Ночная кукушка

Сорок лет я ненавидела эту жизнь, мечтая лишь о том, чтобы она поскорее закончилась. За эти годы я устала и морально и физически. Но больше всего моё сердце терзало чувство безысходности, которое своими словами и поступками подпитывала моя мать. Она всегда заявляла, что я – неудачница, и мне будет очень тяжело в жизни. Причём этой фразой завершался любой наш с ней разговор, на какую бы тему он не вёлся.

Но теперь я всё поняла. Несмотря на кровные узы и общественное мнение я должна перестать общаться с человеком, который меня ненавидит и всячески пытается сделать мою и без того нелёгкую долю ещё более тяжёлой. Я должна освободить свой разум от неприятных и горьких дум, потому что мне есть, чем занять его. У меня есть к чему стремиться и ради чего жить. И как бы не навязывала общественная мораль обязанность регулярного общения с родителями, я не буду ей следовать. Мне не привыкать сталкиваться с всеобщим осуждением лишь потому, что люди, по своей недалёкости и недальновидности, делают ошибочные выводы. Это – удел толпы, обделённой интеллектом. Я же пойду по иному пути, не теряя веры в себя и в собственные силы.

Я даже думаю о том, что если кто-то из родителей умрёт, то нужно будет придумать очередную отговорку, чтобы не приезжать на похороны. Реально, я не хочу видеть никого из них. Ни родителей, ни Лину, ни её мужа, ни её детей. Поверьте, мне абсолютно всё равно, что с ними, как они живут, как выглядят, есть ли у них какие-то проблемы или у них всё прекрасно. Для меня они чужие люди, которые всегда относились ко мне как к чужой. Что ж, настал и мой черёд вести себя так, как будто они лишние в моей жизни.

Да, к несчастью, мои дети не знают своих бабушек и дедушек, но то – не моя вина. Я изо всех сил старалась сохранить с ними нормальные отношения. Даже не ради себя, а ради приличия. Но всему есть границы. Думаю, что моё здоровье, как физическое, как и психическое, стоит того, чтобы отказаться от общения с людьми, которые когда-то были моей семьёй. У меня уже давно нет к ним любви, а теперь нет даже ненависти. Лишь равнодушие.

Признаться, со временем мне стало казаться, что я всё это выдумала. Воспринимая прошлое сквозь призму детских обид, поддалась фантазии, позволив воспоминаниям исказить факты. И на самом деле всё было иначе. Может быть, я и в самом деле злая и завистливая женщина, которая постоянно ревнует к младшей сестре, и только моей матери хватает духу прямо говорить мне об этом, тогда как остальные родственники и знакомые из соображений тактичности дружно молчат. И я настолько уверила себя в этом, что мне стало легче. И хотя я перестала общаться с родителями, боясь новых разочарований, моё отношение к ним стало меняться в лучшую сторону. Но однажды ко мне приехала погостить давняя подруга по имени Арина, и мы разговорились, вспоминая школьные годы. Внезапно Арина сказала:

– Мы с девчонками всегда удивлялись тому, как плохо к тебе относились родители! Если твою сестру они всегда баловали и одевали, как куклу, то с тобой обращались так, словно ты им не родная!

После этих слов у меня будто камень с души свалился. Я перестала винить себя за глупые фантазии и необоснованные обиды в адрес своих родителей, потому что имела на это право.

– Спасибо, Арина, за то, что ты сейчас сказала, потому что я считала, что всё преувеличила, придумывая то, чего на самом деле не было.

– Да как же ты могла это придумать, когда мы всё это видели? – не скрывая удивления, произнесла Арина. – Мы наблюдали за этой несправедливостью каждый день, поражаясь тому, как можно по-разному относиться к двум родным дочерям!

И хотя Арина лишь озвучила горькую правду, для меня это очень много значило. Её слова подтвердили то, в чём я сомневалась с самого начала. Я не сумасшедшая истеричка, не лентяйка и не дармоедка. Я – нормальный человек, которому просто не повезло с родителями.

Кроме того, была ещё очень неловкая ситуация на вечере встречи выпускников нашего класса. Когда начался банкет, и я принялась накладывать салат себе в тарелку, девчонки удивлённо посмотрели на меня.

– Света! – с улыбкой заговорили они со мной. – А почему ты не спрашиваешь, можно ли тебе брать салат?

– А почему я должна это спрашивать? – удивилась я.

– Как же! Раньше ты всегда по десять раз переспрашивала, можно ли тебе взять кусок хлеба или что-то положить в тарелку! – пояснили мне. – Без разрешения ты вообще к еде не прикасалась!

Услышав это, я вся внутренне сжалась. Неужели всё было настолько плохо? Я настолько была запуганной и зажатой, что это всем бросалось в глаза? А я-то надеялась, что тщательно скрывала все свои проблемы! Надеялась, что никто не догадывается! Но все видели, все знали. Есть вещи, которые нельзя скрыть. И беда в том, что некоторые этим пользуются. И я не о своих одноклассниках. Они у меня замечательные. Я о своём муже.

Я долго не могла понять, как же я так вляпалась? Вроде умная девчонка, отличница, но выбрала себе в мужья тирана и деспота, который с самого начала вёл себя со мной так, будто я и не человек вовсе, а бесправная рабыня, которой непозволительно даже думать о чём-то или о ком-то, кроме мужа и об удовлетворении его желаний. Как же я не разглядела его, пока мы только встречались? Но со временем поняла.

Во-первых, он прикидывался. Носил маску хорошего парня, которую тотчас сбросил, едва мы расписались. А во-вторых, это произошло, потому что границы моего восприятия нормальности семейных отношений были размыты. В семье родителей я привыкла к унижениям, оскорблениям и даже избиениям. У меня совершенно не было личного пространства, я была вещью, которую используют по полной, пока она ещё в рабочем состоянии. А как только она ломается или выходит из строя, её выкидывают.

Начав встречаться со мной, мой будущий муж увидел это во мне, как видели другие, и понял, что именно такая жена ему нужна: покорная и совершенно не умеющая постоять за себя, поэтому поспешил жениться на мне, пока какой-нибудь другой шустрый парень не перехватил такое сокровище.

Если бы мой муж, который в тот время ещё носил приставку «будущий», увидел, что у меня крепкая и дружная семья и любящие родители, которые никому не дадут в обиду обеих своих дочерей, он бы свалил в сторону и отправился бы на поиски другой невесты. Но познакомившись с будущими тестем и тёщей, он понял, что не ошибся в выборе, и постарался ускорить свадьбу, фактически подписав мне приговор и назначив наказание за преступление, которого я не совершала.

Всё это было не чудовищным стечением обстоятельств, в котором я винила себя и свою жестокую судьбу, это было логичным следствием одного другому. Жестокие эгоистичные родители – жестокий эгоистичный муж. Если бы родители хоть чуть-чуть любили меня и нормально ко мне относились, я бы заметила, что мой парень, который слишком быстро принялся объясняться мне в любви и настаивать на свадьбе, не самая лучшая для меня партия. Заметила бы опасные тенденции в его характере и в поступках, но за девятнадцать лет жизни с родителями, я так и не узнала, каково это: когда в семье тебя уважают и считаются с тобой. В итоге я не смогла разглядеть абьюзера и прямиком попала к нему в лапы. А уж о том, чтобы перекрыть мне пути к отступлению, моя мать позаботилась.

Поскольку родители никоим образом не проявляли заботы обо мне, складывалось ощущение, что им всё равно, жива ли я или давно уже на том свете. И возможно, если бы я вдруг внезапно умерла, они бы вздохнули с облегчением, потому что в этом случае им не нужно было бы создавать иллюзию заботы обо мне перед знакомыми и родственниками. И самым сложным для меня было смириться с этим знанием. Смириться и продолжить жить, не позволяя боли в сердце испортить кровь и сломать жизнь. Смириться и продолжать ходить с высоко поднятой головой, словно у меня всё хорошо и нет никаких скелетов в шкафу. Словно я – обычный человек, у которого любящие родители и добрая сестра, которые готовы в любую минуту протянуть мне свои руки. Но этого нет. И в этом нет моей вины. Но, к сожалению, я должна нести этот груз, продолжая идти с высоко поднятой головой, борясь со своими демонами день за днём.

Но даже не это продолжает тяготить мою душу. Главное, в чём я обвиняю свою мать и что никогда не смогу ей простить, это не моё несчастливое детство, которое всегда быстро заканчивается, и не отсутствие материнской любви, без которой спокойно можно прожить всю жизнь. Я обвиняю её в том, что именно она лишила меня возможности устроить нормальную личную жизнь. Она так торопилась избавиться от меня, что вынудила выйти замуж за алкоголика, имеющего сумасшедшую старуху-мать. А когда я пыталась развестись, то она не позволила мне сделать это, выгнав меня на улицу. Она имела возможность помочь мне деньгами, могла помочь решить жилищный вопрос, но она предпочла выгнать меня и забыть о моём существовании. Она вынудила меня на семейную жизнь, полную издевательств, унижений, страданий и нищеты, по сравнению с которой моё тяжёлое детство – просто райские гущи. И когда этому аду всё же пришёл конец, который явился логическим завершением жизни любого алкоголика, я всё равно осталась одинокой женщиной средних лет без денег, без жилья, но с двумя детьми и без малейшей перспективы когда-либо устроить свою личную жизнь, потому что мой поезд уже давно ушёл.

А однажды я узнала такую вещь, которая позволила мне ещё больше прояснить ситуацию, подчёркивающую негативное отношение ко мне матери. А дело в том, что у моих родителей была реальная возможность помочь мне в решении жилищного вопроса.

Папины родственники, жившие с нами в одном городе, не имели своих детей и, перешагнув семидесятилетний порог, почувствовали себя одинокими. И тогда тётя Катя, жена папиного дяди Димы, обратилась к моей маме.

– Ваша Света так мучается, мыкаясь по съёмным квартирам. А нам с Димой тяжело жить одним. Давайте обменяем две наших двухкомнатных квартиры на трёхкомнатную и однокомнатную. Вы возьмёте нас к себе, а у Светы будет отдельная жилплощадь. Нам с Димой недолго осталось. А деньги у нас есть, так что мы вам в тягость не будем. Нам и нужно-то всего, чтобы вы за лекарствами ходили, да суп нам варили.

Но мама отказалась от такого предложения, объяснив, что у Светы, то есть у меня, всё в полном порядке, и с мужем мы живём душа в душу и ни в какой помощи не нуждаемся.

И это лестное предложение тётя Катя с дядей Димой сделали сестре моего папы, и та с радостью на него согласилась. Причём она даже не стала забирать престарелых родственников к себе. Она лишь изредка навещала их, да покупала им продукты и лекарства. И за это в наследство она получила двухкомнатную квартиру и солидную сумму денег, которая скопилась у бездетных родственников, которые к тому же оба были ветеранами Великой Отечественной войны. А мои родители остались с носом. Они так сильно не желали мне помогать, что упустили свою собственную выгоду. Тем более, как оказалось, жить тёте Кате и дяде Диме действительно оставалось совсем недолго.

Мама же настолько была горда своим поступком, что даже не постеснялась рассказать мне об этом после смерти папиных родственников, когда их квартира перешла к её золовке.

– Я никогда ни с кем посторонним не жила и никогда ни от кого не зависела, – говорила она мне. – И я не собиралась жить вместе с папиными родственниками ни дня, даже для того чтобы у тебя была собственная квартира.

И взывать к её совести было бесполезно. Обидно лишь, что я узнала об этом постфактум. Иначе я бы каждый день варила суп тёте Кате и дяде Диме и покупала бы им лекарства за свои деньги. Но почему-то те, кто хочет мне помочь, никогда не обращаются ко мне лично, предпочитая действовать через членов моей семьи, которые люто ненавидят меня и всеми силами стараются сжить со свету. Отчего так происходит?

Когда во время банкета в какой-нибудь компании слышится фраза: «По традиции третий тост за родителей!», меня всю передёргивает. Поднимая взгляд на друзей и коллег, я сразу же замечаю, как их глаза заволакивает пелена приятных воспоминаний, их лица разглаживаются, а на губах появляются улыбки, и мне становится не по себе.

Обычно каждый человек, думая о родителях, сразу же начинает ощущать чувства благодарности, защищённости и уверенности в том, что есть на свете люди, которым ты дорог, которые поймут и поддержат тебя несмотря ни на что. И даже если и случаются в семейной жизни недопонимания, то всё равно это окупается безмерной любовью друг к другу и желанием помочь близкому человеку, отдав последнее.

Я же, воспоминая родителей, испытываю обратные чувства. Меня охватывает ощущение боли и обиды за все издевательства и унижения, которые я претерпела от них, а также чувство досады за то, что они продолжают донимать меня своими завышенными претензиями, словно я им обязана. Но только я ничем им не обязана.

Считается, что рожая детей, мы отдаём долг своим родителям. Так что получается, что я дважды расплатилась с людьми, которые родили меня. Тем более что благодаря их милости, мне пришлось воспитывать своих детей одной.

Поэтому, когда я слышу тост «За родителей!», то стараюсь поскорей отвернуться в сторону, чтобы никто не увидел выражения моего лица, и ставлю рюмку на стол обратно нетронутой.

Как-то в одном разговоре моя коллега по имени Юлия сказала:

– Я могу спокойно позвонить маме в три часа ночи и сказать: «Мама, мне плохо, спой мне, пожалуйста, песню», и она будет петь прямо по телефону, не задавая при этом никаких лишних вопросов.

Я в ответ лишь ухмыльнулась.

– Если я решусь позвонить своей матери в три часа ночи, то она просто не возьмёт трубку. А если вдруг по какой-то причине всё же ответит, и я попрошу её спеть мне песню, то она просто скажет, что я сошла с ума или пьяна, после чего бросит трубку.

Да, вот такая ситуация.

Сейчас я практически не общаюсь с родителями. Единственным видом нашего общения являются телефонные звонки на дни рождения. И всё. Я не звоню им даже в праздники. И причина этого не только в том, что мне не о чем с ними разговаривать, да и они совершенно не желают ничего знать о моей жизни. Есть и ещё одна более меркантильная подоплёка этого вопроса. Телефонные тарифы.

Даже если откинуть в сторону тот факт, что у меня телефонный оператор – МТС, а у них – «Билайн», удивляет их выбор тарифа. Родители выбрали такой, согласно которому звонки на три любимых номера у них бесплатные, а на все остальные жутко дорогие. И, само собой разумеется, мой телефонный номер ни мама, ни папа, ни сестра не включили в список любимых номеров. Поэтому даже шестиминутный разговор с родными мне обходится в сумму, превышающую сто рублей. А что можно сказать за шесть минут? Да ничего! Только поздравить с праздником и пожелать всего хорошего, что, собственно, я и делаю.

И я считаю так. Почему я должна лишать своих детей куска хлеба, для того чтобы предоставить своим родителям возможность лишний раз отчитать меня? Потому что общение с ними всегда происходит подобным образом. До сих пор они стараются за что-нибудь меня упрекнуть, за что-то поругать. И это притом, что я не прошу у них ни помощи, ни денег. Все проблемы решаю сама. Но в любом разговоре со мной они включают режим строгих родителей, которые вынуждены держать в ежовых рукавицах непослушное дитя.

Да ну их!

Кстати, однажды я увидела, что у мамы в телефонной книжке я записана по фамилии. Причём по фамилии мужа. Словно я не дочь им, и у меня нет имени. О чём ещё в этом случае можно говорить?

Несколько лет назад мама как-то сказала мне:

– Светка, а почему ты не звонишь Линулинке? Ей по вечерам бывает так скучно, что и поговорить не с кем! Взяла бы и позвонила ей! Вы же всё-таки сёстры!

– Ну, – замялась я, удивлённая подобным предложением, потому что всю жизнь мама только и делала, что не позволяла нам с сестрой общаться, подчёркивая разницу между нами. – Если Лине хочется со мной поговорить, то почему бы ей самой не позвонить мне?

– А ты сама не можешь ей позвонить? – снова спросила мать.

– А почему я должна ей звонить? Ведь это она хочет со мной поговорить, а не я с ней! У меня, к примеру, совершенно нет времени для скуки. Особенно по вечерам.

– Потому что ты – старшая! – снова привела один из своих излюбленных аргументов мама.

Но я не стала ничего обещать, потому что совершенно не собиралась выполнять то, о чём она меня просила. С какой это стати я должна тратить свои честно заработанные деньги на телефонные разговоры с сестрой, у которой не хватило совести включить мой номер телефона в список любимых номеров, и теперь любой звонок или СМС Лине будет пробивать дыру в моём бюджете? Почему бы ей самой не звонить мне, если она желает пообщаться? И вообще, мне сложно понять, как замужняя женщина, имеющая троих детей, может находить время для скуки? Ах да, я забыла, что своего старшего сына она всё-таки сбросила с глаз долой, спихнув родителям в деревню, где он теперь живёт постоянно, и они содержат его на свою пенсию, и потому на её попечении всего лишь двое детей и муж, которого она держит рядом с собой квартирой. В таком случае, конечно, можно найти время для скуки, если не работать и ничего не делать по дому, дожидаясь, пока её благоверный не вернётся с работы и не начнёт сам заниматься хозяйством и детьми. А иначе – пошёл вон из городской квартиры обратно в свою деревню коровам хвосты крутить! Да, Лина хорошо устроилась. И всё благодаря любящей мамочке.

Жаль, но из-за того, что родители всю жизнь гнобили меня, отказывая в помощи даже тогда, когда я была на грани, в моё сознание ворвались демоны и поглотили всё, что только могли. Моя самооценка упала ниже плинтуса, и я стала настолько закомплексованной особой, что общалась с людьми на расстоянии вытянутой руки и в прямом и переносном смыслах, постоянно ожидая тайного подвоха или новой порции оскорблений, которыми щедро потчевали меня родители. И я внушила себе, что если уж родная мать меня ненавидит, то что же я могу ждать от других людей? Как я могу от кого-то требовать любви, заботы и внимания, если родная мать, тот человек, который априори должен любить меня, всё время гонит меня прочь? Значит, я не достойна любви. Не достойна внимания, заботы и простого человеческого счастья, которое положено каждому. Но не мне.

И как не горько мне было это сознавать, вся моя жизнь была тому подтверждением. Люди, с которыми мне приходилось вместе жить, учиться и работать, лишь использовали меня. И, получив желаемое, отказывались общаться дальше, словно теряли ко мне интерес.

Словно рок, это преследовало меня, будто я сама провоцировала подобное отношение к себе своим чрезмерным альтруизмом. И чтобы окончательно не сломаться под тяжестью сковавших меня пут, нужно было сбросить их все разом и начать всё сначала, как бы тяжело это не было.

И однажды я решилась. В сорок лет я начала новую жизнь, уволившись с работы и переехав жить в незнакомый город, сменив номера телефонов и перестав общаться с теми родственниками и знакомыми, общение с которыми не давало мне нормально дышать.

Даже не представляете, насколько тяжело это сделать, когда ты уже по шею увяз в привычном образе жизни, и на тебе лежит ответственность за жизнь двоих детей. Когда все кругом тебя только осуждают, и никто-никто не протягивает руку помощи.

Что ж, если этим людям больше нечего делать, как смаковать подробности моей жизни, покрытые досужими домыслами, – флаг им в руки, потому что теперь это меня уже не волнует. Я буду жить дальше, оставив позади обиды прошлого и людей, которым я всегда была безразлична.

Часть

II

Разгадка

Не думала, что вернусь к своей повести, которую написала исключительно в психотерапевтических целях. Но жизнь заставила меня вновь сесть за компьютер, открыть старые записи и продолжить писать, потому что дальнейший поворот событий расставил все точки над i, открыв мне истинное лицо той женщины, которую я называла своей матерью, и разъяснив причину её ненависти ко мне и фанатичной любви к Линулинке-золотулинке.

Как и обещала, я максимально ограничила своё общение с родителями и сестрой, созваниваясь с ними лишь на дни рождения и отделываясь дежурными фразами. Собственно, их тоже это устраивало, и когда моя подросшая дочь решила возобновить общение с бабушкой и дедушкой (я предупреждала её, что это плохая идея, но она меня не послушала), и даже пару раз ездила к ним, то каждый раз возвращалась домой со скорбным видом буквально через день, хотя намеревалась пробыть у них не меньше недели.

– Такое ощущение, что я там лишняя! – говорила мне дочь. – Их даже не интересуют наши новости и, вообще, как мы живём! Они общались со мной как с какой-нибудь соседкой, которая заглянула к ним за солью! Вроде бы и не выгоняют, но всем своим видом дают понять, я им мешаю!

– Так и есть! – отвечала я. – Им плевать на нас! Они живут своей жизнью с младшей дочерью и её детьми, а мы им совершенно не нужны и неинтересны!

Моей дочери было горько это осознавать, но я не хотела её обманывать. Не хотела пробуждать в ней напрасные иллюзии, из-за которых её боль однажды станет ещё больше. Лучше уж сразу смириться и принять неприятный факт, чем жить и надеяться, что всё наладится, если только как следует постараться.

Не наладится! И стараться бесполезно! Я убедилась в этом за сорок лет своей жизни, пока окончательно не поняла, что для родителей я – отрезанный кусок, который они давно уже выкинули!

В общем, мы продолжали жить, пока однажды, в мой сорок пятый день рождения ранним утром мать не позвонила мне, чтобы якобы поздравить с днём рождения, но после пары дежурных фраз сообщила, что у папы рак кишечника.

Услышав это, у меня упало сердце.

Как бы я не старалась убить в себе все чувства к родителям, боль другого человека всегда вызывает во мне ответную боль.

– Как рак? – с дрожью в голосе переспросила я. – Это точно? Ты уверена? Когда поставили диагноз? Может, стоит ещё раз перепроверить?

– Это точно, – твёрдым голосом сообщила мать. – Диагноз поставили ещё в апреле. Так что сейчас папа проходит лечение.

– А какой прогноз? – спросила я с ещё более упавшим сердцем.

Мой день рождения в августе, то есть с момента постановки диагноза прошло не менее четырёх месяцев. Но зачем же сообщать дочери такие вещи сразу же? Ведь гораздо лучше дождаться её дня рождения и прямо с утра испортить ей настроение, чтобы весь день, пока все будут её поздравлять, дарить подарки и праздновать вместе с ней этот день, она ходила как в воду опущенная с чувством вины за то, что так мало общается со своей семьёй! Хотя, помнится, после моего замужества мать прямо сказала мне, что больше они не моя семья, а моя семья это – муж и его родители! Так какие тогда ко мне могут быть претензии?

– Вообще-то прогноз неплохой, – нехотя сообщила мне мать. – Врач сказал, что если бы папа заболел несколько лет назад, то это было бы смертельно, но сейчас такой вид рака успешно лечится.

– Это хорошо! – искренне ответила я. – Но как же так случилось, что папа заболел раком? Ведь рак на пустом месте не возникает! У папы же всегда был здоровый желудок и кишечник! Врачи всегда его за это хвалили и даже ставили другим в пример!

И это чистая правда! В связи с этим с ним даже как-то произошёл крайне курьёзный случай.

Перед тем как выйти на пенсию после службы в пожарной охране, отец решил пройти медкомиссию. Ему подсказали, что если врачи найдут у него какое-нибудь заболевание, то это позволит ему рассчитывать на хорошую денежную компенсацию при увольнении.

И отец отправился на медкомиссию. Особенно большие надежды он возлагал на гастроскопию, потому что после этой процедуры даже у молодых людей всегда что-нибудь находят.

И вот пришёл он на гастроскопию. Ему вводят длинную трубку в желудок, после чего врач просит моего отца немного подождать, а сам выходит из кабинета.

Отец мысленно ликует. Наверняка у него нашли что-то серьёзное! Возможно, даже язву! И отец начинает прикидывать, какую сумму он получит, когда принесёт заключение гастроэнтеролога к себе на работу.

Тут врач возвращается на своё рабочее место. Вместе с ним приходит ещё несколько человек, которым гастроэнтеролог с торжествующим видом показывает на папин желудок.

– Смотрите! – радостно вещает гастроэнтеролог. – Вот какой должен быть желудок у человека в сорок лет!

Оказалось, что у папы в сорок с лишним лет был абсолютно здоровый желудок, что в наше время просто редкость.

Более того, никаких раковых заболеваний у нас в роду нет. Равно как и хронических болезней. Лишь долгожители с ясным умом и твёрдой памятью. То есть никаких генетических предрасположенностей.

Опережая события, сообщу, что мой дед, отец моего отца, умер в возрасте девяноста шести лет, пережив своего сына.

Так что с чего у моего отца в возрасте шестидесяти семи лет взялся рак кишечника – непонятно. Тем более что ни язвы желудка, ни геморроя, обычно предшествующих подобному заболеванию, у него не было.