скачать книгу бесплатно
Сначала это рассмешило его, а потом понравилось. Они приобрели креольскую охотничью куртку из сурового полотна; брюки из великолепной голубой хлопчатобумажной материи, заканчивающиеся у щиколоток разрезом, украшенным длинным рядом пуговиц, жилет, светло-коричневые башмаки на шнуровке и шляпу с широкими полями, чтобы лицо не обгорело. Когда она все это надела, перед Батлером предстал хорошенький молодой человек.
– Люди подумают, отец и сын вышли в море.
– Для моего отца вы слишком молоды.
Ну, почему, если бы мой первый опыт закончился ребенком, то он мог родиться в тот же год, что и вы.
– Сколько же вам было лет?
– Пятнадцать. Но при моем росте и физическом развитии все могло произойти гораздо раньше. Просто меня это совсем не интересовало.
Скарлетт очень хотелось выведать подробности, но она сдержала себя, потому что был один вопрос, который мучил её гораздо больше, чем его первая женщина.
– Скажите, а тот мальчик, которого вы часто навещали в Новом Орлеане – ваш сын?
Несколько замявшись, Ретт все-таки ответил:
– Нет, но в нем течет кровь Батлеров.
– Я могу его увидеть?
– Он уже окончил школу и живет в Чарльстоне, с матерью.
– Его мать была вашей любовницей?
Лицо Ретта стало жестким, и она поняла, что зря задала этот вопрос.
– Скарлетт, вы любите Бо и заботитесь о нем, значит ли это, что мистер Уилкс был вашим любовником?
– Вы же знаете, что нет, – растерянно прошептала она.
– Не уверен, что знаю. Вы так долго жили с ним под одной крышей. Его жена была больна, а рядом молодая темпераментная женщина…
– И еще Мамушка, Уилл, Сьюлин, дети, куча ртов, ждущих от темпераментной женщины всего лишь еды. Вы помните мои руки? Так вот добавьте к ним рваные туфли, застиранное ситцевое платье, холод, голод – все это как-то не располагало к романтическим отношениям.
– Простите, дорогая, я не хотел напоминать вам о тех лишениях, – склонился Ретт, целуя ее руки.
Яхта была небольшая, очень подвижная, все время уходила из-под ног. Ретт усадил жену на скамейку, поднял паруса, отвязал канат, и ветер сразу подхватил их суденышко. Где-то дальше двигались шлюпы, еще дальше шел пароход. Они, то взлетали на гребень волны, то опускались, казалось, под волну. Соленые брызги обдавали лицо, над головой летали чайки, ветер гудел в парусах.
Давно капитан Батлер не чувствовал себя таким счастливым. Он был в море и рядом та, что дороже жизни. Он снова видел дерзкую юную Скарлетт, и ямочки играли на ее щеках. С растрепанными волосами, в шляпе, в толстом вязаном пуловере и мужской куртке она выглядела смешной, но никогда не была такой привлекательной, как теперь. Лицо разрумянилось от ветра и солнца, глаза светились радостью. Еще бы, она была влюблена в этого сильного, непокорного мужчину!
– Никто не может сравниться с ним, он так же неукротим как эти волны, – думала Скарлетт, не отводя от него восхищенного взгляда.
– Для первого раза достаточно, мой капитан, идем обратно, – сказал Ретт, и впервые за последние годы в его глазах мелькнули отблески былого пламени любви.
Восторг охватил ее душу – она сумела вернуть его любовь! На мгновение вспыхнул победный блеск в ее глазах, но лишь на мгновение, большего подруга капитана Батлера не должна себе позволять. Она теперь знала, какой он хочет ее видеть.
Почти каждый день они ходили в море. Дни стояли ясные, дул прохладный бриз, море ласкало, побережье дремало в легкой дымке. Ей понравилось на яхте, как нравилось когда-то лазать по деревьям, скакать на лошади. Он с восхищением смотрел, как этот бесенок ловко спускается по трапу, держит румпель, или сидит рядом, прижавшись к его плечу. Ретт чувствовал ее тепло, ее доверие и понимал, что уже не ниточка связывает их сердца, а крепкий морской узел. Не одной женщине он не позволял так близко вторгнуться в его жизнь.
В последний день перед отъездом, когда они уже шли к берегу, Ретт вдруг завел яхту в маленькую бухточку, и, оглядевшись, зацепил канат за острый выступ прибрежного камня.
– Что вы задумали? – спросила Скарлетт.
– Сейчас узнаете, – ответил он, привлекая её к себе. – Я ввязался в одну авантюру, сулящую большие деньги.
В ее глазах появилось любопытство.
– Когда-нибудь я все расскажу вам, пока еще не время, наберитесь терпения, дорогая. Там, конечно, не война, но риск не сносить головы тоже есть. Перед лицом грядущих опасностей хочу получить то, в чем вы когда-то отказали воину, идущему на смерть.
– Тогда вы меня оставили одну на дороге, а теперь, видимо, хотите бросить здесь среди пустынных вод? – она все еще не понимала, куда он клонит.
– Ну что вы, радость моя, если мы уж и сведем счеты с жизнью на дне этой бухты, то вместе, в миг наивысшего наслаждения, достигнув таким образом вечного блаженства.
– Я бы, конечно, предпочла оставаться вместе с вами на земле, но если это невозможно, то хотя бы в Вечности.
Казалось, время остановилось, и только волны чуть покачивали яхту в такт их движениям. То ли опасность придала остроту, то ли надежда на будущее, ведь он сказал «когда-нибудь все расскажет», значит, не собирается расставаться с нею, только ощущения действительно показались ей особенными.
С легким сердцем Скарлетт собиралась домой, но уже в поезде стало ясно, что торжествовать ей рано. Чем ближе к Атланте, тем более сдержанным и задумчивым становился Ретт.
– Слишком поздно, – думал он, – мне уже нечем ответить на ее любовь. Да и любовь ли это? Скорее всего, она выдумала очередной костюм, который пришелся впору теперь ему. Пусть всего лишь костюм, но как приятно в нем пребывать и совсем не хочется покидать его.
XXI
В Атланте все разговоры вертелись вокруг Батлеров.
– Опять переживают медовый месяц – говорили одни.
– Они что разорились? – интересовались другие, когда появилась вывеска на их доме: Отель «Switzerland».
Никто ничего не знал, а то, что рассказывала Индия, никого не устраивало – ничего скандального. И все с нетерпением ждали их возвращения.
Счастливый вид Скарлетт в сногсшибательных нарядах развеял сомнения относительно их финансов и убедил всех, что супруги Батлер воссоединились. За ними тихо наблюдали, но никто не мешал их уединению. Каждый вечер они гуляли в саду, и огонек его сигары весело светился в темноте. Казалось, так будет всегда, однако Скарлетт не покидало предчувствие, что её счастье не продлится долго. Ретт давно все решил для себя и лишь смягчает боль расставания.
На самом деле это было не так. Чарльстонские планы рухнули, и Батлер готов был отказаться от этих чертовых рудников, только бы не оставлять ее одну. Беда была в том, что вместе с любовью вернулась ревность, и он все чаще заводил разговоры об Эшли.
– Даже не стал утруждаться в поисках нового повода для размолвки, – решила Скарлетт, – значит день отъезда близок.
Это было похоже на его старый испытанный способ добиться, чтобы взыграл ее ирландский нрав, и она выгнала бы его, как бывало прежде. Но теперь ее почему-то не раздражали его уловки, и она терпеливо, старательно подбирая не обидные для него слова, в который раз рассказывала о своем детстве, о том, как влюбилась в белокурого принца, как он часто навещал их, сопровождал ее на все праздники, как они ездили верхом…
Упомянув как-то про тропинки, известные только им, Скарлетт испугалась, как бы Ретт не подумал, что у них что-то было с Эшли. Но то, что он произнес, совсем сбило ее с толку.
– Не волнуйтесь дорогая, я знаю, в то время ваше тело сохранило девственную чистоту, чего нельзя сказать о ваших мыслях и намерениях. Вот тогда образцовому джентльмену надо было думать о чести и не компрометировать вас своими визитами в течение двух лет, если родовая спесь не позволяла ему жениться на девушке не своего круга.
– Почему, Ретт, не своего круга? Моего отца все уважали, никто не отказался бы от родства с нами. – Но тут она вспомнила, как в Чарльстоне тетушки стеснялись ее, считая брак своей сестры мезальянсом.
– Никто, кроме Уилксов, – продолжал Ретт, – поэтому они и женились на кузинах.
– Да и бог с ними, мой отец тоже не горел желанием получить Эшли в зятья, он считал, что я не буду с ним счастлива. А вот вами отец гордился бы, – и она прижалась к плечу мужа.
Ретт слегка отодвинулся и поспешно произнес:
– Не придавайте, Скарлетт, слишком большого значения этой поездке, она у меня не первая, женщины только разные. Страсть проходит быстро.
– В отличие от вас для меня все было впервые. Не старайтесь, дорогой капитан Батлер, вам не удастся разочаровать меня теперь, когда я знаю, какой вы настоящий. Там, на яхте, вы не лгали мне – вы любили. Это останется со мной навсегда, чтобы вы сейчас ни говорили, – шептала Скарлетт, нежно касаясь губами его щек, губ, рук.
А Ретт представлял, как она вот так же нежно будет ласкать Эшли, когда он уедет, и готов был убить обоих. Признания, которых он от нее требовал, нисколько не успокоили его, а лишь разбередили старые раны, разожгли муки ревности. Уилкс всегда будет стоять между ними, и вслед за этим сладким мигом страсти неизбежно последуют боль, подозрения, страх потерять ее, опять страдания, скандалы. Это невыносимо!
– Разве этот месяц вдвоем не показал, что она любит тебя, а не его? – спрашивал он и тут же возражал себе.
– Нет, я всего лишь вовремя оказался рядом. Она, наконец, почувствовала себя женщиной, а как южанка и католичка не могла в силу своего воспитания принадлежать никому, кроме того, с кем обвенчана. И что значит месяц по сравнению с годами ее любви к Эшли? Конечно, он уже не тот вальяжный аристократ, каким был прежде, но все еще хорош собой: строен, благороден, загадочен и притягателен для неё своей недоступностью, пока траур не закончится… А тогда воспитание ей все позволит? Возможно, ведь не зря же она так поспешно сменила дом, наладила отношения с родственниками, прикинула на себя образ искренней, доброй, кроткой, сердечной женщины, похожей на Мелани.
Скарлетт не прерывала его размышлений и не стала удерживать, когда он сообщил о своем отъезде. Бессмысленно было надеяться, что они смогут переступить через все пережитое и начать все сначала.
– Я должен работать, дорогая, – уклончиво пояснил Ретт. – Сейчас такое время, что можно все потерять, а у меня, кроме вас с детьми, еще мать, сестра и Диего. Я составил завещание, все документы у мистера Гамильтона. Если вам или детям что-нибудь будет нужно, обратитесь к мистеру Телфорду. Он поможет.
– Не беспокойтесь, я знаю, как мне жить без вас. Развод, так развод, я не должна ни на кого надеяться. Приезжать тоже больше не надо.
– Вы сожалеете о времени, проведенном со мной?
– Ну, что вы, будучи моим мужем, вы так боялись проявить любовь и нежность, дабы не ущемить свою гордость, что я и не предполагала, какое это счастье быть любимой вами, – с подчеркнутой признательностью ответила Скарлетт.
Он не понял, смеется она над ним или действительно так думает. Она сильно изменилась и все чаще озадачивала его своими замечаниями, настолько, что он не всегда мог быстро найтись с ответом.
– Возможно, тогда я был не прав, – осторожно признался Ретт, – но изменить уже ничего нельзя в нашей жизни. Я хочу быть свободным, такую же свободу предлагаю вам. Сепарация – раздельное проживание супругов – очень распространено в Европе и поощряется церковью. Вы восхитительно чувственная женщина и можете выбрать того, кого захотите.
– Вот как раз этого-то я и не могу, – усмехнулась про себя Скарлетт, а вслух ехидно спросила:
– Оставаясь при этом миссис Батлер?
– Ну, да, – ответил Ретт.
– Благодарю за великодушие, то есть вы живете где-то, с кем-то, я тоже, а для всех мы семья, – продолжала Скарлетт. Может кому-то удобно такое лицемерие, но у меня другие представления о семье: душа в душу, и все пополам – и радости, и горести. А если этого нет, то и фамилия ваша мне не нужна.
– Я не смогу вам дать то, что вы хотите, если вы действительно этого хотите: семью, детей, любовь, постоянство. Однажды я попытался, но у нас ничего не получилось. Мне уже не вернуть вас в свое старое сердце и очень трудно верить в вашу любовь, ведь вы еще себя не знаете…
– Довольно, капитан Батлер, вы сейчас меня уговариваете или себя? Я согласна на развод. Похоже, единственным храбрецом, встретившимся мне в жизни, был Чарльз Гамильтон. А вы мало чем отличаетесь от незабвенного мистера Уилкса и так же боитесь моей любви. Прощайте, Ретт, надеюсь, вы встретите ту, с которой будете счастливы.
– Как легко она согласилась на развод! – возмутился Батлер и внимательно посмотрел на нее.
Совсем недавно она была так нежна с ним, а сейчас это совсем другая женщина, решительная, гордая и независимая, как та в черном костюме с букетом желтых цветов, которая тоже навсегда осталась в его памяти. Но было и еще что-то в ее лице, новое, чего он не мог понять. То была боль поражения, несостоявшегося счастья, придававшая особую роковую прелесть ее глазам.
Он поцеловал ее руку и растворился в тумане, окутавшем, казалось, весь город. Он добился того, чего хотел – она сама отказалась от него, но… почему же так ноет сердце? Никогда еще разлука не казалась ему столь тягостной, разве что в ту страшную ночь, когда пала Атланта.
Мучительно прошел первый день без Ретта, невыносимо тяжело было не слышать его голоса, смеха, не чувствовать его прикосновений, но еще ужаснее тянулась бессонная ночь. Постель без его объятий казалось жесткой и холодной. Она с трудом сдерживала слезы, пытаясь вернуться в то состояние равновесия, в котором находилась до приезда мужа.
– Лучше бы он совсем не приезжал! – сердито подумала она, – Несносный Змей-искуситель! Разбередил душу и бросил на произвол судьбы.
Расстаться с ним сейчас было еще труднее, чем четыре месяца назад. Теперь, когда она, наконец, узнала, что может испытывать женщина в руках сильного мужчины, умело ведущего ее через лабиринты страсти к наивысшему наслаждению. Как приятно покоряться его воле, быть в его полной власти, снова и снова испытывать ни с чем не сравнимое ощущение…
Совершенно измученная она встала, пошла в гардеробную – парадный костюм Ретта висел на месте, в петличке записка: «Там, куда я еду, танцевать не придется».
– Значит ли это, что возвращаться он собирался сюда? Вряд ли, купит другой костюм, если понадобится, – решила Скарлетт, закуталась в шаль и пошла в кабинет в поисках испытанного средства.
В секретере лежала почти пустая бутылка из-под коньяка, а рядом записка: «Это не выход, дорогая, поверьте моему опыту».
– Как хорошо он ее изучил, предвидел каждый ее шаг, знал паршивец, что буду мучиться. Может хотел, чтобы мучилась, чтобы испытала ту боль, которую причинила ему когда-то, лишив супружеского ложа? Только помнится, он быстро утешился с Красоткой. Наверняка, и во мне не сомневается, уверен, что его место займет Эшли, недаром всю неделю перед отъездом твердил о нем. Может так оно и будет?..
Скарлетт попыталась представить свою жизнь с Эшли, но почему-то ничего не получалось и не потому, что все матроны Атланты ополчились бы против нее. Сразу вспоминался ее брак с Фрэнком Кеннеди, беспричинные вспышки гнева, нежеланная беременность и слова отца: «чтобы брак был счастливым, муж и жена должны быть из одного теста».
– Что отец имел в виду? Только ли непонятные разглагольствования мистера Уилкса или еще что-то, чего не мог открыть своей юной дочери, и о чем она узнала лишь теперь.
Мысли ее снова обратились к Батлеру. Черные глаза смеялись над ней, а губы обжигали поцелуями и сейчас.
– Заманил мерзавец в сладкую ловушку, знал ведь, что не будем вместе! – негодовала Скарлетт, в глубине души понимая, что никто не заставлял ее принимать приглашение. Она просто не могла не поехать с ним. Более того, вернись он сейчас и позови ее, она опять последует за ним.
Опрокинув бутылку, она набрала полрюмки зелья, выпила, и уже не думая ни о чем, заснула в кресле. Сквозь сон слышала, будто Порк зовет её, но не смогла открыть тяжелые веки. Проснулась она от стука в дверь. Камердинер стоял на пороге.
– Мэм, обед сюда подавать?
– Да, принеси сюда, у меня много работы. Почта уже была?
– Сейчас Бен все доставит.
Она просмотрела почту, отложила в сторону письмо тети Элалии, остальное бросила в ящик стола, раскрыла книгу расходов и принялась за дела, которые были сильно запущены. Но и это не отвлекло её от грустных мыслей.
– А вдруг в письме есть что-нибудь о Ретте? – подумала миссис Батлер и вскрыла конверт.
Тетушка спрашивала, не сможет ли она приехать в Саванну, дед хочет ее увидеть. Скарлетт задумалась, а хорошо бы сейчас уехать. Находиться в Атланте не было сил, но на кого оставить все дела? Ей не хотелось идти к дяде Генри, хотя он всегда относился к ней лучше, чем к другим женщинам. Чтобы избежать объяснений с родственниками, она решила обратиться к мистеру Телфорду, на всякий случай написав письмо мистеру Гамильтону.
Дорогой дядя Генри!
Меня срочно вызвали в Саванну к дедушке Робийяру. Я попросила мистера Телфорда помочь мне с делами, учитывая вашу большую занятость. Но если вы найдете возможность оказывать ему содействие, буду бесконечно вам благодарна. Дядя Генри, я открыла счет на имя Индии Уилкс, этих денег должно хватить на хозяйство и для покупки лошади, Эшли знает, о чем идет речь. Мне пишите, если будет необходимость, в Саванну.
С уважением, ваша Скарлетт
Мистер Телфорд удивился ее грустному виду, еще вчера не было женщины счастливее и красивее. Он решил, что она расстроена из-за деда.
– Сколько же ему лет?
– За 90, точно не знаю.
– Крепкий старик. А мистер Батлер уже отбыл?
– Да, к сожалению, он не знал, что мне тоже придется уехать.
– Вот и я, как Ретт, еду искать свои корни, – подумала Скарлетт, поднимаясь по ступенькам вагона.
Все произошло так быстро, что в Атланте даже не заметили, что они уехали не вместе.
