скачать книгу бесплатно
– Как тебя зовут?.
– Морис.
– Хм… Приятно познакомиться. Расскажи мне о себе и чем ты занимаешься.
Морис почему-то захотел рассказать все, вытряхнуть душу и поплакаться в плечо, как только услышал голос незнакомца.
«Он меня контролирует, черт!!» – промелькнула мысль.
– Я полицейский, занимаюсь расследованием убийств. – Морис сам того не заметил, как начал рыдать. – Убийства друга. – У Мориса началась истерика.
– Как умер твой друг?
– Он… он… выпрыгнул из ОКНА-А…
– Почему это убийство, если он сам выпрыгнул?
– Слишком много… самоубийств в последнее время, я не верю в совпадения, его… убили.
После фразы про самоубийства собеседник нервно засопел, а в небе взорвалась и погасла звезда.
– Мне все предельно ясно. Отправляйся домой.
Мор очнулся на стойке бара в окружении недовольных бородатых физиономий.
– Наконец-то очнулся. Пойдём, хватит с тебя.
Морис оглядывался по сторонам, всматриваясь в лица, но не увидел человека в капюшоне.
* * *
Морис одиноко сидел на поребрике возле входа в морг уже 40 минут, он не мог решиться войти. Он поднимался, ходил из стороны в сторону, нервно потирая ладони, пошатываясь от не до конца прогоревшего внутри алкоголя, всплывающего болью в висках и тошнотой. Яркой болью вспыхивали воспоминания о последней встречи друзей.
– Морис, спасибо, что пришёл.
– Брось… как я мог не прийти?
– Давай только без лишней жалости… Я тебя прошу.
Мики наливал чай и пытался натянуть улыбку, но боль просачивалась через маску, разрывая её. Сделав глоток чая, маска раскололась, по щекам потекли слезы. Маска, сдерживая вой, уткнулась в рукав дурацкого полосатого халата.
Морис обнял Мики. Крик боли пронизывал плечо Мориса и оседал грустью в сердце. Каждой клеткой Морис ощущал то отчаяние, что чувствовал друг.
– Поплачь, дружище, поплачь, выговорись – легче будет.
– Черт!!!!
Выкурив очередную сигарету, отгоняя похмельные игры сознания, Морис рывком встал с холодного камня и быстрым шагом, отбрасывая все мысли, чтобы не развернуться и не пойти обратно выкуривать сигарету за сигаретой, дёрнул дверную ручку. Морис пролетел обшарпанный коридор с потрескавшейся плиткой со скоростью метеора. Мысль о том, что сейчас он увидит посиневшего мёртвого лучшего друга, взрывала мозг. Черепушку сдавливало, Морис не мог вздохнуть полной грудью, диафрагма панически вибрировала, не в состоянии успокоиться и дать вздохнуть.
Развалившись в кресле, слегка упитанный мужчина с щетиной и мешками под глазами, расстегнув ремень на брюках, сдавливающий брюхо, и почёсывая проплешину на голове, смотрел шоу под названием «Один день из жизни мухи».
– А что если эта муха, летая зигзагами, пытается что-то мне сказать? – рассуждал врач. Муха дёрнулась в сторону. – Это было похоже на букву Г, а это похоже на О, а это В. Завораживает. В ходе долгой аналитики мы получаем «гов»… Хм-м… Что?!!
Хлопнула дверь. В комнату влетел Морис, его лицо не выражало никаких эмоций, они будто потухли, погрузив хозяина в уныние и пустоту. Маркус махнул Морису, приглашая подойти, но тот в упор его не видел. Маркус перевёл своё внимание обратно на потолок.
– Так на чем мы остановились?
Муха больше ничего не говорила. Запутавшись в паутине, она стала кормом для паука.
– А все-таки, дорогая, ты была права – жизнь полна гов#а… Сейчас ты говоришь – тебя не слышат, не понимают, а когда тебя сожрут, разводят руками. Садись. – Маркус указал на кресло напротив и, не говоря ни слова, достал стаканы и бутылку виски. – Да… Мор, какими бы профессионалами мы ни были, сколько бы смертей ни видели и какие бы барьеры внутри ни строили с целью сохранить психику, своих терять всегда больно. Ведь, находя мёртвыми других, ты молишься всем возможным силам и надеешься, что дорогих тебе людей обойдёт несчастье. Ты помогаешь другим, осознавая, что им, кроме тебя, никто не поможет, жертвуешь собой, надеешься после этой сумасшедшей гонки встретить друзей и членов семьи и, смотря им в глаза, улыбнуться, ощущая себя в маленьком мирке тепла и близости, вдалеке от несправедливости. – Разлил напиток по стаканам. – Но увы… Пока ты помогаешь другим, зачастую ты не успеваешь помочь своим или вовсе не замечаешь, что им нужна помощь. Мир – это сумасшедшие карусели с ржавыми перилами и сидениями, вращающимися с неистовой скоростью, и никогда не знаешь, какое из этих сидений во время движения оторвётся и кто будет на этом сидении. И так бывает, что эти маленькие мирки рушатся, и им нужен ремонт. Я тебя понимаю, друг, держись, это жизнь.
– За Мики.
– За Мики! – Мужчины опустошили стаканы до дна.
– Судя по тому, что от тебя пахнет алкоголем, и это не из-за того, что мы сейчас выпили, ты уже пришёл с таким запахом. И судя по тому, что ты целый час не решался сюда зайти, я это знаю – поднимался наверх и видел тебя маячившим возле входа, тебе это нужно.
– Маркус, ты о чём?
Маркус покопался в ящике и передал Морису синюю папку с заключением судебно-медицинской экспертизы.
– Как по мне, обычный рядовой случай суицида: в крови большое содержание алкоголя и наркотических веществ, травмы, полученные в результате падения, и порезы от стекла, ничего, что могло бы насторожить.
– Не может этого быть! – Листок с заключением полетел в мусорное ведро. – Это бред!!!! Он не мог оставить детей. Не мог… слышишь? – Морис вцепился в ворот свитера Маркуса. – Маркус, я хочу сам, лично осмотреть его, мне недостаточно заключения! Понимаешь?..
– Ради бога… смотри, не впадай в истерику. Пойдём.
Морис осматривал каждый миллиметр тела Мики, судорожно пытаясь найти среди порезов и ссадин хотя бы что-то, что может отличаться от общей картины, и он нашёл. Глаза Мориса загорелись – на предплечье у трупа красовалась татуировка.
– Смотри, а ты говорил, что ничего нет. У Мики никогда не было татуировок.
– А что если он вот так вот вдруг за время, пока ты с ним не встречался, решил себе её сделать?..
– Плевать, я проверю! – прорычал полицейский, перерисовывая увиденное в блокнот.
– Хм-м, солнце, оно же наполовину луна, и под ним символ глаза со стекающей слезой. Ничего такого не видел раньше, надо проверить. До скорого, Маркус.
Морис вылетел из морга, светящийся. «Неужели я смогу искупить вину перед другом за своё отсутствие в его жизни в трудную минуту?» – металась ложная надежда от стенки к стенке внутри черепной коробки.
* * *
На дворе была ночь. Фил слушал радио. Ведущие радиошоу обсуждали новости в мире музыки и кинематографа, периодически отпуская неуместные шутки. По мнению Филиппа, такие шутки могли быть смешными, только если в них добавить парочку едких фраз, приукрасив их россыпью брани, этим Фил и занимался. Он добавлял ярких красок в шутки посредством острого словца, это было единственным развлечением во время ночного дежурства, не считая чтение книг.
Устав слушать бесконечную радиоболтовню, Фил шарил по ящикам стола в попытке найти что то, что поможет скоротать время – журнал, сканворд, книгу. Ящики были забиты бумагами и каким-то барахлом. «Эврика», «тот, кто ищет, всегда найдёт» – потрепанная книга в твёрдом переплёте с многообещающим названием «ПСИХ» готовилась к поглощению.
Переплёт затрещал, на Фила смотрело изображение мужского лица с козлиной бородкой, впавшими щеками и острыми скулами. Во внешнем виде мужчины не проглядывалось ничего необычного, кроме разве что кошачьего разреза глаз.
Глава 1
Луна огромным жёлтым пятном возвышалась на небе. Тусклый свет падал на столешницу. Луна холодна и невозмутима, подобна грациозной даме, такая же прекрасная, загадочная, но, к сожалению, одинокая.
– Эта бессонница в скором времени сведёт меня с ума, – пробормотал себе под нос Бальтазар и, отхлебнув горячего чая с бергамотом, откинулся в кресло, сложив руки за головой. На небе то тут, то там вспыхивали звезды. Пролетела комета. Её горящий, раскалённый хвост оставил сияющий ожог на небосводе. Ожог постепенно затягивался, пока вовсе не исчез. Треск горящей свечи и ход настенных часов разрушали тишь. Бальтазар измученно повернул голову в сторону часов – три часа ночи. Бальтазар, со скрипом ступая на половицы, подошёл к огромному шкафу. Он занимал большую часть комнаты. Взяв длинный чёрный плащ, мужчина сложил его в рюкзак, клетчатая рубашка легла на худые плечи, тёмные брюки и белоснежные кеды с красно-синими полосками по бокам дополнили образ. Посмотрев в зеркало, мужчина подметил, что, несмотря на то что одежда была более-менее приличная, она не могла отвлечь на себя внимание от измученного лица с болезненными мешками под глазами и от не менее болезненной бледной кожи.
– М-да… Мертвец восстал из гроба.
Парень умылся прохладной водой из под крана. Лучше выглядеть Бальтазар не стал, но по крайней мере взбодрился. Вернувшись в комнату…
– Интересно?
Фил от неожиданности чуть не свалился со стула. Морис был похож на промокшую кошку. Серое пальто от воды стало чёрным, с рукавов струилась вода, и разило перегаром. Счастливая мокрая пьяная кошка с бутылкой рома.
– Успокойся, это всего лишь я. Опусти карандаш, аха-ха! Затыкаешь насмерть, аха-ха!..
Фил не сразу понял, о чем идёт речь, но тут осознал, что в правой руке у него зажат острый карандаш и рука занесена для удара.
Фил, рассмеявшись, положил карандаш на стол.
– Вот… правильно, а то индеец нашёлся, карандашами махать, это тебе не копьё. – Фил залился смехом.
– Да ты себя видел?! Выглядишь как тряпичная кукла, после стирки.
Шутка была несмешная, но Филу хватило и этого, чтобы самодовольно рассмеяться. Морис улыбнулся краем рта, всем своим видом показывая, что Фил ещё тот идиот. Фил заметил это, а также заметил, что смеётся только лишь он. Издав пару контрольных «ха-ха», окончательно убедившись, что шутка не дошла до адресата, замолчал.
– Фил, а почему сегодня ты дежуришь? Сегодня Стив должен дежурить.
– Он приболел, попросил подменить.
– Заболел… хм… Чем, интересно? Купил новую модель корабля или самолёта и сидит клеит её.
– Не подшучивай над ним. Мор, у всех есть увлечения и слабости.
Мор поднял руку, указывая на бутылку, демонстративно отхлебнул пойла.
– Я… так… словами бросаюсь. Он славный парень… и-и… а-а-а-а, плевать, забудь!.. Пошёл он! Аха-хах!!
– Уже забыл, лучше скажи, чего ты припёрся посреди ночи, почему днём не мог зайти?
– Я кое-что обнаружил, и мне нужен наш архив, а днём не пришёл, потому что не хотел видеть поросячью физиономию Жана, ну и ещё… – Опять поднял бутылку, используя её в качестве объяснения.
– Ну, мне все ясно. Держи ключи и иди сам посмотри, только учти: если что-то пропадёт, ну, мало ли, тебе надо не просто посмотреть, а что-то забрать, то Жан с меня шкуру спустит. У него обострилась паранойя, ходит как ищейка, всех в чем-то подозревает. Не подставляй меня. Постарайся ничего не разнести по дороге.
– Начальничек, как всегда, всю работу скидывает на других, а сам от безделья с жиру бесится. Ничего нового. Не переживай, Филипп, всё будет хорошо.
– Нужна будет помощь – зови.
Филипп погрузился обратно в книгу.
Закрыв входную дверь на ключ и опустив на окна металлические жалюзи, Бальтазар подошёл к шкафу. Шкаф был разделен на две части, отличающиеся друг от друга. Левая половина была покрашена в белый цвет правая в чёрный. На дверях были изображены: Солнце и месяц противоположного дверям цвета. Закинув рюкзак на плечо, Бальтазар подошёл к чёрной двери и, потянув за ручку в форме человеческого черепа.
Из шкафа тянуло холодом. Отодвинув одежду в сторону, мужчина щёлкнул выключателем. Внутри, зажглась флюоресцентная лампа, открыв взору крепкую увесистую дверь. Повернув задвижку, я попал…
Стоп… я? Хм…
Фил вернулся на титульную страницу. Прямо над фото, видимо, самого Бальтазара мелкие буквы гласили: «Личная собственность Тени, любой, кто читает чужие дневники, онанист, любящий наблюдать за чужими жизнями. Но тот, кто читает мой дневник, либо самоубийца, либо избранный. Выбирать тебе». «Это чей-то дневник, поэтому повествование ведётся местами от первого лица», – пришло озарение к Филиппу.
Полицейский был готов поклясться, что до этого надписи там не было. «Ну, если это действительно чей-то дневник, а не хитроумный замысел автора, то нечего разбрасывать свои вещи. Если я его нашёл, будем считать, что я избранный. Всё равно никто не узнает». За окном кто-то громко рассмеялся.
– Молодёжь… ходят, орут в такое время… раздражают. Я работаю, а они шарахаются, – прорычал Филипп.
* * *
Я очутился в длинном коридоре, выложенном камнями, пахло сыростью и землёй. Несмотря на сырость и холод, я не надел пальто – оно по-прежнему тряслось в рюкзаке, – оставаясь в одной тонкой белой футболке.
Эта часть туннеля была в хорошем состоянии, кладка выглядела так, как будто её только вчера положили. Яркие светильники так кучно установлены, что не было ни одного не освещённого угла. Проходя мимо закрытой ржавой двери со смотровым оконцем с задвижкой, Бальтазар провёл рукой по металлу и, простукивая костяшками пальцев поверхность, внимательно слушал, как звук обволакивает пустое помещение за дверью и эхом возвращается обратно. К счастью, акустика катакомб, пещер и туннелей позволяет это сделать. У меня сверхчувствительный слух, и это позволяет слышать ещё лучше, я сказал Бальту, что там пусто… У Бальта стучало сердце, он почему-то очень боялся, что что-то на той стороне встанет на пути звуковой волны, как будто кто-то может зайти туда сквозь камень, не используя дверь. Бальтазар такой странный и глупый. Я вылез по кованой лестнице на поверхность и оказался посреди поля. Шёл ливень. Бальт, недолго думая, побежал сквозь поле по грязи и глубоким лужам. Грязь разлеталась с каждым шагом, пачкая все больше и больше белую футболку, про белые кеды даже говорить не стоит. Штанины до колена поглотила грязь. Бальт улыбался и смеялся, похоже, он был в восторге от такой погоды, я же хотел прибить его за любимые белые кроссовочки. Стремительно приблизившись к просёлочной дороге, я решил передохнуть, оперевшись на одинокое дерево. Бальт молчал, он только улыбался.
Послышался гул мотора. Я достал клочок бумаги из кармана, на нем было написано время – 23:20. Я взглянул на время – 23:18, 23:19 – пора. Автомобиль стремительно приближался. Я махнул рукой, в воздухе материализовалась разбитая бутылка из-под рома. Развернув её острым краем в сторону машины, я закончил приготовления к встрече.
– Сейчас!!
Бутылка исчезла. Автомобиль занесло на грязи. Послышались недовольные голоса. Бальт был рад. Из машины, шатаясь, вывалился мужчина крепкого телосложения с короткими чёрными волосами. Он по-детски ловил ртом капли дождя, пробираясь по грязи.
– Это же точное описание нашей поездки…
У Фила бежали мурашки по коже. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он дочитал последний отрывок.
Человек был расстроен и подавлен, но он умел радоваться мелочам, несмотря на своё состояние. Так же, как и я.
– Филипп, интересно читать чужой дневник?
Фила бросило в холодный пот.
– Не стоит так волноваться. Филипп, кто ты – онанист или избранный? Напиши свой ответ. Это не шутка, надеюсь, ты понимаешь.
Фил схватил авторучку, его трясло, он вытер пот со лба.
– Извините…
Ниже появилась надпись:
– Меня зовут Паук, обращайся ко мне именно так.
– Но я думал, вы Тень.
– Хм, внимательный. Да, я Тень, но называй меня Паук.
Фил начал заново:
– Извините, Паук, я не хотел читать ваш дневник, я лишь хотел убить рабочее время, я не думал, что это так важно.
