Виолка

Лой довольно засмеялся и ринулся в атаку. Теперь ему было достаточно нанести девушке всего лишь царапину – и он становился победителем.

Эльма отбила выпад и отступила, специально сильно хромая, хотя рана не так сильно болела, как она хотела показать. Нога в месте пореза как бы онемела, и девушка была этому рада, хотя и знала, что теряет кровь. Боль и слабость придут потом, и девушка хотела закончить поединок к тому времени.

– Сдавайся, милашка! – воскликнул Лой, делая новый выпад.

– И не мечтай, – ответила Эльма, снова отступая.

Внезапно она вскрикнула, оступившись раненой ногой, и упала на одно колено. Лой засмеялся и бросился вперёд, забыв о своих благородных манерах, движимый лишь одной жаждой – выиграть любой ценой. Эльма перебросила меч в левую руку и нанесла колющий удар снизу вверх, в незащищённый правый бок мужчины. Неприкрытое латами тело легко приняло сильный от возбуждения и страсти удар девушки. Лезвие скользнуло между рёбрами и глубоко погрузилось в плоть.

Эльма засмеялась.

– Ты забыл, что я владею обеими руками, – сказала она, выдёргивая меч и легко вскакивая на ноги.

Лой не ответил. Его лицо побледнело, с губ сорвался болезненный стон и он начал медленно оседать, держась за бок. Эльма поняла, что, в горячке, нанесла возлюбленному слишком серьёзную рану.

Отбросив меч, она подхватила любовника, пытаясь удержать его от падения.

– Кажется, ты меня убила… – прошептал Лой побледневшими губами. Меч выпал из ослабевших пальцев и с жалобным звоном покатился по плитам двора, на которые струёй стекала кровь.

– Лой! Прости, Лой!.. Я не хотела! – растерянно пробормотала девушка, опускаясь вместе с теряющим сознание возлюбленным. – Эй, лекаря! Немедленно!

Пока лекарь пробивался сквозь толпу, спеша к месту поединка, Эльма с горечью смотрела, как смертельная бледность покрывает лицо любовника, как тускнеют ясные озорные глаза, а жизнь покидает сильное красивое тело.

Лой судорожно вздохнул, закашлялся, харкая наполнившей рот кровью, и прошептал:

– Зато я умираю свободным…

Веки медленно опустились и он затих. Пришедший, наконец, лекарь, лишь беспомощно развёл руками. Эльма прижала к груди голову умирающего и горестно застыла. На глазах выступили непрошенные слёзы. Сердце терзала невыносимая боль утраты, горечи и разочарования. Одна горячая капля медленно скользнула по щеке и подбородку и упала на лицо раненого… Лой вздрогнул и открыл глаза. Губы тронула бледная улыбка.

– Меня оплакивает самая прекрасная женщина… – еле слышно прошептал он. – Значит, я непременно попаду на Небеса…

И умер, с открытыми глазами и улыбкой на устах. Эльма наклонилась и поцеловала безжизненные губы, отдавая возлюбленному последнюю дань любви.

К ней приблизилась Лайта, осторожно тронула за плечо и произнесла:

– Идём… Твою рану нужно перевязать…

Эльма подняла на подругу блестящие от слёз глаза и сказала:

– Я не хотела его убивать…

– Я знаю… На всё воля Богини-Матери.

Осторожно опустив безжизненное тело на землю, Эльма встала, опираясь на руку подруги.

– Заберите его и подготовьте к погребению… – приказала она лекарю.

Хромая, прошла сквозь молча расступившуюся толпу и поднялась по ступеням замка. Проходя мимо коменданта Мюррея, произнесла:

– Пусть его похоронят с почестями… Он был самым лучшим бойцом в отряде.

– И самым глупым… – пробормотал комендант, когда девушка удалилась.

Глава 15

Несколько дней Эльма пролежала в постели, пока её рана не закрылась и силы не восстановились. Юлисса лечила её, заговаривая кровь и отпаивая отварами. Лечение девушки оказалось эффективным, и уже через пять дней Эльма смогла передвигаться по замку без посторонней помощи, а через десять сесть в седло и совершить дальнюю прогулку.

Глай задержался на острове до полного выздоровления дочери, но сразу же снялся с якоря, как только она крепко встала на ноги.

Еду пленнику всё это время носила Анила. Рейнольду не нравилась эта молчаливая женщина, от которой невозможно было добиться ни слова. Через несколько дней он не выдержал и спросил:

– Как здоровье госпожи?

Женщина испуганно посмотрела на него и не ответила. Рейнольд преградил ей дорогу и произнёс:

– Я понимаю, что тебе запрещено разговаривать со мной, но если ты скажешь мне, как чувствует себя госпожа Эльма, не думаю, что это будет нарушением приказа.

– Она поправляется… – пробормотала Анила. – За ней ухаживает Юлисса, чародейка из Медауса.

– Красивая девушка с золотым ошейником?

Анила взглянула на него так, словно он произнёс проклятие, и пролепетала:

– Дайте мне пройти, сударь… Мне запрещено что-либо вам рассказывать.

– Но ты мне ничего не рассказала.

Тут дверь резко распахнулась и на пороге появилась Лайта, дежурившая сегодня в покоях госпожи. Проходя мимо, она услышала приглушенные голоса.

– Ты разговаривала с пленником, негодница? – строго спросила она.

– Нет, госпожа Лайта! Я ничего ему не сказала! – воскликнула перепуганная насмерть женщина.

– Я слышала твой голос.

– Я… Он… Он спросил, как здоровье госпожи… И я лишь ответила, что она поправляется… Ведь это не нарушение?..

– Тебе было запрещено вести любые беседы с пленником… Не так ли? – холодно произнесла Лайта. – Я доложу о твоём проступке госпоже.

– Нет, госпожа Лайта, не делайте этого! – в ужасе закричала женщина. – Лучше сами накажите меня, но не говорите госпоже Эльме!

Рейнольд, молча наблюдавший эту сцену, вмешался в разговор:

– Простите, сударыня… Эта женщина не виновата. Это я заставил её говорить. Если кто заслуживает наказания, то только я.

– Извини, красавчик, но я не могу тебя наказать… Ты не мой раб.

– Но и эта рабыня служит не вам.

– Однако, она предпочитает меня своей госпоже… Она знает, что с ней будет за ослушание…

– Да… Да… – рыдая ответила Анила.

– Ладно, ступай за мной. Я не стану тебя наказывать при постороннем.

Дрожащая рабыня обречённо поплелась к двери. Лайта посторонилась, пропуская её в коридор.

– Откуда в столь юной и красивой девушке столько бездушия и жестокости? – задумчиво произнёс Рейнольд.

Лайта усмехнулась.

– От мамы, – и захлопнула дверь.

Мужчина в сердцах подскочил к двери и с силой пнул её. Она тут же открылась и Лайта строго посмотрела на пленника.

– Что ещё?

– Передайте своей госпоже, что мне надоело сидеть в клетке! Пусть либо встретится со мной и поговорит, либо отправит на поля, мне всё равно!

– Разве это клетка? – спокойно ответила виолка. – Посмотри в окно. На вершине башни есть железная клетка на цепях. Туда отправляют строптивых рабов и буйных пленников… Никто не выдерживает в ней больше десяти дней. Если тебе здесь надоело – только скажи, и госпожа с радостью отправит тебя туда.

– Всё, что я слышал о вашей госпоже – только дурное. Словно она бессердечное чудовище.

– Она Госпожа и виолка, и этим всё сказано. Мы все, её подруги и соотечественницы – виолки. Мы воины, а воины должны быть жестокими.

– Не обязательно. Воин может быть милосердным.

Лайта засмеялась.

– Милосердный воин похож на мясника, который, вместо того, чтобы снять с животного шкуру и продать мясо, отпускает его на волю. В конце концов, он разорится и умрёт с голода.

– Вы так долго разговариваете со мной… Не боитесь гнева госпожи?

Лайта пожала плечами.

– Может, она и будет недовольна, но простит меня – я её лучшая подруга… Но спасибо, что напомнил о моих обязанностях. Я должна наказать рабыню и проведать госпожу.

– Передайте ей мои слова.

– Послушайся моего совета: лучше забери их обратно. Она сейчас не в духе, и может исполнить твою просьбу. Всё же в этой «клетке» уютней, чем в железной…

Лайта вновь захлопнула дверь, оставив пленника в одиночестве. Но на этот раз он не услышал привычного лязга засова. Выждав некоторое время, осторожно толкнул дверь. Она легко отворилась. Мужчина тут же прикрыл её и задумчиво отошёл вглубь комнаты. Случайно ли эта жестокосердная красавица забыла замкнуть его темницу? Может, сделала это умышленно, желая, чтобы он вышел? Его схватят, обвинят в попытке побега и засадят в клетку, которой она ему угрожала несколько минут назад.

Рейнольд сел за стол и принялся за ужин, всё ещё размышляя о незапертой двери. Она его притягивала, как магнит. Он и хотел выйти, и боялся этого.

Покончив с едой, вновь приблизился к двери, всё ещё пребывая в сомнениях. Открыв её, осторожно выглянул наружу. В сумрачном коридоре, который освещали несколько тусклых масляных светильников, было пусто. Рейнольд нерешительно вышел и посмотрел в обе стороны. Направо, в конце, коридор был освещён более ярко: в него попадал свет из открытой двери какого-то помещения. Судя по цвету, лучи заходящего солнца. Осторожно ступая, Рейнольд приблизился к свету, и тут услышал голос госпожи Лайты. Девушка что-то произнесла на незнакомом языке и засмеялась. Пленник хотел тут же вернуться в свою комнату, пока виолка не увидела его разгуливающим по коридору, но услышал знакомый голосок, похожий на голос девушки с золотым ошейником. Она что-то негромко ответила на том же незнакомом языке. Госпожа Лайта тихонько посмеивалась, слушая собеседницу. Любопытство победило осторожность, и мужчина, крадучись, приблизился к двери и заглянул в комнату. Он увидел две фигуры, склонившиеся над сундуком и перебиравшие куски ярких материй с небрежностью пресытившихся собственниц. Фигура в чёрной форме, без сомнения, принадлежала госпоже Лайте, вторая же была облачена в яркий шёлковый халат. Судя по тёмным блестящим волосам, распущенным по плечам, принадлежали они его знакомой рабыне с золотым ошейником.

Лайта выпрямилась, держа в руке кусок атласной переливающейся ткани, и Рейнольд невольно отпрянул, боясь, что она его заметит. Нога чиркнула по полу, и в комнате мгновенно воцарилась тишина. Затем послышались быстрые шаги, и Рейнольд понял, что убегать поздно – его всё равно увидят.

Из комнаты вышла Лайта. При виде пленника, глаза её удивлённо расширились.

– Ты как здесь оказался?! – изумлённо воскликнула она.

– Вы не закрыли дверь, и я подумал, что могу выйти… Я поступил неправильно?

Из комнаты донёсся требовательный голос второй девушки, спрашивавший, кто там и что случилось. Лайта ответила на незнакомом языке, на котором они говорили прежде. Спустя минуту напряжённого молчания, девушка что-то коротко сказала. Лайта взяла Рейнольда за руку и потащила по коридору.

– Идём. Ты не должен был покидать свою комнату… Госпожа Эльма рассердится, когда узнает.

– Вы боитесь наказания?

– Я приму его, как должное… Твоё счастье, что ты не пошёл в другую сторону. Если бы тебя поймала стража, то твою «прогулку» расценили бы как побег, а госпожа не любит, когда её рабы бегут. Ты бы точно оказался в клетке на башне.

– Думаю, вы этого и хотели, – с вызовом ответил мужчина. – Потому и оставили дверь незапертой.

Лайта резко остановилась и рывком повернула пленника, отчего тот, не удержав равновесия, стукнулся о стену.

– Послушай, красавчик, – холодно произнесла она, – следи за своим языком! Не смей обвинять виолку в нечестности! Может я и жестока, как ты думаешь, и бездушна, но никогда не поступаю подло! Я знаю, что такое клетка, мой возлюбленный провёл в ней десять дней, и чуть не умер! Я никому не желаю пройти его путь… Я не подставляла тебя, просто забыла о засове. Я рассказала о клетке не для того, чтобы запугать, а чтобы предупредить. А теперь ступай к себе и, если кто-то снова забудет закрыть засов – сиди и не рыпайся. Госпожа Эльма сейчас больна, она потеряла друга, а оттого очень расстроена. Не серди её ещё больше. Не лезь на рожон – мой тебе добрый совет.

Она втолкнула мужчину в комнату и с силой захлопнула дверь. Громко лязгнул засов, и быстрые шаги удалились по коридору.

Глава 16

Больше декады Рейнольд провёл в одиночестве, не видя никого, кроме молчаливой служанки, приносившей поднос с едой три раза в день, да такого же немого раба, два раза в сутки убиравшего за ширмой в туалетном уголке. Он не пытался с ними заговаривать, зная, что они ему всё равно не ответят. Чтобы не сойти с ума от скуки, принц сочинял стихи, разучивал песни, играл на музыкальных инструментах. Рейнольд начинал ненавидеть эту женщину, которая обрекла его на муки одиночества. Лучше бы она отправила его в бараки для рабов, заставила тяжело работать и жить в грязи, зато он был бы среди людей, товарищей по несчастью, с которыми мог бы общаться. А в этой благоустроенной комнате, как одинокая птица в золотой клетке, которую кормят и холят, но не обращают на неё внимания.

Рейнольд совсем уже отчаялся и пал духом, когда, однажды утром, дверь открылась и, вместо надоевшей запуганной Анилы, в комнату вошла улыбающаяся девушка с золотым ошейником. Поставив поднос на стол, она кокетливо улыбнулась и прошептала:

– Привет. Как дела?

– Привет, – искренне обрадовался мужчина. – Умираю от скуки. А ты как? – ответил так же тихо.

– Я отдыхаю… Госпожа Эльма уехала на Лесной, чтобы развлечься и отвлечься от грустных мыслей. Капитан Глай ушёл в поход. Лайта и другие близкие слуги уехали с госпожой… Я хозяйка покоев!

– Значит, мы можем поговорить без опаски?

– Да… Только не очень громко… Если хочешь, я приду после обеда, когда вся прислуга будет отдыхать…

Рейнольд был просто счастлив.

– Да! – И тут же приглушил голос: – Да, конечно, приходи… Я с нетерпением буду ждать…

Время и раньше тянулось медленно, а теперь вообще ползло, как издыхающая черепаха. Рейнольд с нетерпением поглядывал на небо, подгоняя застывшее в нём солнце. Наконец, колокол на сторожевой башне пробил полдень, и через несколько минут тихонько звякнул засов, и в комнату проскользнула девушка. Рейнольд встретил её у порога, отобрал поднос и сам отнёс к столу. Затем схватил девушку за руку и увлёк к ложу.

– Садись… Скажи мне своё имя, а то я до сих пор не знаю, как тебя зовут.

– Кайна… – назвала Эльма первое пришедшее на ум имя.

– Откуда ты родом? Ты так хорошо говоришь по-ассветски.

– Я… С Виола. Моя мать служила в доме матери госпожи.

– Так ты рабыня с рождения?

– Да.

– Значит, ты хорошо знаешь госпожу?

– Ну… Да.

– Расскажи мне о ней. И о себе…

– Что ты хочешь знать?

– Всё. Я сижу взаперти больше месяца, но ничего не знаю о том, где нахожусь и кому принадлежу. Я ни разу даже не видел её… Разве что издали, из окна.

– Ну… Глай… Господин Глай, – поправилась Эльма, – подарил тебя госпоже Эльме вместе с несколькими сундуками с разными красивыми вещами…

По лицу мужчины пробежала тень, но он тут же улыбнулся.

– Я сам виноват, что стал вещью… Струсил и не стал драться до конца, когда пираты напали на мой корабль. Я надеялся… Ну, всё равно… Прошлого не вернуть, будущего не построить… Что будет, то будет.

– На всё воля Богини-Матери, – согласилась с ним девушка.

– Что?

– Так говорят виолки. На всё воля богов, то есть.

– Да, на всё воля богов… Расскажи мне об этой Эльме… Какая она? У меня сложилось о ней плохое впечатление.

– Какое, если не секрет?

– Она кажется мне холодной, бездушной, жестокой и высокомерной женщиной. Слуги её боятся. Одно упоминание о ней приводит всех в трепет.

Эльма улыбнулась.

– Да, она такая.

– Ты улыбаешься, словно одобряешь.

– Ну… Все виолки такие.

– Ты тоже боишься её?

– Нет. Я… её люблю.

– За что? – удивился Рейнольд. – Я был свидетелем, когда одна рабыня предпочла быть наказанной госпожой Лайтой, лишь бы та не рассказывала о её проступке госпоже Эльме.

– Что это был за проступок? – прищурилась Эльма. – Когда это было?

– Неважно… Скажи лучше, за что ты любишь свою госпожу? Разве она тебя никогда не наказывала?

– Меня? – засмеялась Эльма. – Нет, никогда! Просто… Не думай, что она какой-то монстр… На самом деле, она добрая и спокойная девушка.

– Девушка? Значит, она молода? Я думал, что она уже зрелая женщина.

– Мы с нею одного возраста.

– Вот как?

– Да… Госпожа Эльма не терпит трусов, подлецов и предателей. Если ты смел, честен и держишь своё слово, то можешь легко завоевать её благосклонность, даже уважение и дружбу.

– Ты не знаешь, почему она не хочет меня видеть? Почему держит в одиночестве? Я скоро сойду с ума!..

Эльма ласково взяла мужчину за руку и легонько сжала.

– У неё было тяжёлое время. Её мужчина умер… Она тяжело переживает эту утрату… – Эльма тронула тяжёлый шелковистый локон. – У тебя такие красивые волосы… Почему они такие длинные? В вашей стране все мужчины носят длинные волосы?

– Только члены королевской семьи, чтобы отличаться от простолюдинов. Дворянам разрешены причёски до плеч, а простолюдины должны коротко стричься. Таков закон.

– Тогда, по логике, рабы у вас лысые? – засмеялась девушка.

– Почти, – улыбнулся в ответ мужчина.

– Расскажи мне о своей родине. Там красиво? Есть ли у вас горы, большие реки, густые леса? Какие люди там живут, какие обычаи?

– Конечно, у нас есть и горы, и реки, и леса. Звезда Юга очень большой остров…

Рейнольд начал рассказ о родине, и постепенно так увлёкся, погрузившись в воспоминания, что почти забыл о сидящей рядом девушке. Он с увлечением описывал красоты природы, рассказывал о населяющих остров животных, вспоминал знакомых людей; подробно рассказал о законах и обычаях. Эльма слушала его внимательно, с интересом внимая рассказу, искренне удивляясь и восхищаясь.

Незаметно пролетели несколько часов. Эльма спохватилась лишь, когда ударил сторожевой колокол, возвещая о смене стражи.

– Святые Небеса, уже четвёртая смена! – воскликнула она, вскакивая. – Скоро ужин, а ты не съел обед!

– Я не хочу есть… Время с тобой мчится, как птица.

Эльма схватила пустой поднос, оставшийся от завтрака, и поспешила к двери.

– Ты ещё придёшь? – воскликнул Рейнольд.

– Конечно! – улыбнулась девушка и скрылась за дверью.

Несколько дней Эльма носила пленному еду и часами разговаривала с ним в послеобеденные часы. Парень не на шутку увлёкся девушкой, и однажды попытался её поцеловать. Эльма уклонилась, сказав, что им не следует переходить границы, так как потом расставание будет особенно тяжёлым.

– Но я не хочу с тобой расставаться! – с горечью воскликнул Рейнольд. – Я люблю тебя, Кайна! Ты самая прекрасная девушка из всех, что я знал!

– Это говорит в тебе одиночество… К тому же, ты принадлежишь госпоже.

– Ну и что? Ты тоже её рабыня!

– Вдруг, она сделает тебя своим любимцем?

– Ты тоже любимица.

– Ты не понимаешь… Она захочет, чтобы ты стал её наложником!

Рейнольд гордо вскинул голову.

– Я никогда не соглашусь на эту роль… Я принц крови!

– Ты раб… И госпожа умеет заставить… Ты слышал о клетке?

– Да, мне говорили о ней… Но насильно мил не будешь. Вряд ли после клетки я смогу полюбить госпожу сильнее, чем теперь… Но, надеюсь, у нас до этого не дойдёт. Если бы она хотела сделать меня любимцем – сделала бы это раньше… Помню, ты говорила, что госпожа добрая и любит тебя. Возможно, она разрешит нам пожениться, если ты её об этом попросишь?

– Не знаю… Это так неожиданно… Мы ведь знакомы всего несколько дней.

– Иногда для любви достаточно одного взгляда, а иногда не хватит и жизни, чтобы полюбить немилого тебе человека.

Прошло ещё два дня, и Эльма дала "уговорить" себя остаться у Рейнольда на ночь. Эта ночь была сумбурной и странной, самой необычной любовной связью девушки. Изголодавшийся по женской ласке мужчина был нетерпелив, но старался доставить возлюбленной удовольствие, как мог. Видно было, что он обладал большим опытом и знал много занимательных любовных штучек. Принц оказался сильным, выносливым и любвеобильным мужчиной, с умелыми руками и нежными губами. Поэтому на следующую ночь Эльму уже не надо было уговаривать. Она сама пришла, лишь только в замке всё стихло, и скользнула в объятия возлюбленного.

После долгого и страстного акта любви, они уснули в объятиях друг друга, далеко за полночь.

Разбудил Эльму набат сторожевого колокола. Сквозь сон она услышала тревожные крики часовых, топот бегущих ног и звон оружия. В коридоре тоже послышались торопливые шаги, дверь резко распахнулась и на пороге возникла тёмная фигура, освещённая тусклым светом масляных светильников.

– Госпожа, тревога! – услышала Эльма голос Лайты, говорившей по-виольски. – На Замковый напали пираты!

Эльма резко вскочила, схватила в охапку одежду и голой выскочила из комнаты. Ошеломлённый, ничего не понимающий спросонья Рейнольд, лишь растеряно хлопал глазами. Ему казалось, что грозная госпожа Лайта застукала их на горячем, и теперь его возлюбленной грозит смертельная опасность. Он вскочил с ложа и тоже бросился к двери. Но она была заперта. В ярости мужчина забарабанил по толстым крепким доскам, но лишь разбил кулаки в кровь.

Услышав шум во дворе, он бросился к окну и выглянул наружу. В предрассветном сумраке, словно призраки в наплывающем с моря тумане, сновали фигурки мечущихся людей, слышались резкие команды и лязг амуниции. Заскрипев, отворились ворота, и тёмная лента построившихся воинов потянулась наружу. Затем во дворе появились осёдланные лошади, которых держали заспанные рабы. По ступеням сбежали с десяток одетых в боевые доспехи виолок во главе со своей госпожой и сели в сёдла. К ним присоединилось столько же мужчин-всадников, и кавалькада, громко цокая по каменным плитам, поспешила вслед за отрядом пехоты. Через некоторое время замок опустел, ворота захлопнулись и наступила тишина.

Рейнольд устало опустился на ложе. Значит, госпожа Эльма уже вернулась, возможно, накануне вечером или этой ночью, но на рассвете что-то случилось, и они все умчались прочь. Замок опустел, если не считать слуг и небольшого гарнизона стражи… Однако, Кайна не пришла… Возможно, она заперта в другом помещении и ожидает наказания, а возможно, уже убита своей «доброй» госпожой… Рейнольд не знал ничего и мог только гадать, и неизвестность терзала его сильнее палача. Как бы там ни было, сейчас он ничего не мог поделать. Но когда госпожа Эльма вернётся, он добьётся встречи, даже ценой своей жизни, и умолит её пощадить Кайну.

А Эльма в это время стремительно неслась в атаку. Три пиратских корабля, объединившись, напали на Замковый остров, в надежде на богатую добычу. Укрываясь в предутреннем тумане, они бесшумно приблизились почти к самому берегу, и только бдительность береговой стражи помогла избежать большой беды. Стражники вовремя подняли тревогу и зажгли сигнальные костры. Затем объединились в отряд и первыми приняли бой. На помощь им поспешили их товарищи во главе с комендантом Мюрреем, а также Госпожа Эльма, возглавившая конницу. Пока пеший отряд быстрым шагом спускался к побережью, всадники слетели вниз, как вихрь, и напали на захватчиков.

Пираты сыпались со стоявших у причала кораблей, словно бобы из прорехи, и с громкими криками бросались на стражу. Меч Эльмы без труда отыскал первую жертву и обагрился кровью. С того мгновения у него не было ни минуты покоя: он взлетал и опускался, рубил направо и налево, колол и отсекал конечности и вражеские головы, крошил черепа и высекал искры из направленных на него орудий. Сначала пираты окружили немногочисленный отряд всадников и теснили их, словно вода наступающего потопа. Но затем подоспел Мюррей со своим отрядом, и чаша весов качнулась в другую сторону.

– Захватить корабли! Людей на корабли! – крикнула Эльма, подскакивая к коменданту.

Мюррей понимающе кивнул и, собрав отряд в кулак, двинул его к причалу. Но пираты разгадали его маневр, и на кораблях зазвучали тревожные сигналы рога. Пираты начали поспешно отступать, но всадники Эльмы висели у них на плечах, стараясь не пустить обратно.

Между тем Мюррей уже пробился к порту и атаковал корабли. Понадеявшись на внезапность нападения и не ожидая столь сильного и хорошо организованного сопротивления, пираты оставили на суднах минимум охраны, поэтому атака прошла успешно.

Когда лучи вставшего солнца рассеяли ночной туман, битва закончилась полной победой защитников острова. Кучку уцелевших пиратов обезоружили и крепко связали. Тела убитых и раненых усеяли землю почти на квадратный кем. В руках победителей оказались и три прекрасных корабля. Правда, их трюмы были пусты, что, по-видимому, и подвигло пиратских капитанов предпринять столь рискованную вылазку. Смертельно уставшая, Эльма медленно возвращалась в замок. Она ещё не полностью оправилась от старой раны, а в этом бою получила несколько свежих: порез икры, скользящий удар по рёбрам и царапину на щеке. В пылу боя она их даже не заметила, а сейчас, разъедаемые потом, они начали жечь и побаливать.

Кавалькада всадников медленно въехала в широко распахнутые ворота и спешилась во дворе. Слуги тут же забрали уставших, покрытых потом и кровью лошадей, и увели в конюшни. Солдаты ушли в казарму, а Эльма с девушками поднялись по ступенькам замка.