скачать книгу бесплатно
Девушка сердито зажала ему рот:
– Не говори таких глупостей! А то вдруг тебя кто услышит?!
– Я вообще-то тебя наказывать веду! – возмутился он, когда она ладонь убрала. – Не нужно быть со мной такой доброй!
– Но в сердце твоём ты не желаешь мне зла! Разве не это важно?
– Поступки определяют всё! – юноша возразил. – Какая разница, какие помыслы в моём сердце, если дела мои грязны? И какая разница, о чём я думал, если поступки мои принесли кому-то счастье?
– А разве может быть, чтобы чьи-то помыслы были ужасны, но он приносил другим добро? – удивлённо взглянула на него девушка.
– В этой жизни бывает всё! – грустно улыбнулся её спутник. – Скажем, я, служитель храма, внезапно восхитился каким-то демоном. Ну, не странно ли? Но тот демон совершил добро.
– Он хороший! – возмутилась Сангхья.
– Наверное, не зря же ты так любишь его, – улыбнулся Аравинда.
Они прошли ещё сколько-то, почти вровень друг с другом, хотя танцовщица старалась хоть на полшага отставать от него: ей не хотелось, чтобы доброго юношу ругали или наказали из-за неё.
– Должно быть, тебе больно танцевать? – спросил он грустно, спустя сколько-то шагов.
Они вышли из-за других построек и внезапно увидели вход в храм. Храм появился перед ними как будто внезапно, величественный, высокий. Множество резьбы и сцен сливались в одно воплощённое совершенство, крыши которого поднимались к небесам.
– Почему ты спросил это? – удивлённо повернулась девушка к юноше.
– Ты сказала, что разбойники ранили ноги несчастных женщин и девочек, чтобы никто не смел убежать, – Аравинда грустно посмотрел на неё, нахмурился. – И у тебя осталось несколько шрамов. Но тот злой купец, которому тебя доверил твой возлюбленный и друг, всё же продал тебя в храмовые танцовщицы! Выходит, в каждом твоём шаге ты чувствуешь боль! И каждый твой танец – это новая ягья, в огне которой ты жертвуешь во славу бога свою красоту и боль!
– Перед тобой красивая девушка, а ты видишь только лишь шрамы на моих ногах? – глаза её удивлённо распахнулись.
– Ты – красивая девушка, – смущённо улыбнулся Аравинда, – но мне жаль, что тебе довелось испытать такую боль.
– Ноги не столь уж и мучают меня, – она смущённо опустила взгляд. – Да и давно это было. Тело сколько-то смогло зажить.
– Но разве зажила твоя душа? – грустно спросил он.
– Когда-то я думала так же… – она подняла взгляд по стене храма, к его крыше, устремлённой в небеса. – Я винила свою судьбу и тосковала, что не умерла. Я потеряла всех моих в тот день. А потом я подумала, что всё же – благодаря ему – я не всю возможную боль испытала в тот день. Пусть я никогда не смогу подарить ему мою чистоту – теперь уже не в этой жизни – но зато он от какой-то боли меня спас. Могу ли я роптать на мою судьбу? Знаешь… – опустила взгляд на него, наполненный слезами. – Там… среди трупов… лежала моя подруга. На ней в тот день была такая же голубая юбка, как и у меня. Но они мучали её! А меня эта участь миновала, потому что он за мной пришёл… – всхлипнула. – Я иногда думаю… если б моя подруга выжила… ведь она б жила в большем ужасе, чем я! Опозоренная! Видевшая только смерть в тот день! И, если бы она выжила, значит, никто за неё так и не вступился! Как она будет с этим жить?!
– У тебя доброе сердце, – Аравинда вздохнул. – Жаль, что ни ей, ни тебе я помочь не смогу!
– В этом мире ещё достаточно тех, кто нуждается в чьей-то помощи, – она снова посмотрела наверх. На небо.
Потом взгляд опустила на молодую заплаканную женщину и идущих за нею детей.
Чарующе улыбнулась вдруг и, перекружившись вокруг молодого прислужника – у него дыхание перехватило от внезапной грации её движений – поплыла к детям. Смеясь, в танце прошлась мимо них, приласкала по волосам заплаканную девочку. Та, глаза широко распахнув, смотрела за ней. Даже мать позабыла плакать – засмотрелась.
Сандхья исполнила свой танец перед храмом. Или, скорее, перед случайными этими людьми. Пока она танцевала – они забыли обо всём. Пусть даже лишь на несколько мгновений. Но Аравинда видел, каким восторгом горели глаза у них всех.
– Пойдём! – доплыла до него наконец дева, подобная апсаре. – Настоятель нас ждёт.
– Пойдём, – смущённо ответил он.
Но, уходя, обернулся и посмотрел на зачарованные глаза детей, от которых уплывала сказка.
Сказка, которую они внезапно увидели.
– Мама, я тоже так хочу! – потянула мать за дупатту младшая девочка. – Она так божественно танцует!
Сандхья лишь улыбнулась и уплыла. Чудо красоты, которое она им подарила, высушило слёзы и осталось в их сердцах.
– Вообще-то, я из семьи музыкантов и артистов, – шепнула она Аравинде, когда они уже отошли. – Я родилась, чтобы играть и танцевать. И я теперь попала в храм, чтобы снова танцевать. В танцах моя судьба.
– Ты поэтому так быстро научилась! – улыбнулся Аравинда. – Ты уже видела…
Она, загадочно улыбнувшись, прижала ладонь к губам.
– Но я боюсь, что шрамы и те раны тебя беспокоят, – добавил он несколько шагов спустя.
– Ты во мне видишь лишь шрамы и раны? – усмехнулась молодая дэвадаси.
– У всех есть тело, а раны его болят.
Она рассмеялась.
В покоях настоятеля что-то упало и прокатилось по полу, металлическое.
Сандхья тут же посерьёзнела.
Аравинда, вздохнув, выступил вперёд.
– О почтенный! Простите, что я нарушил ваш покой! Но наш бог велел мне кое-что вам рассказать и немедленно!
– А-а, это ты! – поморщился старый брахман, выйдя из своих покоев.
– Индра велел наказать её, – Аравинда смущённо указал на Сандхью, которая виновато опустила голову. Добавил торопливо, увидя, как зажглись глаза главного брахмана: – Но он не хотел, чтобы её били. Велел лишь заставить её мыть полы, пока не раскается. И… – запнулся. – И ничего кроме воды не давать. Если Сандхья, почувствовав вину, простоит всю ночь на коленях перед изображением нашего бога – он её простит.
– Значит, простит… – шумно выдохнул толстяк, почесав большой живот.
Он понял, что девушка уже приглянулась самому Индре, а, значит, ему её тела обнажённого уже не видать под собой.
– Ну, что ж… – сказал серьёзно настоятель, в последний раз окинув взглядом пышные дхоти, под которыми прятались упругие пышные бёдра, скользнул взглядом по высокой груди, к которой липли и пропотевшая чхоли, и накидка, расшитая золотом. – Пусть исполняет своё наказание. Пусть начинает прямо сейчас. Ты… – взгляд перевёл на Аравинду. – Принеси ей тряпок и воды, – усмехнулся вдруг ядовито, – ты же у нас мастер по полам!
– Слушаюсь, мой господин! – юноша будто совсем не заметил подколки, ладони с почтением сложил и поклонился ему, Сандхье бросил: – Пойдём!
Солнце уже перевалило за полдень. Она всё ещё ползала по храму, протирая бережно его камни своими дхоти и локтями, тряпкой. Взмокла совсем вся. Прислужники пробегали мимо, смотря на неё с ненавистью. Кто-то шептался, что ей – подвернувшейся под демона – надо было самой оборвать свою грешную жизнь. Что их бог милостив, раз она отделалась таким простым наказанием. Никто не принёс ей воды.
Храмовые постройки уже начали расплываться, а тело болело уже от усталости всё – так и подмывало просто упасть и погрузиться в спасительное забытье – как её разгорячённого лба коснулась прохладная рука, смоченная водой.
Сандхья напугано подняла голову.
Аравинда, никого не таясь, протянул ей чашу с водой, глубокую. Пока она жадно пила, поставил возле неё большой таз с чистой водой. Подхватил таз с грязной.
– Но постой! – испугалась она. – Тебя же накажут из-за меня!
– Так ведь Индра разрешил давать тебе попить! – грустно произнёс Аравинда, строго оглядывая молодых прислужников, приостановившихся в стороне. – И вообще, он велел тебе лишь мыть пол, каждый день. А кто будет приносить и уносить для тебя воду – он вообще не упомянул. Да и так ли это важно? Были б полы чистыми! – тряпку грязную у неё забрал, протянул чистую.
И улыбку от красавицы тёплую получил, какой от неё не видел никто. Даже настоятель, таскавший ей после ночи или перед ночью драгоценности.
И ушёл, не таясь, спокойно улыбаясь.
Он, впрочем, помнил, что она могла улыбаться своему спасителю ещё теплей. Он не хотел забывать.
Камень 76-ой
Садхир вдруг положил ладонь мне на бок, разбудил, заставив испуганно замереть.
– Мама… – сонно проговорил он. – Завтра Девали… будешь… – и опять уснул.
В какой-то миг мне почему-то захотелось вылить горячее масло из светильника ему на голову. Сама себе удивилась. С чего это я так подумала? Он же меня не обижал. В отличие от мерзкого Поллава.
Вздохнула. Сегодня-то я от Поллава отдохну. Завтра Мохан мне вряд ли даст поспать. Но… или мы уже завтра жить в деревню пойдём? Или только послезавтра?.. И… то ли Мохан с Садхиром будут с улицы слушать, как Поллав терзает меня, то ли Поллав с Садхиром будут слышать с улицы, как вредничает Мохан. И всё остальное…
Заплакала от смущения.
Садхир вдруг меня обнял и притянул к себе. Робко замерла.
Но он долго не двигался. Кажется, принял меня за маму и уснул.
И я расслабилась.
Но сон дальше не шёл. Вспоминался Поллав и его угроза жить в деревне в одном доме.
Вздохнула.
– Так… чего тебя пугает? – неожиданно спросил Садхир.
Заставил меня вздрогнуть.
Сердито спросила:
– А ты не спишь?
– Я вдруг проснулся. Прости, забыл, что обещал. Ой… – и замолчал надолго.
– Что? – спросила напугано.
– Прости, я тебя чего-то обнимаю, – смущённо отозвался он.
Руки убрал.
Стало прохладнее.
– Прости, – смущённо добавил он.
– Ничего. Ты… – и запнулась.
– Что я?.. – спросил супруг серьёзно, но ко мне не двигаясь.
– Ты добрый, – нашлась я наконец.
– Слишком умный, чтобы быть добрым?
– Перестань! – возмутилась я, обернувшись к нему.
И наши лица оказались совсем рядом. Он, оказалось, меня выпустил, но не отодвинулся подальше. Я почему-то совсем этого не заметила.
Мы долго смотрели друг на друга. Огонь светильника всё ещё горел.
– Так чего ты боишься? – серьёзно спросил Садхир наконец.
Почему-то призналась:
– Всего.
– А поподробнее?.. – он подпер голову рукой.
– Всего не исправишь.
– Но что-то же можно исправить! – он улыбнулся. – Расскажи, что тебя сильнее всего тревожит, а я подумаю и постараюсь что-то из этого исправить.
– Ну, вообще… – смутилась.
Притворилась, что огонь светильника меня внезапно заинтересовал.
– Не хочешь жить около людей?
– Ну… да.
– Боишься, они снова будут тебя осуждать? Теперь уже из-за нас.
Признаваться не хотела. Но мой вздох меня выдал.
– Я могу придумать что-нибудь, чтобы мы надолго там не задержались, – предложил Садхир. – Но, боюсь, день-два тебе придётся потерпеть.
– А куда мы пойдём? Нам ведь надо спрятаться!
– Я так сразу не придумал, прости.
Прядка волос сползла мне на глаза.
