Сон в красном тереме. Том 2

С этими словами она круто повернулась и направилась в спальню Фын-цзе. Здесь она точь-в-точь повторила то, что уже говорила.

– Пусть это и так, – ответила ей Фын-цзе, – но все же Бао-юй любит вмешиваться не в свои дела. О чем бы его ни просили, он соглашается. Когда его похвалят, разве он найдет в себе силу отказать в какой бы то ни было просьбе?! Если мы сделаем вид, что верим ему, он и впредь будет выгораживать других. Как мы тогда сможем справиться с нашими людьми?! Все это надо еще раз хорошенько расследовать! Мне думается, нужно созвать служанок из комнат госпожи, но так как бить их неудобно, следует поставить их на колени на черепки от битой посуды, на самом солнцепеке. Продержать их так, не давая ни пить, ни есть, до тех пор, пока они во всем не признаются, признаются они непременно, будь они даже выкованы из железа!

Фын-цзе замолчала, немного подумала, а затем добавила:

– «Муха садится только на треснутое яйцо»! Если старуха Лю не воровала, почему люди указывают на нее?! Правда, наказывать ее за воровство нет оснований, но следует отказаться от ее услуг! Ведь если даже из императорского дворца кого-нибудь изгоняют за оплошность, это не значит, что его обижают.

– Не волнуйтесь! – улыбнулась Пин-эр. – Говорится же: «Где можно простить, следует простить». Ну что особенного случилось у нас сейчас? Нужно только радоваться, что представился случай проявить милосердие! Если вы будете придираться к мелочам, это станет известно за пределами дома и вызовет ненависть к вам. А вам и о себе следует подумать! Ведь вы находитесь в тяжелом положении. Вы ожидали ребенка, но на шестом-седьмом месяце произошел выкидыш! Разве это случилось не потому, что вы переутомились и подорвали здоровье излишними заботами?! Лучше сделайте вид, будто вы обо всем знали и просто решили покончить дело миром.

Они поговорили еще немного, и наконец Фын-цзе, улыбаясь, сказала:

– Пусть будет по-твоему. Действительно не стоит раздражаться из-за пустяков!

– Вот видите, я права, – улыбнулась Пин-эр.

Она встала, вышла за дверь и отпустила всех, кто с ней пришел.

Если вы хотите знать, что было дальше, прочтите следующую главу!

Глава шестьдесят вторая, которая повествует о том, как опьяневшая Сян-юнь спала на подушке из опавших лепестков гортензии и как глупая Сян-лин испачкала юбку из гранатового шелка

Когда Пин-эр вышла из комнаты, она сказала жене Линь Чжи-сяо:

– «Крупные неприятности умей сводить к мелочам, а на мелочи вовсе не обращай внимания». Только те процветают, кто придерживается этого правила. Если по всякому поводу звонить в колокола и бить в барабаны – лишь суматоха подымется. Сегодня же надо вернуть на кухню тетку Лю и ее дочь, а жену Цинь Сяня отправить на прежнее место. Служанок же необходимо каждый день тщательно проверять!

Пин-эр повернулась и ушла в дом. Мать и дочь Лю поклонились ей вслед. Жена Линь Чжи-сяо повела их обратно в сад и доложила обо всем Ли Вань и Тань-чунь.

– Хорошо, что все окончилось тихо, – обрадовались те.

Но, увы, Сы-ци и другие служанки радовались преждевременно. Жена Цинь Сяня, очень довольная тем, что получила выгодное место, приняла кухонные дела и начала распоряжаться, однако сразу обнаружила нехватку многих предметов утвари и продуктов.

– Первосортного неклейкого риса не хватает два даня, – говорила она, – простой рис тоже перерасходован, угля недостает…

Между тем она потихоньку приготовила корзину угля и один дань неклейкого риса в подарок жене Линь Чжи-сяо да отослала еще подарки в контору. Потом она приготовила угощение, позвала служанок, работавших на кухне, и заявила им:

– Я попала на это место исключительно благодаря вашей помощи, так что отныне будем жить одной семьей, и если я чего-нибудь не сумею досмотреть, вы мне помогайте!

Но веселье в самом разгаре было прервано появлением служанки, которая объявила жене Цинь Сяня:

– Приготовишь завтрак и можешь уходить! Все дела передашь снова тетушке Лю; оказывается, она ни в чем не виновата.

Это известие как громом поразило жену Цинь Сяня – она притихла, опустила голову, собрала все свои пожитки и ушла. Выходит, она напрасно расходовалась на подарки. Теперь еще ей пришлось за свой счет покрывать недостачу. Даже Сы-ци от злости вытаращила глаза, когда узнала эту новость, но, так как изменить что-либо было не в ее силах, ей пришлось смириться.

Наложница Чжао, которой Цай-юнь украдкой подарила много всяких вещей, о чем было известно Юй-чуань, трепетала от страха, и ее прошибал холодный пот при мысли, что ее будут допрашивать и могут обвинить в краже. Поэтому она каждый день окольными путями старалась разузнать, что говорят в доме.

Но вот однажды к ней пришла Цай-юнь и радостно сообщила:

– Всю вину принял на себя Бао-юй, так что отныне можно не беспокоиться!

Только после этого у наложницы отлегло от сердца. Зато на Цзя Хуаня, который слышал весь этот разговор, слова Цай-юнь произвели самое неожиданное впечатление. Он схватил все, что ему подарила Цай-юнь, швырнул ей в лицо и выругался:

– Лицемерная девчонка, не нужны мне твои подарки! Теперь я все понимаю! Неужели Бао-юй согласился бы принять вину на себя, если б ты с ним не якшалась?! Если уж ты мне делала подарки, нужно было молчать и никому об этом не рассказывать! Ты же все рассказала ему, и держать мне эти подарки у себя просто неудобно.

Задыхаясь от волнения, Цай-юнь стала клясться, что ничего подобного не было, и, не выдержав, разрыдалась. Однако Цзя Хуань не верил ни одному ее слову и только твердил:

– Я не посчитаюсь с нашими отношениями и расскажу откровенно второй госпоже Фын-цзе, что ты сама все крала и давала мне, хотя я тебя об этом не просил! Иди и хорошенько обо всем подумай!

Жестикулируя, он бросился к двери. Наложница Чжао обрушилась на него с бранью:

– Выродок несчастный! Что ты болтаешь?!

Цай-юнь судорожно рыдала. Наложница Чжао всячески ее утешала:

– Милое дитя, он несправедливо тебя обидел! Но я-то вижу, в чем дело. Я соберу все твои подарки, а дня через два он одумается и изменит свое отношение к тебе!

С этими словами она принялась собирать вещи, которые Цай-юнь подарила Цзя Хуаню. Но разгневанная Цай-юнь забрала у нее подарки, завернула в узел и, незаметно пробравшись в сад, швырнула все в речку. Кое-что из вещей утонуло, кое-что уплыло. А сама Цай-юнь, возмущенная и обиженная, вернулась домой и, укрывшись с головой одеялом, проплакала всю ночь.

Вскоре наступил день рождения Бао-юя. Оказалось, что в этот же день родилась Бао-цинь.

Госпожи Ван не было дома, поэтому день рождения праздновался не столь шумно, как в предыдущие годы. Один лишь даос Чжан прислал подарки и новый амулет с именем взамен старого, да еще несколько монахов и монахинь из буддийских и даосских монастырей прислали письменные пожелания счастья, статуэтку бога долголетия, бумажных коней, изображения духов-покровителей дворца Жунго и еще кое-что. Друзья и знакомые семьи Цзя накануне дня рождения принесли поздравления. Ван Цзы-тэн прислал в подарок целый набор одежды, пару обуви и чулок, сотню персиков как символ долголетия и сто пучков тонкой, как серебряные нити, лапши. Половина всего этого была отослана тетушке Сюэ.

Что касается других членов семьи, то они прислали кто что мог: госпожа Ю подарила пару туфель и пару чулок, Фын-цзе прислала расшитый узорами шелковый кошелек для благовоний с четырьмя застежками, в который вложила золотую статуэтку бога долголетия и персидскую безделушку. В храмы были посланы люди для раздачи милостыни бедным.

Бао-цинь тоже получила подарки, однако перечислять их здесь мы не будем.

Сестры делали подарки соответственно своим возможностям: одна прислала веер, другая – надпись на шелке, третья – картину, четвертая – стихи, – лишь бы только оказать знаки внимания.

Бао-юй в этот день встал рано. Умывшись и причесавшись, он вышел во двор и остановился перед главным залом, где Ли Гуй и другие слуги уже расставили курительные свечи и приготовили все необходимое для жертвоприношений Небу и Земле. Бао-юй зажег свечи, совершил жертвоприношения и после возлияния чая и сожжения жертвенных бумажных денег отправился в кумирню предков дворца Нинго, где тоже совершил положенные церемонии. Затем он поднялся на возвышение, устроенное для любования луной, и поклонился в ту сторону, где находились матушка Цзя, Цзя Чжэн и госпожа Ван. После этого он зашел к госпоже Ю, поклонился ей, посидел у нее немного и возвратился во дворец Жунго. Он навестил тетушку Сюэ, которая задержала его на некоторое время, затем повидался с Сюэ Кэ и наконец вернулся к себе в сад.

Здесь, в сопровождении Цин-вэнь и Шэ-юэ, а также девочки-служанки, которая несла за ним коврик для совершения поклонов, Бао-юй обошел комнаты старших по возрасту, начиная с Ли Вань. Повидавшись со всеми, Бао-юй отправился навестить своих нянек, побыл у них и опять вернулся к себе. Теперь слуги хотели поклониться ему и поздравить, но Бао-юй никого не принимал. Си-жэнь говорила всем, что по приказу госпожи Ван ее сын не должен принимать поздравлений, так как по молодости не имеет права пользоваться подобной привилегией. Поэтому никто не совершал перед ним поклонов.

Пришли Цзя Хуань и Цзя Лань, но Си-жэнь и их не впустила, и, посидев немного в прихожей, они ушли.

– Как я устал сегодня от ходьбы! – пожаловался ей Бао-юй.

Он прилег на кровать, выпил полчашки чаю и хотел отдохнуть, но в этот момент в дверь с шумом ввалилась ватага девочек-служанок. Среди них были Цуй-мо, Сяо-ло, Цуй-люй, Жу-хуа, Чжуань-эр, кормилица с Цяо-цзе на руках, Цай-луань, Сю-луань и другие. В руках они держали красные коврики.

– Нас так много, что мы чуть не сломали дверь! – кричали они. – Угощайте нас лапшой!

Вслед за ними появились Тань-чунь, Ши Сян-юнь, Бао-цинь, Син Сю-янь и Си-чунь.

Бао-юй с улыбкой поднялся им навстречу.

– Спасибо за внимание… Скорее подавай чай! – крикнул он Си-жэнь.

Он пригласил всех сесть. Си-жэнь подала чай. Не успели девушки выпить по глотку, как появилась нарядно одетая Пин-эр.

Бао-юй бросился к ней навстречу:

– Сестра, я только что был у второй госпожи Фын-цзе. Она сказала, что не может принять меня, поэтому я послал служанку пригласить тебя…

– А я как раз помогала Фын-цзе одеваться и не могла выйти, – перебила Пин-эр. – Уже потом я узнала, что вы меня приглашаете. Разве я заслуживаю такой чести? Вот я и прибежала поклониться вам!

– Спасибо, что ты удостоила меня своим посещением! – улыбнулся Бао-юй.

Си-жэнь поставила возле дверей табуретку и предложила Пин-эр сесть. Пин-эр поклонилась Бао-юю, а тот в ответ поклонился ей. Тогда она опустилась перед ним на колени, и Бао-юй тоже опустился на колени. Си-жэнь поспешно подняла его, но на каждый поклон Пин-эр он продолжал отвечать поклоном.

– Ну что ж, кланяйся еще! – подтолкнула его Си-жэнь, когда поклоны окончились.

– Зачем? – спросил Бао-юй. – Уже все!

– Сейчас она кланялась и поздравляла тебя с днем рождения, – сказала ему Си-жэнь, – а теперь ты должен кланяться ей, потому что и у нее сегодня день рождения.

– Так, значит, и у тебя день рождения? – воскликнул Бао-юй, торопливо кланяясь.

Пин-эр в ответ снова поклонилась ему, как было положено по этикету.

Незаметно подтолкнув в бок Бао-цинь и Сю-янь, Ши Сян-юнь сказала:

– Если б вы все четверо стали поздравлять друг друга, то, наверное, потратили бы на это целый день!

– Значит, и у сестрицы Сю-янь сегодня день рождения? – воскликнула удивленная Тань-чунь. – Как это я забыла? Немедленно сообщите второй госпоже Фын-цзе, чтобы она прислала барышне Син Сю-янь такие же подарки, как барышне Бао-цинь.

Служанка поддакнула и побежала выполнять ее приказание. А что касается Сю-янь, то она вынуждена была пригласить гостей на угощение, так как Сян-юнь выдала ее.

– Интересно все же получается! – заметила Тань-чунь. – На протяжении года нам каждый месяц приходится праздновать чей-либо день рождения, потому что у нас живет очень много людей. Случается, что у двоих или у троих день рождения совпадает! Даже первый день Нового года не пропадает даром – его заняла старшая сестра Юань-чунь!.. Поэтому не приходится удивляться, что на ее долю выпало счастья больше, чем другим. Да еще наш прадед родился в этот же день! Только он празднует день своего рождения в потустороннем мире! Потом минует праздник фонарей, и тут же подходит день рождения тетушки Сюэ и сестры Бао-чай. И как удивительно, мать и дочь родились в один и тот же день! Затем в первый день третьего месяца – день рождения госпожи Ван, в девятый день – день рождения второго господина Цзя Ляня. Вот только во втором месяце никто не родился.

– Как никто? – воскликнула Си-жэнь. – В двенадцатый день второго месяца родилась барышня Линь Дай-юй… Правда, она не из нашей семьи.

– Ну и память у меня стала! – засмеялась Тань-чунь.

Бао-юй улыбнулся и, указывая пальцем на Си-жэнь, громко произнес:

– Она сама родилась в один день с барышней Линь Дай-юй, поэтому и запомнила!..

– Так вы, значит, родились в один день? – всплеснула руками Тань-чунь. – Сколько лет живем вместе, а не знали об этом и ни разу тебя не поздравили! День рождения Пин-эр тоже был нам неизвестен – только сейчас узнали!

– Нам не выпало счастья принимать поздравления и получать подарки, – заметила Пин-эр. – Зачем же говорить об этом дне?! Не лучше ли, чтобы он проходил для вас незаметно? Зря Си-жэнь сболтнула! Лучше я поздравлю барышню, когда она вернется домой!

– Прости, если тебе доставили лишние хлопоты, – промолвила Тань-чунь. – Но все же я не успокоюсь, пока не отпраздную день твоего рождения.

– Совершенно верно, – поддержали ее Бао-юй и Сян-юнь.

– Пойдите ко второй госпоже Фын-цзе и передайте ей, что сегодня мы не отпустим Пин-эр, – приказала Тань-чунь служанкам. – Мы все сложимся и отпразднуем этот торжественный день.

Девочки-служанки убежали, а через некоторое время возвратились и доложили:

– Вторая госпожа благодарит барышень за то, что вы оказали Пин-эр такую честь. Она, правда, не знает, чем вы собираетесь угощать Пин-эр, но просит, чтобы и ее не забыли, не то она потребует Пин-эр к себе.

При этих словах все рассмеялись.

– Сегодня на нашей кухне ничего не готовили, – сказала между тем Тань-чунь. – Всё прислали с общей. Так что давайте соберем деньги, велим тетке Лю купить лапши и овощей и устроить для нас пир здесь.

– Это будет чудесно! – поддержали ее остальные.

Затем Тань-чунь приказала служанкам пригласить Ли Вань, Бао-чай и Дай-юй и послала за теткой Лю.

Тетка Лю не могла взять в толк, что от нее требуется, и в недоумении сказала:

– Ведь на общей кухне уже все приготовлено!..

– Ничего ты не понимаешь! – ответила ей Тань-чунь. – Сегодня день рождения барышни Пин-эр. На общей кухне приготовлено для господ, а мы собрали деньги на угощение для именинницы, так что приготовь для нас отдельно! Только выбери блюда повкуснее и скажи, сколько они будут стоить, а потом уж я отдам тебе деньги.

– Так, значит, сегодня можно пожелать барышне Пин-эр жить тысячу лет? – воскликнула обрадованная тетка Лю. – А я и не знала.

С этими словами она поклонилась Пин-эр. Взволнованная Пин-эр бросилась ее поднимать. Тетка Лю побежала готовить угощение.

Между тем Тань-чунь пригласила Бао-юя отведать лапши. А когда пришли Ли Вань и Бао-чай, она послала служанок пригласить тетушку Сюэ и Дай-юй.

Погода стояла теплая, и Дай-юй, которая уже оправилась от болезни, не замедлила явиться. Зал заполнился нарядно одетыми людьми.

Сюэ Кэ прислал в подарок Бао-юю платок, веер, благовония и кусок шелка. Бао-юй должен был пройти к нему и отведать лапши. Таким образом, в обоих домах было приготовлено угощение по случаю дня рождения двух молодых людей. В полдень Бао-юй выпил с Сюэ Кэ два кубка вина, потом Бао-чай подвела Бао-цинь к Сюэ Кэ, чтобы она поднесла ему кубок, а сама сказала:

– Наше домашнее вино незачем отправлять к Бао-юю, пригласи приказчиков и выпей с ними! Только мы с братом Бао-юем не сможем составить тебе компанию, потому что нам нужно принимать гостей.

– Пожалуйста, пожалуйста! – тотчас согласился Сюэ Кэ. – Они вот-вот должны прийти.

Бао-юй извинился перед Сюэ Кэ, встал и вышел вместе с Бао-чай. Но едва они миновали боковые ворота, Бао-чай приказала запереть их на замок и взяла себе ключ.

– Зачем ты велела закрыть эти ворота? – спросил удивленный Бао-юй. – Ведь через них и так почти никто не ходит. А что, если твоей матушке или младшей сестре вздумается пойти за чем-нибудь домой?!

– Предосторожность никогда не излишня, – возразила Бао-чай. – У вас здесь за несколько дней случилось семь или восемь происшествий. Правда, никто из наших служанок в них не замешан, но я думаю, это потому, что ворота, ведущие к нам, всегда закрыты. А если б они были открыты да наши люди стали бы проходить через них, так как дорога здесь короче, кто мог бы поручиться, что они не оказались бы замешанными в эти дела?! Так что лучше запереть ворота, не то, если опять что-нибудь случится, могут всю вину свалить на наших людей!..

– Значит, и тебе известно, сестра, что у нас произошла кража? – изумился Бао-юй.

– Ты знаешь о пропаже эссенций мэйгуй и порошка фулин только потому, что нашли нужным тебе сообщить об этом. Если бы тебе не сказали, ты бы ничего не узнал, – проговорила Бао-чай. – А ведь произошло еще кое-что поважнее. Счастье, если никто не проболтается! А если об этом узнают, еще много людей пострадает! Я говорю тебе об этом только потому, что ты ни в какие дела не вмешиваешься. Пин-эр я давно уже об этом сказала – она умница и понимает, что к чему. Я хотела, чтобы ей все было ясно, так как Фын-цзе сейчас болеет. Если никто не попадется, все кончится благополучно, но если дело раскроется, Пин-эр будет знать, что предпринять, и невинные не пострадают напрасно. Послушайся меня, будь осторожнее… И никому не рассказывай о том, что я тебе сказала…

Они подошли к «беседке Струящихся ароматов» и здесь увидели Си-жэнь, Сян-лин, Ши-шу, Цин-вэнь, Шэ-юэ, Фан-гуань, Жуй-гуань и Оу-гуань, которые стояли у пруда и, склонившись над водой, наблюдали за рыбками.

Заметив Бао-юя и Бао-чай, они закричали:

– Идите скорее за стол! Уже все приготовлено!

Бао-чай подбежала к девушкам и вместе с ними отправилась в беседку в «саду Благоуханных роз», окруженную насаждениями из гортензий.

Все были в сборе, пришла даже госпожа Ю; только Пин-эр отсутствовала.

Следует сказать, что, когда Пин-эр вышла, ей принесли подарки из семей Лай Да и Линь Чжи-сяо, а за ними одна за другой приходили с поздравлениями служанки. Пин-эр пришлось посылать ответные подарки с выражениями благодарности. Затем она доложила обо всем Фын-цзе. Пин-эр принимала не все, иногда она отказывалась от подарков, а из того, что принимала, часть тут же раздаривала.

Наконец, Пин-эр пришлось подождать, пока Фын-цзе поест и переоденется, после чего она и смогла направиться в сад. Дорогой она повстречала несколько девочек-служанок, которые искали ее. Они вместе отправились в «сад Благоуханных роз», где были разостланы циновки и расставлены столы, приготовленные для пиршества.

– Вот теперь все именинники в сборе! – радостно воскликнули присутствующие при ее появлении.

На почетном месте было специально поставлено четыре стула, и все настаивали, чтобы их заняли виновники торжества, однако те не соглашались.

– Я уже стара, вам не компания, – говорила тетушка Сюэ. – Есть мне не хочется, вина я не пью, так что разрешите мне уйти в зал отдыхать, чтобы не мешать вам веселиться, а на почетном месте, конечно, следует сидеть именинникам.

Но госпожа Ю и слушать ее не хотела.

– Пусть лучше мама приляжет в зале, если она уж так хочет, – вступилась за мать Бао-чай. – Если она чего-нибудь попросит, мы ей отнесем. Так будет удобнее. К тому же она сможет присмотреть там за служанками.

– В таком случае придется отпустить тетушку Сюэ, – согласилась Тань-чунь, – чувство уважения к старшим более всего проявляется в повиновении их желаниям.

Тетушку Сюэ проводили в зал, велели девочкам-служанкам расстелить для нее матрац и положить подушки.

– Хорошенько разотрите госпоже ноги! – приказала Тань-чунь. – Если госпожа захочет чаю или воды, не кивайте одна на другую, а первая из вас, кто услышит, пусть бежит исполнять ее желание! Мы пришлем госпоже всякие яства. Она отведает их и вам даст. Смотрите, никуда не отлучайтесь!

Девочки поддакнули, и Тань-чунь вместе с остальными удалилась.

Наконец, уговорили Бао-цинь и Сю-янь занять почетные места, а возле них по обе стороны сели Пин-эр и Бао-юй, первая обратившись лицом к западу, второй – лицом к востоку. Тань-чунь и Юань-ян сели напротив них. За столом, который стоял возле западной стены, заняли в порядке старшинства места Бао-чай, Дай-юй, Сян-юнь, Ин-чунь и Си-чунь и усадили возле себя Сян-лин и Юй-чуань. За третьим столом уселись госпожа Ю и Ли Вань, которые взяли к себе Си-жэнь и Цай-юнь. Четвертый стол был предоставлен в распоряжение Цзы-цзюань, Ин-эр, Цин-вэнь, Сяо-ло и Сы-ци.

Тань-чунь предложила выпить за каждого именинника отдельно, но Бао-цинь и другие виновники торжества запротестовали:

– Так мы очень быстро опьянеем!

Тань-чунь отказалась от своего предложения. Тогда приглашенные женщины-рассказчицы решили спеть песни с пожеланием долголетия.

– Нет, нет, нам простонародные песни не нужны! – закричали им. – Лучше пойдите в зал и развлекайте песнями тетушку Сюэ!

Вместе с тем было приказано служанкам выбрать самые лучшие яства и отнести тетушке Сюэ.

– Что-то скучно, – сказал Бао-юй, – давайте играть в застольный приказ.

Разгорелся спор, как играть: одни доказывали, что нужно играть так, как они предлагают, другие утверждали, что интереснее их игры выдумать нельзя.

– Послушайте меня! – воскликнула Дай-юй, чтобы положить конец спорам. – Пусть каждый напишет свое предложение, а потом будем тянуть жребий: чья игра окажется первой, в ту и будем играть.

– Замечательно! – раздались одобрительные восклицания.

Тотчас же служанки принесли тушечницу, кисть и цветную бумагу.

Сян-лин, которая лишь недавно стала учиться сочинять стихи и каждый день старалась писать иероглифы, не утерпела.

– Разрешите, я запишу, – заявила она, вскакивая с места.

Все согласились. Каждый высказал свое предложение, и Сян-лин старательно записала их на отдельных бумажках. Затем бумажки были свернуты в трубочки и положены в вазу. Тянуть жребий Тань-чунь приказала Пин-эр.

Перемешав бумажки в вазе, Пин-эр опустила туда палочки для еды, вытащила одну бумажку и развернула.

– «Угадывание вещи, спрятанной под чашку», – прочла она.

– Надо же было тебе вытянуть эту игру! – воскликнула Бао-чай. – Она существовала еще в допотопные времена! Ее правила теперь заменены другими. Проигравшему довольно трудно выполнять приказ по этим правилам. Я уверена, что половина из нас не справится с этой игрой. Давайте вытащим что-нибудь попроще, чтобы в игре могли принимать участие все.

– Зачем же отменять игру, если выпал жребий? – возразила Тань-чунь. – Впрочем, пусть тащат еще, и если кто-нибудь не сможет выполнить приказ по правилам этой игры, пусть выполняет по правилам другой, более легкой.

Теперь она приказала тянуть жребий Си-жэнь. Си-жэнь вытащила «бой на пальцах».

– Вот эта игра простая и легкая, и мне по вкусу! – засмеялась Сян-юнь. – В «угадывание спрятанной вещи» я играть не буду – только скуку нагоняет.

– Она нарушает приказ, – запротестовала Тань-чунь. – Оштрафуй ее на один кубок, сестра Бао-чай!

Бао-чай улыбнулась и наполнила вином кубок Сян-юнь.

– Сейчас я пью, – заявила Тань-чунь, – и буду распоряжаться за столом. Чтобы все выполняли мои приказания беспрекословно! Подайте сюда игральные кости! Бросать будет сначала сестрица Бао-цинь, а затем остальные по порядку. У кого количество очков совпадет, тот начинает игру.

Бао-цинь бросила кости – оказалось три очка. Следом за ней бросали Сю-янь и Бао-юй, но они набрали разное количество очков, только у Сян-лин, бросавшей кости после них, оказалось тоже три очка.

– Лучше всего начинать с предметов, находящихся в комнате, – предложила Бао-цинь. – Отгадывать вещи, которых здесь нет, довольно трудно.

– Разумеется, – согласилась Тань-чунь. – Кто три раза ответит невпопад, пьет штрафной кубок. Ну, начинай!

Бао-цинь немного подумала и произнесла слово «старый». Сян-лин не могла вспомнить известное выражение с этим словом применительно к чему-нибудь из имеющегося в комнате.

Сян-юнь стала оглядываться по сторонам и, увидев над дверьми надпись «сад Благоуханных роз», поняла, что Бао-цинь имеет в виду выражение «Я хуже старого садовода, ухаживающего за этим садом». Сян-лин ничего не могла ответить, и все ее торопили, поэтому Сян-юнь потихоньку подсказала ей слово «фрукты». Но это заметила Дай-юй и закричала: