Виолка

– Конечно, нет.

– Возьмёшь себе?

– Не знаю… Ещё подумаю.

– Не думай долго… Если передумаешь, я возьму себе. Не возражаешь?

– Поищи другого, – усмехнулась Эльма. – Это мой мужчина.

– Уже твой?

– Уже мой, – кивнула виолка.

Глава 7

Спустя несколько дней, на одном из утренних докладов, комендант Мюррей спросил:

– Миледи, не могли бы вы определиться с последним пленником? Он только дурно ест хлеб.

– Я совсем о нём забыла, – слукавила Эльма. – Приведите его после приёма.

Когда мероприятие закончилось, и просители с докладчиками покинули замок, один из стражников ввёл в зал пленника. Эльма ещё восседала на «троне» – большом резном кресле с мягкими алыми подушками, стоявшем на возвышении у дальней стены. В нём, обычно, сидел Глай, но, в его отсутствие, девушка занимала его по данному ей праву.

Пленник выглядел бодрым и даже слегка весёлым, если судить по озорным огонькам, мелькавшим в сияющих глазах. Жестом отослав стражника, Эльма задумчиво посмотрела на мужчину.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась.

– Брайт Нолтис.

Эльма невольно удивилась, так как по-ассветски его имя означало «светлый, яркий».

– Это твоё настоящее имя или ты его выдумал?

– Это имя моих предков, а так как я законный сын своих родителей, то имею на него полное право…

– Но ты ведь не ассвет, а «нолтис» ассветское слово.

– Я сандиец, родом из княжества Сандис, как и все мои предки. Возможно, мой пра-пра-прадед был ассветом, но об этом уже все забыли.

– Ладно, оставим твоих предков в покое… Сейчас я задам один вопрос, который решит твою дальнейшую судьбу. Ты сделаешь выбор, который определит твою последующую жизнь.

Эльма подала знак, и рабыня, стоявшая позади кресла, приблизилась. В руках она держала поднос, накрытый ярким шёлковым платком. Эльма сдёрнула покрывало и взяла в руки два рабских ошейника. Один бронзовый – предназначался для простых рабочих рабов. Другой серебряный, украшенный драгоценными камнями и красивой чеканкой. Такие носили «домашние любимцы» – приближённые к господам рабы и рабыни: певицы и танцовщицы, наложники и наложницы.

– Вот два шейных украшения, – произнесла Эльма, показывая их Брайту. – Ты знаешь, что они означают. Вопрос: какой из двух ты выбираешь?

Брайт, склонив голову на плечо, посмотрел сначала на один ошейник, затем взглянул на другой, и перевёл взгляд на лицо госпожи.

– Я вам нравлюсь, сударыня? – неожиданно спросил он. Эльма не ответила, продолжая выжидающе смотреть на мужчину. – В прошлом я содержал одну даму, когда дела мои были на подъёме, – продолжал Брайт. – Не думал, что подобное может произойти и со мной…

Эльма восприняла его слова, как выбор, и приказала:

– Подойди и опустись на колени.

Брайт повиновался, и Эльма застегнула на его шее серебряный ошейник.

– Отныне ты мой наложник, Брайт, – произнесла. – Ты не имеешь права спать ни с одной женщиной, кроме меня. А если нарушишь мой приказ, я поступлю с тобой согласно твоему проступку.

– Надолго ли мне оказана эта честь?

– Зависит от старания.

– А когда я вам надоем, что вы со мной сделаете?

– Отправлю на другие работы.

– А если я смогу угодить вам, могу ли я надеяться на свободу?

Эльма усмехнулась.

– Да, можешь. Я ценю смелость, верность и ум… Делай выводы.

– Благодарю за подсказку, госпожа, – склонил голову раб.

Эльма подала знак стоявшей в отдалении рабыне.

– Отведи новичка к сенешалю. Пусть его приведут в надлежащий статусу вид и поселят в одной из комнат моих апартаментов.

Новость о красавчике-наложнике мигом распространилась по замку и окрестностям. Все удивлялись беспечности и легкомыслию госпожи Эльмы, ведь, несмотря на то, что Глай назвал её дочерью, мало кто верил в их «родственные» отношения, подозревая, что чужеземка вскружила голову капитана женскими чарами и прекрасным телом. «Посмотрим, что скажет Глай, когда вернётся из похода» – стало эпилогом всех разговоров и пересудов.

То же самое сказала и Лайта, узнав о назначении пленника-блондина.

– А что Глай? – пожала плечами Эльма. – Я ему не жена, не любовница… Я не нарушаю клятву верности, заведя себе мужчину. А только она связывает нас, ничего более.

– Значит, если бы не клятва, ты покинула остров?

– Да.

– Но почему? – искренне удивилась девушка. – Разве тебе не нравится здесь? Ты всесильная госпожа, почти, как наша королева… Чем же ты недовольна?

– Я хотела посмотреть мир, а не прозябать на богами забытом острове…

– Что хорошего в мире? Везде то же самое, что и здесь: господа и слуги, правители и рабы, торговцы и воины… Мир кишит Саксами и Глаями, и не все из них так добры, как твой названый отец. Здесь ты в безопасности, а в большом мире снова можешь оказаться в лапах какого-нибудь Сакса.

– Может, ты и права… – со вздохом ответила Эльма. – Богиня-Мать подарила мне покой и уют после невзгод и бед, и не стоит её гневить своим недовольством… Но у меня есть ещё одна мечта…

– Какая?

– Я хочу, чтобы буря пригнала к нам корабль Сакса и он сам попал ко мне в руки.

– Что бы ты с ним сделала?

– О, я бы придумала ему наказание…

– Например?

– Ну… Например, я бы запрягла его в тележку с бочкой и заставила бы вывозить нечистоты из выгребной ямы… Или выколола бы ему глаза и прогнала бы в лес – пусть живёт, как знает.

– Ты жестока, Элли. Сакс обошёлся с тобой совсем неплохо: спас от смерти, не взял силой, хотя вполне мог, обращался вежливо и с некоторым уважением… Почему ты на него так взъелась?

– Потому, что он негодяй! – резко ответила Эльма. – Он поступил со мной нечестно, взял в плен хитростью, а не победил в честном бою, и продал, как вещь!

– О какой честности ты говоришь, Элли! – засмеялась Лайта. – Сакс пират, и поступил, как пират, а не как дворянин.

– Поэтому, я и не люблю пиратов.

– А ты сейчас кто? Пиратская дочь, морская леди, пиратка до мозга костей! Ты поступила с Брайтом, как Сакс с тобой. Буря разбила его корабль, а, вместо того, чтобы помочь бедолаге, как поступил бы любой благородный человек, ты надела на него ошейник и сделала своей игрушкой.

Слова подруги задели Эльму за живое. Каждое из них было правдой. Живя на острове, среди пиратов и негодяев, Эльма, невольно, переняла их порядки и приняла обычаи. Если бы она была подневольной и угнетённой рабыней, возможно, осталась бы такой, какой была прежде – чистой и честной девушкой. Но, став всесильной госпожой, она начала позволять себе многое из того, чего никогда бы не сделала прежде.

– С кем поведёшься, того и наберёшься, – буркнула Эльма.

– Ты права, со своими правилами в чужой дом не приходят, – кивнула Лайта. – Кому служишь, того и песни поёшь. Но тогда не надо отделять себя от тех, среди кого живёшь. Если мы среди пиратов – значит, мы пираты. А будем служить жрецам – станем святыми, – усмехнулась девушка.

– Да ты прямо философ, – подколола подругу Эльма. – Вот уж не ожидала от тебя таких мудрых речей.

– Когда-то у меня был умный любовник – учитель философии. Наверное, от него я нахваталась всяких глупостей, – засмеялась девушка.

Глава 8

После Месяца Бурь наступил период покоя и прекрасной тихой погоды. Этот период продолжался, примерно, два месяца и считался самым удачным временем для мореплавания. Морские просторы просто кишели спешащими наверстать упущенную выгоду торговцами. Для морских разбойников это было самое урожайное время, и они, после долгого безделья в укрытиях и тайных убежищах, гурьбой вываливали на морские просторы. Словно оголодавшие после зимнего поста горные волки, они гонялись за любым парусом, и даже друг за другом, вступая в яростные стычки из-за богатой добычи. В это же время учащались набеги пиратов на прибрежные селения морских держав и беззащитные острова.

Комендант Мюррей, сам бывший пират и помощник Глая в недалёком прошлом, из-за ранения списанный на берег, в это время испытывал сильную тоску по былым временам и становился злым и раздражительным. Но он не забывал свои обязанности и усиливал береговую стражу, зная повадки бывших «коллег» по ремеслу, которые были не прочь поживиться добром ближнего своего, особенно, если того не было дома.

Эльма всецело доверяла опыту коменданта Мюррея и не вмешивалась в его дела, влезая с необдуманными советами, которые могли разозлить и так озлобленного коменданта. Она занималась исключительно своими делами, а именно: смотрела за порядком в замке и на островах, следила за строительством и предавалась удовольствиям.

Девушка не на шутку увлеклась Брайтом, и проводила с ним почти всё свободное время. Сначала она донимала его расспросами о прошлой жизни, о странах, в которых он побывал и в которых торговал, просила подробно рассказать об их обычаях, нравах их жителей, о царивших там законах. Когда эта тема иссякла, они просто болтали о всяком разном, шутили, рассказывали смешные истории из своей или чужой жизни, вспоминали древние предания и сказки своих стран. Они могли часами не покидать постель, предаваясь изощрённым любовным утехам или просто нежным взаимным ласкам. Брайт оказался прекрасным любовником: пылким, выдержанным и пластичным. Он мог быть чутким и нежным или настойчивым до грубости; он тонко чувствовал настроение партнёрши и всегда давал ей то, что она хотела. Чтобы показать Брайту, что она его ценит и любит, Эльма, одаривала мужчину щедрыми подарками, содержала, как господина, а не как раба: он одевался в прекрасные одежды, жил в хорошей комнате, ему прислуживали два мальчика, ел он ту же пищу, что и госпожа, часто обедал за её столом. Он пользовался относительной свободой, правда, в пределах замка. За ворота выходить ему строжайше запрещалось. Казалось, мужчину подобная жизнь вполне устраивает, и он смирился со своей участью наложника и забавы. Тем более, что не сильно утруждался: хотя Эльма могла потребовать его в любую минуту для утех или просто поболтать, ночи она проводила в своей роскошной постели одна, то ли из соображений безопасности, то ли потому, что не любила, когда ей кто-то сопел над ухом.

Как-то утром Анила, личная служанка, разбудила её в неурочное время. Она сообщила, что комендант Мюррей настойчиво просит его принять.

– Что случилось? – недовольно спросила девушка, взглянув на едва брезжившее рассветом окно.

– Он говорит, это касается вашего любимца.

– Брайта? – удивилась Эльма. – А что с ним?

– Он сбежал…

Эльма резко встала и запахнула услужливо наброшенный на плечи халат. Покинув спальню, прошла к комнате наложника и увидела, что та пуста. Тогда она вышла в приёмную, где её с нетерпением ожидал Мюррей.

– Доброе утро, госпожа, – слегка поклонился он. – Простите за ранний визит, но у меня неприятная новость: ваш раб пытался покинуть остров, убив стражника и украв лодку. К счастью, его вовремя заметили и перехватили. Он оказывал сопротивление, поэтому его немного помяли… Что прикажете с ним сделать?

– Где он?

– За дверью.

– Приведите.

Мюррей открыл дверь и приказал:

– Тащите его сюда.

Двое стражников втолкнули в комнату связанного Брайта. Лицо его было сильно избито, прекрасные волосы всклокочены и испачканы грязью и кровью, один глаз заплыл, а губы разбиты. Великолепный атласный костюм измят и порван.

Эльма окинула наложника тяжёлым взглядом с головы до ног, затем взглянула в глаза.

– Что случилось, Брайт? Чем ты был недоволен? Почему решился на этот безрассудный поступок?

Брайт молчал, не глядя на госпожу.

– Я думала, что была хорошей хозяйкой… Что взбрело в твою глупую голову? Отвечай! – в голосе Эльмы появились угрожающие нотки.

Раб разлепил распухшие губы и с трудом выговорил:

– Мне надоело быть игрушкой…

– Игрушкой?! – в голосе Эльмы послышался лёд. – Я думала, у нас сложились особые отношения… Разве я играла с тобой? Я относилась к тебе, как к товарищу, совсем забыв об украшении на твоей шее.

– Зато я постоянно помнил о нём…

– Ну что ж… Если тебя не устраивала твоя предыдущая жизнь, я забираю её вместе с этим ненавистным тебе украшением… – Эльма приблизилась к рабу и сняла с его шеи серебряный ошейник. – Посадите его в клетку на хлеб и воду. Пусть узнает, чего он лишился.

Железная клетка из толстых прутьев, без крыши и пола, вместо которых были те же прутья, находилась наверху сторожевой башни, и её использовали для наказания строптивых рабов или несговорчивых пленников. Она была такого размера, что узник не мог выпрямиться во весь рост ни стоя, ни лёжа. В ней можно было или сидеть, или стоять на коленях либо согнувшись, или лежать скорчившись, при этом прутья впивались в тело, а сверху несчастного обжигали беспощадные лучи солнца или поливали холодные струи дождя, с боков продувал ветер, особенно сильный и пронзительный на такой высоте. Кормили заключённого раз в день куском сухого заплесневелого хлеба, а поили кружкой затхлой дождевой воды. Не многие выдерживали в клетке даже несколько дней, не говоря уже о более длительном сроке. Спустя три-четыре дня они просили пощады и были согласны на всё, лишь бы покинуть ужасное узилище, ведь мучения жертвы, заключённой в клетке, усиливало непрерывное покачивание тюрьмы и противный тоскливый скрежет цепей, на которых она была подвешена.

Когда стражники поволокли Брайта из комнаты, раб обернулся и выкрикнул:

– Не жди, что я запрошу пощады! У меня тоже есть гордость!

– О гордости нужно было вспомнить, когда я предложила тебе выбор, – холодно ответила Эльма.

– С вашего позволения, я тоже уйду, – с низким поклоном, чтобы скрыть невольную довольную усмешку, от вида бледного от ярости лица госпожи, сказал Мюррей, и поспешно вышел.

– Ладно, посмотрим, умник, сколько ты там выдержишь, – обронила в пустоту виолка, и, сердито поджав губы, вернулась в спальню. Громко хлопнув дверью и послав Анилу ко всем демонам, приказав больше не тревожить её, она заперлась в комнате.

Новость мгновенно облетела весь остров. Её обсуждали на кухне и в казармах, в прачечной, на конюшне и в рабских бараках. Прислуга в замке и приближённые госпожи Эльмы ходили на цыпочках, и старались без надобности не приближаться к господским апартаментам, чтобы не попасть под горячую руку. Взоры всех, проходивших по двору, невольно обращались к башне, на вершине которой покачивалась клетка, со скорчившимся внутри телом.

Но предаваться горю или ярости Эльме долго не удалось. На следующее утро случилось ещё одно происшествие. С одного из отдалённых островов приплыл старшина и сообщил, что на рассвете на них напали ассветы, перебили почти всех стражников, забрали молодых и здоровых женщин, сильных рабов, вырезали скот и безнаказанно покинули разграбленное селение. Коменданту Мюррею вновь пришлось потревожить Эльму, прервав её затворничество, и доложить о случившемся.

– И что мы можем сделать? – раздражённо ответила девушка. – Если они нападут на нас, мы покажем этим бродягам, где ночует солнце. Но мы не может на каждом острове держать большой отряд стражи – у нас нет столько людей. Единственное, что я могу, это посоветовать старшинам быть бдительными, и построить в укромных и труднодоступных уголках своих островов укреплённые укрытия, куда, в случае опасности, они могут спрятаться… Если бы здесь был Глай со своим кораблём, мы могли бы догнать этих разбойников и дать им бой.

– Если бы здесь был Глай со своим кораблём, – не удержался от колкого замечания Мюррей, – они бы просто не осмелились напасть…

Эльма посмотрела на коменданта холодным взглядом, но удержалась от ответной колкости, и спросила:

– Значит, можно ждать новых нападений?

– Да. Не получив достойного отпора, они вернутся. А не они, так другие.

Эльма сердито поджала губы и прошлась по комнате. Остановившись у окна, замерла, глядя на раскачивавшуюся клетку с пленником. Казалось, это зрелище всецело поглотило её внимание, и капитан презрительно подумал, что баба есть баба, и лучше бы ей оставаться женщиной Глая, а не становиться госпожой Глайсима.

Но тут Эльма резко обернулась и произнесла слова, от которых комендант просто опешил:

– А если нам обмануть всех? Сделать вид, что Глай вернулся, или, что у нас есть корабль, который сможет защитить острова? Как ты думаешь, они рискнут напасть, если на рейде будет стоять большой корабль?

– Не думаю, что они рискнуть испытывать судьбу, разве что совершенно уверены в быстроходности своего судна… Но где нам взять корабль? Глай вернётся неизвестно когда…

– Что ты скажешь о торговце, которого выбросило на Пограничный? Я знаю, что он сильно повреждён, и вряд ли сможет выйти в открытое море. Но если его подлатать, поставить на место сломанную мачту и намертво заякорить на рейде, возможно, он сможет послужить пугалом для морских стервятников.

Мюррей открыл от удивления рот и с уважением посмотрел на госпожу. Он понял, что ошибся на её счёт, и оценил прозорливость и проницательность капитана Глая. Она не баба, а истинная Госпожа и Владычица, Леди и Повелительница. Глядя на несчастного, раскачивающегося в клетке, бывшего любовника, она не думала о том, что потеряла, а решала вставшую перед ней проблему. Несмотря на то, что гордость её уязвлена, а душа, возможно, страдает от чувств к этому белобрысому самцу, она не забывала о своих обязанностях правительницы.

– Я сейчас же распоряжусь заняться его ремонтом и расчисткой – шторма занесли его песком до самой ватерлинии, что и спасло его от полного разрушения.

– Берите столько людей, сколько вам потребуется: можете снимать со стройки и забирать с полевых работ. Но корабль нужно как можно скорее восстановить и поставить на якорь на самом видном месте.

– Слушаюсь, госпожа, – склонился в поклоне Мюррей, и в его голосе прозвучали нотки неподдельного уважения.

Когда комендант ушёл, и Эльма осталась одна, она снова повернулась к окну, и её взгляд вновь устремился на вершину башни.

Глава 9

Более полусотни рабов и несколько опытных корабельных плотников быстро восстановили корабль, и спустя несколько дней он стал на якорную стоянку на траверзе рифового прохода, слегка покачиваясь на лёгкой волне и поскрипывая новым такелажем. Корабль удалось восстановить так хорошо, что на нём можно было без опаски выходить в море в тихую погоду и делать обход вокруг островов. Хотя при сильном ветре и, тем более, в шторм, Мюррей не рискнул бы на нём покинуть даже порт.

Чтобы немного развеяться и отвлечься от дум о мужской неверности и непостоянстве, в компании Лайты и нескольких виолок, Эльма отправилась на остров Лесной – излюбленное место охоты Глая. Это был небольшой островок, весь покрытый густым лесом, который рассекали многочисленные широкие ручьи и украшали великолепные водопады, каскадами спадавшие с возвышенности в центре острова. Лес кишел мелкой дичью – кроликами, лаймами, лесными и водяными свинками, плодившимися в изобилии, в отсутствие своих извечных врагов йолов и гиззардов.

Девушки разбили лагерь на берегу крошечного озера, в которое впадал весёлый шумливый водопад, над которым дрожала и переливалась яркими красками многоцветная радуга.

Пока слуги, прибывшие с ними, обустраивали лагерь, девушки решили пройтись по окрестностям. Они поднялись к вершине водопада и увидели, что он вытекает из круглого озера на верхушке конусообразной горы, возвышавшейся над островом. Обойдя озеро по каменистому безжизненному берегу, девушки вышли на противоположный склон и оказались на том берегу острова, который был обращён к открытому океану. Лесной был похож на изогнутый лук – узкий и длинный – вогнутой стороной открытый к остальным островам группы, а выпуклой – в открытое море.

Эльма, стоя на высоком обрывистом уступе, почти отвесной стеной падающем в море, и любовалась игрой закатных лучей на безмятежной морской глади, слегка волнистой от набегавших на берег волн. Внезапно Лайта тронула её за рукав и указала на что-то внизу. Опустившись на колени, виолки начали пристально разглядывать узкую полоску песка, усыпанного обломками камней, протянувшуюся у подножия обрыва. Во время прилива или шторма её затопляло, но в тихую погоду и в часы отлива она подсыхала и сохраняла всё, что на неё попадало. Сейчас на сером песке виднелась ровная чёткая цепочка осыпавшихся ямок – человеческий след.

– Думаю, мы здесь не одни, – задумчиво проговорила Эльма, поднимаясь. – Лайта, попробуй спуститься и осмотреть след. Возможно, по острову бродит какой-нибудь бедолага, ещё одна жертва прошедших штормов.

Лайта с трудом, но довольно ловко и умело, спустилась вниз, используя лианы и небольшие уступы, и вскоре стояла на песке. Вначале она внимательно огляделась, затем присела на корточки и тщательно обследовала следы. Поднявшись, пошла параллельно им, пока не скрылась за скальным уступом, вдававшимся в море. Спустя некоторое время, девушка вышла из лесу в стороне от подруг и поднялась к ним по склону.

– Там есть более удобная дорога, чем этот спуск, – пояснила она. – Здесь прошёл один человек, но дальше, в лесу, я заметила следы ещё нескольких. Возможно, буря выбросила на берег корабль, и спасшиеся остались на острове. Вернёмся в замок и пришлём сюда стражников?

– У Мюррея и так не хватает людей, к тому же, он сейчас занят. Нас семеро виолок плюс четверо слуг. Разве мы не справимся с горсткой оборванцев?

– Конечно! Вот ещё! – закричали возмущённые девушки.

– Вернёмся в лагерь и обсудим план действий на завтра.

Одна за другой, соблюдая осторожность и не теряя бдительности, девушки отправились в обратный путь.

Утром, по морю, они перебрались на дальний конец острова. Двое слуг, оставшихся в лодке, отогнали её от берега, и должны были оставаться в море, пока их не позовут специальным сигналом. Эта предосторожность не казалась излишней – находившиеся на острове неизвестные не должны были захватить их единственное средство передвижения. Двое других слуг остались в лагере, охранять спрятанное в укромном месте имущество.

Растянувшись редкой цепью, виолки начали прочёсывать остров, двигаясь вдоль него к другой оконечности. Вначале продвижение было затруднено из-за нагромождения скал и камней, оплетённых ползучими растениями. Но, когда они миновали возвышенность с озером и место своей стоянки, местность постепенно понизилась и выровнялась, и идти стало намного легче. Правда, здесь появилась иная трудность: эта местность была покрыта особо густым лесом и изобиловала влажными низинами и болотцами. Однако, влажная почва хорошо сохраняла всевозможные следы, которые вскоре вывели искателей на тропку, ведущую вглубь леса. Пройдя по ней с полкема, виолки наткнулись на лагерь неизвестных. Его поспешно оставили, по-видимому, те, кто находился в нём, заметив, что их обнаружили, отступили.

Искатели усилили внимание и начали продвигаться ещё более осторожно.

Прошло около часа. И тут с левого края донёсся болезненный крик и шум схватки.

– Не отвлекаться! – приказала Эльма, шедшая в середине цепи. – Помощь требуется?

– Здесь один ублюдок, справлюсь сама! – донёсся ответ Сили, одной из девушек.

Внезапно из зарослей, с воплями и улюлюканьем – знаменитым пиратским устрашающим криком – выскочили около десятка вооружённых мужчин и набросились на девушек. Скрестились мечи, послышался звон стали, в воздухе запахло кровью. Схватка была жестокой, дерущиеся сражались не на жизнь, а на смерть. Для виолок это была работа, которую они привыкли выполнять хорошо, для загнанных в угол пиратов – шанс спасти свои жизни.

Эльме достался рослый сильный ассвет с широким палашом. Он довольно скалил зубы и выкрикивал угрозы. Эльма понимала, что вряд ли устоит перед этим гигантом, если сойдётся с ним в открытом поединке. Поэтому ловко уклонилась от удара, поднырнула под руку и ткнула ножом в спину. Длинное лезвие достигло цели, и ассвет, выронив меч, начал медленно заваливаться набок.

Эльма поспешила на помощь к Лайте, которой досталось два противника. Девушка держалась с трудом, но дралась с ожесточением. Ударом меча Эльма отсекла руку одному противнику, а второго ткнула в печень.

Другим девушкам тоже досталось по двое противников, и закончившие поединок виолки спешили на помощь подругам. Эльма напала на высокого смуглого разбойника, забрав его от изнемогающей Латры – самой юной в их компании. Девушке едва исполнилось семнадцать, и она ещё не имела никакого опыта в настоящих поединках. Худощавый и гибкий, вооружён коротким мечом наёмника, разбойник фехтовал получше своих товарищей. Он ловко отбивал удары Эльмы, уклонялся от выпадов и знал не меньше обманов и хитростей, чем сама девушка.

Они фехтовали некоторое время, когда прозвучал предупреждающий крик одной из виолок, означавший «опасность сзади». Эльма отскочила от противника и обернулась, но было поздно: не добитый ею огромный ассвет уже опускал на девушку широкий палаш. Эльма выставила навстречу свой узкий алмостский меч, но это было всё равно, что остановить прутом падающий топор. Меч вылетел из онемевших пальцев, а заострённый конец палаша прошёлся по руке от кисти до локтя. Разрезанный рукав куртки тут же окрасился кровью. Левой рукой Эльма выхватила нож, чтобы метнуть его в противника, но, внезапно, её смуглолицый противник ступил вперёд и воткнул свой меч в грудь ассвета. Глаза того удивлённо расширились, затем закатились под лоб, и он замертво рухнул к ногам девушки.