Змеёныш

До дому Шака добралась, больше не встретив препятствий. На её долгий и требовательный стук калитка, наконец, открылась, и показался раб с тусклым светильником в руке.

– Вы тут спите? – сердито воскликнула девушка. – Ты привратник?

Раб что-то невнятно пробормотал, кланяясь.

Шака вошла в дом. Холл освещал свет одного светильника и зажженного камина, перед которым сидели девушки, капитан Лофион, Лиот и Оссис. Все семеро о чём-то тихо разговаривали. Когда Шака вошла, Гайяна, Оссис и Лиот встали и склонились в низком поклоне, как того требуют правила. Затем Лиот и Оссис приблизились и опустились на колени, целуя ей руки, выражая этим свою преданность и покорность. Шака похлопала их по плечам.

– Вставайте… Я и так знаю, что вы верны мне. Ну, как вы тут без меня?

– Плохо, госпожа… – грустно ответила Оссис. – Мы скучали… А потом из поместья перестали поступать продукты и деньги на содержание дома… Лиоту пришлось петь на рыночной площади, чтобы прокормить нас… Мне очень стыдно, госпожа, но мне нечем угостить ваших гостей – в доме нет даже сухой лепёшки…

Шака нахмурилась.

– Кто-то ответит мне за это неподобство, и я знаю, кто, и знаю, как… Лиот!

– Да, госпожа!

– Вот деньги, возьми кого-нибудь и ступайте к булочнику, мяснику и молочнику, купите всё необходимое для ужина и завтрака… Завтра утром, до завтрака, сбегаешь на рынок и купишь крупы, муки и рыбы для челяди… Рассчитай так, чтобы им хватило на несколько дней. Завтра после завтрака мы уезжаем в Шаммонд.

– Слушаюсь, госпожа, – поклонился Лиот.

Пока слуга ходил за едой, Шака приказала нагреть воды для омования – принимать полноценную ванну не было времени и возможностей. Оссис даже сделала ей лёгкий массаж под ревнивыми взглядами Гайяны. Переодевшись в лёгкое домашнее платья и предложив сменную одежду ученицам, спустилась в столовую, где, вернувшийся Лиот, вместе с Оссис, готовили нехитрый ужин. Шака и девушки уселись за стол, а Лиот, Оссис и Гайяна прислуживали им.

После трапезы Шака выразила желание отправиться в постель. Повинуясь молчаливому приказу, Гайяна с радостью поспешила за госпожой. Алданкам отвели одну из комнат наверху, а Лофиону комнату для гостей внизу.

Лёжа в своей постели, о которой часто вспоминала последнее время, Шака не могла уснуть, глядя в полумрак комнаты. Слишком много воспоминаний было связано с этим местом, приятных и постыдных… Внезапно она подумала, что нужно продать этот дом. Продать дом и распродать всех, кто знал и помнил всё, что тут происходило. Она оттолкнула ласкавшуюся к ней Гайяну и приказала:

– Приведи Лиота.

Рабыня обиженно поджала губы, но послушно покинула кровать и вышла из комнаты. Вскоре она вернулась в сопровождении раба. Тот нерешительно остановился у порога. Слабый свет единственной свечи едва рассеивал мрак комнаты, и фигура мужчины казалась тёмным силуэтом. На какой-то миг Шаке даже показалось, что это призрак Аласдэра пришёл её навестить, и она невольно поёжилась.

– Подойди ближе, не стой там, как истукан, – приказала она.

Лиот приблизился к кровати и опустился на колени, чтобы их лица были на одном уровне и им было удобно разговаривать. Гайяна вновь скользнула под одеяло и прижалась к госпоже, глядя на красавчика-раба с любопытством. Она не понимала, о чём говорит её госпожа со слугой, да ей это было и не интересно. Она просто терпеливо ждала, пока они останутся наедине, и госпожа позволит ей любить себя.

Шака протянула руку и коснулась лица мужчины. Лиот изменился: похудел, стал выглядеть старше, в глазах появилось какое-то отчаяние и суровость. Он уже не походил на беззаботного юношу, а выглядел, как взрослый ответственный мужчина.

– Вижу, тебе пришлось туго… Но ты справился. Молодец, Лиот. Я горжусь тобой.

– Мне приятно слышать похвалу из ваших уст, госпожа.

– Я хочу наградить тебя… Ты не думал о свободе?

Лиот помолчал, обдумывая предложение Шаки, а затем спокойно ответил:

– Нет… Никогда не задумывался над этим. Что я буду делать на свободе? Бродить по дорогам и просить милостыню?

– Ты хороший музыкант и мог бы зарабатывать этим ремеслом.

– Оно не всегда прибыльно, и вряд ли я смогу содержать семью.

– Значит, ты согласен служить мне до конца своей жизни?

– Вы хорошая госпожа…

– А если мне придётся продать тебя и ты попадёшь к плохому господину?

Лиот с тревогой взглянул на госпожу.

– Вы собираетесь нас продавать? Разве ваши дела настолько плохи?

– Нет, это гипотетический вопрос.

– Тогда я буду умолять вас оставить меня при себе… К тому же… – раб нерешительно умолк.

– Что?

– Я и Оссис… Мы полюбили друг друга и ждали вашего возвращения, чтобы просить вашего разрешения на создание семьи…

– Вот как? – усмехнулась Шака. – Малышка Оссис прибрала тебя к рукам?

Лиот смущённо потупился.

– Ладно, ступай… Я подумаю над твоей просьбой. А ты подумай над моим предложением…

Преступление и наказание

Поздним утром яхта отчалила от пристани и, подгоняемая дружными ударами вёсел, направилась вверх по течению Скаарра. Алданки, при свете дня с любопытством рассматривавшие город, восхищённо переговаривались, стоя у левого борта. Вполуха прислушиваясь к их удивлённым и восхищённым восклицаниям, Шака невольно преисполнилась гордости за свой родной город. Она стояла на носу яхты, любуясь проплывавшими мимо пейзажами и погружаясь в приятные воспоминания.

К деревянному причалу, от которого вела прямая дорога к замку, пристали после полудня. Их прибытие осталось незамеченным, чего и хотела Шака. Верхом, в сопровождении пеших алданок и рабов, Шака въехала в ворота замка. Её появление стало для многих полной и неприятной неожиданностью.

Первым вышел ей навстречу сержант Аведон, командир замковой стражи. Он рассыпался перед госпожой в любезностях, поздравляя с благополучным возвращением. Затем прибежал запыхавшийся управляющий, а следом за ним и сенешаль. Оба раскланивались едва не до земли, и сыпали поздравлениями и восхвалениями её прекрасного и здорового вида. Шака строго посмотрела на всех троих и сухо обронила, проходя мимо:

– Подайте мне обед и разместите моих людей. После обеда жду вас с докладами.

Шака поднялась к себе, в полузабытые апартаменты, и Оссис последовала за ней. Раньше такая весёлая и болтливая, сегодня рабыня выглядела странно грустной и молчаливой. Но Шаке было не до душевных переживаний служанки, ей предстояли куда более серьёзные разбирательства.

После обеда она перешла в приёмный зал, где когда-то покойный дель Шаммонд выслушивал доклады подчинённых и вершил домашние суды, и приказала Оссис привести учениц. Она редко пользовалась этим помещением, предпочитая разбираться с делами на местах. Судов она не проводила ни разу, передав эту привилегию управляющему и сенешалю. Солдат же наказывал их непосредственный командир.

Сев в широкое, не очень удобное кресло, покрытое запыленной шкурой, девушка молча и как бы равнодушно посмотрела на переминающихся с ноги на ногу управляющего и сенешаля. Лишь сержант Аведон держался спокойно, по-видимому, его совесть была чиста.

В зал вошли алданки и остановились перед госпожой, ожидая распоряжений.

– Вы устроились, пообедали? – спросила Шака их по-алдански.

– Да, госпожа, – ответила за всех Эликс, которую девушки единогласно выбрали за старшую.

– Станьте вот здесь… Вы будете моей поддержкой. Я хочу устроить судебное разбирательство над нечестными служащими. Если мне потребуется кого-либо наказать или предать немедленной смерти – действуйте без колебаний.

Девушки согласно склонили головы и стали на указанные места, слегка расставив ноги и положив ладони на обнажённые мечи.

Шака жестом приказала управляющему приблизиться и потребовала книгу приходов и расходов. Тот, нервничая и потея от страха, положил ей на колени толстенный фолиант, переплетённый в кожу. Шака открыла его с конца и пролистала записи за последние пятнадцать месяцев своего отсутствия. Вначале они велись аккуратно, затем в них начали появляться подчистки, а последние несколько месяцев записи велись так плохо, что в них трудно было разобраться.

Шака подняла взгляд и посмотрела на Арнувира.

– Ты сам понимаешь, что здесь написано?

Управляющий кивнул.

– Тогда скажи, сколько денег в сокровищнице?

Управляющий замялся.

– Ну? – в голосе девушки послышалась угроза. – Я должна вытягивать эти сведения из тебя клещами? В прямом смысле этого выражения.

– Т-тысяч шестьдесят… – промямлил мужчина, даже начав заикаться от волнения.

– Что?! – от возмущения Шака даже привстала в кресле. – Когда я покидала замок, было не меньше трёхсот! Куда же делись остальные?

– Большие расходы, госпожа… Налоги… Городской дом обходится слишком дорого… В прошлом году был неурожай… Рабы болели и умирали… Пришлось покупать новых… – забубнил Арнувир под нос.

– Ах, ты, мерзкий лжец! – прошипела Шака, как рассерженная змея. – Мои рабы в городском доме едва не умерли с голода! Им пришлось побираться, позоря свою госпожу! Сенешаль! Что ты скажешь?

– Я свою работу выполнял, моя госпожа… Несмотря на недостачу средств, рабы работали и не бунтовали, хотя, и правда, болели и умирали. Но все эти беды происходили от плохого питания… А умерших приходилось заменять дешёвыми и слабыми, которые вскоре тоже заболевали, так как господин Аведон не давал мне денег на полноценных рабов.

Управляющий бросил на сенешаля злобный взгляд и понурился.

– Так куда уходили деньги, Арнувир?

Тот лишь молча сопел.

Шака подала знак сержанту Аведону и приказала:

– В темницу его и в цепи! Пусть посидит и вспомнит, куда исчезли мои деньги. Если завтра ты не расскажешь мне, лживый пёс, куда истратил двести сорок тысяч, палач поможет тебе вспомнить всё… Даже то, что ты делал мальчиком под одеялом, – повторила она слова отца.

– Смилуйтесь, госпожа! – взвизгнул управляющий, когда солдаты поволокли его к выходу. – Я не виноват! Все крали, не я один!

– Дойдёт очередь и до остальных, а ты отвечай за себя.

Шака посмотрела на сенешаля и велела ему приблизиться.

– Сколько у нас рабов?

Сенешаль чётко назвал цифры, сказал, сколько больных, сколько здоровых, какое количество работает в поле, какое обслуживает замок. Рабов явно было недостаточно, и Шака указала на это. Тот согласился, но опять сослался на недостаток средств.

– Ладно, пока ступай… – отпустила его девушка и подозвала сержанта Аведона.

– Ну, а ты что скажешь, любезный?

– У меня всё в порядке, солдаты несут службу.

– Я слышала, многие недовольны, так как давно не получают жалованья.

Аведон усмехнулся.

– Час назад управляющий выплатил нам жалованье в полной мере.

Шака подозвала помощника управляющего и приказала:

– Я отправляюсь осматривать замок, а затем поеду на поля… Пусть мне и моим охранницам приготовят лошадей, а ты возьми писца и сопровождай меня.

Помощник склонился в низком поклоне и чуть ли не бегом поспешил выполнять распоряжение.

Увиденное в замке и в поместье удручило девушку и преисполнило гневом. Капитан Лофион был прав: поля зарастали сорняками, в бараках рабов царил полный беспорядок, замок покрылся пылью и зарос паутиной, словно в нём никто не жил… Шака так разъярилась, что спустилась в темницу, накричала на Арнувира и лично избила до полубесчувствия.

– Завтра я вернусь и спущу с тебя шкуру… – пообещала она. – Я выпущу твою кровь по капле, если ты не расскажешь, куда дел мои деньги и кто помогал тебе в этом.

Покинув темницу, Шака поднялась наверх, где её ждали девушки.

– Вы уже допросили негодяя? – спросила Эликс, увидев кровь на руках госпожи.

– Нет, я допрошу его завтра, а пока задала ему небольшую трёпку.

– Если позволите, небольшой совет, госпожа.

– Говори.

– Думаю, управляющий действовал не один… Если это так, то его сообщники не позволят ему дожить до утра. Вы доверяете своей страже?

– Не больше, чем голодному псу… Он будет лизать любую руку, которая предложит кусок мяса.

– Тогда, может, мы посторожим его?

– Прекрасная мысль, Эликс. Сберегите мне этого мерзавца до утра. Когда он расскажет мне правду, я сама убью его.

На ночь Шака приказала закрыть в замке все двери, и предупредила Аведона, что он будет отвечать головой, если из замка исчезнет хоть один человек.

Утром, после завтрака, Шака позвала палача и спустилась в темницу. Но услуги мастера пыток не понадобились. Как только Арнувир его увидел, он тут же всё подробно рассказал, назвал сообщников и других нечистых на руку служащих. К сожалению, в этом списке было и имя сенешаля. До сего момента девушка не имела к нему претензий. Она не хотела выгонять его со службы, но придумала нечестивцу другое наказание, чтобы впредь тому неповадно было красть у Шаки.

Девушка приказала построить в переднем дворе эшафот и собрать всю челядь и рабов, и устроила показательное судилище. Арнувира, за неисполнение своих обязанностей и казнокрадство, сначала побили плетью, а потом отрубили правую руку по локоть. Затем его с позором выгнали из замка, поставив на челе клеймо «вор». Его помощникам тоже дали по пятьдесят плетей и отправили в темницу. Затем Шака приказала выпороть и сенешаля. Его привязали к столбу, у которого наказывали рабов, и содрали всю одежду. Палач взял в руки бич, и жёсткое жало, свистнув в воздухе, опустилось на голую спину мужчины.

Когда оно опустилось в двадцать пятый раз, Шака остановила экзекуцию и спросила обливающегося кровью и слезами мужчину:

– Скажи мне, Хорис, доволен ли ты своей должностью?

– Да, госпожа… – простонал мужчина.

– Хочешь ли ты служить мне и дальше?

– Да, госпожа…

– Тогда запомни этот момент, ибо в следующий раз я не задам этот вопрос и не остановлю руку палача. Он будет бить тебя, пока ты не испустишь дух. Я не позволю безнаказанно красть у меня. Понял?

– Да, госпожа…

Получили по заслугам и все остальные, числившиеся в списке Шаки. Больше всех потешило это зрелище рабов, так как досталось почти всем надсмотрщикам и нескольким стражникам.

Когда экзекуции были завершены, Шака выступила с речью:

– Пусть произошедшее сегодня послужит всем уроком! Как бы долго я ни отсутствовала, я вернусь, и тогда все нечестные на руку и просто ленивые будут строго наказаны! Но в следующий раз наказание будет более строгим. Я не прощу никому обмана или небрежности в службе. Виновные лишатся не только рук, но потеряют и головы!

Выгнав Арнувира, Шака осталась без управляющего. Первые дни она сама занималась всем хозяйством, наводила порядок в поместье, замке и сокровищнице, восстанавливала записи в книге расходов и приходов. Это непривычное для неё дело так утомило девушку, что, спустя декаду, она всё бросила и уплыла в Альтаман.

В родительском доме её ждали. В этот день все были в сборе. За торжественным обедом, устроенным в её честь, девушка поведала о своих приключениях, опустив лишь некоторые интимные моменты. Затем рассказала о неприятностях, постигших её дома, и попросила порекомендовать умного и честного управляющего.

Лоис засмеялась:

– Честных не бывает. Все они крадут по чуть-чуть… Но умный возьмёт немного и без ущерба, а глупец или мошенник спустит всё… Я поспрашиваю у знакомых, может, у кого найдётся свободный и опытный человек, подходящий на должность управляющего. А пока возьми нашего пройдоху Аймера. Пусть побудет у тебя, пока не найдётся другой человек. А дома его заменит Алия, она разбирается в хозяйстве не хуже мужа.

Аймер, конечно же, не пришёл в восторг от подобного поручения, но спорить с госпожой не стал. С его помощью Шака быстро поправила пошатнувшееся хозяйство и привела в порядок книгу. Теперь она смогла вздохнуть спокойней и заняться иными, более приятными вещами: возобновить вечерние верховые прогулки, тренировки с девушками и разобраться со всё ещё грустившей Оссис.

Вызвав девушку, она спросила:

– Что случилось, Оссис? Почему ты ходишь, как побитая собака? Тебя кто-то обидел или тебя что-то гнетёт? Может, ты заболела?

– Нет, госпожа, я здорова… – вздохнула девушка.

– Так чего ты тогда грустишь?

Рабыня смущённо потупилась.

– Ну же? Говори!

Рабыня испуганно взглянула на госпожу, почувствовав её недовольство.

– Не сердитесь, госпожа… – пролепетала она.

– Я не сержусь… А мне есть из-за чего сердиться?

– Я… Я совершила проступок… Но в этом только моя вина… – еле слышно прошептала девушка.

– Что ты сделала? Говори, не мямли.

– Я… Я жду ребёнка…

Шака откинулась на спинку кресла и улыбнулась. Она ожидала худшего.

– От Лиота?

Рабыня кивнула.

– Но он невиноват! Так случилось…

– Не оправдывай его. Когда женщина ждёт ребёнка, в этом всегда виноват мужчина. Но я не стану вас наказывать. Я знаю, что он тебя любит и хочет на тебе жениться, он говорил мне об этом.

Лицо рабыни осветила радостная улыбка.

– Правда? И вы позволите нам это?

– Я ещё не решила…

Оссис сникла.

Вечером Шака позвала певца и спросила:

– Ты не передумал жениться на Оссис?

Лиот насторожился, но твёрдо ответил:

– Нет, госпожа.

– Ладно… Тогда я разрешаю вам пожениться. До родов Оссис останется на своей должности, а затем займётся воспитанием ребёнка. Но сначала пусть научит Гайяну всему, что умеет делать. После ухода Оссис лежка станет моей личной служанкой… Но смотри, если и эта девушка понесёт от тебя, я лишу тебя того, чем делаются дети!

Лиот засмеялся, нисколько не испугавшись.

– Не беспокойтесь госпожа, я люблю свою Оссис, и другие женщины мне не нужны…

Шака прищурилась.

– Даже я?

Лиот перестал улыбаться.

– Простите, госпожа… Вы прекрасная женщина, лучший подарок для любого мужчины… Но я люблю только Оссис…

Шака засмеялась.

– Ладно, успокойся, Лиот… Я не претендую ни на твою любовь, ни на твоё тело. Что было, то уплыло… Если ты навсегда забудешь, то, чего никогда и не было, и будешь держать язык за зубами, то ваша любовь с Оссис продлиться вечно. Но если ты или твоя маленькая жёнушка, когда-нибудь, по глупости или злому умыслу, откроете рот и сболтнёте лишнее, то я продам вас самым гнусным перекупщикам из разных стран и вы больше никогда не увидите друг друга… А ваш приплод пойдёт в бордель, в независимости, кто родится: мальчик или девочка… Ты меня понял, Лиот?

Музыкант посмотрел в холодные глаза госпожи и медленно кивнул.

– Даже не знаю, о чём вы говорите, госпожа… Ведь вы всегда были безупречны и скромны, а кто посмеет утверждать обратное – гнусный лжец.

– Я рада, что мы поняли друг друга, Лиот, – мило улыбнулась Шака. – Передай своей невесте, что я хочу сделать ей на свадьбу небольшой подарок. Пусть придёт и попросит, чего бы она хотела… Ты тоже можешь высказать свою просьбу, ведь ты всегда был верным и честным слугой.

Эпилог

Прошло немногим больше месяца, а Шака всё ещё не подыскала себе нового управляющего. В поместье до сих пор распоряжался Аймер. Как-то вечером, когда у Шаки было хорошее настроение, он пришёл и сказал:

– Не знаю, как вы, а я уже скучаю в этом захолустье. Я привык к городу, его суете и сплетням… Я соскучился по моей маленькой жёнушке. Боюсь, как бы в моё отсутствие у меня не прорезались рожки… Не пора ли отпустить меня домой, госпожа Шака?

– Если я отпущу тебя, дядюшка Аймер, то останусь без управляющего, и мне вновь придётся засесть за счёты и пачкать руки чернилами. А я этого не хочу. Ты уедешь тогда, когда здесь появится новый управляющий.

Аймер хитро улыбнулся.

– Я и пришёл поговорить с вами о новом управляющем… Видите ли, две декады назад, когда я купил партию новых рабочих рабов, мне попался один довольно интересный малый… Это юноша, сын илларийского купца. Он попал в плен к пиратам, когда те разграбили их корабль и убили почти всех, кто был на борту. Юношу пощадили, потому что он был молод и хорош собой… Его продали в Сумер, а оттуда он попал в Альтаман… Ну, это не относится к сути дела, так, небольшая история… Этот паренёк обучен грамоте и весьма сообразителен, он разбирается в счетах и неплохо понимает в хозяйственных делах. Я его взял в помощники и немного поднатаскал… Думаю, из него выйдет неплохой управляющий.

Шака удивлённо приподняла брови.

– Раб-управляющий? Разве такое возможно?

– Почему бы и нет? Назначают же на должность сенешаля бывших рабов, почему бы не быть рабу управляющим? Он не станет красть, потому что ему не на что будет тратить деньги. И он будет служить не за жалованье, а за привилегии. Как ваша собственность, он будет полностью зависеть от ваших милостей.

Шака задумалась. Предложение Аймера хоть и выглядело необычно, но не было лишено смысла.

– Ладно… Покажи мне этого юнца.

– Он ждёт за дверью, ваша милость…

Шака кивнула Гайяне и та впустила раба.

Протеже Аймера оказался худощавым бледным юношей среднего роста, с рыжеватыми волосами и серыми с голубым оттенком глазами, симпатичным, но не впечатляющим лицом. На вид ему было не больше двадцати.

– А не слишком ли он молод для такой должности? – усомнилась Шака.

– Когда-то же надо начинать… – философски ответил Аймер. – На первых порах я буду ему помогать, а затем наблюдать, как он справляется. Он всегда может обратиться ко мне за советом…

Всё это время юноша покорно стоял на коленях, склонив светлую голову с длинными спутанными волосами, и казался безучастным, словно разговор шёл не о нём.

– Как его зовут?

– Лиам.

– Эй, Лиам! – позвала Шака. – Подними голову и посмотри мне в глаза, – приказала она.

Юноша послушно поднял голову и взглянул в глаза госпожи. С его светлых и прозрачных, как алмазы, глазах, сверкали лукавые огоньки и совсем не было страха. Это понравилось девушке и она спросила:

– Скажи-ка мне, Лиам, что бы ты сделал с полем у Сырого Оврага? Ты знаешь, где это?

– Да, госпожа. Мы были там с мастером Аймером… Я бы посоветовал вам больше не распахивать это поле, а засеять его травой под сено или сделать пастбищем. Травы укрепят почву и дожди больше не будут размывать его края… Так как поле сыроватое, то даже в самый засушливый год вы сможете взять с него три укоса, которые не только обеспечат ваш скот, но излишки можно будет продавать соседям.

Шака была приятно удивлена, а Аймер довольно заулыбался.

– Ладно… – медленно, словно всё ещё сомневаясь, произнесла девушка. – Я поставлю его управляющим, но при одном условии…

Аймер вопросительно приподнял брови, а в глазах раба появилась настороженность.

– Если он за год удвоит моё нынешнее состояние, я сделаю его полноправным управляющим с любыми льготами, которые он попросит. А если не справится или, того хуже, принесёт мне убытки, я пришлю тебе, дядюшка Аймер, его голову, сердце и печень, и попрошу отца, чтобы он заставил тебя всё это съесть.

Аймер натянуто засмеялся.

– Вы такая шутница, госпожа Шака…

– Ты меня знаешь, дядя Аймер. Устраивает тебя это условие?

Аймер взглянул на слегка приунывшего юношу и что-то спросил его по-илларийски. Тот коротко ответил. Аймер почесал затылок и махнул рукой.

– Пусть будет по-вашему… В этом случае я теряю меньше, чем он. Но, если вы придумали наказание, то придумайте и поощрение… В случае успеха Лиам получит льготы, а что получу за труды я?

– А что ты хочешь?

– Небольшая денежная сумма меня вполне устроит…

– Тысячи золотых достаточно?

– Вполне, – расплылся в довольной улыбке Аймер.

Шака вновь посмотрела на коленопреклоненного юношу и приказала ему подняться.

– Отныне ты занимаешь высокую должность, которую до сих пор занимали только свободные граждане… Ты – второе лицо в замке. Тебе будут подчиняться все служащие, все рабы, и даже сенешаль и капитан охраны… Поэтому ты обязан вести себя достойно, не как раб, если хочешь, чтобы к тебе относились с уважением. Научись приказывать и наказывать, не прося каждый раз у меня помощи… Но это не значит, что я останусь не у дел. Я должна знать всё, что происходит в моём доме, даже незначительные мелочи… Отныне я позволяю тебе не становиться передо мною на колени в присутствии других, только по особому моему приказу. Ты так же не будешь носить ошейник – но это не значит, что ты можешь забыть о своём статусе. Помни о нём постоянно, чтобы не повторить ошибки своего предшественника. Ты можешь занять помещения, принадлежавшие бывшему управляющему, и пользоваться всем его имуществом, вплоть до женщин… И не забывай об условии. Запомни на будущее – я не даю пустых обещаний… Ступай, и не забывай о ежевечерних докладах.

Лиам неуклюже поклонился и покинул комнату.

– Сними с него ошейник, постриги и красиво одень, – приказала Шака Аймеру. – Можешь уехать, хоть завтра, если уверен в этом юнце.

– Я побуду ещё несколько дней, прослежу, как у него пойдут дела, помогу наладить отношения с людьми.