Сказ о том, как Емеля разум искал

Что взрастили мы ко сроку или нанесли урон

Его чудному Творенью – Миру и своей Душе,

Ведь плоды неразуменья не видны на вираже.

Про войну вот рассуждают, про проблемы говорят,

На дрожжах все подрастает, сами их себе творят,

А потом кричат в подушку: «Господи, за что сей крах?»

А свои все нескладушки вы создали, вот ведь как!

Каждый эрг, что Богом даден, нужно тратить на Добро!

Не на сплетни, не на платья, не на пьяное вино…

Вы не знали – так вот знайте! Мир изменится тотчас,

Так, что, люди, выбирайте, что важней всего для вас!»

Дева солнцу поклонилась, и в туман густой вошла,

Раз… и в щуку превратилась, в море– плюх… и уплыла…

Лишь звезда лежать осталась, царь ее, любуясь, взял,

И в ладонь вложил, не маясь, легко кинул в океан.

Царь приходит к Поликарпу, тот недвижим и угрюм,

«Болен я, смотрел я карту, вот чего пришло на ум…

Поезжай ты в Антарктиду, там прекрасная земля,

Там получишь не для виду много знаний, ну а я…,

Я домой к себе поеду, видишь, слишком нездоров,

Надо проследить за дедом, стар он, чтоб пасти коров…

Ну, а ты там наберешься много знаний, верь мне, царь,

А когда домой вернешься, станешь мудрый государь…

Там получишь знанья власти, дашь подпитку для мозгов,

Для Марьяши будет счастье, как ты смотришь? Ты готов?»

А Емеле уж охота поскорей домой, туда!

Там Марьяша! Но работа…! Это вам не ерунда!

Он, вздохнул, послушав друга, приоткрыл сурово рот:

«В Антарктиду меня, щука, а его наоборот

Ты отправь, скорей во царство, ведь негоже оставлять

Без присмотра…» Что ж, коварство знает, что и как сказать!

Поликарп решил Емелю – ротозея погубить,

Чтоб замерз он за неделю, а ему с Марьяшей жить,

Царствовать над местным людом, государством управлять…

Худо, худо, очень худо географию не знать!

Закрутилось, завертелось все вокруг них как во сне,

Где-то солнце, где-то месяц, то ль в зиме ли, то ль в весне.

Глава 3

Вот Емеле очутился в Антарктиде! Боже Мой!!!

На какой-то белой льдине распластался наш герой…

А вокруг– то холодища! Уши сжались от ветров…

Ураган нещадный свищет!!! Не видать во мгле домов!

«Ничего себе учеба! Где ж тут разум выдают?

За неделю лишь хвороба сможет подцепиться тут!»

И пошел, склонясь от ветра, к белым скалам вдалеке

Силы тают, с каждым метром тяжелей ступать ноге.

Снег глубок, и холод страшен, лишь во мгле поземка вьется…

«Что ж, прости меня, Марьяша, видно, олух не вернется!»

Ну, а скалы так далеки, жжет лицо злой ураган…

Да трудны, порой, уроки, что дают за глупость нам.

Вот очнулся он в пещере, дева перед ним сидит,

Та, что щука в самом деле, и чего-то там твердит.

Под вуалью лицо скрыто, в том же платье белоснежном,

Словно в детстве позабытом его гладит нежно-нежно.

Он прислушался, стараясь, разобрать ее слова,

А она, его касаясь, говорит едва-едва:

«Вспомни сердце, как любило, ты ведь помнишь наизусть,

Как летело, ввысь парило, как охватывала грусть.

То знобило как в простуду, то болело ты от мук…

Вспомни, вспомни это чудо, что с небес явилось вдруг…

Тот щемящий пламень сердца, что светил тебе в пути,

Вспомни, дай себе согреться, пламень, сердце, возроди…»

Вспомнил тут наш царь Марьяшу, слезы тихо полились:

«Нет на свете ее краше!» И к нему вернулась жизнь!

Радостно вздохнула дева и сказала тихо: «Жив!…

Все ж любовь тебя согрела, ураган злой сокрушив…

Смерть ты одолел любовью, ею одолей и зло,

Лишь любовью, лишь с любовью можешь совершать добро!

Видно, ты дружок, родился под звездой в счастливый час,

Коль ожил и не сломился, жизнь вернулась в этот раз».

Тут Емеля приподнялся:

– Что же это за чертог? Как я вдруг тут оказался?

– Это Бог тебе помог!

Встав, пошла во глубь пещеры, и пропала там во тьме,

Царь глазам своим не верил: « Примерещилось все мне?

А пошла не обернулась, эх, и щука мне в пути!

Напоследок улыбнулась б, да куда ж теперь идти?

Он поднялся, и припомнил: «Антарктида…, где ж обед?»

Ощутив себя голодным, он пошел за щукой вслед.

Странно, но в пещере этой холод злой не донимал,

Было в ней довольно света, но откуда он слетал

Так Емеля и не понял, стены в росписях цветных

Блеск от них как от короны… «как таинственно у них!»

Что скрывает грот огромный, ему было неизвестно,

И, когда урчит живот, роспись мало интересна.

Вот идет он по пещере, чудно все и там и тут,

Видит, вроде бы, как стены, зеркалом пред ним встают.

Подошел поближе точно, посмотрелся, красный нос…,

Чуб торчит, да… вид порочный! В общем, клоун в злой мороз!

«Эй ты, ржавая картошка!»,– сам себе вдруг подмигнул,

Повздыхал еще немножко, руку к носу потянул,

Палец в зеркало вонзился и в него как в пар вошел,

Наш Емеля удивился: « Тут проход? Что ж, хорошо!

Вдруг поем там до отвала, и научат, наконец»

И пошел куда – незнамо наш Емеля– удалец.

Вышел он из зазеркалья: ба! зеленая трава!

Вдалеке виднелись скалы, а над ними синева,

Облака летят неспешно, тишина стоит вокруг,

Птаха лишь щебечет нежно, да у сердца слышен стук.

«Эх, какая красотища, там за стенкою мороз…

Ну, а здесь-то теплотища! хорошо, что не замерз!»

В небе облако скрутилось, превратилось во дворец,

И легонько опустилось пред Емелей, как ларец.

Дверь открыл он осторожно, а там света благодать!

Да, пером тут невозможно красоту всю передать…

Как из нежных нитей солнца соткан был чудесный храм,

Изумрудные оконца, розы в вазах тут и там.

Света радужные блики, и картины на стене,

Да, Емеля наш не видел красоты такой нигде.

Зал струится нежным светом, лестница наверх ведет,

Вдоль стены висят портреты, не спеша идет вперед.

Вот балкон, сидит там кто-то, наш Емеля чуть струхнул,

Что-то пишет, за работой, царь тихонечко прильнул

К стенке, чтоб уйти обратно.

– Что таишься, выходи!-

Слышит голос он приятный и насмешливый, уйти

Было поздно, он выходит, как нашкодивший юнец…

– Это ты, Емеля, бродишь? Нас нашел ты, наконец?!

Вижу, долго добирался, что ты хочешь здесь узнать?

– ..Долго я уже скитался… Как мне царством управлять?

Научите, как мне править, чтоб народ доволен был,

И чего уж там лукавить, чтобы он меня любил…

И Марьяша б полюбила, чтоб разумным стал скорей,

А то всем я опостылел, дайте мудрых мне идей…

От волненья заикался, но все честно говорил,

Великан к нему поднялся…, он таким прекрасным был…,

Волос русый, очень строен, из очей струится свет…

– Хорошо, но будь спокоен, дам тебе на все ответ…

Ты ведь думаешь, случайно ты на царствие попал,

Потому что изначально щуку в проруби поймал…

Только дело ведь не в щуке, так Совет Святой решил…

Знаем, был ты криворукий, пил, ленился и грешил…

Только в лидеры мы ставим тех, что заслужил народ.

Коль народ в спиртном угаре, то правитель тоже пьет.

Если деньги – главный идол, то правитель казнокрад,

Потому народный лидер – ты, и ты не виноват…

– Только жить и царством править я как раньше не могу,

Как все к лучшему исправить, чтоб позор не тлел в мозгу.

– Лишь когда идеи света, милосердия, любви,

Победят на всей планете и в умах, тогда не ты

Будешь править государством, Бог пошлет наверняка

К управлению над царством лучшего ученика.

Царь ссутулил свои плечи, неприятно, что уж там,

Слышать вот такие речи, что тебе не по зубам…

– Что же я совсем никчемный, нет мне светлого пути?

– Почему? Сеанс лечебный сам назначь себе, иди,

Возвышай свое сознанье, просвещение неси

В своем сердце, на признанье не надейся и не жди.

Помогай преодолеть всем тяжесть жизни, устремляй

Их к Божественности истин, да и сам их познавай.

Путь указан, он известен – поднимать духовность ввысь,

Каждому из вас и вместе, для того дана вам жизнь…

– Что за истины такие, помогите разобрать,

Чтоб стране моей, народу была Божья Благодать?

– Вы опутаны обманом, паутиной липкой лжи,

Льющейся со всех экранов, как вы можете служить,

Если истина укрыта лицемерной болтовней,

Сериалами убита и компьютерной игрой…

Вы не слышите, планета «SOS!» сигналит вам давно!

Вы не знаете про это? Или вам всем все равно?

Вам давно кричат «Спасите!» и озера и леса,

Свалки, вырубки, смотрите! что вы прячете глаза?!

– Да, я знаю, просто царству нужны деньги, где их взять?

– Мой дружок, ты не лукавствуй, вам не надо во-ро-вать!

Много денег ты транжирил на себя, смеясь, греша…

Только стал ли ты счастливей, в радости ль твоя душа?

А Земля – она живая, и страдает, как и ты?

Но грязны ее озера и оборваны цветы,.

Вы не вечны, и так скоро дети ваши подрастут,

Но родители беспечны…Что оставите им тут?

Горы свалок, реки грязи? Для того живете разве?

А Земля – она вам Мать, и дарует вам всем воду, лес, и пищу, и природу!

Что вы можете ей дать?

Вы безжалостные дети…

Катаклизмы на планете – это гнев больной Земли …

Только в истинной любви оживет планета ваша,

Станет чище, станет краше,

Только в истинной любви, обретете радость жизни,

Без стыда и укоризны!

А еще хочу сказать, что вы связаны все нитью,

все вы клеточки Земли…

И в ответе перед жизнью, как вы здесь себя вели!

Думаю, сегодня хватит, что ж, осознавай, иди

Глубину всех тех понятий, что пришли к тебе в пути.

Завтра утром, как леченье, мы продолжим изученье».

Замок в облако скрутился и взлетел на небеса,

А Емеля очутился на поляне, трет глаза:

«Иль привиделось, как спьяна, или сон меня сморил,

Но ведь помню, без изъяна, все, что Он мне говорил».

Что же происходит в царстве? Поликарп вернулся в дом,

В думах он уж государством правит, смотрит все кругом,

Свои новые владенья он обходит не спеша,

Даже каплей сожаленья не терзается душа.

Вот заходит в дом Марьяши, дева грустная сидит,

«Все же нет на свете краше» – Поликарп себе бубнит,

«Ну, а с ней большое царство как приданое придет!»

Что поделаешь, коварство лишь момент удобный ждет!

– Здравствуй, Машенька – царица!» – говорит печально ей.-

Я пришел с тобой делиться грустной новостью своей!

Нет уже на белом свете, нет Емелюшки– царя,

Был он в самом лет рассвете, но погиб, причем за зря.

Он, как видно, утопился в полынье большой реки,

Иль нечаянно свалился, благо наши мужики,

Подобрали шапку эту,– и из-под полы достал

Шапку, что была по цвету точно царская, украл

Или где припрятал, но была она точь в точь

Как Емелина … «Ведь братом он мне был, тебе помочь

Попросил перед кончиной, плакал, что разбил мечты,

И сказал, коль что случится, управляешь царством «ты»,

То есть я, а я значенья не придал его словам,

Да, такого огорченья уж не пересилить нам…»

Поднялась царица вроде, и упала без сознанья,

Вот ведь до чего доводят нас фальшивые признанья.

А Емеля на поляне, призадумавшись, сидит,

Вечер бродит весь в тумане, в тишине огонь горит.

Спички оказались в шубе, ими он разжег костер,

«Пел, да ел без всякой думы… вот как жил я до сих пор!

Никому ведь не помог я, только титулы давал,

Деньги царства не сберег я, все по ветру раскидал…

Без хлопот жил, без печали, думал, что и так сойдет,

Эх, сказали б мне в начале, правил я б наоборот».

Смотрит вдаль – туман клубится, и как в странном мираже -

Дева–щука, точно снится… но вдруг радость на душе!

– Что печалишься, Емеля, думаешь наоборот

Если б правил, в самом деле, было б лучше, и народ

Тебя сразу полюбил бы, ошибаешься, мой друг,

Коли шел ты без любви к ним, ничего не вышло б «вдруг».

Только при любви к народу и с желанием помочь

Всем, в любую непогоду, не смотря на час и ночь,

Облегчить им тяжесть жизни, про себя забыв совсем,

Без вранья, без популизма, без пустых словесных тем…

Без желанья понастроить всюду для себя дворцы,

Денег взять себе поболе, спрятав далеко концы…

У тебя б не получилось все равно на тот момент…

Чтоб воистину свершилась Перемена, есть секрет:

Называется СЛУЖЕНЬЕМ в Бескорыстье и в Любви,

Это Сердца вдохновенье, пламень, что горит в крови.

А коль хочется за это тебе что-то поиметь,

То огонь, как сигарета, будет просто тихо тлеть,

Отравляя дымом души, и не истинно оно,

Потому как все Служенье – зов от сердца твоего.

И Любовь та, что от Бога, лишь она должна вести,

А иное все убого, не найдет нигде пути.

Все построено Любовью, все миры, вся красота…

Все шедевры к изголовью лишь Любовь несет всегда.

Жизни чтоб Служить, ты должен быть в дозоре каждый час,

И готовность долг исполнить – то привычка, а не фарс.

Постоянство и терпенье, без желаний на признанье…

И, фактически Служенье – состояние сознанья,

Каждый эрг, что Богом даден, тратить на добро спеши!

А иначе он украден у твоей живой души…»

И пошла вдаль дева-щука, затерявшись за горой,

Без оглядки, так ни звука и не проронил герой.

Что же в царстве происходит? Как Марьяша? Третий день

Из палаты не выходит, заперлась, и даже тень

Там не движется, не дышит, у двери сидит отец,

Но Марьяша как не слышит, не выходит во дворец.

Поликарп, коль дом в тревоге, начал в царстве управленье,

Стал взимать со всех налоги, и считать все накопленья.

Он внушил отцу Марьяши, что ему с ним повезло,

Царство станет крепче, краше, всем врагам его назло.

Пусть поплачет дочь в палате, все забудет через год,

Купит свадебное платье, замуж за него пойдет.

Пошли слухи при народе – у царей дошли до драк…

Царь с царицею в разводе, и что дело всем табак.

Хорошо хоть труд спасает, подождем весенних дней,

Вот уж скоро снег растает, надо подковать коней…

Безмятежно спал Емеля на овчине в этот час,

Чуть прохладно в самом деле, но терпимо, в самый раз…

Вдруг проснулся, в небо смотрит, а там звездный небосвод

И луна вновь хороводит, словно тихо песнь поет…

Да, узнать б, что шепчут робко и луна, и та комета!

Эх! А звезд-то в небе сколько… «Ах, Марьяша, как ты, где ты?

Ты грустишь иль спишь, ведь поздно? Да, в просторах этих млечных,

В этом океане звездном гости дети человечьи…»

Посмотрел еще немного, потянулся и зевнул,

Шубу подтянул под боком, приукрылся и заснул.

Просыпается Емеля ранним утром, солнце встало,

« Собирайся на ученье!» – говорит себе устало.

Чуб пригладил, выпил воду и пошел походкой шаткой,

Летом хороша природа, только спать под шубой жарко.

Облака летят неспешно, тишина стоит вокруг,

Птаха лишь щебечет нежно, да у сердца слышен стук.

В небе облако скрутилось, превратилось во дворец,

И легонько опустилось пред Емелей, как ларец.

Вот опять он в замок входит красоты необычайной,

Словно вылитый природой, солнца сотканный лучами.

Вновь встречает великана с ликом ангела прекрасным,

Тот ему: «Явился рано…хорошо, Емеля, здравствуй!

Что ж продолжим обученье: выпей чай из трав чудесных,

Закуси моим печеньем, это вкусно и полезно…»

Тут Емеля только вспомнил, что давно не ел он, кстати,

Только почему-то, словно, чувство голода утратил.

– В этом мире вы все гости, избалованные дети,

Ищите лишь удовольствий, и вредите тем планете

И себе, но зла не видя безответственных поступков,

Злясь, ругая, ненавидя, как из грязной мясорубки,

Вылетает та отрава, что корежит судьбы ваши,

И Земле и жизни раны нанося все глубже, дальше..

Мир ваш – просто отраженье мыслей, что творит народ,

Чтоб Добро в нем стало стержнем, надо сделать поворот,

Изменить сознанье людям: Бога всем вернуть и Свет!

Этот путь, конечно, труден, но иных решений нет.

Только темные не дремлют, забивают вам мозги,

Телешоу, пошлость, сплетни – все, на что идут враги,

Чтобы отлучить от Бога, разбазарить свет души,

В горы так трудна дорога, ну, а вниз – бегом бежит…

Плотно вас кольцом укрыли информации ненужной,

Чтоб не думали о Мире, чтоб смердели ваши души.

Я могу с тобой общаться только здесь, к лицу лицом,

Невозможно нам добраться к вашим душам чрез «кольцо»…

Быть разборчивыми нужно, что послушать, что принять…

Чтоб гармонию не рушить, чтоб творилась благодать

На Земле и в государстве, в жизни вашей и детей,

Надо к Свету устремляться, к Богу, к чистоте идей.

Вот частушки любишь петь ты про любовь всем для забавы,

Оскверняешь чувство этим, и душе наносишь раны.

Пиво пил и сквернословил, злобой душу бередил…

Сколько грязи в мир ты пролил! Как тебя полюбит Мир?

Ваши мысли – это сила, что ведет вас каждый миг,

Их твори светло, красиво, прочь и злость, и гнев и крик…

И не будь ты пустомелей, слушай голос из души,

Равновесие, Емеля, равновесие держи…

Тут Владыка повернулся, ноты взял и сел к органу,

И орган вдруг встрепенулся, заиграл то ль серенаду,

То ли дивную сонату, звуки плыли над землею,

Звуки плакали, смеялись, то с надеждой, то с любовью,

Умирали, возрождались, поднимаясь к поднебесью,

В сердце звуки отзывались то ли болью, то ли песнью…

Словно ветры буйной силы подхватили, ворвались,

В ритмах, в звуках закружили и душа взлетела ввысь

От любви такой глубокой, бесконечной и…прозрачной,

На глазах, как от восторга, появились слезы счастья.

Вот закончилась соната, звук последний улыбнулся,

Как надежда, как награда, и Емеля вдруг очнулся:

– Как я жил – грешно и пошло, никому не дал я света,

Но так дальше невозможно, и спасибо Вам за это.

С грустью музыкант промолвил и в глазах его прекрасных

Отразился свет от молний и опять в них стало ясно:

– Разве могут слышать люди звуки моего органа,

Когда рок их утром будит, и вокруг «кольцо дурмана».

Вот Емеля в чистом поле, ветер гнет траву, колышет,

Уже час прошел и боле, только царь орган все слышит…

И опять все та же сила поднимает в поднебесье,

До чего же жизнь красива, это небо, словно песня,

Этот мир, где светят звезды, где ручьи журчат, где реки,

Он любовью Бога создан, Он для всех для нас навеки!

В нем для каждого найдется от любви большой частица:

Это луч весенний солнца, утра нового зарница…

Землю обняли крылами облака, раскрасив высь,

То дождями, то снегами наполняя нашу жизнь!

И родник с водой прозрачной, ледяною, ключевой

Напоит тебя как счастьем, так, что станешь вмиг хмельной.

Ароматом пахнут травы, на лугах растут цветы,

Для тебя, не ради славы, все творят Свет красоты!

Ты вдохни, вдохни всей грудью этот воздух, удивись,

Как бы ни был путь твой труден, но Любовь спасает жизнь!

Тут Емеля очутился у реки большой, шумящей,

Из нее воды напился самой чистой и бодрящей.

Загляделся в отраженье и как в зеркале увидел,

Осторожное движенье, чей-то взгляд на небе синем.

К небу развернулся лихо, но видение умчалось,

Облака летят лишь тихо,… может просто показалось…

Вот прилег в ложбинку навзничь, стал смотреть закат небес,

Вдруг он видит трех прозрачных, словно сказочных, существ.

То ли бабочки, то ль птицы, но прекрасные созданья,

Крылья светят как зарницы…Сколько ж тайн у мирозданья!

Кружат тихо над цветами, нежен их наружный лик

Будто люди, но с крылами, только ростик невелик.

Тут прислушался Емеля, странных птичек наблюдая,

Они словно что-то пели, над травинками летая.

И, казалось, кружит лето в музыке веселой звонкой…

– Феи мы – творенья света,– он услышал голос тонкий.

– Эта музыка откуда, эй, чудесные созданья?

– Эта музыка повсюду, она стержень мирозданья

Все есть Бог, Его творенье, все течет из Его Света,

Люди, музыка, растенья, сама Жизнь и все планеты.

Музыка есть тот же Свет, как поэзия и чувства,

Он исток, границы нет, от созвездий до искусства.

Ты ведь тоже часть от Света, ты небесное звучанье,

Ты, все люди, все планеты – музыка от мирозданья.

Вот сияющие звезды, песнь их словно звук свирели,

Это так они нас просят, чтобы мы на них смотрели.

Вся Вселенная живая во своих всех проявленьях,

Подчини свое дыханье ее вздоху, слышишь пенье?

Все живое, все разумно: камни, птицы и планеты,

И расслышать их нетрудно, подчини себя лишь Свету…

Связь имеет все живое, люди, камни, звери, птицы,

Звезды, солнце над тобою – невозможно разделиться.

Эти связи нерушимы, бесконечны и глубоки,

Потому что воедино связаны в одном истоке.

Земля соткана Любовью, Мир и Радость ее суть,

Не терзайте ее болью, расскажи всем, не забудь!

Вечер приукрыл устало луг щебечущий крылами,

Фей уже не видно стало, улеглись спать под цветами.

Взял Емеля спички в шубе, и разжег костер привычный,

Сам подумал: «Где же щука? Что-то не приходит нынче…»

Ноги вытянул по росту, лег и смотрит на созвездья:

«Надо же, как все не просто! Мне б услышать звезд тех песню!

И на что она похожа на полет стрекоз, шмеля ли,

Иль на ветер осторожный, шум прибоя…но едва ли…».

Только вдруг от звезд услышал легкий– легкий перезвон,

Словно ландыши, колышась, говорили «динь-динь-дон»,

Испуская издалека тонкой струйкой лучи света,

Он опять вздохнул негромко: « Эх, Марьяша, как ты, где ты?»

Ночь все ниже опускает над землей свою накидку

И костер уж догорает, и Емеля дремлет зыбко…

Только вдруг туман клубится, царь пытается привстать,

Дева–щука, точно снится… появляется опять!

« Здравствуй, молодец Емеля, как успехи твои тут,

Вот к концу идет неделя, дома уж, наверно, ждут…

Удивлен ты красотою музыки, ее блаженством,

Видишь, что творит с тобою истинное совершенство!

Мир есть музыка пространства, кто постигнет его ритм,

Кто живет с ним в резонансе, Он того вознаградит

Знанием и мудрой силой, интуицией души,

И тогда такие крылья вырастут! любить спеши!

Распахнись навстречу солнцу, миру и познай блаженство…

Лишь любовью создается истинное совершенство!

А невежество, вторгаясь, искривляет свет пространства,

Превращает его в хаос, в рок тяжелый, в хулиганство…

Там нет музыки, вульгарность расправляет крылья злобы

Чтобы скрыть свою бездарность, душу заразить микробом

Отрицания, безверья, лицемерия и лжи,

И тогда закрыты двери для развития души.

– Да-а-а, а я жил безрассудно! Я ругался, пиво пил…

Это сделать очень трудно, чтобы Мир тебя любил!

Что ж, Емеля сокрушался о былой напрасной жизни,

И с усердием старался лучше стать и бескорыстней.

– Может, ты про то не знаешь, только верю, что права,

Словно пули Мир сражают чьи-то бранные слова!

Эти хлесткие «проклятья», что выплескивает рот,

Липнут вмиг, не отодрать их, на тебя и весь твой род.

Гадкой брани безобразье черт услужливо дает,

Чтобы Мир увяз весь в грязи, чтоб душа, забыв полет,

Опустила вяло крылья, дрянь привычную твердя,

Чтобы ангел от бессилья плакал, глядя на тебя…

Помнишь, как вдруг приуныли, затуманились глаза

Тех, что так тебя любили, от того, что ты сказал?

Вспомни, как весна нам пела, выбираясь из снегов?

И как лето вдруг поспело земляникой у лугов?…

Как кружились тихо листья, осени творя покров?

Возлюби, спаси, очисти этот Мир от бранных слов!

Тут Емеля, став серьезным, молвил: «Брань, что злой огонь,

И летит легко и просто, когда примешь алкоголь…»

Грустно тут вздохнула дева, словно что-то вспоминая,

И печально поглядела на царя, речь подбирая:

« Алкоголь – он враг главнейший дружбе, счастью и любви!

Сто причин хоть назови, как источник зла и бед…

Но главней причины нет этой пагубнейшей страсти!