Валеска, воевода леса. Оковы долга

– Айриз, я хотела как лучше, – негромко сказала Валеска.

– Не важно, чего ты хотела. Главное, что сделала ты, как хуже. Думаешь, у всех здесь не было других забот, кроме твоих поисков? Отправляйся домой.

Айриз отвернулся, и, давая понять, что разговор окончен, направился обратно к горцам. Валеска смотрела ему вслед и в ее душе что-то закипало. Айриз отчитал ее, как маленькую, дал ей пощечину на глазах у всего Лесного перевала, говорил с ней так, будто она сделала что-то постыдное.

Валеска была согласна, что ее бегство было необдуманным и детским поступком, но она также помнила, что совершила этот поступок только лишь из благих побуждений. Кроме того, она никогда не видела Айриза таким злым. При Джемме он был совершенно другим – потому что при Джемме он в основном соглашался с тем, что говорила она.

В груди у Валески что-то дрогнуло, и она как будто со стороны услышала слова, которые сама же и произносила в спину уходящему эльфу:

– При Джемме ты никогда не решился бы поднять на меня руку, Айриз.

Айриз остановился и медленно обернулся.

– Что? – переспросил он.

– Я только хотела сказать, что ты не должен забывать, кто из нас будущий воевода, – проговорила Валеска, но былой уверенности и смелости в самой себе уже не ощущала. Теперь – она понимала это очень отчетливо – она окончательно уничтожила все хорошее отношение к себе со стороны всех, кто присутствовал на площади, включая Инвара и Араима. Втянув голову в плечи, Валеска быстро повернулась и пошла к дому. Ей казалось, что, если Айриз догонит ее и побьет уже по-настоящему, она даже будет ему благодарна.

Дома было сыро и холодно. Тонкий слой пыли успел лечь на все предметы в комнатах, и Валеска некоторое время не знала, что ей теперь делать. Ей хотелось упасть на кровать и заплакать, она даже попыталась сделать это, но лежать на отсыревшем одеяле было мокро и холодно, и она вышла в сени, набрала дров и стала растапливать печь.

Когда огонь затрещал, закручивая березовую кору на поленьях в веселые завитки, Валеска зажгла лучину и спустилась в подпол. В большой дубовой бочке квасилась под гнетом капуста с яблоками, в углу была свалена картошка. Отправив картошку в горшок, а горшок – в печку, Валеска протерла пыль и уселась за стол. Пустая изба медленно приобретала былое ощущение дома, но Валеска все еще не понимала, что ей делать дальше и как себя вести. Обида и гнев в ее душе понемногу улеглись, оставляя место раскаянию и желанию немедленно загладить свою вину. Но как можно было это сделать? Идти к Айризу мириться в то время, когда он, наверное, вел важные разговоры с Инваром и Араимом, было не лучшей идеей. Ждать вечера тоже не хотелось. Валеска в задумчивости обводила взглядом избу и вдруг увидела нечто, что по какой-то причине не замечала все это время.

У двери, в полутемном углу, где под потолком был прибит к стене деревянный идол – хранитель дома, висела на крючке отрезанная коса Джеммы. Валеска вскочила с лавки, подбежала к ней, взяла в руки – сомнений быть не могло, Джемма отрезала косу и оставила ее в доме перед походом. Это был очень нехороший знак. Древний обычай, испокон веков установившийся в лесу, гласил, что перед лицом серьезной опасности женщины расставались с волосами.

Валеска знала, что в ту страшную зиму, когда от снежной лихорадки умерли ее родители, ее мать, уже чувствуя приближение конца, отрезала свою косу. Она до сих пор хранилась в сундуке у Джеммы, обернутая в материн шелковый платок. Если в результате опасения не подтверждались, и женщина выживала, косу сжигали в печи, а женщина растила новую – говорили, что она вырастет еще длиннее и краше, чем отрезанная.

Валеска помнила, что тетка уходила в ночь, уложив ее спать. Приказ о том, что смотр земель нужно провести немедленно, сорока принесла в форт с утра, и остаток дня ушел на сборы – в суматохе и беготне Джемма только вечером смогла найти Валеску, которая вместе с другими детьми ловила тритонов в ручье. «Я вернусь через неделю», – сказала тогда Джемма, – «Зато не уйду в поход осенью, как положено, и, может быть, буду дома и схожу с тобой на ярмарку». Обычно обход земель приходился как раз на дни праздника урожая, и Валеска каждый год переживала, что этот семейный праздник она из года в год встречает с Айризом.

Тогда она обрадовалась, что осенью в праздничные дни они будут вместе с теткой… Схватив косу, Валеска выбежала из дома и побежала к муниципалитету.

***

Когда она ворвалась в избу, Айриз, Инвар и Араим стояли, склонившись над столом, на котором была развернута карта леса. Вокруг карты были разложены письма в форт – из столицы и те, что писал Инвар – и письма из форта, которые успела отправить ему Джемма.

– Послушайте! – закричала Валеска, ввалившись в комнату, – Послушайте! Джемма отрезала перед походом косу!

– Что? – переспросил Инвар.

– Это уже ни в какие ворота…. – начал говорить Айриз, но осекся. – Отрезала косу?!

– Да! Вот она, – Валеска положила на стол косу Джеммы.

– Что это значит? – встревожено спросил Инвар.

– Похоже, это значит, что она… она шла на смерть, если тебе нужно буквальное значение, – сказал Айриз.

– Шла на смерть?!

– Это традиция. Дань богам. Но я не знал, что Джемма это сделала. Когда мы прощались, она была в плаще с капюшоном, я просто не видел…

– Получается, Джемма что-то знала? – вступил в разговор Араим. – Она предчувствовала, что этот поход может кончиться плохо?

– Так, давайте еще раз, – Инвар обошел стол по кругу и взял в руки письмо с красным гербом в виде двух мечей, перекрещенных на фоне щита. – Это письмо из столицы. Оно пришло месяц назад, перед тем, как Джемма и ее люди покинули форт.

– Да, – сказал Айриз.

– Здесь написано только «Милостью его королевского величества короля Марвина Красивого повелеваем вам совершить ежегодный обход вверенных вам лесных владений в срочном порядке, не дожидаясь обычного срока», так?

– Да.

– В тот же день она пишет письмо мне и просит прибыть в форт, так?

– Да.

– Ночью этого же дня она собирает людей и уходит.

– Да.

– Она получала другие письма? Что могло натолкнуть ее на мысль о том, что этот поход может быть опасен?

– Нет. Никаких других писем не было, – покачал головой Айриз.

– Тогда я ничего не понимаю, – сказал Инвар.

– Стойте, – Валеска тоже подошла к столу. – Я знаю. Она ходила к ведьме, которая живет за стенами форта.

– К ведьме? – переспросил Инвар.

– Да, у нас есть тут одна сумасшедшая старуха, – Айриз скорчил гримасу. – Почему-то Джемма любила с ней советоваться.

– Между прочим, эта старуха всегда говорила ей правду, – сказала Валеска.

– Умоляю тебя…

– Послушайте, я знаю свою тетку. Ее сложно было напугать. Если она послушала эту ведьму, значит, у нее были веские на то основания. Мы можем пойти к ведьме и узнать у нее, что именно она сказала Джемме в тот день.

– Как нам это поможет? – не уступал Айриз. Валеска вдруг поймала себя на мысли, что, несмотря на общий драматизм ситуации, она рада тому, что никто не вспоминает ее некрасивое выступление утром на площади.

– Валеска говорит дельные вещи, – заметил Инвар. – Я пойду к ведьме прямо сейчас.

– Уже темнеет, вряд ли она примет тебя. Старуха рано ложится, – сказал Айриз.

– Я поговорю с ней так, что ей придется принять меня, – ответил Инвар и вышел из комнаты.

– Араим, может быть, вы пока отдохнете? – помолчав, обратился к горному эльфу Айриз, – Я могу отдать приказ, чтобы натопили баню.

– Да, это не было бы лишним, – кивнул Араим.

– Где вы предпочли бы ночевать? Любой дом к вашим услугам.

– Мне абсолютно все равно. Я могу заночевать и на конюшне.

– У нас не принято, чтобы гости ночевали на конюшне, – желая показать себя гостеприимной хозяйкой, сказала Валеска. – Наши воеводы считают своим долгом пригласить гостей к себе. Поэтому я пойду и приготовлю ужин к моменту вашего с Инваром прихода в мой дом.

– Спасибо, – улыбнулся Араим. Айриз глубоко вздохнул.

Валеска пришла домой и как раз успела спасти из печи сварившуюся картошку, которая еще через десять минут рисковала превратиться в картофельное пюре. В их с Джеммой доме было всего две кровати, и она решила, что сама ляжет спать на полу, уступив их гостям. Однако, никакой еды, кроме квашеной капусты и вареной картошки, в доме не было, и Валеска пошла к соседке. Та то ли не была утром на площади, то ли не посчитала валескино поведение постыдным, но без лишних разговоров выдала ей крынку молока, немного масла и несколько куриных яиц. Довольная, Валеска принесла все домой и поставила на стол. Первым пришел Араим. Одна из женщин забрала его одежду, чтобы постирать ее и немного подлатать после долгого пути через чащу, и Араим надел охотничий костюм лесных эльфов, который оказался несколько узок для него в плечах и коротковат в рукавах.

– Спасибо за гостеприимство, – сказал Араим, садясь за стол.

– Если честно, то после того, что случилось сегодня утром, мне больше всего хочется вообще не жить, – вздохнула Валеска. – Это было очень глупо.

– Мне твое поведение не показалось таким уж из ряда вон выходящим. Конечно, ты была не права, что сбежала, но ты ведь и сама уже все осознала. Нужно иметь силу духа, чтобы признаться в своих ошибках. Айриз был не прав, что унизил тебя на глазах у других людей. Я знаю только одно: в твоем возрасте лучше взбрыкнуть в ответ на несправедливость по отношению к себе, чем молча проглотить ее.

– Спасибо, – Валеска села за стол напротив него. – Не знаю, что на меня нашло. Интересно, когда вернется Инвар?

– Думаю, что скоро, – сказал Араим. – Единственное, что меня волнует – это то, что ему придется ночевать в этом доме, в доме Джеммы. Думаю, что это может быть тяжело для него.

В это время в дверь ввалился Инвар. Судя по его виду, ему было не до сантиментов относительно того, в чьем доме он ночует – Инвар был взбешен.

– Вы должны пойти со мной, – тяжело дыша, сказал он.

– Безусловно, мы пойдем с тобой, но что случилось? – спросил Араим.

– Ведьма сказала, что я должен привести вас, только тогда она будет говорить. Она сказала «Ты пришел сюда не один, приведи сюда второго и Валеску». Черт знает, откуда она об этом прознала…

– Возможно, потому что она ведьма? – пожал плечами Араим. – Пошли.

Они взяли факелы и пешком вышли за ворота форта. Ведьмина изба была перекошена до такой степени, что подходить к ней было страшно – казалось, задень случайно рукой прогнившие бревна – и вся конструкция рухнет, похоронив тебя под собою. Крыша в одном месте сползла почти до земли, а сам дом настолько врос в землю, что для того, чтобы дверь можно было открыть, перед крыльцом была вырыта небольшая канава.

Инвар спрыгнул в канаву и потянул дверь на себя. Та поддалась неохотно, проржавевшие петли почти отвалились от дверной проймы. Нагнувшись – иначе в низкий проем протиснуться было нельзя – они вошли в избу.

Внутри было полутемно, только одинокая лучина горела в дальнем углу. В доме ведьмы воняло, и этот запах – смесь гниющих овощей, мочи, грязного человеческого тела и чего-то еще, сладковато-приторного, поначалу так шибал в нос, что темнело в глазах. За спиной Валески Араим негромко чертыхнулся, быстро открыл со скрипом захлопнувшуюся за ними дверь и подпер ее один из березовых поленьев, которые, видимо, были предназначены на растопку, но в беспорядке валялись под ногами.

Ведьма лежала на кровати, стоявшей напротив двери. Ее ложе представляло собой нагромождение грязных и рваных тряпок, которые были сложены друг на друга. Когда путники вошли, старуха, кряхтя, приподнялась на локтях и посмотрела на них ничего не выражающим взглядом. Валеске показалось, что она пьяна.

– Я привел своих спутников, – сказал Инвар, глядя на нее.

– Я вижу, – глухим голосом отозвалась ведьма. Она медленно, с трудом села на кровати, спустила ноги на пол, и пошарив по нему в поисках клюки, наконец, встала. Сделав несколько шагов, старуха подошла к столу, загроможденному какими-то обрезками, грязной посудой и свечными огарками, и села на стоявший у стола чурбачок, заменявший стул.

– Говори, – сказал Инвар.

– Говорить что? – спросила ведьма.

– Ты хотела что-то сказать мне, если я приведу этих людей. И еще ты хотела рассказать, что именно ты сказала Джемме в день, когда она и ее люди уходили в поход.

– Что я сказала Джемме – то со мной и умрет. Или с ней, – подумав, сказала старуха. – То ей предназначалось и для других ушей слышать неповадно.

– Не шути со мной, ведьма, – угрожающе сказал Инвар. Его рука на рукоятке меча дрогнула, и Валеске стало страшно. Она еще не видела Инвара таким.

– А что с тобой шутить, князь? – ведьма усмехнулась. – Смелый ты воин, да человек глупый. Был бы умный – спросил бы, что самому тебе уготовано.

– Инвар, – негромко сказал Араим, положив свою руку на руку Инвара, сжимавшую меч.

– Кто это с тобой? А, князь серебряных эльфов! – ведьма мелко рассмеялась. – Говорила же – сразу всех приводи, всем сказ будет. Подойди сюда, Араим.

Араим вышел вперед и остановился напротив ведьмы.

– Трудно мне в последнее время, – сказала старуха, скользнув по нему взглядом. – С молоду-то тяжело было, а теперь и вовсе невыносимо. Раньше, бывало, лягу спать – приходят мои духи, и все шепчут, шепчут… но, бывало, проснешься, попросишь у Леса помощи да поддержки – и уходят. А теперь и не уходят уже, постоянно со мной. И все шепчут, шепчут… а я что? Мне и умереть не страшно, да только, боюсь, и в Подлесье они ко мне приходить будут… и про тебя, эльфийский князь, они мне сказывали. Говорили, что недолго осталось тебе княжить в горах, ждет тебя долгая дорога, князь, очень долгая, ты по ней пойдешь и все потеряешь. Но все равно тебе княжить потом, только гор в том месте не будет. Вот только не проси меня объяснить, как это – я сама не понимаю…

– Ведьма… – снова угрожающе начал Инвар, но старуху было уже не остановить.

– А ты, Инвар, сын Ильрига, по той же дороге пойдешь, все по той же… славен будет твой путь, да короток. А повернуть с него – так лучше сразу в петлю, да, князь? Валеска, пойди сюда, дай посмотреть на тебя.

Валеска, в оцепенении слушавшая ведьму, осторожно пробралась между Араимом и Инваром и встала рядом с ней.

– Нет в тебе ничего от Джеммы, как неродная ты ей. Кровь у тебя жидковата, мать твоя равнинница была, вот и жидкая кровь тебе досталась. Нет, не знаю, тебе этот путь зачем, но ты пойдешь, пойдешь… всего лишишься, все потеряешь, все глаза выплачешь, всю душу вынешь, одна останешься… но знаешь, девочка, кровь у тебя хоть и жидковата, а сердце смелое. Не испугаешься – путь сам к тебе повернется, а струсишь – пеняй на себя.

Ведьма замолчала. В тишине было слышно, как догорает, потрескивая, лучина.

– Старая я стала, – сказала вдруг ведьма и медленно повалилась с чурбачка вперед. Инвар бросился к ней, подхватил, стал бить по щекам. Рот старухи открылся безобразным смердящим провалом, обнажив страшные гнилые зубы. Ее тело моментально остыло – как будто она была мертва уже давно.

***

Они вернулись в форт в молчании. У ворот Инвар остановился, чтобы отдать распоряжение эльфам похоронить старуху. Те очень удивились, что она умерла. Никто не мог вспомнить, сколько же ей лет. Всем казалось, что старуха вечна.

Дома Валеска зажгла несколько свечей и стала перестилать свою постель. Араим и Инвар остались на крыльце и что-то обсуждали. Вернувшись в горницу Джеммы, Валеска обнаружила там одного Араима. Он сидел за столом, уронив голову на скрещенные руки.

– Араим, – негромко позвала Валеска. – Я постелила тебе у себя. Ты можешь лечь.

– Что ты, зачем? – Араим поднял голову и потер глаза. – Я лягу здесь, на лавке.

– Да нет же, я переночую у Айриза, а вы ложитесь здесь.

– Нет-нет. Я сам постелю, – Араим встал. – Ты не могла бы посмотреть, как там Инвар?

Валеска вышла на крыльцо. Инвар сидел на ступеньках, крутя в руках брошь, которую он носил на груди под плащом. Валеска хорошо помнила такую же у Джеммы – камень в ней был ярко-зеленым. Камень же в броши Инвара напоминал обычный булыжник – черный, матовый, без переливов. Хотя, возможно, так просто казалось в темноте.

– Пора спать, Инвар, – сказала Валеска, останавливаясь рядом с ним.

– Да, я сейчас поднимусь, – Инвар смотрел на брошь так, будто надеялся, что у него на глазах с камнем произойдет какая-то трансформация.

– Не имеет смысла тут сидеть, – подумав, Валеска погладила Инвара по плечу. – Мне тоже очень тяжело. И я скучаю.

– Ты видела у Джеммы такую брошь?

– Конечно, – кивнула Валеска. – Это та, что ты подарил ей… тогда. Она никогда ее не снимала. Даже… потом.

– Да, – кивнул Инвар, – И я не снимаю. Они парные. Их сделали эльфийские жрецы в горах. Эта брошь показывает своему владельцу, что происходит с обладателем второй броши. Здоров ли он, не попал ли в беду. И видишь – моя потемнела. Несколько недель назад.

– Что это значит?

– С Джеммой действительно произошла беда, но она жива. Если бы Джемма погибла, камень заплакал бы.

– Заплакал? – переспросила Валеска.

– Да. Камни умеют плакать, если в них есть душа. В этих брошах – они называются Муж и Жена – она есть. Эльфийские ювелиры вдохнули ее в камни. Такие же броши, тоже парные, есть и у нас с Араимом. Только они называются Два Брата.

– В любой камень можно вдохнуть жизнь?

– Да. Но это сложное дело. Жизнь гораздо легче отнять, – сказал Инвар.

Валеска лежала без сна, пока не начало светать. События этого длинного дня беспорядочно роились у нее в голове, и стоило ей закрыть глаза, как перед ней возникала мертвая старуха, повторяющая слова: «Путь один… пойдешь, никуда не денешься. И все потеряешь. Все».

На рассвете пришел Айриз.

– Вернулись охотники, – сообщил он. – Те, которых я отправил две недели назад по следам Джеммы.

Охотники кучковались на площади – обнимались с женами, трепали по головам снующих туда-сюда детей, обменивались новостями с другими мужиками. Их глава, патлатый Джед, сидел посреди площади на пеньке и блаженно шевелил пальцами босых ног. Его охотничьи сапоги стояли рядом, по верх голенища заляпанные высохшей грязью.

Охотник радушно поздоровался с Инваром и Араимом. Он держался просто, но с достоинством, без заискивания перед явно более знатными гостями.

– Весь путь прошли, как Джемма шла, – сообщил Джед, скручивая самокрутку. – Весь путь, до самого Черного озера. И ничего. Ни следа, ни кострища. Правда, гроза была, прямо перед нами прошла – лужи по колено, грязи по пояс. А за Черным озером, там, где дорога делает крюк, и вовсе лес повалило, мы развернулись и назад поехали. Нет, если бы Джемма там шла, я бы это сразу увидел, даже после грозы – а так ощущение, будто и не шел там никто перед нами. Ну, дела… Мы уж думали, всех мертвыми найдем, мало ли что случиться могло. Ан нет, как в воду канули…

– Как в воду канули… – задумчиво повторил за ним Араим. – Скажи, Валеска, а где вы храните летописи?

– Летописи? – удивилась Валеска. – Так в школе же. Могу проводить. Там работает Айсен, старый эльф. Он и учитель, и летописец.

– У меня появилась одна мысль. Я сам найду школу, спасибо.

Араим быстрым шагом направился вглубь улицы. Валеска и Инвар остались стоять рядом с Джедом.

– И главное – я не понимаю! – продолжал охотник. – Это же Джемма, никто, ну никто лучше нее леса не знает, тут с ней ни мужик, ни эльф какой-нибудь не сравнится. Она уж лет пять как каждый год сама водит людей на обходы, ей каждый булыжник на обочине знаком, как родной. И вот так пропасть! Нет, если хотите знать мое мнение, то дело тут не чисто!

– Какой-то тупик! – сказала Валеска Инвару, когда они шли домой. – Ведьма умерла, охотники вообще ничего не нашли. Будто двести человек могли взять и раствориться в воздухе!

– Да, тут ты права, – задумчиво сказал Инвар. – Я думал о том, чтобы самому поехать искать Джемму, но не верить охотникам у меня поводов нет. Даже и не знаю, что делать дальше.

Они вошли во двор, и Валеска занялась завтраком, а Инвар остался у колодца, чтобы набрать воды. Однако не успел он взяться за ведро, как во двор вбежал Айриз.

– Инвар, гляди, пришло письмо из столицы! – кричал он.

– Инвар взял у него из рук письмо и стал распечатывать. Валеска тоже выбежала во двор, чтобы не пропустить ничего важного.

– «…сообщаю вам, что никаких распоряжений именем короля Марвина Красивого относительно действий гарнизона форта Лесной Перевал нами не отдавалось», – прочел Инвар. – Да нет же, тут явно какая-то ошибка! Айриз, где первое письмо?

– В избе для собраний, где и было.

– Нужно сравнить печати.

Инвар поспешно вышел со двора.

– Что же это такое происходит? – пробормотала Валеска.

– Не знаю, но больно уж темное дело, – поморщился Айриз. – Не нравится мне все это, и чем дальше, тем больше. Кстати, а где ваш эльф-полукровка?

– О чем ты?

– Как о чем? Араим, спутник Инвара – куда он делся?

– Он пошел в библиотеку. Почему ты называешь его полукровкой?

– Ты что, слепая? – искренне удивился Айриз. – Такой вопрос может задавать только незрячий.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, но мне не нравится твой тон, – сказала Валеска, исподлобья взглянув на Айриза. – Кажется, будто ты хотел оскорбить Араима.

– Ты, понятно, восхищена этими господами и готова защищать их от моих нападок, как трогательно! – засмеялся Айриз. – Оскорбить Араима? Мне и в голову такое не могло прийти. Я просто констатировал факт. Пойду в муниципалитет, может быть, Инвару понадобится моя помощь.

«Очень нужна твоя помощь Инвару», – подумала Валеска и из чувства противоречия поплелась следом.

***

– Письма абсолютно одинаковые. Они оба пришли из столицы. Теперь я абсолютно уверен, что нужно ехать на Равнины. Исчезновение Джеммы и ее людей кем-то подстроено, и этот кто-то находится там, – Инвар встал и прошелся вдоль стола. – Айриз, напиши письмо в Горный бастион. Я выезжаю сегодня же.

– Ты хочешь ехать один? – спросил Айриз.

– Я не в праве требовать от Араима, чтобы он присоединился ко мне. Он и так сопровождал меня сюда исключительно потому, что я попросил его. Если Араим захочет, он поедет со мной.

– До столицы неделя пути. Плохая идея выезжать сейчас. Через три дня кончится лето.

– И что же? Мы достаточно ждали и теряли время.

– Срок возвращения душ, Инвар, – напомнил Айриз. – В первую ночь осени. Если она застанет тебя в пути, ты можешь сильно пожалеть об этом.

Инвар задумался.

– Пожалуй, это веский аргумент в пользу того, чтобы ехать одному, только и всего, – сказал он. – Прикажи седлать мою лошадь.

– Но может быть…

– Медлить нельзя.

Айриз развел руками и вышел. Инвар постоял у стола еще немного, потом стал собирать с него письма. Валеска стояла, не трогаясь с места.

– Ты точно не хочешь поговорить сперва с Араимом? – спросила она.

– Конечно же, я не уеду, не простившись с ним.

– Тебе придется скакать день и ночь совсем одному.

– Это не самое страшное, что может со мной случиться.

Валеска замолчала. Она видела, что Инвар принял решение и не планирует менять его. «Так значит, сегодня он уедет. Араим, конечно же, поедет с ним. А я останусь здесь – и совсем ничего не смогу сделать для поисков Джеммы! Совсем одна в четырех стенах форта вдалеке от всех событий. Как это несправедливо!», – думала Валеска. К прежнему беспокойству за тетку добавилось и жестокое разочарование – поманивший было обещанием приключений период кончился. Наступала осень, и значит, скоро всем фортом они будут запасать на зиму капусту и ставить силки на зайцев. Как и каждый год, как все предыдущие годы. Потом будет праздник урожая и зима, долгая и снежная, как всегда в этих краях…

– Инвар, – сказала Валеска вслух. – Возьми меня с собой.

Инвар перестал собирать бумаги и поднял глаза на девочку.

– Это совершенно невозможно, посуди сама, – сказал он.

– Инвар, но что мне тут делать? Я не могу сидеть, сложа руки, и знать, что я ничего не делаю для того, чтобы найти Джемму! Поставь себя на мое место – ведь ты не смог бы просто сидеть и ждать!

– Но я не на твоем месте, Валеска, – Инвар сунул за пояс свернутую карту. – Я хорошо подготовлен к любым невзгодам, я был в боях и руководил армиями, и мне не пятнадцать лет. Именно поэтому я могу оценить опасность и умею нести ответственность не только за себя, но и за других. И Джемма первая не позволила бы мне сделать этого.

– Но Джеммы нет, Инвар! – воскликнула Валеска. – И кто мог бы подумать, что такой подготовленный и смелый воин, как она, будет нуждаться в помощи? Никто! Но ее нет! И если Джемма погибла, я займу ее место. С чего начнется моя жизнь воеводы? С того, что я скажу своим людям: «Да, я могла бы найти свою тетку и спасти ее, но не сделала ничего для этого и только покорно ждала, когда смогу оплакать ее»?!