скачать книгу бесплатно
– Он не проклятия снимает. Он исполняет желания. Любые. Говорят, можно пожелать, чтобы солнце двинулось в обратную сторону, и мир перевернулся, и так будет.
– И он любые желания исполняет?
– Нет. – Мило, не без издёвки, улыбнулся Диего. – Только того, кто знает, как с ним обращаться. Одно из моих самых сильных желаний на данный момент – чтобы этого проклятия не существовало, так что в этом пункте вы тоже в выигрыше.
– Ты и о нас позаботишься?
– Придётся. Здесь невозможно снять проклятие только с себя, оно наше, общее. Проще пожелать, чтобы его вовсе не было.
– Я не верю тебе. – Сказал Россомаха.
– Я тоже тебе не верю. Я знаю твоё прошлое, Лишённый рода, и не верю, что ты изменился. Воры и грабители не меняются, только притворяются на время…
– Прекратите! – Вмешалась Санька. – Тебя не касается прошлое никого из нас! – Заявила она Диего. – Понятно? Это не твоё собачье дело!
– Мне надоело, что такая дрянь, как твой Россомаха…
Хара вскочил и молнией метнулся между ними:
– Хватит! – Крикнул гневно. – Оскорблениями вы только всё портите! Зачем?!
– Мой воин – не дрянь! – вспылила и Санька. – Он мой друг и верно служит мне уже давно! Не смей употреблять такие слова о нём!
– Я убью тебя! – Проговорил бледный от гнева Россомаха. Глаза метали молнии, ноздри дрожали.
– Я предоставлю тебе такую возможность. – Диего выглядел столь же угрожающе. – После того, как дело будет сделано! – И к ужасу Саньки, лицо его вдруг мгновенно исказилось, превратившись в звериную морду, сверкнули клыки, прозвучало шипящее рычание огромной кошки. Даже Хара отшатнулся; один Россомаха не дрогнул.
– Оборотень! – Произнёс с ненавистью. – Я так и знал!
Диего, вернув нормальный облик, усмехнулся, но глаза всё ещё горели звериным огнём.
– Осторожнее со мной. – Предупредил, глянул исподлобья на Саньку. – Это всех касается! – И пошёл седлать лошадь. Санька, действительно напуганная, нашарила руку Хары, и он сжал её, подбадривая.
– Не одного барса я завалил за свою жизнь. – Один Россомаха не выглядел напуганным. – Завалю и ещё одного. И даже шкуру не попорчу!
– Очень смешно. – Не оборачиваясь, скривился Диего. Удачненько Санька имя ему подобрала… Не саблезубый тигр, конечно, но снежный барс – кошка тоже опасная. Он и приставал к ней так, как хищный зверь пристаёт к самке – настойчиво, игнорируя её агрессию, снисходительно не замечая её выпадов.
Хара что-то долго и тихо говорил Россомахе, удерживая его на месте, хотя тот всё время порывался его оттолкнуть и кипел от бешенства. Слишком он ещё был молод, ему не хватало умения держать свой темперамент в узде; он привык к скорым решениям и быстрой расправе со всеми, кто смел его обидеть. Слишком много он вытерпел подобных насмешек и пренебрежения в детстве, чтобы терпеть его теперь. Как только он научился драться, его уже никто не мог в глаза обозвать, и остаться при этом безнаказанным! Санька смотрела на них, не вмешиваясь – она уже давно поняла, что есть вопросы, которые мужчины должны решать сами, без женского вмешательства. У них собственное понятие о мужском достоинстве и чести, и хорошо, что оно есть. Хара найдёт слова куда более убедительные и доводы куда менее рискованные, чем она.
Видно, так и случилось. Уже слегка остыв, Россомаха рванул с земли седло так, что все его металлические части брякнули и звякнули отрывисто, и тоже пошёл к коню. Санька, с нежностью глядя на него, даже чуть не прослезилась от обиды. Что бы ни было у него в прошлом, Санька не верила в его бесчестность. Возможно, грабил, совершенно точно – убивал, но он был существом благородным, она знала это совершенно точно! Запутавшимся, наверное, и даже отчаявшимся, но верным, честным и великодушным, таким, каким никогда не быть Диего. Это ещё посмотреть надо, кто из них дрянь!!!
Разумеется, дальше ехали в молчании. Только Диего, нисколько не тяготясь общей неприязнью, опять распевал во всё горло о красотке, которую он нагонит на своём верном коне и увезёт в свою крепость.
Даже Чену Диего не нравился. Вообще-то, китаец был человек добрый и приветливый ко всем, но Диего и в нём вызывал неприязнь, которую он почти не скрывал, каким бы вежливым ни был. Ему одному он не пытался предлагать на привалах свои услуги, и демонстрировал самые скудные из своих улыбок. А тем же вечером, после ссоры с Россомахой, Диего вздумал с Ченом побеседовать на его языке. Начали они довольно мирно, Диего что-то спрашивал, Чен отвечал, но первый был невозмутим, а второй начал закипать уже на третьем или четвёртом вопросе. Он даже голос повысил, чего Санька вообще никогда не слышала; и, наконец, вскочил на ноги и встал в угрожающую позу. Опять пришлось Харе бросаться между ними, а Россомаха всё-таки обнажил оружие. Тут уж Санька не выдержала, и, воскликнув:
– Всё, хватит, слушайте меня! – Стала между ними всеми.
– Ирбис, – обратилась она к нему, – так дальше продолжаться не может. Я не знаю, зачем ты провоцируешь нас, но это надо прекратить. Так больше не будет! Да, мы все в одной лодке; но никто не сказал, что весь путь мы должны проделать вместе. Скажи нам, куда и когда нужно прийти, и давай, разойдёмся. Мы пойдём отдельно, ты – сам по себе. Либо поклянись, что будешь соблюдать вежливость и перестанешь дразнить моих друзей.
– Твои друзья очень долго сами дразнили меня, без всякого на то повода. – Заявил тот. – Я долго превращал всё в шутку, но мне это надоело. Россомаха ведёт себя агрессивно, Чен невежливо. Я знаю, что больше всех из вас меня ненавидит наш странствующий ветреник, но ты слышала, чтобы я ссорился с ним?.. Нет; потому, что он ведёт себя спокойно, а на его приязни мне плевать. Так же, как ему на мои. Может, я вам и не люб, но и мне вы не особо нравитесь. Я просто не хочу говорить… пока, – что я думаю о вашем товариществе, и на чём оно в самом деле держится. Это не моё дело, ты правду сказала. Но я не щенок и не телёнок, чтобы шпынять меня по поводу и без. Если дёргаешь барса за усы, готовься отведать его когтей!
– Россомаха! – Предостерегающе вытянула в его сторону руку Санька. – Он в чём-то прав. Мы не очень приветливо приняли его. Он и не пытался нам понравиться, и не скрывал своего отношения с самого начала. Это правда. Ты попытался надавить на нас и запугать с самого начала, – повернулась она к Диего. – Пытался запугать, вместо того, чтобы честно всё рассказать. Это было не в твою пользу, чтоб ты знал. К тому же у меня есть причина, по которой я.… В общем, это было в будущем, которого мы все избежали, но я-то помню. – Она показала ему свою ладонь. – Это твоих рук дело. Зная уже о тебе кое-что, я не сомневаюсь, что ты с удовольствием бы повторил.
– Это расплата за ложь. – Спокойно сказал он. – И за то, что пыталась пройти в Дом Солнца грязной.
– Я не собираюсь это обсуждать. Поклянись, что будешь вести себя вежливо.
– После твоих приятелей.
– Россомаха, – повернулась к нему Санька, – я прошу тебя.
У него задрожали ноздри.
– Обещай не оскорблять его первым. – Повторила она. – Пожалуйста.
– Хорошо. Первым я не начну. Даю слово. – После долгой паузы сказал он, глядя Саньке в глаза. – Ради тебя.
– Чен? – Повернулась Санька к китайцу. Но тут её ждал сюрприз. Старательно выговаривая слова, чтобы все его поняли, Чен спокойно сказал:
– Я буду собака убивать.
– Чен, пожалуйста, – Санька подошла к нему и взяла за руку, сжала её в обеих ладонях, – давайте пока что сохранять мир.
– Ты осена хоросий серовек, кыдым Санька. – Сказал Чен и поклонился ей. – Он – осена прохой серовек. Его нада убивать. Сесяс.
– Сначала мы должны сделать то, ради чего отправились в путь. А потом… воля ваша.
– Он осена плохой серовек. – Повторил Чен. – осена прохие мысли в голове, осена прохие… – Он забыл слово, сказал его по-китайски, подкрепляя его жестами, которых никто, кроме Диего, не понял, а тот промолчал, только чуть изогнул бровь. Он один сохранял полное спокойствие, словно ему было всё равно, чем этот стихийный митинг закончится.
– Чен, обещай. – Попросила Санька, как могла, ласково, и китаец растаял.
– Хоросо. – Сказал неохотно. – Не буду первый убивать.
– Теперь ты. – Повернулась Санька к Диего. – Без твоего обещания договор не действителен.
– Обещаю первым ничего не затевать. – Легко произнёс он. – Всё?
– Нет. – Неожиданно вмешался Хара. – Обещай не провоцировать на ссоры нас.
– Не понимаю, о чём ты?
– Понимаешь.
– Нет. Но хорошо.… Обещаю. Довольны? – Он обвёл их взглядом. – Тогда пообщайтесь, расскажите друг другу, какой я плохой супротив вас, хороших, а я… погуляю. – Он преобразился мгновенно, глаз не успел проследить за превращением, только что это был человек – и уже зверь. Санька шарахнулась к Россомахе, тот обхватил её и заслонил плечом. Барс рыкнул, хлестнув себя по бокам длинным роскошным хвостом, и, вызвав переполох среди лошадей, бросился прочь.
– Господи, – сказала Санька, – в жизни ничего подобного не видала!
– Не бойся. – Сказал Россомаха, не торопясь её отпускать. – Я же с тобой.
– Я знаю. Если бы не ты, я и секундочки бы здесь не осталась, вскочила бы верхом и дала бы дёру. – Призналась Санька. – А с тобой я и в самом деле ничего не боюсь. Но всё равно… Просто я действительно, такое вижу в первый раз. У нас оборотни – существа смертельно опасные для людей, а этот…
– И он опасен. – Сказал Россомаха. – Но не более чем я, Хара или Чен. Таких, как он, единицы – что могут перекидываться, а не… – Он нахмурился, подыскивая подходящее слово, – не превращаться.
– А в чём разница?
– Перекидываются вот так, как ты видела, в любой момент, по своему желанию. А превращаются в полнолуние против своей воли, это проклятие. А вот это – колдовство.
– Он колдун? – Спросила Санька. С некоторых пор она стала относиться к колдунам резко негативно.
– Наверное. – Пожал плечами Россомаха. Он по-прежнему обнимал её, и ей было так спокойно возле него, что она тоже не торопилась отстраниться. Хара и Чен, не отвлекая их, занимались юртой и костром, изредка переглядываясь с очень довольным видом. Они оба знали, что испытывает к Саньке Россомаха, и из мужской солидарности болели за него, хоть и ревновали немного – Саньку к Россомахе – как женщину, а Росомаху к Саньке – как друга.
В самом-то деле Санька этого уже давно хотела. Ей льстила привязанность Росомахи, это чувство было в ней куда сильнее собственного её влечения, она была уверена в своей власти над ним. И мысль о том, что она его осчастливит своим согласием, как всякой женщине, была ей приятна и очень её волновала. Останавливали её соображения в основном медицинского и гигиенического характера. Во-первых, как ни крути, Россомаха это дело любил, и партнёрш у него было не меряно; не факт, что все здоровые. Во-вторых, она могла забеременеть: о контрацепции здесь слыхом не слыхали. В обоих случаях она оказывалась перед неприятным фактом отсутствия самых элементарных медицинских услуг. Рожать без врачебной помощи она боялась панически, как-никак, и возраст уже не младенческий, и здоровье не то, что у нынешних, в смысле, здешних, баб. Да, они в поле рожали, но и здоровье у них было лошадиное. Новорожденные с маломальскими проблемами просто помирали, да и с концами; до детородного возраста доживали самые выносливые. Их никто не укладывал в боксы, не проделывал им сложнейшие операции, не подключал к аппаратам искусственного дыхания, и т д., они росли, как придётся. Ну, и вырастали, соответственно, такими, как Россомаха, например – Санька уже в который раз наблюдала его поразительные живучесть и выносливость. Ей такие и не снились. Так что…
Так что она вежливо и деликатно в который раз высвободилась из Россомахиных объятий и отправилась чистить своего коня. Но волнение в организме, уже давно забывшем приятные ощущения, её опечалило. А может, махнуть на всё рукой и положиться на судьбу?.. Санька тяжко вздохнула, эхом Росомахиного вздоха, которого, правда, не слышала, но в котором была твёрдо уверена.
Ночью ей никак не спалось. Снова и снова раздумывала над своими отношениями с Россомахой, и над своим возможным будущем. Нет, она не жалела, что полог мира её вернул, куда надо, и дал возможность переиграть и спасти друзей. Но что её теперь ждёт?.. Год, два, от силы три, и она совершенно утратит товарный вид – в эдаких-то условиях. Даже если она сойдётся с Россомахой, вряд ли она долго его удержит – он моложе, темпераментный, честолюбивый, привлекательный, сексуальный. Даже если она его на себе женит! Всё равно со временем он сбежит. Здоровье её неизбежно пошатнётся, останется она одна… Вот и получается, что жить ей здесь в своё удовольствие от силы лет пять, а то и меньше.
«Если этот артефакт, – размышляла она, ворочаясь и принимая самые немыслимые позы, надеясь отыскать самую уютную, – выполняет самые невероятные желания… Может, он сможет отправить меня домой?.. Только как это устроить? Этот чёртов Диего… Захочет ли он мне помочь?.. А так всё здорово срастается: проклятие будет снято, Россомахе и Харе с Ченом уже ничто не будет угрожать, и можно отбывать восвояси… Вот хорошо бы…»
Нет, это было невозможно! Санька решительно завернулась в меховой плащ и вышла наружу, где дежурил Россомаха: сидя у костра, старательно плёл из тонких кожаных ремешков один. Поднял голову:
– Что стряслось?
– Уснуть не могу. – Она села напротив. – Расскажи мне что-нибудь. Меня твой голос успокаивает.
– Что рассказать?
– Про Запретные земли. Странно, что ты не был там. У меня такое ощущение сложилось, что ты везде побывал.
– Я собирался. – Пожал плечами Россомаха. – Только этой весной. Надо было разузнать кое-что.
– А именно?
– Ты права была, Санька: не может быть, чтобы никто оттуда не вернулся, иначе откуда бы слухам и рассказам взяться? Значит, нужно только отыскать того, кто знает что-то, выслушать и крепко подумать.
– И ты что-то успел узнать?
– Да… – Россомаха подкинул в костёр пару веток. – Кое-что успел. Туда можно пройти, зная Слова, только что это за Слова, я выяснить пока не сумел. А вот Диего, поди, знает. Точно, знает. – Он задумался, глаза подёрнулись мечтательной дымкой. – Думаю…– Сказал какое-то время спустя, – всё у нас получится. Чувство такое. А у тебя?
– Сейчас у меня бессонница, и мне ничего не кажется. – Проворчала Санька. – Давай, рябиновки, что ли, дёрнем?..
Позади и выше них, абсолютно не слышный и не видимый, лежал снежный барс, слишком крупный для диких кошек своего вида; щуря яркие глаза, в которых отражался огонь костра, он время от времени смачно облизывал усы и прислушивался к разговору двоих у костра. Сложно определять настроение кошек по их морде, но у этого кота выражение было явно презрительное.
Глава третья
Руна Беркана
Диего вернулся утром, с рассветом, бодрый и довольный, заявил, что сыт, и рассказал о странном стойбище выше по реке, над руслом которой они шли весь день.
– Да нет, не выверты. – Возразил на испуганный вопрос Саньки. – Вообще не нечисть, что и странно.
– Почему?
– Там одни женщины. Причём, молодые и красивые.
Хара усмехнулся и хлопнул Росомаху по плечу, но ничего не сказал; тот нахмурился и ответил ему тычком под рёбра, бросив пугливый взгляд на Саньку.
– Наведаемся? – Спросил Диего.
– А это по пути? – Недовольно спросила Санька. Как только Россомаха взялся скрывать от неё свои похождения, в ней, как в истинной женщине, проснулась ревность.
– Точнёхонько по курсу. – Засмеялся Диего, садясь в седло. – Я решил ночью немного разведать путь, покружил по округе. – Даже очень странно.
– Да. – Согласился Россомаха. – Женщины… Молодые и красивые. Если по какой-то причине ушли от своих стойбищ, то должны были глухое место выбрать, вдали от троп. Что, все красивые?
– И ещё какие. – Диего посмотрел с высоты седла на Саньку, подмигнул ей по своей привычке:
– Не то, что ты, козочка моя.
Санька оскорбилась. Она в курсе была, что не Мерлин Монро, но это было уже хамство!
– Какое тебе дело до моей внешности? – Спросила надменно.
– Я тебе нравлюсь; рано или поздно ты меня станешь домогаться, а я хочу сразу всё расставить по местам. – Глаза его откровенно смеялись, когда он нагнулся к ней с седла. – Чтобы ты была благодарна, что такой, как я, польстился на такую, как ты.
Нагнулся он достаточно близко, чтобы получить от Саньки сочную и хлёсткую оплеуху. Остальные, не слышавшие того, что он сказал, встрепенулись, Россомаха рванулся к ним, но Диего, засмеявшись, послал коня вперёд, а Санька, красная от гнева, фыркнула:
– Сама справлюсь! – И бросилась к своему коню.
Все волновались, а Диего наблюдал за ними и усмехался. Они ехали уже около получаса, а никаких примет того, что поблизости есть стойбище, не наблюдалось… Россомаха уже начал проявлять признаки нетерпения, и трижды спросил, туда ли они едут, когда Хара вдруг сказал:
– Он наврал. Посмеялся над нами.
– Правда, что ли? – Опешил Россомаха, и Диего расхохотался:
– Видел бы ты свою морду! Конечно. Сам подумай: что тут делать кучке молодых баб, без мужиков?! Да ещё красивых! – Фыркнул весело. – Для тебя скучковались?!
Россомаха гневно глянул на него, но ничего не сказал и не сделал, как того боялась Санька… У которой отлегло от сердца. Единственная из них, она на шутку Диего не обиделась, и даже нашла, что у него своеобразное чувство юмора. Больно уж ей не хотелось оказаться среди толпы красавиц! Когда опасность миновала, у неё даже настроение поднялось.
– А в Азии, – начала она, – живут амазонки; вот они действительно живут без мужчин, сами воюют и охотятся. Даже отрезают себе одну грудь, чтобы легче было целиться из лука. Только если бы вы набрели на них, вам бы крепко досталось, потому, что мужчин они к себе не допускают.
– И как поголовье пополняется? – Ехидно поинтересовался Диего. Санька хихикнула.
– Может, воруют девочек в соседних племенах? Я как-то на этом не зацикливалась. А ихнюю царицу Ипполиту, жуткую красавицу…
– Без груди? – Буркнул Россомаха.
– Царице не обязательно себе что-то отрезать. Так вот… Ихнюю царицу похитил для греческого царя Геракл. Я вам про него рассказывала. И она, между прочим, неплохо у него прижилась…
