скачать книгу бесплатно
Выдернув длинный шнурок из-под рубахи под формой, Лиз пристально, смотрела на изогнутый кусок металла, затем вставила его в небольшую прорезь и немного прокрутив, выдохнула. Дверца ящичка открылась, почти отлетев.
– Эта шкатулка принадлежала ещё моей бабушке. – Погладила пурпурную поверхность внутренней поверхности, напоминающую ткань, только мягкую и шершавую.
Я дотянулась пальцами, погладив бок шкатулки.
– Это носовой платок, что был в петлице твоего прадеда в день нашей свадьбы. – Улыбалась бабушка Лиз, протянув лоскут тончащей, почти прозрачной, желтоватой ткани. – Это настоящий хлопок. Когда-то он был белее нашей изморози в кладовки, а за столько лет пожелтел, хотя и пролежал в темноте и не тронутый всё это время.
Я сжимала хлопковый лоскут, слово было знакомым, но никак не могла вспомнить откуда.
– А это… твой прадед. – Она держала в руках квадратный кусок с изображением. – Я любила, – выдохнула она, – люблю его до сих пор. Он был лучшим.
Бабушка не смотрела в глаза, а я, прикусив губу, наблюдала за её пальцами, перекидывая взгляд на изображение прадеда.
– Как на брата твоего похож? – Она погладила пальцами лицо навсегда утраченного человека.
– Очень. – Выдавила я.
– Третья! Любовь, настоящая любовь бывает редко. И не у каждого… Если ты полюбишь, то люби, не смотря, не на что, а может, и вопреки.
Она всё чаще стала заводить эти разговоры.
– А это я! Совсем маленькая. Почти как Маргаритка. На куске плотного материала были изображены два ребёнка. Мальчик и девочка. Почти одного роста, как две капли похожие друг на друга.
– Это, ты? – Ткнула я пальцем в ребёнка с двумя громадными пушистыми бантами на голове.
– Да. – Улыбнулась Лиз.
– А это кто? Твой муж?
– Нет, – она одёрнула картон обратно, спрятав в шкатулке.
Я молча смотрела на неё, и она не выдержала, сжимая пальцами коробку.
– Это мой брат.
– Брат?
– Да, брат. – Отрезала сухим пронизывающим шёпотом.
– Ты никогда не говорила…
– Да, у меня был брат, брат—близнец. Мы были рождены с разницей в несколько минут.
Я была ошарашена.
– Но…
– Мы потерялись, давно… Когда пришлось спускаться под землю.
– Но может он… – Я хотела сказать, что может, он жив, но она перебила меня.
– У меня есть только вы, а остальное ворошить не нужно.
Я замолчала, понимая, какую боль она всё это время переживает, а теперь ещё и Марта…
– Может чай?
– Давай, а то скоро электричество совсем убавят.
Я быстро заварила маленькие капсулы – горошинки тёплой водой.
– И ещё… – Она заглянула мне в глаза, своим самым пронизывающим взглядом, упёрлась так пристально. – Держи.
Она всунула мне в руку шершавый бумажный кусок. Я только в музее раз трогала бумагу. Перекинув глаза на бумагу, и обратно на её глаза не скрывала удивление.
– Бумага?
– Ой, Третья. – Усмехнулась бабушка, делая глоток. – Бумага. Ты посмотри, что там.
– Цифры. – Рассматривала пожелтевший лист.
– Это коды.
– Коды?
– Ты так и будешь повторять за мной каждое слово? – Она явно была рада своей затее. – Читай.
«Шифры для изменения информации. Шифры для внесения информации. Шифры отключения маячка…»
– Что это?
– Девочка, – засмеялась она, – только не говори, что ты не понимаешь. Это коды! Если вдруг тебе нужно что-то изменить в своём ежедневнике или отключить наблюдение за твоим перемещением, возможно, ты пойдёшь гулять, а нужно указать, что была в «Академии» вводишь код и меняешь время пребывания на учёбе или работе.
– Но, как? – У меня отвисла челюсть.
– Об этом ещё рано, но твоя прабабка полна сюрпризов? – Наконец, улыбалась она.
– Без спорно. – Я сжимала бумажную реликвию пальцами, наслаждаясь, её шероховатостью.
– Это всё, что тебе нужно знать.
Она взяла с меня клятву, что никто не должен знать об этом листе. И я поклялась всей нашей семьёй, как того требовала бабушка Лиз.
Часть 3
Спустя три месяца был мой день. Всё эти дни я только и думала о том, что мне рассказал бабушка Лиз. «Сокровенное, тайное, правда, ложь» так и крутились у меня в голове.
Но вот настал мой день, у каждого человека есть «его» день, тот день, когда он появился на свет. Этот день особенный. Можно одеть самую яркую форму, быть свободным от работы во второй половине дня и после 15 лет дают выходной на следующий день. Так, что можно записаться в парк или посетить центр развлечений. У каждой семьи свои традиции, мы проводим этот день дома. Возможно, это отвлечёт меня от навязчивых мыслей.
Вечером, когда всё собрались, мама торжественно выставила в центр вкуснейший морковный пирог. Он на самом деле из моркови, без добавления усилителей вкуса и уж тем более без нефтяного желе.
Вся наша семья собралась в комнате и поочерёдно вручала подарки. Мама подарила переноску для баллона, отец вручил пакет, в котором были ботинки на высокой платформе. Взвизгнув, я запрыгала, мама не стала нас обоих отчитывать, его за подарок и расточительство, меня за эмоции. Сестра с мужем и маленькой Маргариткой вручили сферу из плотной резины, в которой росли розы. Я так хотела розы ещё лет с двенадцати, что чуть было, не задушила Ясмин в объятиях. Не хватала только брата.
Бабуля долго мялась в проходе, разглаживая руками, платье на животе, обернулась, наклонилась как можно ближе и, всунув в руки маленькую коробочку, прошептала: «Откроешь потом».
– Что там, покажите? Что же там? – Засуетилась мама, пытаясь заглянуть из-за плеча бабушки.
– Рамка для переносной фотографии. – Недовольно буркнула бабуля, крепко обняла меня, предполагая, что это очередной план «заговорщиц», сунула коробочку в карман.
Мой день проистекал без происшествий потрясений, на радость матери. Я старалась быть максимально прилежной и не расстраивать её особенно в рассуждениях о моей последующей жизни, а ту часть, где следовали ею, напутствия искоса глянула на бабушку Лиз, а та лишь с ухмылкой отпила глоток отвара, лукаво подмигнув.
Папа уже стал заметно сдавать, обычно он источал напутствия, преисполненные правил и нормами, теперь же он чаще отмалчивался и больше уделял время внучке, а сегодня и вовсе отправился спать раньше обычного. А уже, когда всё разбрелись по комнатам, уединившись в ванной, извлекла подарок бабушки из кармана. В тёмно-бордовой коробочке с серебристой лентой что-то колыхалось, дрожащими от волнения пальцами торопливо разодрала ленту, не поверив своим глазам. Пластиковая карточка переливалась разноцветными голограммами, на ней была моя фотография с рабочего пропуска. На ней выгравировано моё имя и фамилия. Точнее, я имела два кода. Код семьи, как у всех и ещё фамилию, под которой я числилась во всех реестрах. На карточки был указан моя фамилия, а не код семьи. Это было тайной нашей семьи. Я имела два кода. Тот самый, который был у моей семьи, из двух букв и четырёх цифр. Как у папы, мамы, брата и сестры пока они с Листком не зарегистрировали свою семью. А ещё у меня был код только из букв, как у тех, кто живёт под куполом. Это называют фамилия. Так, вот моя бабушка родилась ещё на земле и имела фамилию, но это было для меня странными, потом, что сегодня почти всё имели код из букв и цифр, но у нас не принято было это обсуждать, чтобы не обижать бабушку. Я была записана в реестре под её кодом, то я тоже имела фамилию.
От подарка моему удивлению не было предела, даже предположить не могла о таком чуде. На обратной стороне пропуска было выгравировано: «Именной пропуск в центральный архив». Негласно всё знали, есть что-то подобное, но никто не был в этом уверен.
– Бабушка? – Прошептала я, уже нырнув под одеяло. – Ты спишь?
– Нет, – отозвалась бабушка Лиз.
– Это же…
– Тссс… – Зашипела она. – Ты прочитала?
Из-за темноты в комнате я абсолютно не видела её, только лишь слышала голос.
– Прочитала! – Шептала, как можно, чётче и тише. – Я даже не знала, что такой существует.
– Существует. – По её интонации я предполагала, что она снова лукаво улыбается. – Внизу пропуска адрес. Только Третья, – она приподнялась на кровати, привыкнув к темноте, смогла разглядеть силуэт её белой ночной рубахи и светлой кожи. – Третья, никому его не показывай и очень прошу, не потеряй. Если кто-нибудь узнает…
– Разумеется, бабушка, ты что… – Запротестовала я, перебив настойчивым шёпотом.
– Я тебя знаю, как саму себя, – зашипела она, хихикнув напоследок.
– Не потеряю! – Буркнула, засунув карточку под подушку. – Постараюсь! Генетика, знаешь ли… – Улыбалась в темноту.
– Вот, вот! – Смеялась она ворочаясь. – А теперь спи.
– Сплю.
– И он называется «библиотека», но это для тех, кто знает.
– Как?
– Библиотека.
– А ещё…
– Спи.
– Сплю.
Вдоль домов проехал вездеход, потрясая стены дома, карбоновые окна зашелестели, и я погрузилась в глубокий сон.
Следующий день теперь стал ещё более особенным. Каждый год в честь дня, когда тебе прибавляют год жизни и предоставляется один дополнительный выходной. Я уже знала, где проведу этот день.
Пропуск запищал, отворив металлические двери. Женщина в дальнем углу подняла лицо от стола, её взгляд был суровым и недовольным. Окинув меня, она снова уткнулась в раскрытый реестр, задержала взгляд и что-то набрала на планшете.
Застыв в изумлении и нерешительности, я сделала робкий шаг, застыв, поражённая отзвуком собственного движения. В библиотеке была такая удушающая тишина, каждое движение отражалось эхом.
Водрузив свои вещи на деревянный стол, ощупала его пальцами. Гладкий, жёсткий, с глухим отзвуком. Я впервые видела деревянный стол. Полки так же были сделаны из дерева покрытые чем-то прозрачным и блестящим.
На полках стояли реестры. На лекциях истории нам демонстрировали подобный реестр, называя его бумажной книгой. Их здесь было множество. Едва дыша, обошла длинный зал и вернулась к стене, на которой был прикреплён обычный терминал. От одного касания дисплей включился, и механический голос отозвался: «к работе готов, выберите интересующий вас раздел».
Нерешительно пролистала каталог, не зная, на чём остановится.
Женщина снова подняла глаза от раскрытого реестра, наблюдая за мной.
Я ткнула наугад.
«Раздел кулинария» отозвался механический голос и отметив выбор, принялась сызнова штудировать каталог, в глазах всё словно плыло, я чувствовала на себе её взгляд.
Смело ткнула: «писатели двадцать первого века» и механический голос снова озвучил мой выбор.
Женщина поднялась со стула, её шаги звоном отражались от деревянного пола. Я чувствовала спиной её приближение, торопливо перелистывая фамилии авторов в каталоге, многих из которых мне были даже не знакомы.
– Осторожней с терминалом, – прошептала пожилая дама.
– Я ищу… – Вмиг кровь прилила к лицу, и я осеклась, но она не дала мне договорить:
– всё введённые строки поиска моментально отражаются в главном реестре. Там будут знать, что именно вы читали.
Я пожала плечами, удивившись, что в этом плохого.
– Любая книга или газета, эпохи «до» может стать приговором.
Напуганная непонятными угрозами я отшатнулась, бросив взгляд на дисплей.
– Я…
Но она ловко сбросила с дисплея выбранный раздел, набрав: «флора».
Поисковый терминал повторил механическим голосом «флора», затем «как вырастит цветы», «наиболее устойчивые при экономии света».
– Вот, посмотрите! – Ткнула она пальцем.
«Данная информация предназначена для теоретического использования, не зарегистрированное в реестре разведение культивированных растений привлекает к ответственности. Вы должны будете отправить пояснительное письмо о цели вашего интереса». – Высвечивалось на дисплее.
– Они могут заподозрить, что вы решили выращивать цветы из семян, украденных в лаборатории, например. – Шептала она наклонившись. Нажав «ознакомлен», щёлкнула выключить.
