скачать книгу бесплатно
– Хорошо, слушаю очень внимательно, зануда.
– Жертва – мужчина… и… и…
– Ну что? Говори уже.
Фил опустил взгляд.
– И этот мужчина – Мики.
Фил замер, боясь смотреть в сторону Мориса, мысленно приготовившись к любой реакции: от слез до разрушения мебели в приступе гнева и отчаяния, но не чего на удивление не произошло. Морис лениво осмотрел бутылки, стоящие у кровати, нашёл наполовину пустую бутылку виски, отхлебнул горячительного пойла и начал что-то безуспешно искать взглядом. Его лицо «трещало» от неопределённости эмоций, губы то и дело пытались то улыбнуться, то скорчиться, выдавая горесть. Отхлёбывая виски из горла, Морис ходил по комнате, ловя на себе обеспокоенные взгляды гостей. Наконец он остановился, взял что-то с полки у изголовья кровати и, подойдя к Филу, протянул руку к его лицу.
– Давай я тебе хотя бы нос клоунский нарисую, а то я тут заметил – у тебя теперь он вовнутрь головы растёт.
Казалось, плотину эмоций сейчас прорвёт и последняя стена, сдерживающая волну, рухнет, но лицо Мориса было каменным, пугающе мёртвым. Отодвинув руку с фломастером от сломанного носа, Филипп обнял Мориса, но тот по-прежнему был в оцепенении.
– Поехали – пробубнил мужчина и, оттолкнув Фила, резко повернулся к ним спиной чтобы те не видели катящихся по щекам слёз.
– Куда поехали?
– В город! Найду этих… и прикончу!!!
Капли дождя били по крыше автомобиля. Развалившись на заднем сидении в клубах сигаретного дыма, Морис искал до боли знакомые очертания бледнолицего человека с яркими кровавыми губами, того самого человека, присутствие которого с каждой каплей алкоголя становится более явным. Он улыбался, окутывая заботой и теплом и впитывая с каждым своим вздохом всю боль и всю грязь из воспоминаний, создавал иллюзию спокойствия и контроля над ситуацией. Алкоголь – один из главных иллюзионистов этого мира. Покуда бледнолицый сдерживал боль, Морис пытался размышлять, отбросив чувства, пытаясь забыться. Мики пытался в течение последних двух лет выяснить причину смерти своей жены, упрямо не веря в передозировку лекарствами. Может ли быть, что он все-таки подобрался к решению загадки, но подобрался слишком близко? Фил сказал, что это случилось по адресу прошлого проживания Мики, но что заставило его приехать туда и почему это выглядит как неудачная попытка имитации самоубийства?
«Что ты пытался сказать этим, старый плут? Зачем подставился под удар?» – мысленно спросил у Мики Морис, как будто тот мог ему ответить.
Бутылка опустела. Бледнолицый достал опасную бритву и готовился забрать долг с огромными процентами. Холодный ветер из приоткрытого окна обдувал лицо, гость достал часы. Стив включил приёмник, лёгкий блюз дополнял картину пустынной разбитой дороги, кривых, одиноко торчащих посреди полей деревьев и без устали лупящего водяным хлыстом землю ливня. Морис закрыл глаза, проваливаясь в полудрёму.
* * *
Яркий свет, скрип кровати, боль, ужом проползшая через поясницу. Капли воды, стекающие по телу, с кончиков волос. Полотенце, халат, не увенчавшиеся успехом поиски тапочек – утро. Чайник шипит все так же, как обычно, гневно извергая пар, пакетик зеленого чая и две ложки сахара, сковородка, миска яичных белков, взбитых с молоком, шкворчащее мясо – идеальное соединение холода и жара преподносит прекрасный завтрак холостяка. Последний штрих – нажатие кнопки «плей» на проигрывателе – и по квартире разлилась чарующая музыка. Морис, пританцовывая, щёлкая пальцами в такт музыке, прошёл в кухню.
– Хорошее утро, очень хорошее, – повысив голос, будто разговаривая с кем-то, сказал Морис. Морис хотел уже сесть за стол, но всю идиллию нарушил жёсткий металлический стул. Морис поморщился.
– Ну, вот, а как же удобства и мягкость для моего зада, неужели не заслужил? Аха-ха-ха.
Стул был благополучно отодвинут быстрым движением ноги в пыльный угол. Морис исчез, но через мгновение послышалось ворчание и звук ударов о стены и дверные проёмы. Ворча и причитая себе под нос, Морис, схватив руками, в неловкой позе тащил перед собой мягкое кресло с деревянными подлокотниками. В очередной раз не войдя в дверной проём, Морис опустил злополучное кресло и, вытерев испарину со лба, стал пристально смотреть на него, видимо, в надежде, что оно оживёт и само сделает все за него. Спустя двадцать минут Морис добился чего хотел. Нет, кресло не ожило… но, развернув его боком, Морис все-таки протащил мягкость для своего зада в кухню, плюхнулся на сиденье. Пальцами вцепился в подлокотники и, развалившись, удовлетворенно выдохнул. Настроение было хорошее, и было наплевать на больную поясницу. Набрав в лёгкие воздух, отстукивая пальцами ритм по подлокотникам, Морис во все горло прокричал припев из песни, играющей на заднем плане. Подмигнул левым глазом, будто перед ним стоял солист и одобрительно кивал, реагируя на скрежет голоса Мориса, и приступил наконец-то к завтраку.
– Чёрт, все остыло!!!
Спустя пару минут Морис вталкивал в себя потерявший прежний вкус завтрак. Еда только с пылу с жару имеет неповторимый вкус, в отличие от той, которую повторно разогрели, именно такого мнения придерживался Морис, но так как готовить повторно было лень, пришлось отойти от своих собственных правил, что было редкостью для ворчуна, и съесть разогретую в микроволновой печи.
На дворе была замечательная погода, да к тому же Морис взял отпуск, и ближайшую неделю можно было не думать о работе и сходить уже наконец-то в музей, где были представлены в хронологическом порядке этапы зарождения практически всех направлений музыки с их ярчайшими представителями. Беззаботность обитала в каждой клеточке тела.
Старые часы издали трещащий звук и пошли. «Чудеса, видимо, батарейки встряхнулись от вибрации», – предположил про себя Морис. В дверь постучали. Морис максимально беззаботно повернул дверную ручку, даже предварительно не посмотрев в глазок, и, выставив улыбчивую физиономию на обозрение пришедшему, был отброшен в сторону. Дверь слетела с петель и, подхваченная мощным потоком чёрного клубящегося воздуха, превратилась в труху. Тёмная, вязкая субстанция расползлась по стенам, разъедая их. Ход часов стал настолько громким, что заложило уши. В дом, стоя на стуле, медленно влетел бледнолицый, на шее была затянута петля. Обмотав концом верёвки запястье, он то и дело дёргал её и, дожидаясь состояния, близкого к потере сознания, ослаблял натяжение, вдыхал воздух и повторял процедуру. Его грудь была раскурочена крупнокалиберной дробью. Не дожидаясь реакции, бледнолицый вытащил одну из дробинок из раны.
– Даже малое несёт разрушение, – прошипел он и отправил дробинку в лоб Морису.
* * *
Морис проснулся, обливаясь холодным потом. Пьяный бред ещё не развеялся, справа на кресле сидел мертвецки бледный гость. Морис вжался в сидение, он был до конца не уверен в том, что это фантазии, и от этого у него начиналась паника.
– Время вышло.
Убрав часы, красногубый улыбнулся, приблизился и, нежно поцеловав в лоб, как можно медленней, причиняя максимальную боль, разрезал горло Морису опасной бритвой. Вся моральная и физическая боль вернулась в трёхкратном размере, иллюзионист-алкоголь, отвешивая поклон, растворился в клубе дыма.
Морис закричал сквозь сон и проснулся окончательно.
Машина сбавила ход, остановившись на обочине.
– В чем дело?
– Колесо, кажется, пробили.
«Замечательно».
Ручка домкрата вращалась нехотя, то и дело застревая и не давая продолжить работу.
– Стив, откуда ты только взял эту рухлядь? Ты что, за столько времени не мог купить себе нормальный домкрат?
– Не ворчи, крути ручку.
– Р-р-р-р-р…
– Морис, зараза, вылези из машины. В родео решил поиграть? Перестань ёрзать своей задницей по салону. Проснулся – вылазь, или нам тебя силой вытаскивать?
Морис высунул голову в открытое окно, щурясь от попадающих в глаза капель.
– Да пошёл ты…
– Вот что с тобой делать?.. – протянул Фил, встав в полный рост.
– Стив, тащи запаску.
Морис вышел из машины.
– Ладно, так и быть, убедили.
Машина с грохотом соскочила с домкрата.
– Морис!!! Какого лешего?!! Зачем так дверью хлопать? Я чуть без пальцев не остался.
– Откручивай оставшиеся гайки, а не кричи на меня…
Филипп старался не срываться на друга, понимая, что ему сейчас и так нелегко, и предпочёл молча откручивать гайки, складывая их в карман.
– Дёрнул же тебя черт переехать в эту глушь, тут даже дорог нет.
– Во-первых, это не глушь, тут всего два часа езды от города, а во-вторых, тут тихо, спокойно, а я так устал от людской суеты и злобы, что спрятался тут, подобно ребёнку, в шкафу. Тебе этого не понять.
– Ну-ну…
– Все, готово. Стив, будь добр, закинь дырявую покрышку в багажник. Мор, можешь опять ёрзать своим задом, залазь в машину.
Фил, сидя, стянул с себя джинсы и мокрую футболку, кинув их вниз, на резиновый коврик в ногах, остался в одних трусах Морис долго наблюдал за действиями Фила, пока все-таки не решился спросить то, что его, судя по взгляду, волновало последний час:
– Фил, все хотел у тебя спросить: что у тебя с носом? Что случилось?
– Да… пустяки. Проводили задержание, бойкие нарушители попались, но я их хорошенько дубинкой приложил, навек запомнят.
Фил не мог признаться, что его избили и, связав, выбросили в большой мусорный бак около полицейского участка.
– Бойкие нарушители. Хм… да скажи прямо: подростков гонял по дворам, и тебя какой-нибудь маленький конопатый мальчуган палкой приложил. Дяденька с детьми дерётся, аха-ха-а. – Фил лишь поскрежетал зубами.
Машина удалялась из поля зрения, авторучка оставляла следы на едко-жёлтой, светящейся огнём бумаге. Вода, попадая на страницы, моментально испарялась, человек стоял в облаке пара. Машина отдалялась, дождь шёл, человек, оперевшись на ствол скорчившегося одинокого дерева, провожал автомобиль взглядом, улыбался краем рта, обнажая крючковатые зубы.
«Они вели себя как дети, как дети, не осознающие конца, как дети, не ценящие последние моменты». Тетрадь закрылась.
– Куда едем, Мор, на квартиру тебя отвезти?
– Нет. Поехали к Мики в морг.
– Тебя сейчас туда никто не пустит.
– Значит, поехали в бар, меня начинает отпускать, а это не очень хорошо – я начинаю осознавать бренность этого мира.
* * *
Бармен рисовал чёртиков на полях в журнале с обнажёнными красотками, когда машина с весёлой компанией подъехала ко входу.
Морис открыл дверь с ноги и вразвалку, напевая очередную песню хриплым голосом, подошёл к стойке. За ним следом, промокшие насквозь, с хмурыми лицами, завалились Фил и Стив. Морис с трудом залез на высокий стул.
– О-о-о, бор-родачи какие, – протянул мужчина, проведя пальцами по резной столешнице.
Барная стойка была похожа на высоченный резной стол для жертвоприношений. Сцены войны, корабли с грозными, одетыми в шкуры викингами на борту, леса, горы, женщины с детьми и сцены зачатия и родов, и в самом центре столешницы вырезана луна, треснувшая пополам. Этот знак был вырезан на всей мебели в баре, даже на входной двери.
– Здравствуйте, что будете?
– Ик… Ну-у, здорово… Плесни мне виски… ик… будь так… ик… добр.
Фил подошёл к бармену и попросил его перестать наливать, когда тот даст ему знак, что Морису хватит, так как Морис сам это не контролировал, а Фил не был уверен в наблюдательности бармена. Морис пил виски как воду, в перерывах прося включить музыку. Бармен долго сопротивляться не стал и, включив музыку и устав от просьб переключить трек, посадил Фила за компьютер, мол, сами переключайте, если так хотите.
Стив вернулся из уборной, он решил отдохнуть и пил вместе с Морисом, но его желудок сдался, отправив хозяина рыгать обратно в уборную.
– Ты как?
– Спасибо, уже лучше.
Морис уже не мог сидеть и, подложив под голову куртку, лёг головой на столешницу.
– Мор, может, уже хватит пить? Передохни.
На часах было 5 утра.
– А вы до какого времени работаете? Уже 5 утра.
– Мы работаем круглосуточно, сейчас меня подменят можете не торопиться.
В бар вошёл широкоплечий мужчина, одетый в длинную мантию кочевника, свисающую почти до самых колен, высокие коричневые ботинки с заправленными в них чёрными широкими штанами из плотной ткани – смесь джинсов и трикотажа завершающим штрихом в его образе были самодельные часы с большим циферблатом с защитной крышкой выполненных в стиле стимпанк.
– Здорово, брат. Сегодня без опоздания…
Мужчина молча подошёл к бармену и, пожав ему руку, развернулся к гостям.
– Сегодня у нас игра: кто меня перепьёт, тот может пить и есть за счёт заведения. Есть желающие?
– Готовься проиграть!
– Хах!
Мистер Стильные часы налил чёрной мутной жижи, отдающей железом и спиртом.
– Поехали!
Морис залпом выпил рюмку и почувствовал дикое, омерзительное, болезненное ощущение в полости рта. Рот, желудок и даже лёгкие пылали, их скручивало дикой болью. Морис свалился со стула и начал блевать чем-то тёмным, похожим на дёготь. Морису стало легче, он поднял голову, жижи было в разы больше, чем вышло из организма. Свистящий звук наполнил помещение. Он усиливался, превращаясь в отвратительно невыносимый писк. Морис схватился за уши. Мозг в черепной коробке раскалялся. «Ещё мгновение – я буду готовым завтраком туриста, зажаренным на костре», – подумал Морис. Стоило подумать о преждевременной кончине, как всё прекратилось. Раздался громкий хлопком.
Морис проверял состояние слуха, закрывая то одно ухо, то другое и выкрикивая все, что приходило на ум, а на ум в этот момент приходили лишь маты. Здоровый, взрослый человек сидит посреди поля и выкрикивает маты – забавная ситуация. Стоп, поле? Откуда тут взялось поле? Морис сидел посреди бескрайнего поля засеянного странными растениями с синими листьями, побеги достигали 4 метров в высоту. Не веря своим глазам, Морис встал и, пребывая в шоке, начал во всю глотку орать матом, проклиная весь мир.
– Кто этот м…ак, что это устроил?! Твою мать, вытащите уши из кармана в своих задницах и услышьте меня, кто-нибудь!
Устав кричать мужчина пошёл вперёд, надеясь выйти к жилым домам или проезжей чести.
Морис вышел на участок с маленькой ярко-зелёной газонной травой, чуть поодаль на бревне сидела фигура в капюшоне.
– Садись! – скомандовал властный голос.
Морис не послушался и попытался уйти. Обернувшись, Мор потерял дар речи: небо разделялось на светлую сторону и тёмную. На тёмной стороне была луна на светлой солнце. Небесные тела были непривычно больших размеров, было страшно смотреть на них, вот-вот – и они коснутся земли и, покатившись, передавят все живое. Помимо разделения в небе было разделение и на земле. На светлой – поле. На тёмной – воплощение человеческой, искусственной природы – города, светящегося в ночи.
– У меня мало времени, а мне необходимо с тобой поговорить.
Морис сидел на бревне по соседству с незнакомцем, не ведая, как там оказался, тело не слушалось.
– Это меры предосторожности, говорю же: времени мало, неохота тебя потом искать, если сбежишь.
– Ты глюк? Я упился до чёртиков?
– Не без этого, но я не глюк. Я задам пару вопросов, отвечай коротко и по делу, время идёт.
Рот Мориса автоматически согласился и не открывался, не давая хозяину высказаться в лицо человеку в чёрном и не давая подвергать жизнь смертельной угрозе после резких высказываний.
