скачать книгу бесплатно
Почему Бог выбрал эту обезьяну
свящ. Антоний Лакирев
Почему в поведении людей так много обезьяньего? Совершенны ли мы, или связаны поведенческими немощами и ограничениями? Что в нас является результатом эволюции, а что – нет? Эта книга об эволюции человека обращает внимание на формирование личности с точки зрения верующего человека. Она предлагает читателю возможность доверять Богу, не избегая достижений современной биологии.
Почему Бог выбрал эту обезьяну
свящ. Антоний Лакирев
© свящ. Антоний Лакирев, 2021
ISBN 978-5-0055-1252-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Человек произошел от обезьяны, а Иисус жив
И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.
Экклезиаст, 1:13
Мы гости в этом мире. Гости на короткое, на очень короткое время: пришедшие из тайны и уходящие в тайну. Но Господь открывает нам, что эта короткая жизнь имеет для нас огромное значение, потому что она есть школа вечности. Здесь наша душа, наша личность, наша совесть – все, что есть в нас божественного, все это здесь растет и воспитывается.
прот. Александр Мень
До Воплощения история человека проходила перед лицом Божиим. Бог был как бы зрителем этой истории; Он ее наблюдал; Он в ней участвовал как бы извне, приказывая, указывая, давая закон, производя суд. С Воплощением Сына Божия человеческая история и Бог сплетены, стали едины в каком-то отношении…
митр. Антоний Сурожский
Происхождение и природа человека за последние полтора с небольшим столетия превратились в настоящее «знамение пререкаемое»[1 - Лк 2:34.], предмет пререканий. Связано это, конечно, с появлением эволюционных представлений и пониманием того, что человек произошел от обезьяны. Точнее будет сказать, что догадки о том, что жизнь на Земле во всем ее разнообразии развивается тем или иным путем, что на месте более древних и примитивных организмов некоторым непостижимым образом появляются новые, – такие догадки возникали в умах довольно давно, начиная с самой седой древности. Благодаря же трудам Ч. Дарвина они стали наконец вполне убедительными, перестали быть догадками и превратились в стройную теорию эволюции. На мой взгляд, эта теория является одним из величайших достижений человеческого разума за всю нашу историю; мало что можно поставить с нею в один ряд по масштабу. И сходство человека с обезьянами – бросающийся в глаза факт: о нашем родстве с ними догадывались многие умные люди. Догадывались, но предпочитали благоразумно помалкивать, чтобы не навлечь на себя враждебность окружающих.
Альтернативные, неэволюционные представления о многообразии видов и происхождении человека гораздо древнее. Это ничего не говорит об их верности или ошибочности, однако для огромного множества людей у них было как минимум одно бесспорное преимущество: они были привычны. В истории христианской мысли за почти две тысячи лет было несколько разных способов думать о том, как именно Бог сотворил мир и человека, в том числе и о том, как следует понимать те библейские тексты, которые говорят о творении. Увы, большая их часть оказались слишком сложными для того, чтобы стать популярными (хотя, заметим, не сложнее дарвиновских идей): для примера стоит задуматься о том, что Бог сотворил мир из ничего! Эта идея настолько нетривиальна, что во внебиблейских мифах о сотворении ее практически и не встретишь. Но в истории мысли нередко при отсутствии доказательств и критического анализа побеждают самые простые идеи. Во всяком случае, с библейскими рассказами о сотворении мира произошло именно так. Уже в Средние века стало привычным думать, что дело было буквально так, как написано и, собственно, думать вовсе не о чем. За неделю Создатель создал (простите за тавтологию) все наличные виды живых существ такими, какие они есть сегодня, ну и людей под конец. И так оно все и будет существовать до скончания века.
Было бы ошибкой думать, что никто не видел внутренней противоречивости этого подхода. Конечно, во все времена были люди, которые замечали, что, согласно буквально толкуемому библейскому рассказу (одному из двух, см. последнюю главу), солнце и светила созданы позже дня и ночи и позже растительности, которая не может расти во тьме. Здесь можно было бы задуматься над тем, о чем на самом деле повествует библейский рассказ. Или о том, каковы задачи священнописателя, что он хочет сообщить читателю. Или о происхождении текста и о том, к примеру, почему в нем можно проследить такие яркие параллели с внебиблейскими космогоническими мифами Междуречья. Но такие размышления мгновенно квалифицировались как покушение на авторитет Церкви, а попытки разобраться (даже честные) – как жутко опасные ереси (напомню, что другие теологические идеи, высказанные ранними христианскими авторитетами, были быстро и прочно забыты). Заметим также, что в Символах веры христиан (а их в древности было больше, чем один!) в качестве собственно предмета веры фигурирует сам факт творения, а не сложившийся позже средневековый нарратив о том, как именно это произошло, – но в таких тонкостях никому разбираться неохота. Всякие попытки разобраться, особенно научными средствами, стали считаться покушением на основы. Судьба Джордано Бруно, Коперника и Галилея многих научила тому, чем это кончается.
К началу 19 века христианская апологетика (попытки защиты веры рациональными средствами) в сфере естествознания сама себя загнала в тупик. Теологи уже не могли позволить себе усомниться хоть в каких-нибудь деталях космогонического нарратива; кто-то искренне считал, что это может обрушить все здание догматического богословия, а кто-то просто опасался за свою репутацию. И когда на рубеже 18—19 веков все чаще стали обнаруживать кости динозавров, теологи вынужденно объявили их останками библейских гигантов, ведь признать, что в истории фауны есть нечто неизведанное, казалось невозможным. В конце 18 века книга Ж. Бюффона «Естественная история»[2 - 24 тома этой книги выходили с 1749 по 1783 год.], где говорилось о происхождении человека от обезьяны, была публично сожжена. А поток находок и теорий все нарастал… К середине 19 века ортодоксы окончательно (и навсегда) стали выглядеть теми, кто судорожно цепляется за давно устаревшие представления из одного только страха.
Вышедшая в 1859 году книга Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора» стала погребальным колоколом для буквалистского космогонического нарратива. В первую очередь идеи Дарвина оказались невероятно убедительными; за прошедшие полтора столетия стало ясно, что они еще и верны. Боюсь, теологи-апологеты не простят этого Дарвину никогда… Конечно, фундаменталисты не сдались – и даже до сих пор! Еще в 1925 году в Дейтоне (шт. Теннесси) школьный учитель Дж. Т. Скоупс угодил под суд за то, что преподавал детям «любую теорию, которая отвергает историю Божественного Сотворения человека, которой нас учит Библия, и учит вместо этого о том, что человек произошел от животных низшего порядка». В нашей стране аналогичный иск (против министерства образования) был подан в С.-Петербурге не далее как в 2006 году, и нет уверенности, что это был последний «обезьяний процесс».
Люди обычно думают, что христиане все как один с возмущением отвергают эволюцию; большую часть 20 века на этом основании нас считали мракобесами, ретроградами и врагами просвещения. Сторонники и последователи Дарвина, главным образом те из них, кто не занимался естествознанием профессионально, потратили немало усилий для того, чтобы убедить окружающих, что факт эволюции опровергает существование Бога. Они широко (в нашей стране – с применением насилия) пропагандировали идею, что раз эволюция имела место, значит, Бога нет – со всеми вытекающими отсюда нравственными последствиями. Я сам в юности изучал биологию по книжкам, где так говорилось…
Первоначальное отвержение христианами эволюционного учения, на мой взгляд, довольно понятно. Люди часто реагируют подобным образом на новые идеи – внутри научного сообщества в том числе. Пересматривать свои взгляды – «тяжелое занятие, которое Бог дал сынам человеческим». К тому же исторические церкви к середине 19 века так замучили всех и своими требованиями, и своим лицемерием, что для секуляризации сознания нужен был лишь повод.
Во второй половине 20 века ситуация несколько поменялась. С одной стороны, более честные ученые-эволюционисты перестали бояться говорить о том, что научные факты не могут доказать или опровергнуть бытие Бога. С другой стороны, некоторые христиане, оправившись от замешательства, сообразили то же самое и стали предпринимать попытки теологического осмысления эволюции[3 - См., напр.: Хот Дж. Бог после Дарвина. М.: ББИ, 2011, а также: Новое естественное богословие / под ред. У. Крейга и Дж. Морленда. М.: ББИ, 2014.]. Для таких христиан очень кстати оказались представления о Большом Взрыве, расширении Вселенной и реликтовом излучении. Увы, очень многим и по сей день кажется, что эволюция опровергает Библию или Библия опровергает эволюцию. На мой взгляд, то, что это не так, должно было бы давно уже стать банальностью, ведь всегда были и вполне трезвомысленные люди: «Послание к Логинову о дарвинисме» А. К. Толстого появилось еще в 1872 году. Здравая позиция, сформулированная в этом стихотворении:
Отчего б не понемногу
Введены во бытие мы?
Иль не хочешь ли уж Богу
Ты предписывать приемы?
Способ, как творил Создатель,
Что считал Он боле кстати —
Знать не может председатель
Комитета о печати…
– была широко распространена (не скажу, однако, что преобладала) среди верующих к концу 20 века.
Благодаря достижениям биологии со времен о. Грегора Менделя и Ч. Дарвина до конца 20 века космогонический нарратив, считавшийся буквально последним бастионом веры, был похоронен. Представление, что Создатель «просто» вылепил весь мир и все виды живых существ за 6 дней и с тех пор ничего не меняется, сегодня выглядит нелепостью, историческим недоразумением. Мне неприятно это говорить, потому что таких взглядов на протяжении тысячелетий придерживались в остальном более чем достойные люди, но это так. Пытаться строить апологию такой картины мира – пустая трата времени. Эволюция происходит, и Бог сотворил человека из обезьяны.
Есть, однако, одно «но»…
* * *
Весной примерно 5 года до н. э. в Вифлееме родился ребенок. Собственно, Его родители оказались в Вифлееме по случайности, да и место (как и дата) Его рождения для большинства людей не так уж и важны. Тем более что большую часть своей жизни Он провел вовсе не в Вифлееме, а в Назарете, и получил прозвище по имени этого городка. Тогда ведь у простых людей часто не было фамилий, а во многих городках за всю их историю рождался от силы один человек, становившийся известным. Поэтому этого мальчика и называют Иисусом из Назарета. О Его рождении рассказывают необычные вещи, о которых никто не знал на протяжении многих лет. Но Его личность, Его жизнь, Его слова и поступки оставили такой глубокий след в тех, кто знал Его, что лет через двадцать после Его смерти и воскресения люди спохватились и попытались записать хоть что-то, что еще помнили Его родственники. Тогда не было принято запоминать дни рождения людей – я имею в виду нормальных, обыкновенных людей, а не всяких никому теперь не интересных царей земли. Поэтому мы вынуждены по косвенным и обрывочным указаниям пытаться предположить, когда это было. Ну вот, вероятнее всего – в конце марта…
Можно ли сказать, что Иисус из Назарета, родившийся в Вифлееме, был обычным человеком? Наверное, да: Он родился и рос, как всякий из нас. Он был смелым и умным: лет в двенадцать, будучи с родителями в Иерусалимском храме, Он ввязался в разговор с умудренными знаниями и опытом старцами, да так, что им самим стало интересно слушать Его, спрашивать Его и задумываться над Его вопросами. Когда он вырос, Он работал, как работаем мы все для того, чтобы заработать себе на жизнь. Об этой Его работе мало что известно; мы только знаем, что Он был плотником и строителем, как Иосиф, Его названный отец. Жаль, что мы знаем так мало… Я представляю себе, что когда-то люди сидели и обедали за простым деревянным столом, который сделал им Иисус из Назарета, и, честно сказать, умираю от зависти. А кто-то жил в доме, который построили для них Иосиф с Иисусом – Иисусу было лет тринадцать, и Он только учился замешивать известку и укладывать камни… А потом все забыли, что Он вот так просто жил. Он был небогат и, полагаю, точно так же, как многие из нас, задумывался, как дожить до зарплаты. Пытались ли работодатели надуть Его? Очень может быть. Были ли у Него друзья? Точно были; некоторые приглашали Его в гости – просто так, как Лазарь с сестрами, или на свадьбу, как тот Его друг в Кане Галилейской, чьего имени не запомнили. Одним словом, Он жил так, как живем мы все.
А потом что-то произошло – может, это было связано с проповедью Его родственника, Иоанна из Айн-Карима, а может – нет. И Он начал говорить с людьми о жизни, о Боге, о правде… Иногда происходили чудеса, но Он сам все время пытался запретить говорить об этом; наверное, Он хотел, чтобы люди услышали Его и задумались над Его словами, а не дивились чудесам. Многих возмущало то, что Он говорит и делает. Он и в самом деле говорил и делал немало возмутительного. То скажет, что Бог уже царствует близко, среди нас, то нарушит субботний покой, то возвестит о том, что нищим здорово повезло, что они нищие, то пожалеет и исцелит чужестранца… Кончилось тем, что Его убили; быстро подстроили совершенно нелепое обвинение, осудили и передали римским властям. Что ж, людям трудно видеть рядом с собой такую свободу и полноту. Впрочем, все это прекрасно известно, хотя с тех пор прошло почти две тысячи лет. А потом оказалось, что Он жив.
Я, как и большинство людей, не понимаю – и не могу объяснить – как это так вышло. В течение многих лет (не так долго, как другим, честно говоря) мне хотелось понять и узнать Бога, сотворившего мир и людей. Я читал много рассказов о Всевышнем, Который… люди так много рассказывают о Нем, что удивительно, как в мире хватает бумаги для этих поучений. И все это казалось мне неубедительным, как повести о жизни на неизвестных планетах. И, в конце концов, я думаю, что все, что можно (и нужно) знать о Боге, видно в глазах Иисуса из Назарета. А Он был человеком. И весь Бог был и есть в Иисусе. Но как Он в Него поместился?
Я отлично знаю, что это наглый вопрос. Преп. Иоанн Дамаскин в одной поэме, посвященной Его Матери, писал, что о таких вещах «удобее молчание», т. е. лучше помолчать. Воплотился – и все, а что это значит, человеческий ум не может ни понять, ни рассказать. Ладно, пусть так; но посмотрим с другой стороны…
Люди – довольно трудные существа. Иногда нам везет, и мы встречаем удивительных людей, в чем-то похожих на Иисуса, – даже странно, что порой они почти не знакомы с Ним. В их глазах, словах и делах виден отблеск настоящего света, настоящей любви, настоящей глубины. Но часто нам совсем не везет, и мы видим злобных и примитивных существ, не видящих дальше собственного носа. Хуже всего, что таких людей мы часто видим в зеркале… То, что мы анатомически обезьяны, не вызывает больших сомнений, не о чем даже и говорить. Изумляет, как много от обезьяны в наших поступках, в нашем поведении. И, честно говоря, непостижимо, как Бог мог воплотиться вот в этом, чтобы быть с нами – с такими, как я, например. Попробуйте поставить себя на Его место, и вы тоже придете в ужас.
Всякий, кто живет на земле и читает книги, рано или поздно узнает о том, что некоторые (многие) люди считают, что Бога нет. Физический мир, история Вселенной, эволюция, человек произошел от обезьяны – вот это все. Когда я изучал биологию в университете, порой это вызывало глубокий протест, потому что этот принудительный атеизм был таким назойливым! А Истина – ненавязчива, она как веяние тихого ветра… Но тем не менее физика и эволюция, все то, что мы называем научной картиной мира, по-настоящему убедительны. И человек произошел от обезьяны – вот же общие гены! Не поспоришь, и я давно понял, что спорить ни с чем и не нужно, все так и есть. Одно только не укладывается в эту картину: то, что Иисус жив сейчас. Вот так: человек произошел от обезьяны, а Иисус – жив. Жить с этим иногда трудно, но можно; к тому же сам Иисус не отказывается помогать и в этом тоже.
А еще мне никогда не казалась достаточно убедительной идея, что люди унаследовали от гипотетических предков какую-то вину. Мы представляем себе так называемый первородный грех как какую-то наследственную болезнь, вроде фенилкетонурии. Но ты не несешь ответственности за полученные тобой гены: ты их не выбирал. Тем не менее грех – реальность, и это существенным образом связано с нашими предками, далекими и близкими. Да, я знаю, что существует внегеномное культурное наследование, но это не ответ на вопрос о человеческой природе. Во всяком случае, не тот ответ, который бы меня устроил. Так или иначе, если свобода воли реальна (а она реальна), то ты отвечаешь за свой нравственный выбор; только за свой. Между прочим, сам Бог говорит через пророка Иезекииля именно это: «Кто согрешил, тот и умрет. Сын не будет причастен к отцовской вине, и отец не будет причастен к вине сына. Праведность будет засчитана праведнику, и злодеяние будет засчитано злодею» (Иез. 18:14—24). В чем же тогда заключается грех и какое отношение к этому имеет человеческая природа? Совершенна она или повреждена? И в чем заключается повреждение? Ответы на эти вопросы чаще всего оказываются ужасно идеологизированы. Мы сначала знаем, какой ответ хотим получить, а потом подгоняем рассуждения под него. Но так делать, мягко говоря, некультурно.
Итак, заданные вопросы примерно обозначают проблему, о которой мне кажется нужным думать. Человек произошел от обезьяны; Иисус жив. Человек – несовершенное существо, но среди нас есть Иисус. Мы можем быть Его друзьями, но почему нам так трудно? И как Его существование стало возможным? Я не думаю, что у меня есть настоящие ответы на эти вопросы; скорее всего, они есть только у Иисуса. Но необходимости задавать вопросы никто не отменял.
Как я уже сказал выше, Бог сотворил человека из обезьяны. У нас нет возможности обсуждать то, как именно Он это сделал, иначе, чем на языке теории эволюции. Мы можем как максимум предполагать, что в те или иные моменты истории тварного мира Бог непостижимым для нас образом вмешивался в происходящее. Когда, сколько раз и как это происходило – на эти вопросы можно отвечать лишь немощными и бледными догадками. Думаю, этим поворотным моментам истории творения в человеческих глазах свойственна некоторая загадочность; мы часто и небезуспешно говорим об этом как о необъяснимых случайностях. А может быть, Ему достаточно было каким-то образом выразить Свою волю, «придумав» математику так, что сотворенный мир так или иначе должен был неминуемо произвести то существо, которое смогло стать человеком. Иначе говоря – то существо, которое смогло вместить в себя Иисуса.
Итак, воздерживаясь от беспочвенных гипотез о механизмах действий Бога, попытаемся по возможности кратко проследить историю того, что фактически происходило и как мы стали тем, чем стали.
* * *
Две следующие главы будут посвящены очень краткому рассказу о том, что происходило на нашей планете до появления непосредственных предков человека. Глава 2 (Предыстория…) повествует о событиях от зарождения жизни на Земле примерно 3,5—4 млрд лет назад до вендского (кембрийского) взрыва разнообразия примерно 600 млн лет назад. Глава 3 (Кастинг) содержит рассказ о том, что происходило начиная с вендского взрыва до времени появления накалипитека около 10 млн лет назад. Значительная часть текста этих глав говорит не столько о людях, сколько об эволюции живых существ до нашего появления. С одной стороны, можно счесть это не имеющим прямого отношения к теме этой книги. С другой стороны, обойтись совсем без разговора о предыстории было бы, на мой взгляд, тоже невозможно
Глава 4 (Примерный портрет предка) повествует о наших предках на примере накалипитека и его ближайших потомков, живших 10—6 млн лет назад, об их анатомии и образе жизни, социальной и семейной структуре и экологической нише. Глава 5 (Самые-самые ранние) говорит об австралопитеках и ранних Homo, вплоть до появления олдувайской культуры около 2 млн лет назад. Глава 6 (Вместо Прометея) рассказывает о Homo erectus (Человеке прямоходящем) и его потомках, породивших ашельскую культуру и научившихся использовать огонь.
Глава 7 (Семья и племя) рассказывает о временах гейдельбергского человека, о социальной структуре людей этой эпохи, возникновении тенденции к моногамии и связанных с нею особенностях человеческой психики. Глава 8 (Доверие, сотрудничество и обман) повествует о социальных отношениях в ашельскую эпоху, об эволюции кооперативного поведения и появлении этических представлений, о социальных союзах и отношениях между человеческими группами. Глава 9 (Нейронное зеркало) посвящена тому, как работает человеческий мозг (главным образом система зеркальных нейронов), что такое «теория ума», откуда берется эмпатия и как зарождается магическое поведение.
Глава 10 (Когнитивный взрыв) содержит рассказ об особенностях человеческого интеллекта и психики и о том, как происходил взрывной рост интеллектуальных способностей человека. Глава 11 (Язык), как понятно из названия, рассказывает о гипотезах, объясняющих возникновение языка.
Глава 12 (Три богатыря) говорит о трех видах людей, сосуществовавших на нашей планете примерно 200—40 тыс. лет назад (неандертальцах, денисовцах и кроманьонцах), о митохондриальной Еве и Y-хромосомном Адаме, о расселении нашего вида и исчезновении двух других. Глава 13 (Революция за 400 поколений) посвящена верхнепалеолитической революции в технологиях и культуре нашего вида и формированию человеческой личности в ее современном виде. Глава 14 (Личность и призвание) посвящена разговору об особенностях личности, сформировавшихся в ходе эволюции человека, о душе и о человеческом призвании. Наконец, Глава 15 (Короткая и дополнительная) посвящена обсуждению того, как соотносятся (вернее – не соотносятся) библейский рассказ о сотворении мира и человека и научная картина мира.
* * *
Заканчивая эти предварительные слова, я хотел бы выразить благодарность двум биологам, которых я почел бы за честь считать своими учителями: протоиерею Александру Меню и Юлию Александровичу Лабасу. И, конечно, моей жене Елене, без которой я не могу вообще ничего.
Глава 2
Предыстория, или Откуда они взялись?
Существование нашего вида имеет довольно определенные временные границы. Наши предки – те существа, которых можно уверенно записать в эту почетную категорию – едва ли появились на нашей планете намного раньше, чем 5—6 миллионов лет назад, так что нас отделяет от них около двухсот тысяч поколений. В основном нас будет интересовать то, что происходило в этих временных рамках. Но сначала нужно поговорить о своего рода предыстории.
Итак, одним прекрасным весенним утром… или, может быть, ненастным осенним вечером… группа существ покинула опушку густого, влажного и порядком перенаселенного африканского леса, слезла с ветки и рискнула (умирая от страха) провести свою первую ночь в саванне. А может, дело и впрямь было утром, и ведомая безрассудным лидером эта группа за день отошла слишком далеко от привычного леса… Так или иначе, это стало поворотным моментом истории нашей планеты. Что это были за существа, откуда они взялись и что предстояло им? И как увидел это Тот, Кто с самого начала наблюдал за ними? Попробуем поговорить об этом по порядку, по возможности не слишком углубляясь в детали.
а. Пространство для будущей жизни
Возраст Вселенной, то есть время, прошедшее с момента возникновения материального мира (и самого времени тоже), оценивается приблизительно в полтора десятка миллиардов лет[4 - Точнее, примерно 13,8 млрд лет.]. До этого… Строго говоря, выражение «до этого» вводит в заблуждение, потому что никакого «до» не было. Наш ум лишь с большим трудом вмещает это, потому что Бог поселил нас во времени и представить себе нечто вне времени нам чрезвычайно сложно. Отсутствие времени «до» Большого взрыва катастрофически контринтуитивно. Однажды много лет назад я попытался объяснить это на уроке естествознания в 5 классе. Сначала дети долго отказывались понимать, а когда поняли, были до последней крайности возмущены, потому что их интуитивные, сформировавшиеся за миллионы лет представления о физическом мире были основательно поколеблены…
Тогда, в самом начале, удачно названном Большим Взрывом, появились материя, время, пространство и – шанс для нас. Вопросы «из чего, как и почему это произошло» чрезвычайно интересны, но их обсуждение лучше оставить физикам, которые предлагают весьма аргументированные и элегантные идеи.
Есть еще более головоломный вопрос: «зачем». Если Тот, Кто «поджег фитиль» Большого взрыва, сделал это (весьма возможно, Ему было достаточно словесного выражения Своей воли – это не меняет сути дела) – спрашивается, а зачем? Как это часто бывает при обсуждении таких вещей, мы сталкиваемся с противоречием. С одной стороны, мы привыкли считать Его самодостаточным и ни в чем не нуждающимся, так что говорить о том, какую цель Он преследовал, кажется бессмысленным. С другой стороны, не думать же, что Он сделал это беспричинно, просто так или по случайной неосторожности!
Кое-что мы все же можем предположить. Во-первых, можно, краснея от смущения, прибегнуть к телеологическому объяснению, дескать, по факту, в результате Творения появились мы (сделайте вместе со мной горделивое лицо), и мы-то и были той самой «преследуемой целью». В этом, собственно, и заключается жесткий антропный принцип. Но телеологические объяснения хоть порой и неизбежны, но и нежелательны. К тому же, кто знает, может быть, мы являемся лишь промежуточным звеном для создания (нами) лишенного наших милых недостатков искусственного разума (вот ужас-то!). Во-вторых, коль скоро нам так трудно заглянуть в «до Большого взрыва» во времени, быть может, мы напрасно пытаемся распространить в этом направлении действие закона причинности? Наконец, в-третьих, поскольку Бог свободен (по-настоящему свободен), можно сказать, что мотивы Его поступков находятся в Нем Самом – такого поступка, как Большой Взрыв, в том числе. Мне нравится соединять первое и третье объяснения и полагать, что потребовалось нечто (и – некто), что не было бы Богом и с чем (с кем) можно было бы поделиться полнотой Его жизни. Это не было обязательно, предопределено или неизбежно. Наверное, Создатель не был ничем вынужден это делать. Но Он это сделал. Остается благодарить Его.
Кстати, таких «некто» на бесчисленных планетах этого мира может оказаться немало! В таком случае эти существа должны были бы обладать целым рядом вполне определенных свойств… Но до размышлений об этой стадии «реализации проекта» еще далеко.
Говорят, когда Большой Взрыв по тем или иным причинам все же произошел, за ним последовали вспышка света и стремительный полет частиц материи к пределам расширяющегося пространства. Вот, должно быть, было зрелище! В этом новом мире стали действовать физические законы и были заданы физические постоянные – интересно, были они заданы «до» или «после» или как-то еще, как люди не умеют помыслить? Так или иначе, по прошествии чудовищного, не-человекоразмерного времени материя собралась в звезды, планетные системы и прочую межзвездную пыль. Между прочим, красиво получилось!
Ужасно интересно, насколько подробно был предопределен этот процесс. Была ли заранее заготовлена карта звездных миров (что, на мой вкус, маловероятно) или было интересно наблюдать за тем, что получится? Было ли для нашей звезды и ее планет заранее определено место или она была выбрана потом по признаку наличия подходящей планеты в зоне обитаемости? Ведь тот факт, что процесс развития Вселенной привел к известному нам положению вещей, еще не означает, что других вариантов не было… Впрочем, этот вопрос, скорее всего, неразрешим в этой жизни.
И, раз уж мы заговорили о неразрешимых вопросах, заметим, что второй закон термодинамики не может не оказаться под большим подозрением. А что, если с самого начала «что-то пошло не так» (если вообще было определено, как именно «так» оно должно идти)? Торжество однородного хаоса – малоприятная вещь, и наша психика едва ли может примириться с тем, что всякая структурированность в этом мире сама по себе (т. е. без вмешательства Того, Кто «поджег фитиль») обречена. Мы ведь тоже живем наперекор закону неубывания энтропии… Вряд ли у нас сегодня есть хоть какие-то аргументы, чтобы обсуждать этот вопрос, но оставим его где-то на краю сознания. Надежда, строго говоря, лишь на то, что Иисус заплатил на Кресте за то, чтобы у нас был шанс не сдаться этому закону.
Итак, после десятка миллиардов лет развития Вселенной на третьей от Солнца планете стало достаточно прохладно (градусов восемьдесят Цельсия), чтобы на ее поверхности стала в жидком виде осаждаться вода, присутствовавшая в атмосфере. Но, Боже правый, что это была за атмосфера!
Если бы мы попробовали вздохнуть в ней, то, прежде чем умереть от удушья, скривились бы от запаха нашатыря, приправленного тухлыми яйцами. Там были аммиак, сероводород, метан, водород, водяные пары… Ах да, еще для остроты ощущений хлор. Это было крайне неприятное место, с учетом температуры. Однако в промежутке между четырьмя с половиной и тремя с половиной миллиардов лет назад между твердыми породами и атмосферой пролег океан. Скорее всего, среди этого океана было какое-то количество суши. Отдельные участки суши «плавали» по раскаленной жидкой магме, то сливаясь в единый суперконтинент, то вновь разделяясь на части. Но эта суша была еще более негостеприимной и безжизненной, чем океан. У Ноя с его голубкой здесь не было бы никаких шансов. Никаких шансов.
Океан состоял из раствора множества соединений, главным образом неорганических. В перенасыщенной статическим электричеством атмосфере над ним гремели грозы и шли беспрерывные дожди сложного химического состава (аммиак великолепно растворяется в воде, особенно горячей, да и сероводород тоже…). Важным дополнением к этому компоту были бесчисленные молнии. Стенли Миллер и Гарольд Юри воспроизвели эти условия в эксперименте 1953 года – и обнаружили, что в их хитроумной установке появились со временем добрых два десятка аминокислот (строго говоря, рацемическая смесь их стереоизомеров) и еще (как показали дальнейшие опыты) много разных органических соединений. Ну, по крайней мере, возник шанс не умереть от голода: органика всегда может быть источником энергии назло второму закону термодинамики, был бы окислитель – и было бы кому эту органику есть.
б. Жизнь
Жизнь – сложная штука. Она требует наличия множества разных вещей, причем желательно сразу. Среди них и носитель наследственной информации, и белки-ферменты, и пища, чтобы снабжать эти биохимические машины энергией…
Для жизни нужна пища (Миллер и Юри продемонстрировали, откуда она могла взяться), окислитель (тут, вероятно, мог сгодиться сероводород или ионы железа, которыми пользуются и некоторые современные бактерии, – кислорода в любом случае взять было неоткуда). Но еще нужны ферменты, которые будут окислять эту пищу, энергоноситель, который будет связывать, запасать и отдавать эту энергию (и к нему еще ферменты, надо полагать). А еще нужно ограниченное чем-то пространство, хотя бы вроде коацерватных капель, чтобы был возможен [избирательный] транспорт и концентрирование молекул. Но самое главное, если вы не хотите, чтобы созданная вами коацерватная капля имени Опарина рассыпалась без следа, нужен хоть какой-то аппарат наследования свойств этой капли.
Положим, на бурной поверхности океанских волн в содержащем органику растворе капли, наподобие коацерватных, могут (скорее, пожалуй, должны) образовываться сами, как Афродита из пены. Аминокислоты там явно были – может быть, и короткие пептиды, хотя вряд ли белки. Пусть, к примеру, несколько аминокислот могли сшиваться в короткий пептид, и он – о, чудо! – катализировал окисление какой-то еще примитивной молекулы. Но почему все это не исчезло на следующий же день?
Во-первых, скорее всего, оно и исчезало миллионы раз. Во-вторых, первыми могли быть не пептиды, а молекулы РНК – они могут быть и катализаторами (пусть и менее эффективными, чем наши с вами «продвинутые» белки), и самореплицироваться, передавая информацию (теперь уже наследственную). Так и представляешь себе Создателя, терпеливо ожидающего, когда же наконец в этом бульоне возникнет что-то стоящее…
Между прочим, присутствие в живых клетках только одного из двух стереоизомеров аминокислот[5 - Стереоизомеры – это молекулы одного и того же вещества с одинаковыми свойствами, но отличающиеся как левая и правая перчатки. Эти варианты называются L- и D-изомеры – левые и правые, различают их по тому, как их растворы взаимодействуют с поляризованным светом. Стереоизомерия возможна для многих органических веществ, в частности для аминокислот, из которых состоят белки, и для углеводов или сахаров. На нашей планете белки состоят только из L-аминокислот, а рибоза встречается в РНК только в D-форме (это называется киральная чистота жизни). Альтернативные варианты не усваиваются клетками…] и только одного из двух стереоизомеров углеводов позволяет предположить, что такая ограниченная чем-то вроде мембраны счастливая капля могла и в самом деле быть одна – или очень немного. Кроме того, в реакциях синтеза оптических изомеров их соотношение не всегда равно 1:1, а L- и D-стереоизомеры могут ускорять синтез самих себя, но не друг друга. Наконец, присутствие L-аминокислот отчасти стимулирует синтез в растворе D-углеводов. Генетический код, который связывает последовательность нуклеотидов РНК (и ДНК) и последовательность аминокислот в белках тоже на этой планете у всех один, что было бы маловероятно, будь таких первых клеток очень много. Впрочем, нельзя исключить, что их все же было много, но выжили потомки только одной, а всех остальных они попросту съели. Было ли важно, что в нас будут L-аминокислоты и D-углеводы, или могло быть и наоборот – еще один вопрос, на который у меня нет ответа.
…Вот сюжет для романа: в далекой-далекой галактике тоже возникла жизнь, но там в клетках D-аминокислоты и L-углеводы. Космический корабль, встреча с инопланетянами (они пусть будут тоже Homo sapiens), прекрасная пилот/принцесса/аспирантка с чужой планеты… А молекулы оптически несовместимы. Добавьте старейшин-ретроградов с обеих сторон, и блокбастер готов…
Наследственность по меньшей мере такое же необходимое для жизни явление, как и белки-ферменты. Без нее (и без изменчивости) жизнь на Земле так и осталась бы мимолетной пеной на поверхности океана. Но как только наследственность и изменчивость соединились в одно время и в одном месте, жизнь начала развиваться[6 - Оставим вовсе без обсуждения тему подходящего энергоносителя и все, связанное с энергетическим обменом.]. Конечно, было бы очень интересно спросить Создателя, дожидался ли Он, пока это произошло само собой или каким-то неуловимым образом вмешался, – но в этой жизни такая возможность вряд ли представится.
Сделаем все же необходимое отступление, чтобы кратко обсудить научно-богословскую проблему, связанную с возникновением жизни и всего того, что предшествовало ее появлению на нашей планете. С теологической точки зрения было бы гораздо проще и удобнее полагать, что Создатель непосредственно вмешался в события и в первичном бульоне минимальный набор нужных молекул появился в нужный момент – так, что не надо было ждать слишком долго, пока он возникнет сам собой. Ведь как ни крути, вероятность того, что это произойдет без специального творческого вмешательства Бога довольно мала: молекул нужно много, они должны исполнять разные функции (даже с учетом того, что и ферментативную, и информационную функции на первых порах могла выполнять РНК).
Но малая вероятность отнюдь не означает полной невероятности, да и времени от появления жидкой воды до образования в ней жизни прошло несколько сот миллионов лет (если не целый миллиард!) – и это нам ждать так долго было бы невыносимо, но не Богу, у которого, как известно, один день как тысяча лет и тысяча лет как один день. Одним словом, вариант развития, при котором Создатель «просто подождал», когда в первичном бульоне возникнет несколько клеток, способных выжить и развиваться, с богословской точки зрения вполне приемлем. С научной же точки зрения…
Чем дальше ученые исследуют эту проблему, тем более правдоподобной выглядит эта картина. Некоторая тайна в появлении первой клетки все же присутствует, но мы в любом случае не найдем объективного свидетельства, что «вот в этот момент Бог подтолкнул события»; по мере исследований тайна будет уходить от нас все глубже, картина будет все яснее, а Бог (по моему субъективному мнению) не склонен оставлять на Своих творениях «подпись автора».
С этим еще следует соотнести тот факт, что Бог наделил материю некоторой способностью к самоорганизации, по крайней мере, в условиях достаточного притока энергии (как поток солнечной энергии на Земле). Это, в частности, означает, что появление жизни было предопределено условиями на Земле – и при этом не обязательно было предопределено, где, как и какая жизнь возникнет (см. казус со стереоизомерами). Принципиально ли, что триплет AUC в РНК будет кодировать аминокислоту изолейцин, а триплет AUG станет старт-кодоном? Может быть, можно было положиться на волю случая, лишь бы вся система работала удовлетворительно?[7 - На самом деле, с точки зрения стереохимии (пространственной структуры молекул), какие триплеты что именно будут кодировать – не совсем безразлично или даже совсем не безразлично, но времени, как было сказано, у Создателя было много.] Попросту говоря, post factum мы можем полагать, что способность организмов к самовоспроизведению для сотворения жизни была, несомненно, важна, а химические подробности важны не были – лишь бы они, при всей маловероятности, в конце концов, возникли. Субъективно же говоря, наблюдать не полностью предопределенное развитие гораздо интереснее, хотя данное утверждение, конечно, беспардонный антропоморфизм…
При наличии воспроизводящихся молекул, системы синтеза белков и минимальных приспособлений для обеспечения всего этого энергией для дальнейшего развития всего разнообразия жизни нужен, пожалуй, лишь еще один ингредиент: конкуренция и вызванный ею естественный отбор.
в. Отбор и эволюция
Пока в океане хватает небольших органических молекул, чтобы служить источником энергии для всех, все и выживают. Как только ресурсы становятся ограниченными, выживать будут не все – кто-то с большей вероятностью, кто-то – с меньшей. Если все клетки одинаковы – вероятность выживания или гибели для всех будет равной. Если они не одинаковы – разной. Вот, собственно, и все.
После Чарльза Дарвина эта идея кажется почти банальностью, даже странно, что до Дарвина никто толком не сумел это объяснить (при всем почтении к предшественникам Дарвина от его собственного деда Эразма до Мальтуса и других). Изменчивость – крупные и мелкие неточности в передаче наследственной информации – обеспечивает живым организмам разнообразие наличных вариантов, выжившие передают эти изменения следующему поколению.
Кстати, чем более ограничены соответствующие ресурсы, тем жестче идет этот отбор (и наоборот). Не будет лишним заметить, что до тех пор, пока речь идет о прокариотах, почти лишенных полового размножения (почти, но не совсем), вместо него работает горизонтальный перенос генов (своего рода «сетевой» обмен фрагментами ДНК между отдельными клетками) – однако это замечание не меняет сути дела. Организмы усложняются и становятся все более разнообразными. Я бы сгорал от любопытства, будь у меня возможность наблюдать этот процесс…
Очень интересен вопрос о том, почему эти организмы развиваются в сторону усложнения и диверсификации. Когда подобные вещи пытаются создать люди, чаще получается упрощение и унификация… Здесь можно думать о повышении надежности того, как передаются и воспроизводятся гены (довольно эгоистичные сущности, тут Докинз определенно прав[8 - Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: АСТ, 2013.]) и как обеспечивается энергией этот процесс. Кроме того, в какой-то момент диверсификация клеток и истощение ресурсов неизбежно должны были привести к тому, что все эти организмы начали взаимодействовать между собой и возникло то, что мы сегодня называем экосистемой.
Все когда-нибудь заканчивается. Планета остывала, небиологический синтез органических соединений сокращался, и этот источник энергии был близок к исчерпанию. Бактерии не стали ходить на демонстрации с лозунгами «Остановим остывание планеты» и требовать от Создателя ее дальнейшего разогрева. Некоторые из них вместо этого попытались воспользоваться альтернативными источниками энергии, и, если бы не это, жизнь вполне могла погибнуть. Кстати, совершенно не исключено, что такое могло происходить на очень и очень многих планетах в зоне обитаемости, и сейчас они безжизненны.
г. Постоянство и изменчивость
Прокариотные организмы – бактерии, археи и цианобактерии – размножались делением. При таком способе размножения материнская клетка делится на две новых клетки, а сама исчезает. Теоретически можно представить и другие варианты, например деление на четыре (впоследствии востребованное у более сложных организмов) или, скажем, на три (на нашей планете не использованное). Но делиться пополам все же несравненно проще. Значение, однако, имеет не то, сколько потомков оказывается у каждой клетки – в этом отношении деление бактерий пополам достаточно эффективно. Важно, что при этом происходит с наследственной информацией, которая определяет свойства синтезируемых клеткой белков и порядок их синтеза (последнее не менее значимо).
Вероятно, здесь кроется одна из причин замены РНК в качестве носителя такой информации на ДНК. ДНК состоит из двух комплементарных нитей, каждая из которых может служить матрицей для синтеза новой нити, так что при копировании ДНК (репликации) получаются две идентичные молекулы. Выдайте их по одной дочерним клеткам, и они будут идентичны материнской – и друг другу.
Механизм репликации ДНК довольно надежен (может быть, он был таким не с самого начала). Но, во-первых, в природе не бывает абсолютной надежности, а во-вторых, зачем вам экосистема, состоящая из бесчисленного множества одинаковых существ? Такая экосистема попросту не может быть устойчивой.
При делении прокариотные клетки передают каждому из двух потомков по одной копии собственной ДНК (она у них замкнута в кольцо). Но при ее репликации время от времени, и даже довольно часто, возникают неточности. Вдобавок сама ДНК немного повреждается под воздействием внешних (и внутренних, особенно у более сложных организмов) факторов. Случайно пролетевшая через клетку ?-частица повреждает нить ДНК, и находившийся в этом месте элемент кода заменяется новым – не всегда тем же самым… Между прочим, более сложные организмы, о которых речь пойдет дальше, вынуждены задействовать специальные механизмы для исправления подобного рода поломок (хотя бы частичного). Присутствие в окружающей среде тех или иных химических веществ тоже может служить причиной неточностей при репликации ДНК. Ну и, конечно, случайности тоже имеют место. В результате следующее поколение почти идентично предыдущему – почти, но не совсем. И это генетическое разнообразие совершенно необходимо для выживания и эволюции организмов.
Для верующих людей велик соблазн думать, что за эволюционными случайностями скрывается рука Создателя. Я не возьмусь утверждать, что это однозначно не так, но свидетельства в пользу этой версии только косвенные и не слишком убедительные. Да, конечно, многие мутации (изменения в ДНК, передающиеся новым поколениям) появляются подозрительно вовремя, особенно если требуется много изменений одновременно. Но это не дает нам достаточных оснований считать случай инструментом (и псевдонимом) Создателя. Бритва Оккама побуждает избегать подобных спекуляций; к тому же, я полагаю, что принципиально важно было, получится ли в результате эволюции жизни существо, пригодное стать подлинными «руками Создателя» в этом мире, а не то, как именно это получится и даже, дерзну предположить, что это будет за зверь.
д. Надо же чем-то питаться: фотосинтез
Для энергетического обмена (такого, каким он «оказался» на нашей планете) нужны электроны, много электронов. Их можно взять в самых разных местах. Так, некоторые бактерии пользуются сероводородом: берут ион S
и отбирают у него два электрона, в результате чего появляются отложения чистой серы. Кое-где на нашей планете они и сейчас так поступают, а тогда в океане сероводорода было сколько угодно. Другие проделывают это с ионами железа Fe
, превращая их в Fe
, что приводит к отложению разных соединений железа, главным образом – ржавчины. Но и сероводород, и ионы железа – тоже исчерпаемый ресурс. К тому же эти электроны потом надо куда-то девать: нужен акцептор электронов.
Некоторые бактерии обратились к практически неисчерпаемому ресурсу – воде. Они обзавелись весьма своеобразными окрашенными молекулами, пигментами[9 - Это как раз пример того, как вовремя происходит целый ряд мутаций, потому что синтез пигментов и связанных с ними белков требует участия множества молекул. И нерабочие, так сказать, предварительные версии этих молекул, как и их неполный комплект, кажутся ненужным обременением. Однако это часто означает, что мы просто еще не понимаем, как это все работало.] (самый известный из них – хлорофилл), которые улавливают фотоны и за счет их энергии становятся сильными окислителями (алчными отнимателями электронов, если говорить на человеческом языке). Эти молекулы один за другим отнимают электроны у целой группы ионов, заряжая эту группу постепенно, как зубец за зубцом взводится пружина арбалета. В конце концов эта группа ионов отнимает электроны у мирно проплывавшей мимо молекулы воды, превращая ее (помимо отнятых электронов) в два иона водорода Н
и атом кислорода, который немедленно соединяется с еще одним таким же обломком молекулы воды в молекулу О
. Электроны и ионы водорода в дальнейшем используются для синтеза АТФ (универсального энергоносителя живых клеток) и в конечном итоге связывания атмосферного углерода (сейчас – из углекислого газа СО
