Небесная канцелярия

И все-таки, что же меня так беспокоит?

Заявление я не подала. Никаких шагов по спасению Земли не предпринимала. Поход в библиотеку таковым шагом можно не считать – мало ли что я захотела узнать. А если завтра мне взбредет в голову почитать об истории пыток или антологии известных маньяков, то что, меня объявят опасной для Пантеона? Необратимых поступков я не совершала, бумаг не подписывала. Поэтому никто пострадать не должен.

А завтра прямо с утра я подготовлю все документы, Иудович подмахнет их своей витиеватой подписью, я последний раз посмотрю на Землю. И все забудется. «Все пройдет, как с белых яблонь дым…».

Но почему во мне все бушует протестом? Простая мысль об утилизации Земли прогоняет сон, вызывает внутренний мандраж, сковывает холодным обручем голову.

А я с детства привыкла доверять своим инстинктам, своей интуиции. После того, как, повинуясь такому же невнятному, необъяснимому и необоснованному страху, не пошла со своей подругой кататься на ее новой лодочке. Ничто не предвещало беды, все прогнозы сулили солнечную погоду. Но неожиданно начался шторм. И моя подружка не смогла вернуться на берег. А когда взрослым удалось разогнать бурю, было уже слишком поздно. На небе уже стало на одну звезду больше.

Это детское воспоминание прогнало сонливость, заставило меня поежиться и закутаться еще сильнее. Чуть тряхнув головой, я вернулась к прежним размышлениям.

Вот если подумать, что такого в этой Земле? Почему я так привязалась именно к ней?

Ну, похожи ее жители на нас внешне. Да, такого раньше не было. До сих пор ни одно существо не было похоже на нас. Но внешность ведь ничего не определяет?

Да и сами миры строились по каким-то особым принципам. А Землю Иудович просто «слизал» с Пантеона, один в один. Только вот Павел Люциферович, как выяснилось, дополнил их скользкими змеями, которые умудрились сорвать все планы моего Петра Иудовича. Может, я считаю, что Земля – продолжение нашего мира? Я прислушалась к своим ощущениям. Нет, не считаю. Слишком они разные, и не только внешне.

Размышляя, я и не заметила, как уснула….

Глава 6

Я очень редко вижу сны. Так редко, что впору устраивать празднования каждого нового сновидения.

Но сегодня мне снился сон. Он так мало отличался от реальности, что я не сразу поняла, что уже сплю.

Снилось, что я так же и сижу на балконе в своем кресле, устав думать, глядя на темно-синее небо с редкими, зато крупными звездами.

Что-то было не так, неправильно. Я несколько раз придирчиво оглядываю балкон. Вьюнок! Он раскрылся. В темноте огромные цветки чуть поблескивают белизной, отражая звездный свет. Скоро утро?

Смотрю на часы – половина второго.

Хочу встать, чтобы подойти к вьюнку, дотронуться до цветов, проверить, не чудится ли мне, но неожиданно с неба срывается звезда, и я замираю, завороженно следя за ней. Оставляя за собой яркий след, она несется, рассекая пополам небо, влетает на балкон. Виснет прямо передо мной, дрожит и падает на пол, оборачиваясь моей погибшей подругой Марией.

И тогда я понимаю, что вижу сон.

Мы не умираем. Мы живем вечно. Но, бывает, кому-то не хватает сил, чтобы жить. И он отрекается от жизни, становясь звездой на ночном небосклоне. И мне впервые за все время приходит в голову мысль о том, как тогда могла погибнуть Мария?

– Машка, – только и могу выдохнуть я.

Она улыбается мне. Так и оставшаяся десятилетней девчонкой, в той же смешной розовой майке и шортах в горошек, что были на ней в тот день, с теми же белокурыми волосами, заплетенными в две задорные косички. Ничуть не изменившаяся. Такая, какой я ее и помню. Моя Машка, моя единственная настоящая подружка. Почему ты никогда не снилась мне раньше? Почему никто так и не смог мне заменить тебя?

– Привет, Катька, подвинься!

Машка плюхается в кресло рядом со мной. Я едва успеваю подвинуться. Кресло качается, что вызывает Машкин восторг.

– Здорово, да? – восклицает она и начинает раскачивать кресло, помогая себе ногами.

Я послушно качаюсь, не сводя с нее глаз. И до меня медленно начинает доходить, что Машка не погибла. Она отреклась. Использовала весь свой запас магии, чтобы сотворить шторм и уйти.

– Машка, зачем? – шепчу я.

Она резко тормозит кресло. Я чуть не кувыркаюсь вперед, но вовремя успеваю схватиться за ручку. А Машка поворачивается ко мне. Она смотрит как-то не по-детски, очень серьезно. Вмиг превратившись из ребенка во взрослую женщину.

– Так нужно было, поверь.

– Зачем? – повторяю я вопрос.

Наверно, мне очень нужно услышать ответ. Даже не просто ответ, а ее слова, что я не виновата. Что не из-за меня она отправилась в море, одна, в крохотной скорлупке. Что не обида на мой отказ, не моя трусость помогли ей тогда сделать выбор и шагнуть в никуда. Наверно, мне очень нужно услышать, что я не предавала ее.

Но Машка молчит. Она отворачивается и, вновь став озорной девчонкой, опять раскачивает кресло.

И я опускаю глаза. Поникаю, будто воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Становлюсь такой же пустой и растянуто-мятой.

Несколько минут мы молча качаемся. Я – глядя куда-то вниз, не на ковер с тисненым рисунком, а просто вниз, не фокусируя ни на чем взгляд. Машка – куда-то вперед, где на фоне темной листвы и ночного неба посверкивают блюдца цветов.

– Тебе плохо? – неожиданно спрашивает она, не поворачивая головы.

– Мне… Нет, скорее не плохо, – не поднимая глаз, я пожимаю плечами. – Наверно, просто трудно.

– Как тогда?

Я вздрагиваю и киваю.

– Мне нужно решить. Но я не могу. Самое правильное решение не дает мне покоя.

– Значит, оно не такое уж и правильное, – Машка пожимает плечами.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с Машкиным взглядом. Он не спрашивает и не настаивает. Просто ждет.

Качаю головой:

– Не все так просто. Если я поступлю по велению сердца, как, – я запинаюсь, но продолжаю, – как тогда, то стану предательницей, подставлю человека, который мне доверяет. А если поступлю так, как надлежит… Не знаю… Наверно, тоже стану предательницей, но другого плана.

– Как это?

– В любом случае я что-то предаю. Или своего шефа, или Землю, свою идею.

– Почему? – пытает меня Машка.

– Наверно, я в ответе за них… – и тут меня прорывает. – Понимаешь, я ухаживала за ней пять тысяч лет. Все делала: от мелочей до чего-то глобального. Мой шеф даже не притрагивался к Земле, только просматривал мои отчеты и иногда отдавал распоряжения, что делать дальше. Большинство опытов я придумывала и проводила сама. Но мои опыты были безобидны, и это не всегда нравилось шефу. Однажды я сделала так, чтобы земные археологи нашли город, который ставил бы под сомнение все существующие теории. А шеф сказал, что это жвачка для мозгов. И устроил им глобальное наводнение. Он всегда ждал от них каких-то физических действий. И не видел многого, что происходило с Землей. И я действительно не знаю, вправе ли он выносить ей приговор.

– Слушай свое сердце, Катерина, – очень по-взрослому говорит Машка. Ее слова не вяжутся с озорным видом и писклявым голосом. – Только оно не обманет тебя. Только так тебе некого будет винить. А правилам не всегда нужно следовать, недаром же у каждого из них есть исключение.

– Я не смогу, – шепчу я.

– Если тебе трудно идти, значит, твой путь правильный. Легкой бывает только ошибочная дорога.

– Я не смогу выбрать.

Машка встает.

– Мне пора.

Она улыбается, машет мне рукой и рассыпается золотистыми звездами, так что я невольно вспоминаю свой магический фонарь. А звезды стайкой устремляются вверх, вылетают в открытое окно, взмывают еще выше, превращаясь в крошечные искры. Они на миг рассыпаются по всему небу, а потом стремительно сливаются в одну звезду.

Глава 7

Меня разбудило солнце.

Оно протиснулось сквозь листья и удобно расположилось на носу, пытаясь заглянуть под веки.

В конце концов, я не выдержала и проснулась.

Сначала полежала с закрытыми глазами, ловя остатки сна. Потом вытянула ноги и с удовольствием потянулась.

Со стороны комнаты доносился тихий шум и обрывки музыки. Вероятно, Мишка уже проснулся и собирался на работу, пританцовывая под звуки радио.

Последнее немного меня взбодрило. Потанцевать я и сама любила. Поднявшись с кресла, я, постанывая и разминая затекшее за ночь тело, поплелась в ванную.

Времени на сборы оставалось немного. От силы полчаса.

Минут двадцать занял контрастный душ. Но я хотя бы проснулась, почувствовала заряд энергии, медленно растекающейся по венам.

Еще двадцать – марафет. Подвести глазки, накрасить ресницы, чуть блеска на губы. Уложить волосы. Может, и жаль потраченного времени, но я хоть стала на человека похожа. То есть на ангелицу, конечно.

Еще десять минут, чтобы одеться и собрать сумку.

На дорогу времени практически не осталось. Придется воспользоваться порталом. Это отнимет у меня почти все силы. Большее, на что я буду способна, – это пару раз открыть дверь в кабинет шефа. Но выбора не оставалось. Вздохнув, я открыла записную книжку, чтобы отыскать нужное заклинание.

Несмотря на то, что я появилась на рабочем месте минут на пятнадцать раньше положенного, Петр Иудович уже был у себя. Он сидел перед Землей, спиной к входу.

Я замялась в дверях, раздумывая, войти или незаметно скрыться.

– И что ты нашла в этом мире? – глухо спросил шеф.

Скрыться уже не удастся.

– Доброе утро, Петр Иудович! – оптимистично заявила я, оправляя кофточку и входя в кабинет шефа.

– Ты думаешь? – усмехнулся он, кивком указав на стол.

Я послушно повернула голову.

Возле кристалла ноутбука лежала какая-то бумага. Рядом – раскрытая в самом начале книга.

– Бери, бери, – подбодрил меня шеф, не уточняя, что именно он имеет в виду.

Сначала я взяла книгу. Она оказалась Земной. «Звезды ведут того, кто хочет, и влачат того, кто не хочет. Сенека». Я взглянула на обложку: «Великие мысли великих людей. Том первый». Шеф решил пересмотреть свое мнение о Земле?

Я украдкой взглянула на него. Петр Иудович, подперев рукой подбородок, следил за медленным вращением Земли, перескакивая взглядом с континента на континент. Вот что-то заинтересовало его, он ткнул пальцем, приостанавливая планету, присмотрелся внимательнее, чуть заулыбался…

Я вернула книгу на место, гадая, что он там увидел. Взяла листок.

«Фаерболову Петру Иудовичу, проживающему по адресу: Третий Звездный переулок, дом 16, квартира 87.

Судебная повестка по Мировому делу № 3.

Высший суд Пантеона вызывает Вас в качестве ответчика…»

– Что за ерунда? Что случилось, Петр Иудович?

Шеф посмотрел на меня:

– Читаешь? Читай, читай…

Я снова уткнулась в бумажку:

«…к 15 часам 00 минутам 12 декабря 4329809347501 года на предварительное слушание по делу «Об утилизации мира № 75839 под кодовым названием «Земля». Суд предлагает Вам предоставить все необходимые доказательства своей возможности объективно решить вопрос утилизации вышеуказанного мира (ст. 26, п.2 Кодекса Миров). В случае неявки на судебное заседание без уважительных причин к Вам будут применены меры, согласно ст. 32 Кодекса Миров и ст. 67 Общегражданского кодекса Пантеона…»

Я непонимающе перечитала повестку еще раз.

– Петр Иу…

– Думаешь, он того стоит? – не дал мне договорить шеф.

– Что стоит? Идти в суд?

Я ничего не понимала. Откуда эта повестка? Чего хочет от меня Петр Иудович?

– Ты дурочку играешь или как?

– Что? Петр Иудович, я ничего не понимаю, сначала Вы, потом эта повестка, если Вы думаете, что это я, то…

– Катерина, я не думаю, – шеф навис надо мной, будто огромная скала. И я впервые заметила, что левый глаз у него немного меньше правого. – Я знаю.

– Ка… – я безуспешно попыталась заговорить.

– Я точно так же удивился. И позвонил в суд узнать подробности. Узнал. Иск о моем несоответствии и не правомочии решать судьбу Земли был подан сегодня рано утром Небесной Екатериной Иосифовной, проживающей по адресу…

– Кем?

– Катерина, я понимаю, что ты могла привязаться. Наверно, я и сам в этом виноват. Много позволял тебе, закрывал глаза на твои похождения по Земле, эксперименты. Но это, это, – шеф вырвал из моих рук повестку и затряс ее перед моим лицом, – это ни в какие ворота не лезет! Ты что же думаешь, я юный мальчишка, не понимающий, что делаю? А ты, умница, благодетельница, пришла и все по своим местам расставила? Ах, как хорошо, как замечательно!

– Почему Вы на меня кричите? – почти шепотом спросила я, отступая от разбушевавшегося не на шутку шефа.

– Давай, может, ты и место мое займешь? Ты же лучше меня во всем разбираешься! А я буду племянникам байки рассказывать по телефону, кофе тебе приносить, а?

– Хватит! – не выдержала я, заорав так, что зазвенели стекла. Шеф вздрогнул и замолчал, забыв закрыть рот. – Я не знаю, что Вам сказали в суде, но я никаких заявок никуда не подавала, понятно? И не смейте на меня орать!

Я вылетела из кабинета.

Меня просто трясло от гнева. По счастью, для злости нашлось хорошее применение – дверь. Даже не пользуясь заклинанием, я распахнула ее не хуже, чем вчера вечером.

Нет, ну это надо же! Подумать, что я подала заявление в Высший Суд, что я на такое способна! А я еще ночь не спала, думала, гадала. Вот после такого ой как хочется сделать именно так, как о тебе думают. К чему пытаться уважать чужие чувства, беречь чужое отношение к тебе, если все равно твои старания во внимание не принимаются, а думают о тебе только как о предательнице и негодяйке? Игры в одни ворота и погони за фантомами – не по мне. Я не готова уговаривать человека увидеть, какая я хорошая, добрая и верная. Либо он понимает это сам, либо… Либо его уже ничто не исправит.

Я, будто разъяренная кошка, металась по приемной. Едва не сшибала мебель и кадки с цветами. Хорошо еще, что все магические силы потратила на портал до офиса!

Нет, ну как он мог?!

Вырвав из пачки одноразовый стаканчик, я плеснула из кулера вина и залпом влила его в себя. Черт! Глинтвейн! Отбросив стаканчик и выплюнув горячее вино на ковер, я зажала рот ладошкой. Завертелась на месте, соображая, что бы такое сделать, чтобы унять боль…

Ну, что за день сегодня? Проспала, все силы истратила, с шефом поругалась, еще и ожог заработала!

Я гневно футбольнула проклятый стаканчик, будто именно он и был виновником всех моих бед. Он отскочил от стены и повис на близстоящей драцене.

Зрелище меня немного позабавило. Драцена стала напоминать лохматого чудака в шляпке. Я довольно хмыкнула.

И все-таки.

Кто подал заявление?

Точно не я. Рано утром я спала без задних ног.

И не шеф.

Значит… Люциферович! Старый библиотекарь! Конечно! Да, ссора с шефом сильно на меня подействовала, что даже такой очевидный факт не сразу стал очевиден для меня. Люциферович поил меня вином, растолковывая азы юриспруденции, вызывался помочь. И проявлял личную заинтересованность в спасении Земли! Больше некому. А я еще думала, что такого может произойти, если поговорю с ним…

Я вскочила, схватив сумочку.

Вовремя опомнившись, подошла к двери в кабинет шефа и приоткрыла ее, так, чтобы в образовавшуюся щель была видна значительная часть кабинета.

Петр Иудович снова сидел перед сине-зеленым шаром Земли.

Правильно ли будет уйти вот так, ничего не сказав?

В конце концов, шеф сам виноват. Нечего было меня обвинять в том, чего не было.

Плюс я иду решать его проблему. Разбираться с его повесткой.

И мне давно нужно было оплатить пару счетов.

Поэтому я тихонько закрыла дверь и выскользнула из приемной.

Глава 8

И все-таки я не пошла к Люциферовичу.

Постояла перед громадной, в несколько раз выше меня, дверью, разглядывая занимательный орнамент. Побродила по библиотекарскому дворику, поглазела на монумент Книге. Раньше я думала, что до такого смогли додуматься только в Пантеоне, пока не увидела точно такой же на Земле.

Не знаю, почему я не зашла в здание.

Наверно, потому, что сама я уже ни на грамм не сомневалась в том, что подача заявления от моего имени дело рук Люциферовича. А что бы мне дало его подтверждение? Ну, побушую я, ну, сознается он. Что это изменит? Да ничего.

Гораздо важнее сейчас было разобраться в моем явно нездоровом интересе к Земле.

Раз я так противлюсь утилизации, значит, считаю, что ее существование не бессмысленно. Значит, знаю и почему. Только вот знание это сидит где-то глубоко в моем сознании. А значит, нужно вытащить его наружу.

Поэтому я вернулась в офис.

Над моим столом, чуть дрожа, плыли слова. Шефу магические силы девать некуда! Записка было создана так, что видеть ее могла только я. «Буду после обеда. Извини за утро. Шеф». Лаконично и приятно. Приятно не столько тем, что шеф почувствовал себя виноватым, сколько тем, что в его отсутствие я могла беспрепятственно проникнуть на Землю.

Зайдя в кабинет, я огляделась.

Земля медленно вращалась в углу.

Бледно-серый кристалл ноутбука тихонько дремал на столе. Странно, что шеф не прихватил его с собой.

Рядом лежала земная книга, открытая уже почти на середине. Шеф настолько заинтересовался или просто пролистал? «Задача жизни не в том, чтобы быть на стороне большинства, а в том, чтобы жить согласно с внутренним, сознаваемым тобою законом. Марк Аврелий», – прочитала я первую попавшуюся на глаза цитату. Что ж, буду надеяться, что смогу утешиться этой мыслью, если что.

Наспех нацарапав на клочке бумаги «Я на Земле! Катя», я подошла к вращающемуся шару.

***

Никогда не видела, как происходит перемещение из мира в мир. Может, я, прикоснувшись к шару, медленно растаяла в воздухе, может, как приснившаяся подружка Машка, рассыпалась тысячью звезд, а, может, с тихим свистом втянулась в шар. Шеф, пока я с ним работала, на Земле ни разу не был. А я посещала ее украдкой, когда рядом никого не было, чтобы рассказать мне, как это происходило.

Переход был почти мгновенным. Вот я стою в кабинете шефа, глядя на Землю и думая, что надо бы немного отодвинуть Солнце, а то начнется глобальное потепление. Потом мгновенье темноты. И я уже на месте, в специальной квартире, каких у нас огромное количество по всему миру. Не можем же мы появляться вот так, посреди улицы, или в чужом доме. Здрасте, мы ваши создатели, к вам в гости пожаловали!

Надев плащ – здесь уже осень и холодно! – я сбежала по ступенькам. Дом был не очень хороший. Мы специально выбрали такой, чтобы не привлекать к себе внимания. Обшарпанные стены исписаны призывами, пожеланиями, именами местных музыкантов. Кучка окурков между вторым и третьим этажом. Прожженные кнопки вызова лифта. К счастью, на Земле не везде так.

Я выбежала на улицу небольшого, но особенно любимого мною городка. Здесь недавно выпал первый снег. Белые пушинки лежали на зеленой еще листве и траве, от чего город казался очень ярким, праздничным. Белый снег, синее небо и зелень деревьев…

В Пантеоне не бывает снега. Даже дожди крайне редки. Они всегда делаются специально, над определенной территорией. У нас нет ни зимы, ни осени. Вечное лето. Теплое солнце, безоблачное небо, уютные пляжи. Даже скучно. То ли дело Земля с ее вечной сменой времен года, непредсказуемостью погоды! Поэтому я довольно скакала по заснеженной дороге, ловя ртом падающие снежинки.

На самом деле, изначально шеф создал Землю точной копией нашего Пантеона. Просто райский сад какой-то. Ручные зверьки, круглый год фрукты-овощи. Наслаждайся в свое удовольствие. И какое-то деревце специальное Иудович изобрел. Скушал ягодку – и дома, на Пантеоне, а землянам строго-настрого запретил к нему приближаться. А змеи Люциферовича каким-то образом помогли им запрет нарушить.

Ой, представляю, какой переполох был, когда у шефа посреди кабинета, во время какого-то важного совещания, полуголая дамочка объявилась, да еще и в компании столь же роскошно одетого кавалера! Об этом событии я наслышана: как от коллег, так и от самого шефа. Вот только не знала до недавнего времени, кто виновник.

После этого происшествия здесь многое и поменялось. Наверно, прав был Люциферович, Земля от этого только лучше стала. Воистину, что ни делается – все к лучшему.

По нашим меркам городок был совсем новым – и до третьей сотни лет не дожил. Но отчего-то он нравился мне больше остальных.

Вдоволь набродившись по узким улочкам, петляющим меж невысоких зданий, украшенных лепными фигурами и колоннами, и надышавшись воздухом, наполненным десятком разных ароматов, я, наконец, вышла к морю.

Здесь, на пристани, стояло маленькое, уютное кафе, где, наблюдая за курсирующими туда-сюда катерами и небольшими лодочками, я любила выпить пару чашечек кофе.

Я как раз допивала вторую, когда ко мне подсел Димка, местный охранник. Приятный парнишка, мне нравилось с ним общаться. Удивительное дело, мы виделись нечасто, но я была в курсе всех его дел. Он с удовольствием рассказывал мне о проблемах с девушками и друзьями, про озверевшего начальника, пересказывал новые фильмы и книги. Не то я внушала ему такое доверие, не то просто характер такой.

– Привет! Давно тебя не было.

Я кивнула, облизывая ложечку.

– Привет.

– Депрессняк? – Димка кивнул на пяток пустых блюдечек. Совсем недавно на них еще были пирожные. Быстро же я с ними управилась!

– Да нет, – я рассмеялась. – Это просто так. Проголодалась.

– Заказала бы что-нибудь. Хотя, не то это место. Но салат можно было съесть.

– Не, Дим, не хочу. Пирожные вкуснее.

– Ну-ну. Погода какая! Брр, ненавижу.

– Замечательная погода, Дим. Поверь, было бы гораздо хуже, если бы постоянно светило солнце. Или шел только снег.

– У тебя все в порядке? Ты какая-то необычная. Спокойная, не буянишь, не споришь, почти не учишь меня жить…

Я улыбнулась и проводила взглядом отчаливающий катер. На борту толпились люди. Кафешка стоит на самом берегу, одной стеной прижавшись к воде, поэтому мне очень хорошо было видно.

Вон парочка влюбленных, именно влюбленных, а не просто близких друг другу людей. Они тесно жмутся друг к дружке, кутаются в просторной и теплой шали. Зашли бы в салон, там намного теплее, чем на этой открытой всем ветрам палубе. Но, видимо, вдвоем им не страшны никакие ветра и морозы.

Вон, недалеко от них, мужчина в темном пальто дымит сигаретой. Воротник поднят, сам он какой-то нахохлившийся, такой же мрачный, как его одежда. Наверно, он, как и Димка, терпеть не может такую погоду. Еще одна затяжка, и – фьють! – окурок взметнулся в воздух, описал дугу и упал на воду. Плохо его, видимо, воспитывали. Жаль, что магия здесь не работает, а то я бы поучила его уму-разуму!

Вон, в салоне, прильнул к окну малыш. И не разберешь, кто именно – мальчишка или девчонка – увлеченно разглядывает пенные волны, то и дело оборачиваясь и махая кому-то рукой.

А вон – вот хохма! – спешит на катер тетенька с тележкой. Тетенька дородная, крупная, в новомодной дубленке с оторочкой из натурального меха. А тележка старая, чудом еще скачущая по асфальту, пытаясь не развалиться и не отстать от своей хозяйки. А та, наскоро впихнув контроллерше билетик, летит к отходящему уже катеру, машет свободной рукой морячку, что убирает канат. Куда там! Тот только улыбается и разводит руками. Катер уходит, а тетенька раздосадованно грохает тележкой об асфальт. И ясно, кого она сейчас винит во всех своих бедах.

Я повернулась к Димке. Испытующе уставилась на него. Идея пришла внезапно.

– Дим, я тебе задам вопрос, – протянула я и поспешно добавила. – Только ты не смейся и ответь серьезно, ладно?

Димка хмыкнул и пожал плечами:

– Ну ладно, валяй.

– Вот если бы, ну вот совершенно абстрактно, если бы к тебе пришел кто-то и сказал, что человечеству, всем землянам, ну, скажем, вынесен приговор о бессмысленности существования – именно так, это важно, – и что только ты можешь повлиять на это решение, понимаешь? Что бы ты сказал в вашу защиту? Как бы доказал, что оно, ну, существование землян, не бессмысленно?

Я оговорилась, но Димка не заметил. Наморщил лоб, переваривая этот мой поток сознания.

– Ты книгу надумала написать? Или подействовали последние россказни о конце света?

– Не, ну это так, гипотетически. Просто интересно. Меня спросили недавно, а я даже не нашла, что ответить, – надо же, даже обманывать не нужно. Просто чуть-чуть недоговаривать правду.

Катер загудел, разворачиваясь на волнах. Промелькнули влюбленные с мрачным невежей, стянувший шапку и обнаживший два огромных розовых банта малыш, перегнувшийся за борт моряк…

Димка тер лоб:

– Слушай… Я и не знаю… Задала задачу.

Я самодовольно ухмыльнулась.

– Ты знаешь, – продолжил он, – мне и самому иногда кажется, что все это бессмысленно. Ну, может где-то в Штатах или в Европе и не так, а у нас тут – точно бессмысленно. Ну, какие перспективы, возможности? Не знаю. – Димка пожал плечами. – Как рыба об лед бьешься, бьешься. А толку?