Красные концы

– Честно говоря, это очень разумная идея, – искренне сказала я, чем заслужила полное одобрение хозяина дома.

Прокопий Кузьмич радостно закивал головой.

– А я что говорил! В наших головах роится столько гениальных планов, что мы всю страну можем ими объять! Расскажи, Капочка, как мы планируем организовать наш гостиничный бизнес.

– Это будет отель мирового уровня, – без тени эмоций ответила Капитолина, и этот ответ тут же опустил моё только что возросшее мнение об этой девушке на прежний невысокий уровень.

– С названием «Русский Хилтон», – невзрачным тоном продолжила она начатую фразу. – Отель – пять звёзд с различными номерами для людей с разной толщиной кошелька.

– О-о! – только и произнесла я, снова увидев разумное зерно в предложении Капитолины.

А Прокопий Кузьмич, заметив мою заинтересованность, чуть не подпрыгнул на месте, отодвинув от себя подальше все столовые приборы, чтобы ничто не мешало ему выражать свои эмоции.

– «Классные номера» будут самыми дешёвыми, – не отвлекаясь на эмоции отца, развивала свою мысль Капитолина.

– Но, несмотря на это, чистота и качество в этих номерах будут отменными, – не удержался и влез в разговор Прокопий Кузьмич. – Просто постояльцам этих номеров не стоит рассчитывать на кабельное телевидение или на позолоченные приборы в своих комнатах, – хихикнул мужчина своей собственной шутке.

– Комнаты подороже будут называться «Номера очуметь», – сообщила Капитолина, и я подумала, что ослышалась, но не стала просить свою собеседницу повторить, так как не думала, что при повторе услышу нечто более благозвучное.

– Это будут большие номера по две комнаты с огромными телевизорами и большими ванными комнатами, – снова вклинился в разговор Прокопий Кузьмич.

– А самые дорогие номера будут называться «СуперХилтон», – продолжила свой рассказ Капитолина.

– И в этих номерах будет не стыдно остановиться самому Президенту, – в очередной раз влез в разговор Прокопий Кузьмич. – Тут уже тебе и кабельное телевидение, и позолоченные приборы, и даже золотые рыбки в аквариуме!

– И как вы планируете реализовать этот сногсшибательный проект? – скептично поинтересовалась я, заметив, что Капитолина закончила своё повествование.

– Как только найдём спонсоров, – закивал головой Прокопий Кузьмич, отвечая за дочь. – Разместим рекламу в Интернете, и деньги так и повалят в Красные концы! В местной газете мы уже дали объявление о необходимости строительства гостиницы «Русский Хилтон», и народ поддержал эту идею.

– Здорово, – не разделяя энтузиазма Прокопия Кузьмича, сказала я. – А вы не думали, что «Русский Хилтон» – это как-то чересчур масштабно для вашего села? Да и название, думаю, стоит сменить на нечто менее помпезное. Всё-таки «Хилтон» – это мировая сеть отелей, принадлежащих одной семье. И использовать их фамилию для местной гостиницы будет не совсем законно.

– А никто и не собирается называть отель в Красных концах чужой фамилией! – поспешил возразить мне Прокопий Кузьмич. – Ты говоришь о каком-то Хилтоне, а у нас будет «Русский Хилтон»! А о человеке с такой фамилией вряд ли кто-либо слышал! – снова захихикал местный генератор идей, по-детски радуясь своей выдумке.

А я не стала ему возражать. Собственно, какая разница, о каких немыслимых мечтах и планах этот человек пытается мне сейчас рассказать? Ведь этим людям всё равно не найти ни одного здравомыслящего спонсора, который бы добровольно согласился вложить свои деньги в абсурдную идею местных жителей построить в Красных концах отель мирового уровня! Да кто сюда поедет? Сюда же на хромой кобыле не доковыляешь! Только если случайно застрянешь на сломанном автобусе, и тебе понадобится ночлег, чтобы дождаться следующего рейса. Но только те, кто ездит на автобусе, вряд ли смогут выложить большие деньги за дорогущий номер в местной гостинице! Вот если бы эти люди задумали построить здесь уютный гостевой дом, то, пожалуй, эта идея и имела бы смысл и даже могла бы принести прибыль. Может, стоит предложить им? И я уже открыла рот, чтобы высказать свои соображения по этому поводу, но стоило мне посмотреть на Прокопия Кузьмича, на ликующий взгляд его искрящихся глаз, в которых читалась нескрываемая гордость за дочь и за её идеи, как я тут же закрыла свой рот обратно и занялась тем, что стала цеплять вилкой небольшой опёнок, чтобы хоть чем-то занять себя и избежать необходимости высказывать своё мнение по какому-либо поводу.

По счастью, долго ловить опёнок мне не пришлось, потому что в дом пожаловал новый гость.

Глава

VII

, в которой читателям посчастливится услышать душевную песню в исполнении удивительного певца с не менее удивительным именем

Из-за занавески в гостиную вошёл невысокий коренастый мужичок азиатской внешности. При этом одежда у мужичка была самая что ни на есть подходящая для русской деревни: ватник, кирзовые сапоги и ушанка. В руках гость держал какой-то странный четырёхугольный струнный инструмент, напоминавший то ли скрипку, то ли домбру.

– Надеюсь, я вовремя? – безо всякого акцента произнёс азиатский мужчина, широко улыбаясь всем нам.

– Само собой, Баламчик! Проходи, любезный, к столу! Отведай, чем Бог послал! А потом сыграй нам, Баламушка, на своём чудном инструменте, удиви нашу гостью своим искусством! – начал суетиться Прокопий Кузьмич, усаживая нового посетителя на свободное место и выкладывая перед ним чистые приборы.

Мужчина же присел на указанное ему место, поставив инструмент рядом с собой, а затем, не откладывая дела в долгий ящик, выпил предложенную наливку, закусил грибочками, после чего посмотрел на меня.

– Познакомься, друг дорогой, – решил наконец-то представить меня своему гостю Прокопий Кузьмич. – Это – Марина Романовна! Путешественница, которая заглянула к нам на огонёк.

За прошедшие несколько часов я так привыкла к тому, что меня называют разными именами, что желание поправлять Прокопия Кузьмича у меня пропало. Тем более что я по опыту знала: новое знакомство долго не продлится.

– А это – наш местный Иосиф Кобзон, – с гордостью представил мне своего знакомого Черенков. – Баламжи Гантумерович Шагдыров, в простонародье именуемый Таёжным лаптем. Певец от Бога и создатель гимна Красных концов.

– У вас ещё и гимн есть? – не удержалась я от восклицания, настолько удивительной показалась мне эта новость. Хотя пора бы уж мне перестать удивляться!

– А ты как думала? Раз наше село размерами поменьше столицы, значит, у нас и своего гимна быть не может? – вступил со мной в спор Прокопий Кузьмич.

– Да я не о том, – начала оправдываться я. – Гимн может быть не только у больших городов! Это естественно. Просто я не ожидала…

Но закончить фразу мне не довелось.

– Да уж, барышня, извольте с нами считаться! Чем мы хуже столичных жителей? К вашему сведению, нам тоже дозволено иметь своего музыкального кумира! – продолжал вгонять меня в краску Прокопий Кузьмич.

– Что ж, очень рада за вас! И пожалуй, была бы просто счастлива, если бы ваш артист сейчас сыграл нам что-нибудь из своего репертуара, – сказала я, полагая, что это предложение придётся по нраву не только Прокопию Кузьмичу, но и самому местному музыкальному таланту, который во время всего нашего разговора и бровью не повёл, словно речь шла не о нём.

– Да уж, Баламчик, будь добр, изобрази что-нибудь для нашей приезжей гостьи! – стал уговаривать музыканта Прокопий Кузьмич.

И хотя в глубине души я надеялась, что господин артист откажется петь, сделав выбор в пользу халявной еды и выпивки, но надежды на это было мало. Ведь иначе зачем же этот товарищ притащил с собой инструмент? Явно не для того, чтобы использовать его в качестве трости или чёток, когда руки некуда деть! И мои опасения оправдались. Таёжный лапоть отложил в сторону вилку и вытер свои руки о полы ватника, после чего сел поудобнее и взял в руки смычок.

– Простите, а как называется ваш инструмент? – решила уточнить я, чтобы хоть немного оттянуть неизбежное.

– Хур, – спокойно пояснил местный музыкант, придвигая инструмент к себе ближе, но не беря его на колени, а так и оставив стоять на полу.

Затем Таёжный лапоть начал играть, а я зажмурилась. По дому разлились странные звуки, который издавал хур, и я приготовилась услышать вокальную композицию, которую этот человек станет производить своим голосом, чередуя высокие ноты с очень высокими. Но неожиданно Баламчик запел обычным голосом, которым мог бы петь любой русский мужик.

Давай, сердечный, выпьем, что ли,

По чарке водке мы с тобой.

За что? За время золотое.

Да только не маши рукой.

Ну что же, что прошло то время?

Ну и прошло себе. И пусть.

Ведь серебро, по разуменью,

Металл не пять рублей на фунт.

И бронза – тоже благородно.

Придётся выпить нам с тобой.

На этот раз хоть за здоровье!

За удовольствие судьбой!

Самым удивительным в этом пении было то, что оно прекрасно сочеталось со звуками, издаваемыми этим необычным струнным инструментом, которым так умело владел местный музыкант. Была в этом исполнении какая-то залихватская удаль и в то же время пронзительная тонкость, которая брала за душу.

– Надо же! – непроизвольно произнесла я. – Не думала услышать такое проникновенное исполнение! Вам, господин музыкант, с таким талантом впору на большой сцене выступать!

– А я что говорил! – оживлённо проговорил Прокопий Кузьмич. – Знал, что пение нашего тенора любого за душу возьмёт!

И хотя голос Таёжного лаптя никак нельзя было отнести к тенору, поправлять Прокопия Кузьмича я не стала. Какая, собственно, разница, если человек по-настоящему талантлив? Правда, к этому времени я была уже не совсем уверена в том, что благоприятному восприятию творчества местного музыканта способствовали только его талант и вокальные данные. Скорее всего, количество наливки, выпитой мной за этот день, уже превысило предельный уровень, сделав меня неспособной критически воспринимать действительность. И теперь всё стало казаться мне душевным и привлекательным.

– Так это и был гимн, о котором Вы только что рассказывали? – решила уточнить я у Прокопия Кузьмича, так как задавать этот вопрос самому исполнителю я не сочла удобным, так как гений музыки усердно набивал свой желудок, уплетая за обе щёки, и говорить в таком состоянии, вероятнее всего, не мог.

– Что ты! – замахал руками хозяин дома. – Гимн просто так не исполняется! Для этого нужен особый настрой. Чай, сама по телевизору видала, как это происходит! Все встают, снимают шапки и поют дружными голосами так, что сердце заходится!

– Ну, я просто так спросила, – смущённо сказала я, стараясь сгладить неловкую ситуацию.

– Но ты не переживай! Гимн наш ты непременно услышишь! Вот Василий приедет, вместе с ним и споём!

– Но это совсем необязательно, – попыталась я дать обратный ход.

– Необязательно для тех, у кого нет своего гимна! Зачем им исполнять чужой, коли в этом нет необходимости? А в нашем селе ни один праздник без этого не обходится! – поведал мне Прокопий Кузьмич.

– Так сегодня вроде нет никакого праздника, – сказала я, мысленно припоминая, какой сегодня день, но отчего-то в моей голове был полный сумбур.

– Как нет никакого праздника? – обиженно проговорил Прокопий Кузьмич. – Щас проверим! – добавил он, поднимаясь из-за стола.

После этого он вышел из комнаты, но скоро вернулся с отрывным календарём в руках.

– Так, посмотрим, – задумчиво произнёс Черенков, подслеповато глядя на мелкий шрифт, которым была напечатана информация на календарном листке. – Какое у нас сегодня? Кто-нибудь помнит?

Тут Прокопий Кузьмич внимательно посмотрел на нас, ожидая подсказки, но все промолчали. Капитолина, как всегда, пребывала в своём воображаемом мире. Таёжный лапоть старательно поглощал пищу, не слушая никого и ничего, а я просто забыла, какое сегодня число.

Не получив необходимой поддержки, Черенков сам принялся листать календарь. И поскольку это заняло у него определённое время, можно было сделать вывод о том, что листки календаря отрывают здесь не каждый день.

– Кажется, сегодня восемнадцатое. Или двадцатое? – начал рассуждать вслух Прокопий Кузьмич. – Так, день космических войск уже был. Всемирный день почты тоже. День рождения Винни-Пуха. Ха! Надо же! Они бы ещё день рождения Пятачка устроили! И после этого они считают, что только русский человек ищет себе лишний повод выпить! – разговаривал сам с собой Прокопий Кузьмич. – Ага! Нашёл! День военного связиста! То, что надо! Самый настоящий русский праздник! Есть повод отметить и исполнить гимн.

И в этот момент ряды гостей Прокопия Кузьмича снова пополнились, и в комнату вошёл молодой человек лет тридцати с испачканным лицом, со взъерошенными волосами и в потёртой кожаной куртке.

Глава

VIII

, в которой главная героиня наконец-то знакомится с племянником Прокопия Кузьмича и становится свидетельницей торжественного исполнения гимна Красных концов

– Василий! – обрадованно произнёс Прокопий Кузьмич, увидев молодого человека. – Вовремя! Как раз к столу! Присоединяйся! – тут же пригласил он парня к нам за стол.

Молодой человек не стал тушеваться, а подошёл к окну, взял стоящий под ним стул, поставил рядом со столом, после чего сел, присоединившись к нашей честной компании.

– Племяш мой! Василий! – представил мне парня Прокопий Кузьмич. – А это Агриппина Романовна! Ей так приглянулись наши места, что она решила здесь немного задержаться, – представил он меня своему племяннику.

Обрадовавшись, что моё вынужденное пребывание в этом чересчур гостеприимном доме наконец-то подошло к своему завершению, я улыбнулась Василию и попыталась сказать, что безумно рада его видеть и то, что меня зовут Тамарой, а не тем женским именем, которым в этот раз наделил меня Прокопий Кузьмич, но с удивлением отметила, что не могу этого сделать. Мой язык стал будто бы ватным, и произнести что-либо членораздельное я не могла физически.

«Вот напилась-то!» – подумала я, изо всех сил стараясь собрать воедино разбегавшиеся мысли, но мне это не удавалось.

«Нужно сходить в туалет и прочистить желудок!» – промелькнуло у меня в голове, и я даже попыталась подняться со стула, на котором сидела, но и это оказалось мне не по силу. А между тем застольная беседа моих новых товарищей продолжалась, как ни в чём не бывало.

Василий поздоровался с Капитолиной и местным певцом, затем, не спрашивая позволения, взял пустой стакан и щедро плеснул в него наливки. Чокнувшись со всеми присутствующими, включая меня, хоть моя стопка уныло стояла на своём месте, так как я не могла поднять её, Василий выпил, после чего приступил к еде, которую сам же наложил себе.

– Как дела на работе? Что нового? – для поддержания беседы поинтересовался Прокопий Кузьмич у племянника.

– Весь день автобус чинили! – ответил Василий. – Тот, что на дороге сегодня заглох.

– И как? Починили?

– Нет, не починили! Сдох! – ответил Василий, наполняя свой стакан новой порцией наливки.

– А я знал, что этим всё закончится! – оживлённо проговорил Прокопий Кузьмич. – Вот и гостье нашей, Романовне, нонче говорил, что самый надёжный транспорт в наших местах – это трактор Максимыча! Никогда не ломается и всех, куда нужно, развозит!

– Прав, дядя, абсолютно прав! – согласился с родственником Василий, опустошая второй стакан.

– Так что ж теперь будет? Новый автобус выделят или, быть может, Максимыч частный извоз организует? Нашему селу лишняя копейка в бюджете не помешает! – выдал новое деловое предложение Прокопий Кузьмич, и в моей голове среди алкогольного тумана вдруг вырисовалась картина, как лихой председатель Осип Максимович бросает все свои трактора на пассажирские перевозки, и они дружными рядами паркуются на городской автостанции среди современных автобусов.

А что? Хорошая идея! По крайней мере, трактор, как танк, везде пройдёт и куда надо доедет!

– Может и организует! Во всяком случае, вся наша автомастерская только за! – ответил Василий, продолжая энергично поглощать всё, что было на столе.

– А как сам? Жениться не надумал? – возобновил свои расспросы Прокопий Кузьмич.

– Куда торопиться? – невозмутимо ответил парень, не поднимая головы от тарелки. – Салатиков, что ли, поесть охота?

– Да салатики у нас свои есть! – ответил его дядя. – Пора уж!

– Кто сказал? – продолжая кушать, проговорил Василий.

– Я сказал! Или дядя для тебя не авторитет?

– Авторитет! Очень даже авторитет! – тактично ответил Василий. – Только мне, пока что, и одному хорошо!

– А то, может, тебе помочь невесту сыскать? – хитро улыбнувшись, предложил Прокопий Кузьмич. – Одна уже есть! Рядом с тобой сидит! – добавил он и кивнул в мою сторону.

Я поняла, что нужно было что-то ответить, тем более что Василий тоже покосился в мою сторону, но единственное, что я была сейчас в состоянии сделать, так это глупо улыбаться, потому что любые иные телодвижения или слова мгновенно уронили бы меня в глазах сватов и потенциального жениха. Но парень тут же пришёл мне на выручку.

– Уверен, что у такой привлекательной девушки уже есть достойный поклонник! – сказал Василий, избавив меня от неловкости, а затем прибавил. – Дядя, у меня и так всё отлично идёт, а ты хочешь заставить меня бежать!

– Куда это я заставляю тебя бежать? – не поняв остроты, поинтересовался Прокопий Кузьмич.

– Впереди паровоза, надо думать! – ответил парень и решил сменить тему. – Может, по телевизору что-то интересное идёт? Давай включим?

– Включить-то его можно, смотреть нельзя! – невозмутимо ответил Прокопий Кузьмич. – Этот аппарат уже второй месяц сломанный стоит!

– А что не починишь? – мигом поинтересовался Василий. – Умельцов-то у нас на селе много!

– Много, не спорю! Да зачем же их светлые головы такими мелкими проблемами занимать? – возразил ему Прокопий Кузьмич.

– Знаешь, дядя, иногда и гениям приятно в руках отвёртку подержать! – ответил Василий. – Давно Демьян к тебе заходил?

– Нонче! – мигом ответил Прокопий Кузьмич.

– Так что ж ты ему про телевизор-то ничего не сказал?

– Эх, Вася! Да разве ж можно человека такого полёта заставлять в транзисторах копаться? – не соглашался с племянником Прокопий Кузьмич.

– Так я сам его попрошу! Прямо сейчас и сгоняю к нему! – резво предложил Василий и поднялся из-за стола.

– Не спеши, Вася! У Демьяна сейчас другие заботы на уме!

– Какие? – выразительно посмотрев на дядю, сказал Василий. – Очередная безумная идея вроде той, что он предлагал мне на прошлой неделе, когда собирался отрезать мне правую руку, чтобы заменить её автоматической, в которой вместо пальцев будут разные инструменты типа отвёртки, гаечного ключа и даже паяльника? Мол, так мне будет легче работать в автомастерской! Прости, дядя, но я не собираюсь лишаться руки ради того, чтобы какой-то безумный учёный мог тренировать на мне свою больную фантазию, расчленяя меня, словно лягушонка! Но, впрочем, ты прав, – неожиданно успокаиваясь, проговорил Василий и снова опустился на свой стул. – Не стоит сейчас приглашать Демьяна! А то попросишь его починить телевизор, а он решит сделать из него космический спутник! Сам потом телевизор посмотрю! Может, что и соображу!

Василий вернулся к трапезе, а в это время Таёжный лапоть, видимо насытившись, взял в руки свой диковинный инструмент и начал водить смычком по струнам. От этих звуков мои мысли поплыли куда-то далеко-далеко, и я уже перестала следить за ходом разговора за столом и словно бы отключилась. Очнулась я лишь от того, что Прокопий Кузьмич принялся энергично толкать меня в бок и твердить мне прямо в ухо:

– Слушай, девонька, слушай! Наш гимн!

И тут я заметила, что все, кроме меня, поднялись из-за стола и дружно начали подпевать Таёжному лаптю, который солировал в этом хоре.

Возвышаясь над бренной землею,

Судьбы мира верша навек,

Гордым шагом идёт по просторам.

Имя дали ему – человек.

Освещённая тускло дорога,

А вдали лишь луна средь небес.

Но к родному идёт он порогу

Через камни, долину и лес.

Нипочем все овраги и кочки,

К дому властным он шагом идёт.

Знает он: ждут его этой ночью

И семья, и друзья, и почёт.

По ходу исполнения гимна Красных концов я вдруг заметила, что количество гостей в доме заметно увеличилось. С серьёзными лицами все заходили в дом и присоединялись к пению. Я даже не могла понять, двоится ли у меня в глазах или же людей в доме действительно стало так много? Но самое ужасное началось после окончания гимна, потому что Таёжный лапоть продолжил своё выступление, затянув новую залихватскую песню, под которую все присутствующие тут же пустились в пляс. Более того, какой-то прыткий мужичок подскочил ко мне и начал тянуть меня на танцпол. Я упиралась, как могла, но чьи-то сильные руки приподняли меня со стула, водрузив прямо посреди гостиной, что было совсем уж плохой идеей, так как мои ноги и без того слабо держали меня, а попытка двигаться в такт песне лишила меня последних сил и я шумно грохнулась на пол. И если бы в этот момент окружающие наконец-то поняли, что со мной каши не сваришь, и для всех было бы лучше уложить меня в постель или хотя бы оставить лежать на полу, то это было бы самым разумным решением. Но меня тут же начали поднимать, чтобы вновь заставить танцевать.

Вся эта фантасмагория лиц и разнузданных эмоций просто взрывала мой мозг, и, если бы у меня осталось хоть немного сил, я бы крикнула:

– Остановите Землю! Я сойду!

Но Земля не останавливалась, и я вращалась вместе с ней.

Глава

IX

, в которой нашей героине всё же удаётся уехать из Красных концов

– Груша! – раздалось у меня над ухом, и я почувствовала, как кто-то энергично трясёт меня за плечо. – Груша! – снова повторил кто-то, крича чуть ли не в самое моё ухо.

В моей голове царил полный хаос. Несмотря на то, что я вроде бы спала, вместо нормального сна или полной темноты перед моими глазами всё крутилось и вертелось в каком-то сумасшедшем фейерверке. Но в отличие от настоящего фейерверка, который всегда приносит мне эстетическое удовольствие, фейерверк в моей голове вызывал лишь тошноту. А голос, требовавший грушу, только добавлял неприятных ощущений моему восприятию. И чтобы прекратить хотя бы это, сквозь силу я произнесла:

– Нужна тебе груша, иди в магазин! – после чего попыталась приподнять веки, чтобы разглядеть того, кто посмел прервать мой сон.

– Груша! – требовательно произнёс парень, стоящий надо мной. – Вставай! Пора ехать!

– А причём здесь груша? – не понимающим тоном произнесла я, стараясь удержать глаза открытыми, но мне это слабо удавалось.

– Вот напилась! – укоризненно произнёс парень. – Даже имя своё забыла!

– Кто это напился? – еле ворочая пересохшим языком, проговорила я в ответ.

– Ты! – пальцем указал на меня парень на тот случай, если я вдруг не расслышу его слов.

Я постаралась ещё сильнее открыть глаза и даже смогла разглядеть того, кто сейчас отчитывал меня за излишне выпитое спиртное. Это был Василий, племянник хозяина дома, в котором я провела последние несколько часов. Вспомнив это, я даже немного приободрилась, поздравив себя, что всё не так уж плохо, и моя память пока ещё при мне. И чтобы продемонстрировать свои умственные способности Василию, а также то, что я прекрасно помню своё имя, я сказала ему:

– А с чего ты вдруг решил назвать меня Грушей?

– Как с чего? Это же твоё имя! – уверенно проговорил Василий.

– Груша? Моё имя? – глухим смехом рассмеялась я. – Ты бы меня ещё Яблоком назвал!

– А разве тебя не так зовут? – искренне изумился Василий.

– Вообще-то нет! – подтвердила я. – Моё имя Тамара! – сообщила я обескураженному Василию.

– Но дядя называл тебя Агриппиной! Я точно помню! – в свою очередь принялся удивляться молодой человек.

– А ещё он называл меня Татьяной, Галиной и даже Таисией, – ответила я Василию, попытавшись припомнить хотя бы часть имён, которыми наделил меня Прокопий Кузьмич.

– Надо же! Неловко получилось! – смутился парень, но я не обиделась на него, просто не могла. Все мои эмоции притупились, а ощущения свелись к одному: пить! И желательно обычную воду, а не какой-то другой напиток, чья крепость измеряется сорока градусами.

– Вот! Я тебе приготовил! Опохмелись! – протянул Василий мне стакан какой-то непонятной жидкости, и от запаха спиртного, которое уловил мой нюх, меня чуть не вырвало.

– Воды! – требовательно произнесла я, отдвигая от себя подальше стакан с самогонкой.

– Это лучше! – настаивал Василий.

– Воды! – повторила я и так посмотрела на парня, что тот послушался и вышел из комнаты, после чего вернулся ко мне, держа в руках стакан холодной воды.