Девять царств. Госпожа Жемчужина

Чжоин сжал рукоять меча, висевшего у него за поясом, так крепко, что вспотели ладони.

– Кажется, пора идти, – тихо сказал мужчина, сидевший в повозке.

– Слушаюсь! – Голос Чжоина еще витал в воздухе, когда он сам уже преодолел более двух чжанов. Прислушавшись, юноша без труда отыскал ребенка и, схватив его, потащил к повозке. Меч, со звоном извлеченный из ножен, переливался в сумерках холодным блеском. Раздался звук разрываемой одежды, полетели брызги крови. Стражники один за другим тяжело падали на землю. Нанеся последний удар, Чжоин подпрыгнул и, развернувшись в воздухе, взмахнул мечом, нанеся последний удар. Легко опустившись на землю, он перевел дыхание и отыскал глазами Хайши.

Она упала на землю. Мешочек, который девочка прижимала к груди, раскрылся, и все содержимое рассыпалось по земле. Чжоин не знал, что именно это было, но оно слепило глаза даже в темноте. Это сияние было будто живым. Оно напоминало мираж, очертания которого то поднимались, то опускались. Одна из жемчужин закатилась прямо под колесо. Дверца повозки распахнулась, и из нее вышел мужчина. Он сразу же протянул сильную худую руку к жемчужине и, подняв ее, поднес к лицу, чтобы внимательно рассмотреть. Яркое сияние жемчужины осветило лицо этого человека. У него были прекрасные миндалевидные глаза. Над правым уголком рта слегка приподнимался старый шрам длиной в полцуня, образуя на честном и ласковом лице подобие улыбки.

Хайши, лежавшая на земле, подняла голову и посмотрела на него. Почти не двигаясь, она медленно, но ловко собирала рассыпавшиеся жемчужины, одну за одной складывая их обратно в мешочек. Ее глаза, словно глаза дикого зверя, смотрели на мужчину с испугом, но кроме страха в них отражалась проницательность. Девочка оценивала ситуацию, дожидаясь подходящего случая. Только и нужно было, чтобы мужчина немного отвлекся, тогда Хайши сразу бы убежала, а может, и бросила бы в него горсть земли.

Мужчина медленно присел на корточки и, протянув палец, дотронулся до уворачивавшейся от него маленькой ручонки ребенка. Девочка задрожала от страха. Незнакомец притянул ее к себе и прижал к груди, но Хайши, сопротивляясь, смотрела на него почти с ненавистью. Мужчина не отвел взгляд, а лишь, протянув руку, нежно погладил ее по лицу. Сопротивляющиеся ручки вздрогнули, и девочка внезапно уткнулась головой в грудь мужчины, крепко обняв его за шею. На лице незнакомца появилась легкая улыбка. Он обнял Хайши и встал, позволив жемчужинам скатиться на землю.

– Как тебя зовут? – спокойно спросил мужчина.

– Хайши, – охрипшим от слез голоском ответила она.

– Хочешь поехать с нами на север?

– А на севере я смогу заработать денег, чтобы позаботиться о матери? – подумав, ответила вопросом на вопрос девочка, продолжая обнимать мужчину обеими руками.

Он помолчал немного и сказал:

– Если станешь моим сыном, то у тебя будет все, кроме беззаботной жизни; если же станешь моей дочерью, то у тебя будет только беззаботная жизнь, но ничего больше.

– Тогда я хочу стать твоим сыном.

Одежда на мужчине была мягкой и источала легкий аромат. Хайши снова уткнулась ему в грудь. Ноющая боль в мышцах ослабевала, звуки постепенно расплывались, и девочка погрузилась в глубокий сон.

Чжоин собрал разбросанные по земле жемчужины нага, зажег шелковый фонарик и поднял занавеску. Мужчина, держа на руках Хайши, сел в повозку, Чжоин запрыгнул на облучок, и они беззвучно двинулись вперед. Горящий золотым светом фонарик покачивался, отражая черные как смоль волосы и темные глаза Чжоина.

– Чжоин, помнишь, когда я нашел тебя в толпе стотысячного войска мятежников на Алой равнине, твои глаза были такими же, как у дикого зверя?

– Да, – односложно ответил Чжоин.

– С тех пор пролетело четыре года.

– Да.

Они замолчали, укутанные темным покрывалом ночи.

Молодой человек сидел за шахматной доской, вертя в руках черную глазурованную фигурку. Он задумчиво смотрел в окно. Похоже, его мысли были где-то далеко.

Императорский дворец возвышался на самой вершине горы, и из этой шахматной комнаты открывался один из самых лучших видов на город Ванчэн. Приближался вечер. Очертания городских стен исчезали в сумраке, а на их месте один за другим загорались огоньки. В густом тумане улицы и переулки постепенно сливались и переливались разноцветными огнями.

– Неужели я так постарел? Раньше, когда ты был еще совсем ребенком и мы с тобой играли в шахматы, ты частенько даже плакал, перенервничав из-за игры.

Мужчина, сидевший напротив за шахматной доской, взял белую фигурку и беззвучно поставил ее. Он продолжил:

– Все же прошло уже десять лет. Ты весьма преуспел в шахматах, и теперь тебе даже скучно играть со мной.

Молодой человек по-прежнему смотрел в окно, а после будто не услышав его слов, печально вздохнул и сказал:

– Через несколько дней я больше не увижу всего этого.

– Ночной Ванчэн действительно прекрасен. Великая династия Чжэн правит миром вот уже как шестьсот шестьдесят первый год, а это невероятно долгий срок. Однако Ванчэн намного древнее – этот город на протяжении двух тысяч лет является императорской столицей восточного континента. Поколение за поколением здесь менялась власть, рождались и умирали люди. И все желали умереть за этот город…

Замолчав, мужчина взял медную палочку и поправил фитиль свечи. Пламя издало легкий треск, а затем разгорелось сильнее, источая сильный аромат амбры.

– Возможно, будет даже безопаснее держаться отсюда подальше.

Молодой человек неожиданно повернул голову и не задумываясь поставил черную фигурку на доску. Печальный стук, напоминавший звук забивания гвоздей в каменную стену, разнесся эхом в полной тишине. Черная фигурка, с силой задев белую, опрокинула ее с доски.

– В шахматы следует играть головой, а не силой, – сказал мужчина, опустив медную палочку.

Молодой человек, одетый в белое, поднял голову. На вид ему было не больше шестнадцати-семнадцати лет. Пшенично-золотистого оттенка кожа, густые черные брови – красивый юноша, похожий на очень мужественную девушку.

– Лучше пожертвовать несколькими фигурами, чем потерять главную. Разве не этому вы меня учили, отец? Зато сейчас вы не можете «съесть» меня и не можете пройти мимо. Каким же будет ваш следующий ход?

Мужчина, сидевший напротив, был совершенно спокоен. На его ясном лице появилась улыбка, которая обнаружила мелкие морщинки в уголках глаз, оставшиеся отпечатком прожитых лет. Он взял белую фигурку и не спеша опустил ее на доску.

Не задумываясь, юноша сделал свой ход. Мужчина легонько постучал по доске указательным пальцем. Поняв, на что именно он указывает, юноша невольно поморщился, но все еще продолжал упорствовать:

– Это еще не конец. Если я не атакую, то это не значит, что победа будет за вами.

Когда мужчина услышал эти слова, он слегка шевельнул губами, из-за чего старый шрам над правым уголком его рта приподнялся, образуя подобие улыбки.

– Получается, Хайши, как я и думал, ты все еще злишься из-за назначения на должность командующего дивизионом Загробной заставы. Но если тебе что-то не понравится, ты всегда можешь вернуться в столицу. Я все устрою и выдам тебя замуж за хорошего человека.

Хайши промолчала и повертела в руке шахматную фигурку.

В дверь почтительно постучали, раздался голос Чжоина:

– Хайши, готова одежда, которую ты заказывала. Тебя ждут в ткацкой мастерской.

Девушка аккуратно сложила шахматные фигуры в шкатулку и сказала:

– Отец, если я не выйду замуж за того, кого сама выберу, то лучше проведу всю жизнь в полном одиночестве за пределами столицы царства Чжун и никогда больше не вернусь в Ванчэн.

Мужчина едва заметно поморщился. Он все еще не поднимал взгляд, сжимая в ладони шахматную фигурку так, будто не хотел ее отпускать.

Хайши отодвинула стул, поднялась и, открыв дверь, вышла из кабинета. Чжоин ждал ее снаружи. Мужчина поднял голову и посмотрел на них двоих, идущих плечом к плечу. Он глубоко и беззвучно выдохнул и наконец разжал ладонь, на которой непонятно откуда образовалась рана. Глазурованная фигурка окрасилась свежей кровью.

Мужчина не стал перевязывать рану. Он лишь молча смотрел, как с нее капает кровь, пачкая зловещими темно-алыми пятнами его синее одеяние.

Хайши и Чжоин направились к внешнему дворику поместья Цзифэн.

Дворцовые служанки, прислуживавшие в других поместьях, пришли в Цзифэн, чтобы передать подарки. Издали увидев одетого в форму офицера шестого ранга Чжоина, они отошли, уступая дорогу, и поприветствовали его сложением рукавов. Это были простодушные девушки лет шестнадцати-семнадцати, которые тут же принялись сплетничать, как только молодые люди немного отошли от них.

– Офицеры из личной гвардии императора постоянно находятся под палящим солнцем или на сильном ветру. Откуда же среди них взялся такой белокожий красавчик?

– Тсс, не позорь себя неподобающим поведением. Это приемные сыновья управляющего двором Феникса Фан Чжу. Тот, что повыше, – старший. Их ждет блестящее будущее в личной гвардии императора, и, конечно же, они возьмут себе в жены скромных девушек из хороших семей. Да на тебя они даже не посмотрят!

На самом деле Чжоин и Хайши, обучавшиеся боевым искусствам, имели острый слух, поэтому отчетливо слышали каждое слово, произнесенное девушками. Хайши заметила, что Чжоин залился румянцем, и, подавив улыбку, ткнула его локтем. Они шли быстрым шагом, отдаляясь все дальше и дальше от болтовни служанок, однако еще пара едва разборчивых фраз все-таки донеслась до них:

– Ах, как жаль, что господин Фан Хайши был назначен на службу и скоро уедет на север. Неизвестно, когда еще удастся его увидеть…

Чжоин громко расхохотался, глядя на покрасневшую Хайши. Она схватила его за рукав и поспешно потянула за собой в ткацкую мастерскую.

Заметив их, управляющий мастерской Ши Линь поспешно поставил чашку с чаем, встал и вежливо поклонился. Он взял сверток из шелковой бумаги и, достав из него одеяние, с довольным видом развернул его.

– Ух ты, у дядюшки Ши, оказывается, есть любимчики! – не задумываясь выпалил Чжоин.

На пепельно-сером атласном верхнем одеянии с широкими рукавами, явно предназначенном для Хайши, был вышит зеленый сокол. Разноцветные нити вышивки обычно использовались только для украшения одежды высокопоставленных чиновников. Перья, когти, клюв – все в точности как у настоящей птицы, взлетевшей в небо. Глаза сокола были изумрудные, а вокруг них словно мерцало таинственное сияние.

У управляющего двором Феникса Фан Чжу было двое приемных сыновей. Старший восемь лет служил в личной гвардии императора. В двадцать три ему уже пожаловали титул офицера шестого ранга цяньци[7]. Младший сын в этом году получил степень таньхуа[8] по боевым искусствам. Его назначили командующим дивизионом Загробной заставы на севере. Учитывая высокое положение гостей, ткацкая мастерская всегда старалась угодить им, используя лучшие выкройки и вышивки.

Хайши смущенно сказала:

– Это одеяние действительно очень красиво. Но, дядюшка Ши, как же я, вырядившись, словно актер, приеду на Загробную заставу в качестве командира? Все же меня засмеют.

Однако Ши Линь все-таки настоял, чтобы Хайши примерила одеяние. Она направилась в отдельную комнату, чтобы переодеться.

Чжоин надел парадную форму цяньци. На иссиня-черной ткани фиолетовыми нитями было вышито мифическое животное фэйлянь[9], подол же был украшен сине-бело-зеленым изображением морских волн. На Чжоине было надето приталенное одеяние с широкими рукавами, а сверху накинуто церемониальное платье, которое действительно сидело на нем очень хорошо. Он не надел головной убор, а лишь дополнил форму пятицветными лентами, которые оттеняли его белоснежную кожу, тонкий нос и глубину глаз. Юноша выглядел великолепно.

Пока Чжоин любовался собой, Хайши вышла из другой комнаты. Ее укороченное одеяние ладно прилегало к тонкой талии, подчеркивая красивую фигуру. Цвет ее кожи был немного темнее, чем у Чжоина, но все-равно оставался гармоничным и притягательным. Зеленый сокол, вышитый на спине одеяния, казался живым, а его острый взгляд словно пронизывал насквозь.

– Недавно принц Чан приходил ко мне в мастерскую. Увидев набросок вышивки, которую делала Чжэлю, он заупрямился и заявил, что она сделала ее по образу его собственного сокола, поэтому и одеяние с этой вышивкой должно достаться именно ему. Эх, не нужно и говорить, что согласно древним традициям никому, кроме императора, нельзя носить одежду с вышивкой соколами да ястребами… Да и как же Чжэлю могла бы его там увидеть? Поразмыслив, я нашел выход: выбрал для вышивки тонкие медные нити с юго-запада царства Лэй, которые царство Лэй преподнесло нам в дар. У этих нитей благородное сияние, но при этом они еще очень тяжелые, прочные и колючие. Такая вышивка идеально подходит для одеяния воителя. И уж точно недостойна благородного облика принца Чана. Я сказал его высочеству, что стоит дождаться новых шелковых нитей, тогда Чжэлю сделает мягчайшую, прекраснейшую, восхитительную вышивку. Только тогда принц Чан успокоился. Ох уж этот принц… – без остановки болтал Ши Линь, поправляя складки одеяния.

Хайши не нашлась что ответить, поэтому она просто улыбалась на его слова. У императора Сюя еще не было наследников, а его единственный младший брат принц Чан вел разгульный образ жизни и не подходил для управления царством. Прошло не больше четырнадцати лет, как великая империя вновь объединилась после длительного периода восстаний. Если вдруг с императором Сюем что-то случится, некому будет продолжить династию…

Чжоин тоже ничего не сказал, только протянул руку, чтобы погладить зеленого сокола на спине Хайши. Казалось, что хищная птица, окутанная чудесным сиянием, собирается разорвать шелковую ткань, окружавшую ее, и улететь.

Ши Линь с улыбкой сказал:

– Не следует недооценивать обновки и старшего сына командующего. Фэйляня для вашего одеяния тоже вышивала Чжэлю. Эта девушка в полном одиночестве заперлась в темной-претемной комнате и, стараясь изо всех сил, вышивала одеяния для обоих сыновей командующего.

– Это же просто одежда. Не стоило так себя утруждать, – не подумав, ляпнул Чжоин.

Хайши повернулась и пристально посмотрела на него. Заметив, что Чжоин снова зарделся, она ничего не сказала и широко улыбнулась.

– Завтра молодой господин поедет вместе с войсками к Загробной заставе. Ваш покорный слуга не сможет вас проводить, поэтому заранее желает вам счастливого пути. Старший господин, прошу вас передать мои наилучшие пожелания командующему Фану. Разрешите откланяться. – Многословно попрощавшись, низкорослый, плотного телосложения мастер Ши Линь слегка поклонился, сложив руки в знак почтения, и вышел.

Плотная бирюзовая вода просачивалась сквозь ее пальцы и волосы. Множество мерцающих маленьких пузырьков, клокоча, поднимались наверх.

Она никак не могла достичь дна, бесконечно продолжая опускаться в вязкое и безмолвное сияние морской пучины, будто невидимая рука медленно тянула ее за собой в темную неизведанную глубину.

Не понимая, что происходит, Хайши запрокинула голову. Мутно-зеленая поверхность моря оставалась уже где-то совсем высоко, словно небо, до которого невозможно было дотянуться. Что-то огромное, светясь холодным металлически-серым блеском, бесшумно проплыло мимо нее, исчезнув во мраке морской пучины. Нечто багрово-красное тонкой струйкой растекалось повсюду, поднимая рябь. Коснувшись ее щеки, нечто оставило леденящее сальное прикосновение, отдававшее запахом рыбы.

Лан Хуань протянула к ней руки. Ее прекрасное лицо выражало беспокойство.

Она также изо всех сил пыталась дотянуться до Лан Хуань, но хватала только воду, продолжая все так же медленно опускаться. Она с отчаянием посмотрела на свои руки – те были детскими и мягкими. Хайши вдруг поняла, что она снова стала ребенком. Затем девочка увидела, как черточка за черточкой на ее ладони появляются два красивых иероглифа, светясь туманным белым светом в темноте…

Хайши резко открыла глаза. Ее руки и ноги были ледяными. Прохладный ночной ветерок коснулся щеки, напомнив прикосновение воды. Прошло уже десять лет, а этот ночной кошмар все еще преследовал ее.

Продолжая лежать, Хайши слегка повернула голову и увидела, что окна в спальне открыты. Многочисленные огоньки, озарявшие бескрайнюю темноту, очертили две основные дороги столицы: Вечного спокойствия и Вечной радости.

– Пора вставать. – Фан Чжу, одетый в церемониальный узорчатый наряд темно-зеленого цвета, отвернулся от окна.

Хайши помолчала, а затем прошептала:

– Снова этот сон.

– Ты уже большая, а все еще боишься кошмаров? – с легкой улыбкой спросил мужчина.

Хайши посмотрела на свои ладони. Не заметив ничего необычного, она встала, накинула на плечи верхнее одеяние и последовала за Фан Чжу. Каждые пять лет военные дивизионы Загробной заставы, Чэнчэн и Увэй, передислоцировали, и сейчас как раз пришло время. Кроме того, в этом году ситуация на границе стала достаточно напряженной, поэтому было принято решение увеличить численность войск на тридцать тысяч человек для каждого дивизиона.

На рассвете стовосьмидесятитысячное войско должно было выстроиться у ворот Чэнцзи. Столица, которая и так никогда не спала, должна была стать еще более шумной. В императорском дворце тоже было неспокойно.

По всей территории росло множество кленов. Сейчас, когда золотая осень вступала в свои права, под бескрайним ясным небом появлялось пурпурно-алое покрывало листьев, оттеняющее иссиня-черные и кристально-белоснежные дворцы и павильоны. Пылающая красота спустилась в безмятежный мир.

Стояла глубокая ночь. Огонь в расставленных по всей территории дворца стеклянных фонарях колыхался, словно знамена на ветру. Спокойно покачивались тени деревьев. Ярко подсвечивались багряные листья. Только Золотой дворец, резиденция императора Сюя, был погружен в тишину, хотя все придворные чины уже встали и оделись. Они понимали, что, скорее всего, император Сюй, как обычно, не поедет на военный парад. Однако он мог и передумать, поэтому все равно нужно было подготовить экипаж императора для поездки к воротам Чэнцзи. Таким образом, чтобы не ударить в грязь лицом, всю ночь напролет в огромной столице велись военные сборы, подготовка улиц и колесниц.

– Подняли такую суматоху ради императора, а ведь он наверняка не станет во всем этом участвовать. Однако и вправду красиво, – со вздохом сказала Хайши.

– Тебе нужно подготовиться. Ночь – лучшее время, чтобы отправить войска к воротам Чэнцзи занять свои позиции. Там, конечно, есть старые командиры, которые могут этим заняться, но лучше, чтобы ты сделала это сама. Не пренебрегай этим.

Церемониальная одежда Хайши была аккуратно сложена у изголовья кровати. Она состояла из верхнего одеяния офицера восьмого ранга и нижнего платья на выбор пяти оттенков синего. Хайши достала с самого низа дымчато-голубое платье и накинула на себя, стараясь завязать его на запах шелковой лентой за спиной. С шести лет она стала носить мужскую одежду и всегда одевалась самостоятельно. Однако церемониальная одежда была такой многослойной, что одеться без чьей-либо помощи было крайне сложно.

– Отец… – с трудом проговорила Хайши. Ночной ветер разлохматил ее длинные волосы, спадающие на поясницу. Обычно она больше походила на парня, одеваясь и ведя себя соответственно. Но сейчас перед Фан Чжу стояла молодая красивая девушка.

Он наклонил голову и сказал:

– Я позову Чжоина, чтобы он помог тебе.

– Рискну предположить, что он сейчас тоже пытается надеть на себя все это, – ответила Хайши с легкой улыбкой.

Фан Чжу покачал головой:

– Даже если ты уже десять лет притворяешься мужчиной, соперничая с Чжоином, тебе все равно не стоит забывать, что ты девушка и рано или поздно тебе придется выйти замуж.

Глаза Хайши наполнились слезами, однако она сдержалась и, не проронив ни слезинки, с улыбкой произнесла:

– Отец, разве во дворце вы никогда не прислуживали дамам, помогая им одеться? Как бы там ни было, старший брат Чжоин все-таки мужчина. Всем будет неловко, поэтому я все же попрошу вас помочь мне.

Все-таки он мужчина… Сложно подобрать другие слова, которые могли бы еще сильнее ранить евнуха. Взгляд Фан Чжу застыл. Однако, не подав виду, он подошел к Хайши и туго завязал ее одеяние.

Была глубокая ночь. Дул прохладный осенний ветер. Дворцовые служанки коротали где-то время, тихо играя на пипе[10]. Хайши, словно хрупкая кукла, раскинула руки, позволяя Фан Чжу обматывать ее во множество слоев тонкой сетчатой ткани и парчовой нижней юбки. Он нежно коснулся ее щеки сильной и теплой рукой. Горячая слезинка разбилась о его кожу, заставив руки остановиться и перестать дрожать. Тщательно собрав ее сандалово-черные волосы в пучок, он покрыл его головным убором военных офицеров гуань из черного атласа и крепко завязал пятицветными лентами под подбородком. В завершение он повесил ей на пояс меч и инкрустированный золотом пропускной жетон с изображением суань-ни[11]. К пропускному жетону были привязаны три крупные, размером с горошину, жемчужины, которые ярко сияли при тусклом свете лампы. Девушка узнала их. Это был тот самый жемчуг нага, который русалка подарила ей, когда она была еще совсем ребенком. Хайши поджала губы и развернулась. Перед Фан Чжу стояла уже не миловидная девушка, а храбрый и красивый молодой офицер с пронзительным взглядом.

Фан Чжу и Чжоин проводили Хайши и направились в Золотой дворец, чтобы подготовиться к аудиенции у императора Сюя.

Во дворце начали поговаривать, что прошлой ночью император много работал, изучая докладные записки, поэтому сегодня он не поедет на военный парад к воротам Чэнцзи.

Перед рассветом, когда небо и земля сливались воедино, напоминая брызги чернил, стовосьмидесятитысячное войско встало на колени и хором проскандировало имя императора. Лязг от их мечей раздавался на расстоянии десяти ли, горящие факелы зажглись по всей городской стене, а звон доспехов, словно нахлынувшая волна, пронзил ночную тишину. Подняв знамена, огромное войско покинуло Ванчэн и направилось в разные стороны, разделившись на три отряда. Дивизион Увэй держал путь к заставе Цзюнь через земли Хэси, дивизион Чэнчэн пошел к заставе Могэ, а дивизион Загробной заставы – на север, к Загробной заставе.

Добравшись до перевала Циюэ, Хайши остановила коня. К северу от Ванчэн тянулась горная цепь Минло, напоминающая по форме тугой лук. Горы стали естественным барьером, защищающим столицу империи. Лишь в самом центре горного хребта был широкий проход к далекой Загробной заставе, находившейся у моря.

– Скоро уже совсем не будет виден Ванчэн. Когда я впервые приехал на Загробную заставу, мне было всего пятнадцать. Тогда я был совсем юным, служил в пехоте. Помню, когда мы дошли до этого места, я разрыдался, – сказал Чжан Чэнцянь, который ехал рядом с Хайши. Его глаза были устремлены к небу. Он командовал основным дивизионом Загробной заставы и был послан к ним навстречу, чтобы принять провиант и фураж. На вид ему было около тридцати двух – тридцати трех лет.

– Почему? Сильно испугался? – спросила Хайши, растягивая слова.

Чжан Чэнцянь улыбнулся, показав белоснежные зубы:

– Нет, конечно. Я плакал от счастья, потому что наконец-то понял: больше не нужно учиться у отца, как убивать свиней. Я был счастлив, получив возможность сражаться и достойно нести свою службу.

Большой город все еще крепко спал. Первые лучи рассвета дымкой окутали кроны кленов, растущих у ворот Чэнцзи. Возможно, это был последний раз, когда она видела эти алые листья столицы.

Встретятся ли они вновь и какова будет их встреча? Хайши мысленно посмеялась над собой, развернула коня и направилась к перевалу, оставив Ванчэн за спиной.

Глава 2

Траву покрыл искристый иней,

Сменяет день луна

Огромное войско прибыло в портовый город Цюаньмин, пересекло море и, добравшись до порта в царстве Хань, направилось к городу Шуанхай.

Более трехсот лет назад, когда Шуанхай еще назывался Бэйдоу, сюда уже приезжали торговцы из царства Лэй торговать шелком. За большие деньги они нанимали мастеров из восточных земель, которые ткали парчовый атлас из шелковых нитей в течение всего июля – самого засушливого периода в году. Говорят, что даже на крайнем севере, в царстве Шан, где железные доспехи покрывались льдом, высоко ценилась одежда, сшитая из этого атласа, потому что он не пропускал холод. Так постепенно все стали называть этот город Шуанхай[12]. Со временем династия Чжэн распространила свою власть на северные земли, заставив варваров отступить еще дальше. Тогда жители восточных земель просто переименовали Бэйдоу в Шуанхай, сделав его административным центром царства Хань, подчиняющимся династии.

Поскольку город Шуанхай располагался на западе, его ландшафт сильно отличался от каменистых и пустынных восточных земель. Здесь повсюду были реки и озера, обширные плодородные поля. Повсюду пасли скот. Сам город и его предместья процветали.