Только как бы это сделать так, чтобы он попал в класс со своими ровесниками, а не с теми, кто младше? Пускай даже он сначала и не будет справляться. Потом обязательно все наверстает.
Алекс сидел на стуле, куда его посадили, продолжая оставаться совершенно безучастным.
– На первую четверть определим в восьмой класс, а там посмотрим. Все будет зависеть от него самого. – И директор по телефону попросил секретаршу позвать старосту 8 «А».
– Я буду тебя раз в месяц навещать, – сказал по-испански Зацепин Алексу. – Я попросил, чтобы тебя определили в класс со своими ровесниками. Но если не будешь справляться, тебя переведут в младшую группу.
– Я понял, – буркнул Алекс.
Пора было прощаться. Петр пожал директору руку, а с Алексом ограничился лишь неким дружественным прощальным жестом, дабы не получить в ответ какую-нибудь малоприятную выходку.
Эта предусмотрительность передалась и директору. Оставшись в своем кабинете с Алексом один на один, он тоже просто сидел и ждал, для виду разглядывая какую-то деловую бумагу, давая возможность молодому человеку чуть передохнуть перед погружением в «шум и ярость» своих новых одноклассников.
Наконец в дверь коротко постучали и, не дожидаясь ответа, в кабинет заглянула староста 8 «А» Марина Сабеева, больше известная как Даниловна благодаря своему отчеству и привычке повелевать окружающими сверстниками. Вызов к директору ничего хорошего не сулил, поэтому она готовилась к решительному отпору насчет неблагополучия в своем классе.
– Вызывали, Вадим Вадимыч?
– Заходи и дверь закрой.
Даниловна вошла и настороженно покосилась на сидевшего у стены Алекса.
– Вот, Марина, новый ученик для вашего класса. Зовут Алекс Копылов.
– Вижу. И что? – по инерции ершисто ответила она.
– Его родители погибли. Он говорит по-испански и по-английски и ни слова не знает по-русски.
– Ничего себе заявка! – Даниловна сразу забыла о заготовленных претензиях к директору.
– Поэтому никакой вашей самостийной дедовщины чтоб не было. Хотя бы потому, что у парня не та закалка.
Это все же был камешек в ее старостин огород.
– Может быть, мне еще в мальчиковой спальне его оберегать?
– Или не справишься?
– Кто? Я не справлюсь?! Десять раз ха-ха! – Уверенность в собственной безупречности и правоте могла сподобить ее еще и не на такие дерзости. Слава богу, что новичок не понимал всех этих фамильярностей.
Вадим Вадимыч чуть помолчал, обдумывая, что еще ей сказать.
– Пока что он будет ходить только на английские уроки и на физкультуру. У вас сейчас, кажется, английская литература. Ну и веди его. Сначала покажи спальню, потом на урок. И вообще познакомь с нашими порядками. – Директор повернулся к Алексу и произнес на английском: – Иди с ней, она все покажет.
Алекс взял сумку и послушно вышел вместе с Даниловной в коридор.
– Ты что, в самом деле ни слова по-русски? – Она тоже перешла на английский.
Новичок лишь угрюмо кивнул.
– Меня зовут Марина, но все называют Даниловной. У меня тоже родителей как бы нет. Последний раз я их видела год назад. Зато есть три родных дяди и две тети. Но к ним я жить никогда не пойду.
Если она хотела уравняться с Алексом в сиротстве, то ей это не удалось. Некоторую неловкость скрасил проходящий мимо шестиклассник.
– Даниловна-Ваниловна! Не поймаешь, не поймаешь!
Она топнула ногой, и малолетки след простыл. Требовалось сказать нечто такое, чтобы симпатичный новичок наконец прореагировал.
– Запомни главные слова при обращении с нашими пацанами. – И Марина произнесла по-русски с четким выговариванием всех согласных: – Дам в лоб. Ну?
– Дам в лоб, – повторил Саша Копылов первую свою русскую фразу с сильным акцентом.
– Годится, – одобрила ее новоявленная опекунша.
И забросив его сумку в мальчиковую спальню на шесть коек, они направились в кабинет английской литературы.
Глава 13
Весь 8 «А» состоял из пятнадцати мальчишек и семи девочек, этакий пацанский мирок, где потихоньку все сильней начинали царствовать дамы. По крайней мере авторитет Даниловны как старосты и главной волчицы ребячьей стаи был для всех непререкаем. При появлении вместе с Мариной нового ученика про всяких Диккенсов и Хемингуэев в классе немедленно было забыто. Ребята лишь слушали разговор молодой учительницы с Алексом по-английски, что сначала вызывало у всех живой интерес, а под конец уже даже слегка и враждебное чувство. Да и как тут было не заревновать!
– И ты тоже объезжал на техасском ранчо молодых лошадей? – спрашивала Вера Андреевна, молодая женщина, некогда отправленная из посольства в Дублине за аморалку на родину.
– Нет. Для неподготовленных людей это слишком опасно, – увлекшись чужим вниманием, разговорился Алекс. – Зато я лассо научился за лето бросать лучше Чарли. А еще мы гремучек ловили. Чарли пять поймал, а я четыре.
– А стрелять из кольтов приходилось?
– Да. В Техасе все мальчишки с десяти лет стрелять умеют. И многие девчонки тоже.
Алекс хотел еще похвастать тренировками в домашнем тире, но в последний момент все же предпочел умолчать об этом.
– А американцы к тебе как к человеку второго сорта не относились?
– Вовсе нет. Нормальные ребята. Я им на спор назвал всех их президентов, и они сразу меня за своего приняли. – Новичок старался отвечать обстоятельно и правдиво.
Такого издевательства над их унылой школярской жизнью первым не выдержал Хазин, главный придумщик злых выходок. Из резинки, натянутой на пальцы, он выстрелил бумажной пулькой по ноге учительнице. Та вскрикнула от боли и неожиданности. Хазин моментом сдернул резинку с пальцев и принял самый невинный вид.
– Кто это сделал? – резко спросила учительница.
Класс молчал. Алекс дал время стрелку признаться самому, а потом просто указал на него:
– Вот этот!
Его стукачеством были поражены не только ученики, но и Вера Андреевна.
– Хазин, последнее тебе предупреждение, – невнятно сказала она. – Учти это.
Звонок с урока пришел ей на помощь. Прихватив учебный журнал, учительница поспешно вышла из класса. Застучали крышки столов, и мальчишки взяли Алекса в кольцо. Вторым, чисто наблюдательным кольцом стояли девчонки.
– Ну ты, ковбой хренов! – угрожающе начал Хазин специально по-русски, а не по-английски. – Шестерка американская!
– Дам в лоб, – вдруг четко по-русски произнес Копылов.
Хазин и остальные опешили.
– Пошли выйдем. – Хазин сделал привычный выразительный жест.
Алекса в толчки повели из кабинета на улицу.
Даниловна в делах пацанской чести могла мало что изменить, поэтому тоже шагала среди мальчишек, лишь стараясь помешать им исподтишка шпынять Алекса.
– Хорош, ты, сзади!.. – покрикивала и лупила в ответ она. – А ну, не трожь его!.. Я кому сказала!.. Сейчас сам получишь!..
Задний двор учебного корпуса являлся идеальным местом для интернатовских разборок. Сюда и пригнали одноклассники Алекса.
– Ну что, хмырь заморский, – гнул свои русские оскорбления Хазин, набираясь нужной злости. – Доносчик недоделанный! Стукач сопливый!
Даниловна просунулась вперед.
– Хаза, ты других не подбивай. Сам один на один попробуй! – Больше всего она боялась, как бы заведенные такими словами мальчишки не накинулись на Алекса всей гурьбой.
Хазин чуть только зыркнул на нее.
– И попробую. Ну что, жертва Америки, абонемент к дантисту уже взял? – Хазин перешел на английский, как опытный драчун желая сначала как следует запугать противника.
Даниловна тем временем отталкивала в сторону других желающих врезать доносчику.
– Дам в лоб! – снова по-русски повторил Копылов. В запасе у него было немало подходящих английских ругательств, но сейчас они казались совсем не выразительными.
Негласный кодекс бескомпромиссных янычарских поединков требовал перед дракой дополнительно оскорбить еще и физически, поэтому Хазин не ударил, а просто провел кулаком Алексу по щеке, тот в ответ двумя руками отпихнул обидчика от себя – и драка началась.
Противник не казался Копылову слишком опасным, он был на полголовы ниже и не обладал большой мускулатурой, да и собственный победный опыт не давал Алексу сильно робеть. Чуть приподняв сжатые в кулаки кисти рук, он ждал, уверенный, что сумеет вовремя отбить любой выпад, и едва не поплатился за эту самонадеянность. Хазин стоял в двух шагах, вроде бы ни к чему не готовясь, и вдруг без всякого замаха ударил его ногой в пах. Алекс даже сам не понял, как ему удалось в последний момент резко крутнуться и поставить под удар бедро. Зато собственный стремительный выброс левого кулака угодил противнику по губам. После чего пошел яростный обмен ударами с обеих сторон. Хазин прежде всего рассчитывал на свою быстроту, но в Алексе он встретил бойца, ничуть ему в этом не уступающего. Промазывая с ударами, они на мгновение сходились в клинче и тут же отталкивались, чтобы снова дать простор кулакам. Хазин еще дважды пытался применить удар ногой, но тоже без особого эффекта. Оба уже были измазаны кровью, которая текла из разбитых губ и десен, однако ожесточение не ослабевало.
Вдруг все пацаны заорали:
– Бровь! Бровь! – И кинулись растаскивать обоих не замечающих собственной боли бультерьеров.
В самом деле, левая бровь Хазина была рассечена и из нее прямо на глаз текла кровь. Сражение окончилось.
– Let’s go! – скомандовала Даниловна и повела Алекса приводить себя в порядок, в то время как мальчишки потащили Хазу в школьный медпункт. Недавно по телику все они смотрели бой боксеров-профессионалов, где много говорилось о тяжелых последствиях при рассечении бровей, поэтому сейчас не на шутку струхнули. В медпункте и в самом деле к ране Хазина отнеслись со всей серьезностью, тщательно промыли и наложили на нее несколько швов.
Даниловна же повела Алекса в мужской туалет. Пока он смывал кровь с лица и разбитых костяшек пальцев, она стояла рядом и не скрывала своего чуть насмешливого отношения к изрядно потрепанному победителю. По-английски она говорила с сильным акцентом, но очень ясно.
– А у вас что, там, в Америках, принято закладывать своих одноклассников?
– Хаза был прав? – спросил, вытирая носовым платком руки, Алекс.
– Нет. Он вообще-то пакостный парень. Ты мог на перемене подойти и врезать ему, если уж на то пошло.
– У вас что, всегда за подлость действует отложенное наказание?
В туалет заглянули два шестиклассника.
– Даниловна, нам по-маленькому.
– На второй этаж. Вэк отсюда! – Ей только стоило глянуть на них, и они тут же вылетели за дверь.
– Наверно, ты по-своему прав, – подумав, согласилась она. – Но больше старайся никогда не жаловаться на своих одноклассников. Договорились?
– А что означает «дам в лоб»?