скачать книгу бесплатно
–Пускай доводят, это уже без нас – пояснил Федор – да косу начнет делать, там работы побольше.
Действительно, Седов (у которого в коттедже старенькая коса была – он ей забор с улицы обкашивал) довольно подробно смог вспомнить, как там что. И загиб острия, и ребро жесткости, и кольцо под рукоять, и закалку лезвия, под отбивку. Но кузнец, хоть и на смешанном русско-германском с ними разговаривавший, по рисунку все вроде понял… Да, как заметил сегодня сам Федор, за это время народ в Озерске (а тем более, в замке) довольно шустро начал по-русски говорить, кто не умел. Ну да, все поняли, что новые хозяева – надолго, да и столько носителей языка постоянно в замке, тренируйся с полным погружением, как коучи будут в 21 веке советовать… Конечно, все это было пока на самом начальном, бытовом уровне, да и произношение… Особенно забавно, с акцентом, получалось у чудинок. Они вполне освоились, хоть и передвигаться по замку предпочитали тишком и молчком пока что, но уже парочки из бойца и кого-нибудь из прислуги Николаю Федоровичу приходилось замечать – природа брала свое, да и весна… Вот и они с Миланой, после его возвращения из Ревеля, гм… Особенно когда он, по ее настоятельной просьбе, переоделся в новый костюм…
До вечера Седов еще сходил к Ефиму, сидевшему нынче у себя в комнате, попродирался через древнегерманский язык договора Ордена с Ревелем. Шло тяжело, но зато он смог подсказать Ефиму сперва отдельно выписать из договора и множества дополнений права и обязанности сторон – такого в договорной практике 16 века и ранее еще не было – а потом собрать их заново, убрав повторы, архаизмы и ненужные им вещи. А вот цветистость оборотов, вспомнив речи бургомистра, предложил оставить (Ефим хотел подсократить) – им это ничего не будет стоить, а горожанам важность их потешит. Некоторые решения по документу, безусловно, будут оставаться за князем, но фронт работ у Ефима появился, и он занялся выпиской. Сам князь вечером, на привычных посиделках, еще раз подвел итоги поездки, отметив, что север, считай, все, и на очереди у них – Хапсал, тут будут они аж третьими после купцов псковских и полка наревского, но людей своих туда пошлют, конечно, и Серьгу с ракетами – обязательно. А еще князь попросил Федора рассказать, чем закончился его… заезд на много седмиц, скажем так, по их теперь землям, и как там что вообще – им с них теперь кормиться.
Федор взялся рассказывать с удовольствием. Сразу было видно, что занимался человек любимым делом. Но лишнего разводить не стал, и, хоть и сидел, обложившись теми самыми листами, по которым они перепись проводили, говорил коротко. Пока он рассказывал, Николай Федорович, пересев, глянул пару листов – к их описаниям и схемам пахотных земель возле деревень добавились заметки Федора – что за земля, что сажают, какие семена и еще что-то, короткое, ему только и понятное пока что. Напомнили эти листы Седову кадастровые планы участков из его времени – со схемой участка, непонятными надписями, сокращениями, аббревиатурами всякими… Но Федор все помнил, и говорил, на каждый лист только глянув. Пока оставил он с посевами почти все, как у ордена было заведено (но сразу отметил, что уже на будущий год, бог даст, есть, что поменять). Кое-где пришлось семян подкинуть, да лошадок между бывшими орденскими усадьбами перетасовать, с верховыми у них проблем не было, а вот под пахоту пришлось кое-что добавить. Самый же важный вопрос – распределение земель и добавка к крестьянским наделам – на этот год тоже был решен половинчато. Федор от имени князя обещал «обратную десятину», то есть обещал, что с бывших орденских земель десятая часть урожая, как плата за работу, пойдет (через старост) тем селам, которые эту землю и обрабатывать нынче будут. Князь это, разумеется, согласовал заранее, да еще они не забывали напоминать, что это год у них – вообще без налогов, оброков и иных податей. В деревнях, по словам Федора, восприняли это с недоверием (своя-то земля, оно того, получше), но за зиму – подкармливание бедноты, рассказы вернувшихся ополченцев и иные слухи про их отряд (а то и своими глазами виденные действия) – все же начали формировать позитивное мнение про них, говоря словами 21 века. Так что проблем он не ожидал, какой год по погоде бог даст – будет видно к урожаю, ну, и военные действия как пойдут, конечно… И в конце сказал, что завтра вот они еще глянут, что там получится насчет инструмента у кузнеца, по подсказкам старче, потому как на те же косы у него надежда большая, и если хорошо выйдет – будет он еще трясти с Семена орденских тесаков, которыми и так комната забита у них (он, как эконом замка, знал, о чем говорил, конечно).
Пришлось рассказывать и про инструменты, и на следующий день, когда из Озерска прислали мальчишку – кузнец просил заглянуть – к кузнице пошло человек пять. Кузнец не особо смутился такому количеству посетителей, да с самим князем – мужик был крепкий, и при орденцах нагляделся, похоже, всякого – и выставил им сперва лопату (уже на черенке) и пилу (тоже с рукоятями). Первым – после Федора, который выступал заказчиком – инструменты взял Седов. К лопате (к лопатке – так и хотелось ее назвать, поскольку была она уменьшенной, по заказу-то) у него вопросов не возникло. И изгиб штыка, и работающий как ребро жесткости желоб (правда, не округлый, а треугольный) – все было. Седов решил копнуть и спросил у хозяина насчет огорода. Тот все же удивился, но за соседний плетень отвел. Земля, действительно, была тут у них легкой, несколько с белесым оттенком… Особо Николай Федорович не налегал (и высота черенка была не для него), но вышло вроде неплохо, только перегружать ее не надо, как его стальную – о чем он и сказал. Ну, тут желающих проверить и сравнить – свою лопату он сегодня тоже взял – оказалось достаточно, и кузнецу вскопали сколько-то земли обеими лопатами… Он быстро снова принял невозмутимый вид, но что-то такое в глазах у него мелькнуло…
Ну, а народ, наигравшись с лопатами, перешел к пиле. Вот тут Седов, проверив заточку зубьев и насадку рукоятей, все же замечание высказал, и они с кузнецом, найдя у того в запасах подходящую железку (там надо-то было – кусочек металла со щелью, чтобы зубья в стороны разгибать), довольно быстро оформили развод зубцов – старче на нескольких показал, а дальше кузнец быстро добил остальные. И вот пилу он уже захотел опробовать сам. Как оказалось, были у него и дрова сложены аккуратно, поодаль от кузницы (видать, от случайной искры), и они со старцем, кое-как пристроив один стволик на двух других, его пильнули на несколько чурбаков. Тут Николаю Федоровичу пришлось пояснять, что надо без рывков, оттяжки вниз и не толкая назад, а лишь придерживая, но – сила есть, ума не надо, и уже второй чурбак у них шел под знакомую каждому ровную песню ручной пилы «вззы-вззззы». Неудобно было – и рост разный, и козел нет – но справились, и тут уже все захотели опробовать теперь и пилу.
Здоровые, сытые мужики… Надолго ли им те дрова, кто понимает? Даже Якоб (конечно, опять появившийся в скором времени после их прихода) захотел поучаствовать. Пока запыхавшимся от выпуска дури жена кузнеца снова приносила взвар, сам кузнец и Седов обсуждали косу. Та пока была не закончена, тоже выглядела маленькой для Николая Федоровича, но что уж теперь, и он (на примере черенка лопаты) показал кузнецу, какой у нее хват должен быть, и какой у кольца-держалки загиб делать, чтоб лезвие параллельно земле шло. Тот запоминал – особых сложностей там не было, а тут и Федор запыхавшийся подошел, посмотрел, и остальные. В общем, договорились еще на две пилы, лопатку, а насчет косы – Федор таки хотел дождаться травы, уже зная, по его словам, где поблизости от замка хорошие заливные места, там опробовать, и после того заказать, может, больше. Надо сказать, что это для Седова она выглядела несколько игрушечной – народ посматривал на хищное железо с острым, чуть изогнутым клювом, как-то даже с опаской.
Договорились, и Федор пошел в замок грабить свою же оружейку, а народ – обсуждать, куда и как лучше такие новинки применять, и заодно интересуясь у старца – нет ли у него еще чего-нибудь эдакого?… Эдакого сколько угодно – отвечал Седов – но… на все железо надо, и все больше такое, мирное… Набор для печек, например – колосники всякие, заслонки… Чугунки… Это особо не привлекло слушателей, и в качестве пробы для пилы выбрали (еще до башни дойти не успели) их первые засеки, что на дороге к Везенбергу – пора было их разбирать и устанавливать нормальное сообщение и с этой частью своих земель. Так сказал князь, и спорить никто не стал. Вообще, князь лопату не брал в руки, а вот пилу опробовал, вроде понравилось. И рассказ старца про иное «мирное железо» он тоже внимательно слушал. На следующий день в замок вернулся Черный, которого сменили на заставе Семен и Гридя, послушал новости, рассказал, что у засеки все тихо, и они уехали с Федором в Ревель. А коса, доведенная до ума кузнецом, осталась дожидаться первой травы.
***
Так уж сложилось после на Руси, что многое из того, что пришло с земель бывшего Ливонского ордена, так «ливонским» и называли. Или «орденским». Объяснение тому было – и привычка, и… не желали особо и правители в Москве, и те же священники, к примеру, называть полное название – Красного знамени – уж больно оно было… опасным. Так могли и вопросы последовать – что за знамя, да в честь чего красное, с какой такой крови… Да и про князя Рязанского вспоминать… Потом это сгладилось, но привычка сложилась уже у всех, так что и земля эта для русских была Ливонией, и люди – ливонцами (ну, или «новыми ливонцами»), и штуки всякие – ливонскими, как то же рассечение.
Конечно, это не касалось официальных визитов и документов – там и Орден новый правильно именовался, и должности его руководства… Хотя и тут был один любопытный момент. В Рязани, где как раз весной 1521 года боярам огласили грамоту князя Ивана (с приличествующим случаю письменным сопровождением от князя Василия и… предварительной работой с верхушкой княжества, конечно), прочтена она была так, что князь Иван называл князя Василия «правителем» Рязанского княжества. А написано в его грамоте было «управителем». Нюанс, но в них, как известно, есть разница – первый термин отдавал власть в княжестве без вопросов, второй – скорее, назначал временного управляющего… При жизни обоих князей, впрочем, это никак не всплывало, да и многие годы после их смерти тоже. Лет через триста, когда уже были бездельники, то есть историки, кому дело было в старых грамотах копаться, нашлось это, но, правда, тоже особого шума не вызвало. Напишут, пожалуй, потом несколько диссертаций на эту тему, да и все…
А вот косы такие, как сделал тогда озерский кузнец, так и назывались по всей Руси «ливонками». И даже когда в 18 веке, то есть лет через 200 после описываемых событий, началось массовое освоение южно-русских земель, с их глубокими черноземами, и для них потребовались другие инструменты, начиная от плугов и упряжи и до тех самых кос – именно такого вида коса осталась в северных и части центральных районов европейской части России основной. Правда, это облегчило тем же будущим историкам работу, поскольку тут с вариантами происхождения (как у той же литовки) проблем не возникало. А Федор уже в июне, после пробы, заказал целый десяток таких кос, стандарта «один орденский тесак – одна коса», но это уже другая история.
11
Разумеется, Гридя с Семеном уехали на юг не вдвоем, а с бойцами. Но по дорогам местным, хоть и подсохшим уже, больше, чем по двое в ряд мало где можно было передвигаться (особенно в лесной части), ну, и понятие субординации уже было, хоть и слова такого еще не было. Так что друзья ехали рядом, а воины – на некотором отдалении. Особой необходимости спешить не было, ехали шагом, так что вполне можно было вести негромкий разговор между собой. А тему в этот раз задал Семен, и была она из числа давненько не обсуждаемых ими:
–Скажи, Гридя, а вот если бы у нас, ну, на Руси город надо было бы захватить – ты бы смог? Я все про Ревель думаю – пояснил он на вопросительный взгляд друга.
Гридя задумался надолго, Семен его не торопил.
–У нас… другое – начал тот отвечать, подбирая слова – везде князья, с дружинами да… своими людьми, что вроде меня. Тут, в этих вольных городах, что по Любеку или Магдебургу ровняются, оно выходит… как у нас раньше было! – сообразил он – призвали князя на защиту, а не понравился, так прогнали и призвали другого. Ливонцы, конечно – он усмехнулся – не дали бы никого иного позвать, раньше… Ну, а тут, на море – в городах давно главными торговцы… В Новгороде и Пскове, считай, так же было. Купцы все в руках держали. А тут еще надо понимать, что купцы-то не свои, а Ганза.
И, видя, что друг все так же вопросительно смотрит, закончил:
–Точно так же – у нас не вышло бы. Хоть и подкупали городскую верхушку, слышал я, и ворота открывали, и… иное разное бывало, но без большой крови не обходилось, ну, если полюбовно о сдаче не договаривались.
–А вот, насчет крови – Семен, кивнув, сразу задал второй вопрос – сколько наших, ты не прикидывал? Сперва один, это когда зимой Петр туда ездил, потом трое…
–Четверо – поправил его Гридя – из людей Торгаша, что он привел… ну, которые в замке сейчас… тоже погиб один – в их ночном деле. А ты к чему все это?
–Да я с полковником поговорил этим, наревским. У них, как они с Нарвы вышли, еще десятка погибших нет. Он говорит, и сам две службы отстоял в церкви, той, православной, в их слободе, и сотники его, да из бойцов кто соображает – тоже… Никогда не было такого…
Теперь Гридя посмотрел на друга, прищурив свои и без того узковатые глаза:
–Что?…
–Да то! Озерск – трое погибших. Ревель – четверо, и целая крепость, и сам город, считай, тоже… У наревцев сама Нарва! И дальше, одним полком – уже сколько прошли – как по маслу…
–Ты опять о… том – Гридя сообразил не сразу, но догадался, чего там.
–Да! Я недавно понял, может, так оно и раньше было, когда… ну… с небес помогали? В церковных-то писаниях иное рассказывают, там, Богоматерь на облаках, или глас ангельский, перед битвой появлялись… Так, может, как старче говорит, то позже… ну… дописывали… А на деле, может, просто… удавалось людям то, что иначе не вышло бы никак… Тут трое погибших, в Ревеле четверо…
–Не так ты считаешь – после паузы ответил Гридя – Озерск, ладно. Но Ревель… сперва мы их комтура перехватили, так? Да не одного, а с ближними! И везенбергских, кстати, и наревского… так?
–Так – согласился Семен.
–А после, когда на перекрестке мы с ними столкнулись?… Нам потом рассказали, что это самые сильные бойцы были, из тех орденцев, что в ревельской крепости сидели! Два десятка почти!
–Забыл, слушай – повинился Семен перед другом.
–И то не все еще! – Гридя не останавливался – и Везенберг наши зимой палили, были там погибшие, а еще – как с Нарвы орденцы побежали, которые успели, так и с других мест с ними кое-кто, кто трусливей или умней, тоже на полдень по побережью подались…
–Так что так – трое да четверо – подытожил он – да не так, а вся зима, все стычки по лесам, Нарва, что ракетами сожжена!… Но повезло, конечно – добавил он в конце немного не в тему, сбавив тон.
–Как так?…
–Вот сколько ополчения мог Ревель выставить, ты прикидывал?
–Стражи там полусотня – начал отвечать Семен – а народу… тысяч пять живет, мастера есть разные, по железу тоже, по дереву, портовые, опять же… Сотен пять точно, с мальчишками если – стрелы там подносить – подытожил он.
–Пять сотен, стража, орденцы, пушки в крепости, арсенал города, арсенал орденцев, башни, стена… не готовая, но завалами завалить проезды… и сколько бы там четыре сотни нарвские стояли? Без пушек? Ну, пусть ракет бы мы им дали из своих, а там немного уже осталось?
Семен смотрел с вопросом.
–Сжечь посады бы смогли – пояснил друг – и все, пожалуй. Повезло, что Торгаш этот нашелся, да людей нашел, да на ван Баарена вышли, и тот согласился… в свою пользу обернуть. Ну, и… ночью той сделали чисто, это да.
–Это так – согласился Семен после очередной паузы – но… ганзеец этот, говорили, согласился на… все, только после рассказа старца о… будущих временах, да Торгаш-то…
Теперь с вопросом посмотрел Гридя.
–Так ведь с того света его, считай, вытащили, помнишь, как привезли его в замок, еле живого уже?… Те снадобья старца, да и сам он тогда руку приложил…
А вот с такой стороны Гридя явно на ситуацию не смотрел.
–Ну, еще Грек есть, он тоже… Так-то, если с того начать, что мы без старца тут и не оказались бы, оно конечно… – протянул он через некоторое время – но я тебя понял…
–У тебя, кстати, ничего не было… такого… когда в лесу бились? Ну, возле засеки в этот раз? – поинтересовался Семен еще через некоторое время.
–Нет, а у тебя? – с любопытством глянул Гридя.
–Тоже нет. Да я, считай, в этот раз из-за второй загородки, ледяной, и не выходил – все по задумкам вышло, вот и не пришлось, ну…
Друзья обменялись кивками – действительно, во второй раз у засеки все вышло по их задумкам, и были они именно уже не старца, а их самих. Хотя, кое-что там было из рассказов старца, да…
–То мы все отбивались – буркнул совсем негромко Гридя – а скоро, похоже, надо будет вперед идти, вот там другое будет. Выясню только, что там, у орденцев…
И на эту тему сегодня они больше уже не заговаривали. Добравшись на следующий день до засеки, они рассказали Черному и бойцам новости, отправили десятника в замок, Семен остался главным, а Гридя, отобрав тройку своих, стал готовиться к долгой, на несколько дней, вылазке в сторону Феллина, на занятые ливонцами земли.
…У магистра Ливонского ордена Вальтера фон Плеттенберга было сегодня плохое настроение, неясные, но нехорошие предчувствия, да и здоровье что-то стало пошаливать. А ведь каких-то три месяца назад все было… ну, не то, чтобы радужно и безоблачно, но и на зимнем капитуле, и какое-то время после него ему казалось, что год, слава господу, начался вполне неплохо. И вот – его протеже, Генрих фон Галлен, кастелян Феллина (и – по факту – уже достойно показавший себя полновластный хозяин в этом старинном, хоть и утратившем ныне свой статус, замке), вслед за сообщением о поимке так досаждавшей всю зиму в тех местах банды шлет сначала весть о… пропаже сразу четырех комтуров северных земель, а после… не вполне точные, но – как позже выяснилось – оказавшиеся достоверными сведения о гибели их отряда и возникновении в самой сердцевине орденских земель неких… уже не бандитов, а самых настоящих захватчиков, неведомыми путями (и неизвестным числом) прошедших туда с русских земель. Магистр поверил Генриху еще с первой его грамоты, еще когда тот не был ни в чем уверен, но уже выражал опасения – не такой был фон Галлен человек, чтобы в таком деле преувеличивать. Поэтому, после выяснения подробностей и сообщения о примерной численности… лазутчиков, фон Плеттенберг выдал Генриху грамоту, передающую ему полномочия даже с некоторым запасом – магистр знал, что тот не станет как-то обращать их к своей выгоде, а первым делом приложит все силы для исполнения порученного ему. Ну, и со своей стороны фон Плеттенберг направил эти же сведения епископам – Рижскому, Дерптскому и Эзельскому. Курляндцам не стал, от них все это было слишком далеко.
Магистр ни на минуту не думал, что у Генриха не выйдет разобраться и вернуть земли и вейсенштайнский замок. Но тревога на душе у него поселилась, и сведений с севера он этой зимой ждал с нетерпением. Были они разными – если Генрих докладывал о подготовке, то города и крепости (Пернов, Хапсал, Дерпт и Ревель, ну и Нарва) – что у них все в порядке, признаков бунта или начала подготовки к войне (это у соседних с русскими землями) – нет, а вот о комтурах и их сопровождении, где были славные рыцари и некоторые подающие надежды юноши из хороших семей – увы, никаких вестей не было. Так что приходилось надеяться, что они все же в плену у… этих, но живы.
Разумеется, фон Плеттенберг сразу поднял всех, кому по долгу службы приходилось интересоваться русскими (и иных соседних стран) делами, благо, служба такая (небольшая, впрочем, всего несколько человек) была постоянно при нем – нынче в Вендене. Да и сам этот город вел неплохую (и даже увеличивающуюся в последнее время) торговлю с этими хоть и дикарскими, но богатыми богатыми землями, так что тут были и русские купцы со своими людьми (кое-кто получал некую… помощь от людей магистра), и те купцы, что, наоборот, были ливонцами, но торговали с Псковом и иными русскими городами. Но – никто, ни платные, ни добровольные помощники, не видели прошлой осенью никаких признаков хоть сколько-нибудь серьезной подготовки у русских. Так что, если путь проникновения с псковских земель этих неизвестных, скорее всего, был где-то по северу Чудского озера (других вариантов не оставалось), то количество и состав их войска, или отряда, или чего там, так и остались невыясненными – но большого войска там быть не могло! Это должно было успокаивать, но как раз спокойствия-то и не было… Магистр занимался прочими делами, которых как всегда было изрядное количество, но о ситуации на севере не забывал ни на минуту. Не давали забыть и поступившие после сообщения о странных пожарах в северных городах…
Ну, а после грамоты от Генриха, что они выступают, общим числом воинов около трех сотен (досадную задержку устроила погода), наступило молчание. Конечно, фон Галлен должен был сообщить сразу же, какими бы не были новости, но… ничего не было. Наступившая оттепель превратила дороги в месиво, приходилось учитывать, что и из-за этого задержка будет, но время шло, шло, и только когда он сам уже собирался посылать гонца в Феллин – ему доложили, что приехали двое оттуда с письмом. Уже по лицу секретаря было видно, что вести… плохие. Фон Плеттенберг распечатал пакет с феллинской печатью, прочел вложенные листы раз, другой… И – задумался, уронив листы на стол, не замечая, как с тревогой смотрит принесший пакет секретарь на разом постаревшее лицо магистра…
…Тогда, на поляне, возле злосчастной засеки, после того, как ахнула справа пушка (или две? потом мнения разделились), снеся почти треть всадников с седел, а у всех остальных – заложив наглухо уши, на некоторое время наступила… ну, проще сказать, суматоха, беспорядок, в котором трудно было понять, что делать (да и дыма натянуло). Потом выяснилось, что кто-то из рыцарей отдал приказ скопившимся на той стороне своим воинам – догнать и уничтожить этих… этих… организовавших засаду, и бойцы с ревом рванули ко второму укреплению, ледяному, а уцелевшие всадники стали подниматься с истоптанного снега, ловить своих коней (те, кто не попал под выстрел, но кого кони сбросили или унесли – тоже стали подтягиваться обратно), и тут выяснилось, что ранен кастелян. Нет, он был не один такой, многим не повезло еще сильнее, увы, и кому-то наскоро оказывали помощь, а кому-то она уже была не нужна, но довольно быстро выяснилось, что кастелян жив, без сознания, дышит слабо, а из видимых повреждений – вмятина с правой стороны кирасы, и крови вроде нет. Но… временная, хотелось надеяться, глухота рыцарей заставляла орать и тратить время на согласование даже простых действий, а тут раздались новые выстрелы из пушек, заставившие всех, кроме самых тяжело раненых, отвлечься на новое действие битвы.
Как оказалось, и бойцов у этих русских не так мало, и пушки во втором укреплении есть, а еще – довольно большое количество огнестрельного оружия, и волна орденцев почти остановилась перед второй ледяной засекой. Но – почти, и вот сейчас должна была все же ворваться туда. Вот только оборонявшиеся и отступавшие до того русские сделали ответный ход. Небольшая их группа (но вся в железе) выскочила навстречу орденцам, а до того – что-то многие из нападавших упали прямо возле ледяной засеки, сраженные выстрелами одновременно. Подробности за дымом были не особо хорошо видны, но… орденцы были оттеснены, а потом (кто-то после рассказывал, что периодически раздавались свистки детской свистульки) из-за ледяного укрепления раздался дикий рев, свист, и оттуда вылетели… вылетело… в общем, оно взрывалось, и возле первой засеки, и над ней, убивая и раня орденцев, снова распугивая коней…
Два феллинских рыцаря приняли правильное решение. На одного из ставших бесхозными коней был аккуратно подсажен кастелян, и его повезли назад, к обозу, поддерживая с двух сторон. Один из рыцарей был ранен в руку, но не опасно, а второй – цел, но совершенно ничего не слышал пока (и лицо все было в чужой крови и пороховой копоти – он оказался недалеко от спрятанной в лесу пушки, но под дроб не попал), и толку от них в схватке пока не было. Однако, не проехав и трети поляны (ехали медленным шагом), раненый по звукам понял, что позади что-то… не так. Обернувшись, он увидел, что с той стороны засеки какая-то конница (не их, точно, они так и не открыли проход), похоже, добивает их бойцов, забытая было позиция противника слева продолжает довольно метко обстреливать поле (а посланный к ним отряд так до них и не добрался – там что-то в снегу, ловушки или ров), а в лесу справа раздаются хоть и слабые, но тоже взрывы, и некоторые из посланных туда бойцов начинают выскакивать из этого леса обратно… Да и их всадники, что еще оставались возле засеки, начинают… оттягиваться за ними? точно, выстраиваясь в неровную линию по старой дороге. Их даже обогнали, пока они ехали до конца поляны, сдвинув в середину небольшой колонны, и вышло это… к лучшему. Так как оглядывающийся все чаще рыцарь не увидел, что задержало их впереди, конники там начали собираться в кучу, и тут вблизи грохнули два взрыва, слабых, но заставив всех дернуться (а кто-то впереди и упал), и сразу же откуда-то с боков, из чертова леса, снова раздался рев, и что-то.. прилетело и взорвалось теперь сзади, сильнее.
После этих взрывов дроба в спину не было, но они чуть не уронили кастеляна, и на поляне, и пока выжившие и удержавшиеся в седлах неслись вскачь через затор, не разбирая, по чему скачут. Лишь через некоторое время сдержав коней, они сбавили скорость и снова шагом поехали дальше. По пути их догоняли бойцы, запыхавшиеся, некоторые раненые, но ни за что не желавшие остаться там, где летают и взрываются… эти штуки. Так что до своего лагеря добралось семь всадников и десятка два пеших бойцов Ордена. Пришлось вставать на отдых, попробовали привести в чувство кастеляна (безуспешно), сняли кирасу – похоже, ему поломало ребра (он слабо застонал пару раз, пока его раздевали). Народ продолжал подходить, раненым оказывали помощь, но оставаться тут, в поле, не хотелось никому, и было решено ехать в ближайшую большую деревню и там решать, что делать. Сложность была еще и в том, что все это приходилось обсуждать чуть ли не криком – слух к рыцарям пока вернулся не полностью – и все бойцы тоже слышали все это…
