скачать книгу бесплатно
Три мужа для Кизи. Книга 4
Елена Юрьевна Свительская
Демон Сибасур и царь богов Индра сражаются за сердце храмовой танцовщицы Сандхьи.К Ише пожаловал первый сват, да в компании легендарного Ханумана, но у молодого жениха есть изъян заметный. Сможет ли гордая девушка это принять?..Мужья и Кизи перебираются жить в обычную деревню, притворяясь обычной местной семьёй, дабы избежать подозрений: после гибели сыновей Шандара начались допросы и зверства, раджа Акрур гневается и жаждет найти убийц царевичей-послов, чтоб жестокий Шандар не объявил их царству войну. Кизи выдают за жену Поллава, но Мохан, впервые влюбившийся, не собирается уступать девушку старшему брату.Кизи теперь видит во снах и страну Шандара. Что с ней связан и названный брат Сибасур. Сколько же зловещих тайн скрывается в жизни и царстве могущественного раджи Шандара?..
Елена Свительская
Три мужа для Кизи. Книга 4
Добро и зло враждуют: мир в огне.
А что же небо? Небо – в стороне.
Проклятия и яростные гимны
Не долетают к синей вышине.
Омар Хайям
Камень 73-ий
Иша вышла к нему нарядною, смущаясь, что не достаточно хорош её наряд, чтобы явиться к жениху. Проклиная от сердца Кирана, из-за которого потеряла подарок от женихов сестры – синюю дупатту, расшитую серебряными и золотыми нитками, гроздьями чарующе сверкающих зеркал и драгоценными камнями – воистину царский подарок – сокровище, идущее ей к лицу.
«Если бы не этот мерзкий Киран, то я бы перед женихом моим предстала красивой!» – вздохнула девушка.
Из дома вышла, а нет никого. И сердце замерло напугано:
«Ужели, Манджу обманул?.. Ох, неужели, мог?!».
Но, напрягшись, голоса услыхала из-за ограды. Там люди собрались. И голос Манджу радостный услыхала. Смущённо край простой дупатты потеребив, отправилась робко туда.
Там уже люди собирались, обступив… старика с огромною обезьяной. И Манджу, этот глупый Манджу, радостно говорил с незнакомым стариком, худым как дерево тощее, высохшее, кожа тонкая обвивает змеящиеся вены и кости, волос на голове слишком мало…
«Он?!»
Ноги у девушки подкосились. Упала, вцепившись в забор.
На скрип ногтей по глине высохшей кто-то обернулся. Обернулся, сказал с улыбкою палача:
– О, а вот и невеста!
И Манджу, предатель, увидел её, бросился к ней.
«Он?.. Этот подыхающий, скрюченный… он – мой жених?! – подумала несчастная с омерзением. – Неужели… Манджу настолько меня ненавидит?»
– Пойдём, дочка! – к ней подойдя, отшельник протянул ей руку.
Она её не приняла. И руки не отдала, спрятав у груди. Сжалась вся.
«Зачем сестра отдала меня ему?! Зачем вверила ему мою судьбу?.. Яш хотя бы ей троих молодых нашёл мужиков! Шудр, варной ниже её, но хотя бы молодых!»
– Разве не красавица? – Манджу улыбался улыбкою торговца, пытающегося втюхать какую-то вазу нищему, вазу уродливую.
Она такою сейчас почувствовала себя. Уродливою. Никакой. За что отдают её за старика?!
– Она очаровательна! – в улыбке мужчины, давно готового уже отправиться за Ямараджем, сквозило омерзительное восхищение.
В этот миг она почувствовала себя красивой. Достаточно красивой, чтоб эта собака облезлая сама захотела подняться на неё! И задрожала, представив, как эти тощие ужасные руки будут снимать с неё красное свадебное сари.
– Прости, доченька, Аравинда со мной не пришёл, – нахмурился на мгновение ужасный старик, но в миг следующий улыбнулся. – Однако же он парою достойною будет для тебя! Он молодой и статный, да и ты сказочно хороша!
Иша не сразу поняла – и ещё дольше не могла поверить – что, кажется, он пришёл просить отдать её не за себя. И сердце, на бег срывающееся, медленно стало успокаиваться. Хватка пальцев в стену у калитки стала намного слабее.
– Аравинде лет около двадцати, – подойдя к ней, робко замершей, осторожно присел старик, но, впрочем, прилично присел, шага за три до неё.
И люди – женщины в основном любопытные – с интересом смотрели на них. Улыбки на мордах не пряча, смотрели насмешливо. Ведь неизвестно, откуда явился этот скверно и бедно одетый старик: богам известно, сколько лет его дхоти обтрепавшимся, хотя и чистым. И, если посланник столь бедный, то, стало быть, и семья его бедна?.. И тот Аравинда – неизвестно какой Аравинда – он, стало быть, тоже нищий!
Обезьяна мерзкая – жутко огромная – тоже подошла, уселась будто человек в стороне, за спиной старика.
«Али они из цирковой труппы?.. – сердце замерло напугано. – Тоже… шудры?»
Вздох вырвался из её груди.
«Сестру Яш отдал шудрам, так Манджу и меня?.. Но за что?! Я – вайшью! Я не хочу!»
– Мы – люди простые, врать не стану, – старик-посыльный начал между тем.
«Конечно, простые! Послали абы кого! Хоть бы одели прилично! Хотя бы виду ради! Так ещё и меня хотят опозорить среди знавших меня людей! И местные родственникам моим растреплют, что меня отдали нищим! Меня, вайшью! Ох, почему погиб отец? И… и за что боги послали мне такую ужасную сестру?! Если бы эта бесстыдная девка не сняла бы одежду перед каким-то бродягой, то мне бы не пришлось нести на себе её позор! Не пришлось бы нести тяжесть людского презренья! Всё из-за мерзкой Кизи! Из-за неё все мучения мои!»
Кулаки невольно сжались.
– Да, мы люди простые, – старик продолжил наблюдательный, – но у Аравинды моего сердце доброе. Мы при храме живём – и все уважают его.
«При храме?.. – Иша растерялась. – Так… они… брахманы? Но почему он тогда одет так просто?! Или… саньясин?»
Но от мысли, что старик скверно одетый, хотя и во всё чистое, не драное – из брахманов – у неё как-то отлегло.
«Неужели… брахман тот Аравинда? И я… я, простая вайшью, стану женой брахмана?! Сестра стала женою трёх шудр, о несчастная! Да, впрочем, она сама виновата, раздевшись тогда перед незнакомцем. Но я… о, как здорово стать женою брахмана! Даже если они берут пример с этого деда-саньясина, одеваются в простое, однако же на жену брахмана люди косо смотреть не посмеют! О, как я хочу, чтобы больше никто не посмел на меня с презреньем смотреть! Я ведь, в отличие от этой глупой Кизи, ничего плохого не делала!»
– А чем же занята семья ваша? – девка-соседка спросила заинтересованная.
«Сама хочет зацапать себе брахмана-жениха?! У, дрянь! – Иша едва удержалась, чтоб не сжать опять кулаки – это не слишком пристало для девушки, да и смотрелось, верно, ужасно. – Да нет… Манджу сказал, что жениха ищут для меня. Ей не отдадут! Моего жениха она не отберёт!»
И приосанилась, плечи расправила. На мерзавку посмотрела недовольно. Та только брови подняла насмешливо.
«Ещё и смеётся, собака облезлая!»
– Мы… – старик замялся, но всё же сказал, смущённо, когда обезьяна вдруг подтолкнула его ладонью в спину, вздумав внезапно поиграть или выклянчить еду: – Мы с сыном полы моем в храме.
«Сыном? Да разве сыну твоему может быть двадцать лет?! – Иша сердито вскочила, сжались опять кулаки. – Или… ты, собака похотливая, заделал его уже задолго после молодости? Но… почему сын твой не пришёл? Он… так жутко выглядит? Или ребёнок поздний, потому здоровьем хилый?! Или… – сердце замерло потерянно. – Или он – урод?!»
– Да, полы мы моем в храме! – Гандаги поднялся и сам. – И я не стыжусь того, что живу в храме и мою его камни, девочка! И Аравинда мой никогда на жизнь не роптал! Только… – замялся, а обезьяна лапу ему положила на спину, не снимая.
«Голодная, наверное. Вот, даже обезьяне дать плод и то возможности нет! И он смеет мечтать, чтобы я невесткою вошла в их семью?!»
– Только я подумал… – старик совсем уж смутился, а обезьяна глупая сердито похлопала его по спине, мешая выглядеть солидно. – Да, моему Аравинде около двадцати. Он здоров, – улыбнулся широко, – не как я, девочка. Он-то – мужчина ещё молодой, в расцвете сил. Да звать я пришёл тебя к нему первою женой. Да, уверен – он парень добрый и серьёзный – что кроме тебя жены больше никогда не возьмёт.
«Естественно! Кто захочет пойти второю женою к шудре?! Кто захочет дочь свою шудре второю женой отдать? Да и шансов хватит, чтоб и из наших детей кто-то подох с голоду, не то, что у жены второй!»
– Но вот я думаю, что семью на обмане строить не надобно. Не хочу семью новую я с вранья начинать! Потому я с самого начала решил сказать, чем мы живём. Да, кстати, едва не забыл сказать: живём мы в стране другой, но также в Бхарат, при храме Индры в царстве Шандара. То есть, далековато будет от твоих родных краёв.
«То есть, мне даже сестры там не повстречать! Даже не попросить помощи хоть у неё! Совсем буду одна?! Нет!»
И сердито девушка выдохнула:
– И даже жениха не привели, чтоб показать!
Но Гандаги взгляд не опустил и взгляда от её сердитых очей не отвёл – он десятки лет мыл при храме полы и, в общем-то, к презрению гордых людей ему было не привыкать – да и сердце прислужник сохранил острое, понял, что девушка напугана, да не считает его милого Аравинду хорошим женихом.
«Но как так?.. – подумал с горестью он. – Тот риши сказал, что лучше этой Иши – и даже имя её подсказали ему боги или тропы звёзд – для Аравинды в мире никого нет. Сказал мудрец, что сказали ему звёзды, что ярким светом станут Аравинда и невеста его для народа Шандара. Но… боги, как же это?.. Ведь совсем не хочет идти за моего мальчика эта девочка! И ладно, могу я её понять, она из вайшью, но… ведь риши сказал, что для сына моего лучше её никого нет! И как я приду к нему? Скажу: «Мальчик мой, прости, нашёл я девушку, что подходит в жёны тебе, но своею глупой речью всё испортил!». Ох, ужели же придётся так сказать?.. Что же мне сделать, о боги?!»
Глаза закрыл, ладони скрестил у груди.
«О дэви Лакшми! Я никогда не просил богатства для себя! То есть… давно ещё. Тогда, в молодости, я глупый, тоже о роскоши мечтал. Я тогда не знал, что без жены будет ещё больней! А та внезапно так умерла. Но, верно, ты и так знаешь судьбу мою, дэви Лакшми! Я не дерзну просить о себе! Да и слишком поздно! Надо думать уже о душе и только. Но не могу я уйти спокойно, дэви Лакшми, если не пойму, что с сыном моим любимым хорошо всё будет в будущем!»
***
Посреди молочного океана лежал огромный тысячеглавый змей Шеша. И на кольцах тела огромного его возлежал прекрасный Вишну, нюхал прекрасный лотос. Аромат огромной цветочной гирлянды с шеи обвивал статное синекожее тело. На длинных, густых, чёрных волосах сияла роскошная золотая корона. У ног его сидела богиня процветания – красивейшая из богинь и женщин – и с любовью, нежно разминала жена стопы своего господина. Но вдруг замерли нежные пальцы и ласковые ладони, натёртые душистым маслом. Вздрогнула богиня.
– Ответь своему преданному! – улыбнулся ей муж
– Простите, мой господин!
– Боги обязаны поддерживать своих преданных, – защитник мироздания только улыбнулся. – Тем более, человек, докричавшийся до тебя, должно быть, силён.
– Он милый, – жена улыбнулась.
– Милее меня? – дэв нахмурился.
– Что вы, мой господин! Я выбрала вас в день Пахтания океана – и выбрала самого лучшего!
– Ну, смотри! – но в миг следующий муж её рассмеялся. – Ступай, навести своего преданного.
– Он служит в храме Индры – и я имя его слышала среди имён достойных прислужников – но, кажется, в деле нынешнем, так растревожившем сердце его, Индра ему не помощник.
– Что ж, сходи. Не дело оставлять достойного человека без помощи.
Она, ладони сложив, поклонилась. Затем коснулась стоп его – он ладонь ей на голову положив, благословил жену. И та исчезла, отправившись в мир людей.
***
Гандаги потрясённо застыл, когда все вдруг замерли. И явилась ему дева, от красоты которой он едва не ослеп. Слов таких не было в человеческом языке, чтоб её описать красоту! Грудь высокая, талия тонкая, бёдра пышные – всё как у лучших женщин всех миров – но и эти слова были слишком скудными, слишком куцыми. Да её тёплые глаза, её улыбка… он, увидев её, забыл сразу обо всём.
– Так что же ты, Ма…
– Гандаги, дэви! – он, опомнившись, склонил голову. – В жизни новой меня зовут Гандаги, да и я привык. Да, впрочем, я не сетовать на мою судьбу вас позвал, о ясноликая! Моя-то судьба вполне спокойна. Тем более, боги даровали мне сына достойного и верного, мне с таким и жаловаться не на что! То есть… мне…
Потом вспомнил про всех. Оглянулся…
Но стояли на берегу моря только он и она. Куда-то пропали все. И девушка та гордая тоже с ними пропала.
– Я не могу велеть сердцу кого-то другого кого-то полюбить, – сдвинула изящные брови богиня процветания. – Но я о тебе наслышана. И любовь твоя к сыну приёмному тронула моё сердце.
– Он родной мне! – сердито выдохнул старик и, смутившись внезапно, замолк.
– Я знаю, что ты к мальчику чужому был добрым как родной отец, – улыбнулась богиня. – И то как ты – и без того всё потерявший и почти не имевший ничего – принял этого чужого мальчика, во время опасное, совсем не боясь смерти, как отдавал ему лучшее, что имел… это тронуло моё сердце, Манджу! То есть, Гандаги! И я вижу, что вы оба достойны моего благословения. Вы, на бедность и унижения не смотря, очень достойно себя вели.
– Если можно, о лотосоглазая, пусть и моё благословение перейдёт к Аравинде! – пылко взмолился Гандаги, снова соединяя ладони и опуская смиренно седую совсем голову. – Я-то уже своё пожил, а вот мальчику надобно ещё жить. И время неспокойное.
– Хорошо, – качнула головою прекрасная дэви, – коли ты настаиваешь и просишь так… – ладонь подняла в знаке благословения. – Пусть будет у сына твоего названного, Аравинды, всегда еда! Пусть всегда еда находится для семьи его! Пусть он находит приют, куда бы ни пошёл! Татастру! А что до роскоши…
– Роскошь в жизни не главное, о дэви! Был б он здоров и живой! Только… девушка та…
– А об этом молись уже Кама дэву, – засмеялась богиня процветания.
И, смеясь, исчезла.
Ветер моря ударил старику в лицо, свежий. Солёный…
***
И вздрогнул он, ощутив вдруг жаркое солнце над головой.
И запоздало людей заметил – толпу – взиравших на него растерянно и заинтересованно.
– Я не хочу стать женой того, кто моет полы! – сердито выдохнула девушка, стоявшая возле него, обиженно выкрикнула. – Я не хочу быть женою шудры! Я – вайшью! – смяла дупатту простую на груди. – Бывает, чтобы мужчины из высоких варн брали в жёны девушку из низшей! Но позор, если мужчина в жёны возьмёт девушку из варны выше себя! Испокон веков так считалось!!! Почему… – слёзы хлынули из красивых глаз, красивых и очень печальных. – Почему вы так хотите отдать меня за него?! – и руки тонкие сжались в кулаки.
Люди смущённо застыли: нахалка эта посмела лезть со мнением своим прежде отца своего!
– Как будто сегодня твоя Сваямвара! – фыркнула злая соседка.
– Это ты молчи! – Иша прикрикнула. – Это не к тебе пришли свататься! Но… – усмехнулась. – Коли хочешь – иди сама за мойщика полов!
– Значит… – голос дрогнул Гандаги. – Значит ты, луноликая, видишь в сыне моём только мойщика полов?
– Иша, извинись! – Манджу к ней подскочил, сжал её руку. – Как ты посмела орать на старика?! Уважать надобно старость!
– Я – не твоя дочь! – сорвалась Иша на крик. – Я – не твоя дочь – и не смей решать за меня! – слёзы стекли по щекам её. – Неужели… неужели, ты поклялся защищать меня моим родным… чтобы отдать за шудру? Мойщика полов?!
– Знаешь, девочка… – старик вздохнул – и притихли люди смущённые, да она притихла, сердитая – и тихо продолжил: – По правде говоря, из какого рода и из варны какой мой Аравинда – я и сам не знаю.
