скачать книгу бесплатно
Сарга встал, прогоняя назойливый голос у границ сознания:
– Ага.
***
Вагонет с шумом остановился на положенном месте, фыркая струями пара. Клубы пыли взмывали в воздух, подгоняемые утихающим ветром. Двое пассажиров предусмотрительно отошли подальше от краев, когда прозвучал короткий гудок: котел, будка и склад вагонета задрожали, послышался скрежет шестерней. Вся конструкция вместе с внушительными бортами скрежеща приподнялась над краями перрона, замерла на короткое время и, роняя песок, начала вращение вокруг пассажирского отсека. Через несколько минут там, где был котел с будкой, оказался противовес, поменявшись с ними местами.
Конструкция пыхнула паром, заскрежетала, неспешно опускаясь в исходное положение. Из будки показался молодой асир в рабочих одеждах железнодорожника, обвел платформу взглядом, махнул пас сажирам рукой. Отряхивая пыльную бороду, скинул на землю трап. Багор сдержанно кивнул, Сарга помахал в ответ. Асир сошел на перрон, мигом направившись к приближающейся веренице обслуживающего персонала – те с большим усердием волокли к агрегату ящики угля и массивные бутыли воды. Вслед за асиром на внешний борт ступил мужчина в очках с легкой сединой, припорошившей длинные курчавые волосы:
– Эй, там, на земле! – прикрикнул он с каркающим валимитским акцентом. В ту сторону идем, верно?
– Верно! – ответил Сарга, стараясь перекричать шум механизмов. Машинист одобрительно закивал, протирая очки.
– У вас есть, ма, минут пятнадцать, пока мы тут запасемся необходимым. А вы, обратился он к Багору, господин, тоже, ма, едете? Гигант кивнул, ища что-то в необъятной сумке. Машинист обер нулся в будку, каркнув:
– Сипон, ма, сгоняй-ка к углежогу, скажи, чтобы побольше нагрузили! – вновь обернулся к Багору: – Потянем, любезный. Не вопрос! По трапу ловко сбежал приятнейшей внешности лиллиец, видимо, Сипон. На бегу он кивнул пассажирам и юркнул в сторону громко переговаривающегося персонала. Валимит надел очки, постучал кулаком по железной двери и скрылся из виду. Багор лишь пожал плечами, чихнул от поднявшейся пыли и направился к Сарге.
– Давай утеплимся, алакил. В горах нас ожидает климат куда суровее.
Сарга не стал спорить, полез в сумку, извлекая потемневшую накидку, обмотки и меховую повязку. Гигант последовал его примеру. Вместе они уселись на скрипучую скамью, подготовленную к подобным нагрузкам, принявшись усердно обматывать ступни. Багор сверкнул куцей ногой, на которой явно не хватало пальцев, полукровка, юркнув в свои сапоги, влез в накидку, щелкая железными застежками.
– Явно велика, заметил он, осматривая болтающиеся рукава.
– Зато не будет сковывать движений, пробасил гигант, с переменным успехом справляясь со своими застежками. Его накидкой пара солдат могли накрыться, как добротным походным одеялом.
Помощник вернулся, залез на борт, следом запрыгнул углежог – оба скрылись в будке, явно не желая задерживаться. Вереница персонала удалялась в сторону площади, перрон вновь опустел. Багор полез по трапу, не обращая внимания на изнывающий скрип несчастного механизма, усевшись на широкие кресла, начал приспосабливать багаж. Сарга шел следом, придерживая шляпу. Машинист продолжал стоять у входа в будку, улыбаясь в пышные усы. Полукровка, проходя мимо, остановился, приподнял полы шляпы и посмотрел на старика. Того слегка передернуло, он заулыбался еще шире, правда, кося глаза в сторону спасительного входа:
– Сколько, ма, ехать будем, знаем? Достопочтенный, хе-хе…
– Знаем, Сарга оголил клыки. Голоса в его голове как раз напевали веселую песенку из детства, и он принялся подпевать: – Десять часиков прошло, и куда нас занесло? Впереди нас ждет беда. Для кота – все ерунда!..
Машинист сглотнул, стараясь не спускать улыбки, которая тем не менее изрядно подкисла.
– Да, господин, десять часиков, ма, все верно. Как тронемся, помощника к вам отправлять? Для разъяснения вопросов? – глаза валимита бегали, хотя в целом он держался молодцом. Если таковые, конечно, будут.
– Мы окликнем, если появятся. Точно окликнем, полукровка уловил взгляд надсмотрщика, явно призывающий заканчивать общение. Обернувшись к машинисту, Сарга поклонился, убрав с лица жутковатую улыбку, скользнул в пассажирский отсек, с интересом выбирая место. В дверном проеме мелькнуло смуглое лицо, усы свесились набок, как два запущенных садовником куста:
– Мое имя Суму-ла-Эль, почтенные господа. Я и моя команда будем сопровождать вас до станции у подножия Пасти! На моем прекрасном судне – Новиданоздре – мы чтим помощь Четверых и помним пункты Договора!
Багор одобрительно кивнул, стараясь придать лицу серьезный вид. Сарга тихонько прыснул. Машинист переводил взгляд с одного лица на другое, видимо, стараясь понять, на какое может смотреть с меньшим омерзением, и, не решив, чихнул и скрылся из виду. Дверь захлопнулась, Сарга плюхнулся на сиденье подальше от Багора, тот сопроводил это действие неодобрительным покачиванием головы. Дверь в пассажирский отсек, позолоченная и украшенная ликом Аки с надписью под ним в аккуратной рамке: «Жил ан Аки Стефасо – создатель парового двигателя», ловко захлопнулась. Сапоги Суму застучали по внешним бортам, хлопнула дверь в будку. Вагонет ожил – испустил свежие струи пара, издал высокий гудок, задрожал и тронулся с места.
Пограничный городок Анак уплывал все дальше, отпуская вагонет в зияющие просторы сероватого песка. От северных краев Империи Асир до воистину титанического нагромождения гор, именуемых Пастью, по обе стороны, куда хватало взгляда, расползалась прохладная пустота незанятых земель. По бокам засыпанной дорожной пылью колеи, среди сереющих песков, изредка виднелись скопления примерзших болот и топей. Одинокими силуэтами, точно застывшие в пустыне паломники, молящие жестоких богов о милости, прорастали искривленные, почти засохшие деревья всевозможных причудливых форм. На пути вагонета – маленькой блестящей точки посередине древней серой пустоты – изредка встречались руины старинных построек, торчащие из песчаных насыпей, подобно изломанным старческим зубам в распухших деснах. Они, едва заметные на ветреных пустотах, ускользали от взора путешественников, пролетая в окнах пассажирского отсека вычурного механизма. Исчезали, оставшись где-то позади.
– Ты не помнишь, кто жил здесь? – прохрипел полукровка, пристально всматриваясь в раскинувшийся за окном угрюмый вид.
– Хм?
– В этих руинах. Если не ошибаюсь, тут были чьи-то города.
– Угу.
– Да ладно тебе, тем Ра, нас никто не слышит. Кончай ломать комедию, Сарга снял шляпу, небрежно кинув ее Багору. Встряхнул свалявшиеся волосы. Ехать еще далеко.
Гигант многозначительно взглянул на пустыри за окном, показавшиеся ему крайне зловещими, так же многозначительно оглядел напарника, ловя брошенную шляпу. Аккуратно сложив головной убор в одну из внушительных сумок, молвил:
– Согласен. Время нужно скоротать. Да, алакил, совершенно верно. Тут был Каганат Сары – оплот народа, чьи далекие потомки теперь, опустившись, выживают в горах.
– А когда это было?
Гигант привычным жестом потер подбородок, вспоминая:
– Ну, к Асиру уже присоединили Хашим, он указал куда-то за спину. Валим еще отказывался… Значит, где-то полторы тысячи лет назад.
Сарга подсел ближе, явно заинтересованный беседой:
– А этот Сары, значит, не удалось присоединить? Не согласились строить светлое будущее вместе?
– Как показала история, отмахнулся гигант, светлое будущее выстроили и без них.
– Светлое и холодное: с серыми песками и негреющим солнцем, заметил полукровка.
– А то! А еще с объединением почти всех Нижних земель, развитием медицины, науки, изобретением достаточно взвешенной судейской и законодательной системы, внедрением обязательного образования, логистики, распространения общей культуры…
Сарга издал противный смешок, Багор продолжил, не обращая внимания:
– Вспомним, конечно, о крайне развитом военном секторе, добывающей и обрабатывающей промышленностях, прекращениях масштабных, жесточайших войн, терзающих эти суровые земли с момента их заселения людьми. Также, алакил, не забудь о диком росте населения, открытиях в сельском хозяйстве, позволившим тут выращивать и выводить давно неиспользуемые виды круп и скота. А коль убрать все это, то ты, несомненно, прав – холод, посеревший песок, слепое солнце. Сарга захохотал во все горло, перекрывая грохот колес и шум котла.
– И всего-то стоило заключить сделку с Белыми Львами, вырезать большую часть старого Асира, не желавшую отрекаться от своих богов, развязать гражданскую войну, навязать всем народам отречение от их же божеств и устоев, а несогласных уничтожить под корень вместе с их же, мать их, божками, странами и городами. А, дружище! Ты что-то говорил о диком росте населения? Согласен, конечно. Особенно он заметен для самих асиров, верно?
– Ты зря насмехаешься, колдун, Багор нахмурился.
Сарга затих, перестав смеяться, этим словом надсмотрщик называл его, когда терпение гиганта тончало.
– Ты уже давно не семидесятилетний подросток, полукровка, и прекрасно знаешь, что все дается определенной ценой. Чем масштабнее конечный результат, тем большую цену приходится платить. Не твоему проклятому роду деятельности, а тем более тебе, говорить об ужасах кровопролития и бесчинствах. А про асиров…
Вагонет качнуло, а гигант продолжал:
– А про асиров – не смей насмехаться над трагедией. Не при мне. Сарга молча смотрел на гиганта.
«Мой друг, прозвучало откуда-то из пыльного угла салона, накрытого тенью. Мой добрый… добрый…»
Полукровка завертелся по сторонам.
«Возьмем нож? Возьми… Возьмем и начнем».
Полукровка положил ладонь на лоб, закрывая огромный, ребристый выпуклый шрам, похожий на широко раскрытое кошачье око. Гигант придержал напарника, его глупое лицо в момент стало серьезным:
– Начинается?
Полукровка лишь отрицательно покачал головой. Багор не отступал:
– Алакил, выпрямься! – гаркнул он. Сарга разогнулся, открыв помутневшие глаза. Зрачки походили на два черных блюдца. Достать марозью? Прожуешь?
– Да нормально. Эту дрянь так часто, он тяжело вздохнул, хрустя костями, принимать нельзя. Жуешь и чувствуешь, как мозг размокает.
Надсмотрщик недовольно бурчал, скрестив руки-колоды на груди:
– Голоса отошли? Вот поэтому с ними и не заигрывают. Это убьет тебя.
– Все возможно, полукровка измученно улыбался. Стихли.
– А по поводу нашего разговора, сказал Багор, нахмурившись. Пускай и для убийства времени, как я и говорил, не стоит. Взгляды наши слишком разные. Они полярные.
– Ага, полукровка улыбнулся шире, обнажив клыки, как скажешь, начальник.
Дверь в пассажирский отсек распахнулась, впуская кусающий ветер, усиливая шум. Лиллиец по имени Сипон – помощник машиниста – сунулся в салон и вздрогнул, увидев оголившего клыки Саргу. Сместив взор на лоб полукровки, изуродованный до омерзения ужасным шрамом, глаза его округлились, а сам он побелел, как горный снег. Сарга перестал улыбаться, осматривая визитера, Багор прикрыл рот – вмиг его лицо приняло вид плода близкородственной любви. На негнущихся ногах юноша вошел в салон, прикрывая дверь со второй попытки:
– Г-господа… э-э-э… господин Саму просил передать, что через полтора часа будет первая остановка…
– Остановка? – Сарга напрягся. Какая еще остановка? Лиллиец, сдерживая ползущий к изувеченному лбу взгляд, откашлял ся и проговорил, как можно отчетливее:
– Остановка, чтобы пополнить запасы воды и угля, господин э-э-э…
– Сарга.
– Господин Сарга. А вы э-э-э…юноша посмотрел на туповатое лицо Багора.
– А это – господин Багор тем Ра, надсмотрщик, отрекомендовал напарника алакил.
Сипон выдохнул, рот открылся в изумлении, когда до него дошло.
Он уважительно поклонился гиганту:
– Господин Багор тем Ра, очень приятно. Остановки обязательны, господа. Без них мы просто не сможем ехать.
– Остановки?! – вспылил полукровка, выпучив глаза. Надсмотрщик покосился на него с легкой опаской, юноша вздрогнул, разразившись скороговоркой:
– Да, господин Сарга, конечно. Она не одна. Ведь такое расстояние покрыть лишь с одной остановкой невозможно! Всего их три и последняя…
Сарга громко выругался, перебивая взволнованного лиллийца. Он запнулся, выжидая, когда гость закончит свой бранный монолог, безнадежно стараясь найти взглядом поддержку в лице надсмотрщика. Вид громилы выказывал желание потыкать пальцем в червячка и громко погоготать, нежели сказать хоть что-то дельное.
Сарга приостыл, посмотрел на глашатая прискорбных новостей.
– Видимо, мне стоит лучше познакомиться с принципами работы паровых машин, выдавил алакил. Гигант, к удивлению юноши, одобрительно закивал, будто понимал, что это за машины такие. Если я правильно понял, то мы проведем десять часов лишь в пути?
– Верно, юноша нашел в себе силы не смотреть на уродства, сосредоточившись на грязной накидке алакила. Верно. Только ехать нам уже не десять, а семь часов и двадцать минут, если быть, э-э-э… А остановки займут от силы до часу времени.
– Понятно.
– Машинист просил узнать, есть ли у вас вопросы, пожелания?
– Нет, сказал полукровка своим странным, хриплым голосом, нет. Спасибо за заботу.
– Господа, юноша кивнул, вновь открыл дверь, впуская шум и ветер. И был таков.
– Зараза. Это дольше, чем я думал.
– Мы не особо-то и спешим, алакил, пробасил гигант, пожимая плечами. Чего ты так разнервничался, не понимаю.
– Нервы сдают, прошипел Сарга, накидывая капюшон.
Глава третья
За все приходится платить
Первую остановку вагонет оставил позади, загрузив склад новыми ящиками с углем и бутылями свежей воды. Старые сосуды, опустевшие после долгого пути, остались покоиться на маленьком перроне остановки. До отбытия в дальнейший путь машинист – болтливая душа – начал заводить знакомства со своими пассажирами, безрезультатно стараясь вывести их на откровенный разговор. Его интерес, появившийся после визита в пассажирский отсек молодого Сипона, явно намекал на глубокое впечатление юноши, оставленное после короткого разговора с алакилом и его надсмотрщиком. Машинист то и дело пытался, как бы невзначай, заглянуть полукровке под капюшон, дабы воочию убедиться в наличии у представителя печально известной профессии ужасающего «третьего глаза». Делал он это настолько культурно, что даже не злил алакила, который лишь вяло отмахивался, поглядывая на своего громадного тюремщика. Тот, к великому сожалению Суму-ла-Эля, несмотря на свое положение, являлся человеком скудного ума, и разговор с ним никак не задавался. Но и этих мыслей Суму не выказывал, ведь он, как и положено любому валимиту из обеспеченной семьи, был крайне воспитан и осведомлен в вопросах правил приличия.
Пока вагонет стоял на своей первой кратковременной остановке, алакил с надсмотрщиком расположились подле него, изредка перего вариваясь. Машинист с помощником отошли в захудалую вокзальную лавку за свежей едой и водой. А вагонеточный углежог – молодой асир с извечной угольной пылью на бороде и лихорадочными черными глазами – пребывал, по всей видимости, в малом восторге от описанного Сипоном диалога в пассажирском отсеке. Более того, само нахождение поблизости такого отродья, как алакил, не давало ему покоя. Он не скрывал презрения, проходя мимо жутковатой парочки, косился и хмурил черные брови, таская уголь. А подойдя к группе собравшегося у кладовой вагонета немногочисленного обслуживающего станцию персонала, мало состоящего из известных народов Империи, и вовсе осмелел, в голос обсуждая мерзких пассажиров. Собравшиеся оборванцы утвердительно кивали, кося закисшие глаза на полукровку. Сплевывали пожелтелую от бигта слюну на серый песок, шипя неразборчивые проклятия. Огромный надсмотрщик смотрел на них, опершись о нагромождение коробок, то и дело бросая взгляд на выродка-подопечного, стоявшего рядом.
– Четверо хранят от таких, пожиратель! – крикнул асир, заметив, что выродок наблюдает за ними. Грязная смесь, под Черного подлезшая, что может быть хуже?
Собравшиеся загудели, одобрительно поддакивая, однако, не слишком прибавляя в голосе. Ведь в этих землях поредевший люд хоть и не был так осведомлен в причинах ненависти углежога и явном страхе остальной команды вагонета к их пассажирам, но отличить двух простаков от пары отморозков могли на раз. Насчет этих двоих, то чаша весов склонилась в головах люда ко вторым.
Громила с туповатым лицом уставился на полукровку, тот лишь улыбнулся, промурлыкав в ответ:
– Ты давай, накидывай угольку, молодой.
Вернулся машинист, окликнул углежога. И тот, ругаясь, залез в будку. Пожилой валимит прощался со старыми знакомцами, то и дело тревожно поглядывая на своих пассажиров, пригласил последних занять свои места, а сам вернулся к вентилям. Помощник прикрыл двери, послышался высокий гудок, на том и двинулись.
Холодное солнце ускорило темп, следуя за горизонт. На пустынные просторы спускалась вечерняя тень. Вагонет, фыркая и шумя, подъез жал к следующему на их пути схрону – маленькой грязной станции с потрескавшейся, потемневшей кладкой. На ней уже зажигали огни, платформа зашевелилась тенями работников, как только ветер донес до одиноких потрепавшихся построек визгливый тройной гудок. В эти места, в звонкую пустоту серых песков и далеких развалин, чистота и забота имперских архитекторов и государственных служащих добирались с трудом, если вообще добирались.
Вагонет остановился. Несколько работников, переговариваясь на жуткой тарабарщине, полезли выдувать из важных мест механизма скопившийся песок. Углежог, приветственно окликнув их и скинув трап, быстрым шагом направился в приземистую корчму, чью архитектурную принадлежность к имперской нещадно стирало время и многочисленные деревянные следы грубого ремонта.
Суму, устало подув на усы, потянулся, зевнул, быстро дал молодому помощнику распоряжения. Сам же направился к двум пассажирам, интенсивно разминавшим кости на перроне. Он подошел к ним, улыбаясь настолько добродушно, насколько мог. В полумраке, стремительно налетевшем на пустыню, надсмотрщик и его подопечный, облаченные в темные накидки, прикрытые просторными капюшонами, казались гротескными тенями, чудовищами из старых сказок, что в ночи пожирали людей, оставляя села пустыми. Подойдя к ним, он посмотрел на алакила, слегка закинув голову, полукровка не обладал, как и полагалось, могучим ростом асиров. В лицо его здоровенного надсмотрщика машинист старался лишний раз не смотреть – не от отвращения или страха, наоборот, простоватая квадратная мина казалась ему куда приятнее, пожилой валимит не мог так высокого задирать голову, ибо шея тут же отзывалась ноющей болью.
– Господин алакил, начал он. Господин тем Ра, тут мы остановимся на пару часов. Я, ма, немного вздремну, и мы продолжим нашу поездку.
– Во сколько мы отправляемся? – спросил алакил, смачно зевая. В тусклом свете его заостренные зубы казались еще более зловещими. Зевок заразил и гиганта, передавшись к уставшему в пути машинисту.
Суму, потерев усы, прикинув, ответил:
– Отбытие к часам восьми, его глаза забегали, если вы не против, конечно.
– Мы не против, пробасил гигант.
От удивления ла-Эля выдернуло из дремы.
– Сколько займет последняя остановка? – неожиданно резко спросил полукровка.
