скачать книгу бесплатно
А про то,
что мы – этот кулак огроменный,
Честный, русский, удалый и богатырский!
Я хочу, чтоб скорее пришло примиренье,
а не этот Мазепа, предатель и сырский.
А на самом-то деле нет рая! Ну, то есть,
может быть, где-то есть, но не здесь на планете.
В ворохах книг, статей и эссе живу, роясь,
как они, наши предки, в своих лихолетьях.
Кровь и боль, пот и кровь, гниль да хворь, тленья запах,
вой волчицы, плач волка, ну, хватит, бабахать!
Люди первой волны были просто другие
по сравнению с нынешними – чище, лучше.
Письма Чирикову – они круглые с дыню,
пахнут дымом! – пишу.
Словно вижу я лучик.
И скучаю. А всё-таки рай был возможен!
В перевёртыше взглядов. В изнанке себя ли.
А затем стала Прага единственным ложем,
как наёмная шлюха, с коей все переспали!
10.
Смерть в России или вам жизнь заграницей,
выбирайте. Он выбрал тогда пароход.
Так колёса истории катятся. Спицей
колесо не проткнёшь. И никто не проткнёт.
Говорят, что совковые, что мы отсталые,
где же Пётр, чтоб брить головы? И где наш бренд?
И мне старые нижегородки сказали,
что я «так себе, сложный дремучий поэт!»
Да и где тот платок на роток, чтобы кинуть?
Ещё добрая бабка – писатель и друг
мне сказала:
– Понты брось, сожги свои нимбы…
Но никак не разъять мне протянутых рук!
Палец к пальцу мои, ноготки с ноготками,
нет, Россия – не кринж с проституткой во снах
и не корпоратив.
Она – чайки над нами
и безумие храбрых. И небо – в сынах,
за Россию отдавших себя без остатка.
Да, у нас не всегда сыто, пьяно и сладко.
И у нас не всегда конфетти. У нас фронт,
а мирняк – это те же интеллигенты,
оппозиция, но словно наоборот.
Быть оболганным,
преданным, но не предавшим,
быть забытым на время и помнящим быть.
Ни за гамбургер, щи, не за пшённую кашу,
мы для мамы-России все Божьи рабы.
И чем горше и праведней, тем выше цели.
Вы сегодня мне снились, как сниться нельзя:
и как будто я плакала, лёжа в постели.
А проснулась, но сухи глаза!
ДОСТРАСТНОЕ ВРЕМЯ
Если вдруг случится самое невозможное, самое нелепое, а в жизни бывает всякое,
если вдруг все отвернутся, забудут Тебя, перестанут веровать,
погрозят кулаком,
так бывает, исчезли, иссякли,
так бывает, хотя они самые первые.
Если вдруг случится самое непредвиденное, самое горькое.
Даже те отринут вдруг, кто говорили, что преданы.
Будет некому поцеловать Твои щёки от слёз просто мокрые,
будет некому руки Твои согревать бледные.
Господи! Я лишь одна не оставлю Тебя, грешная,
вот такая я грешная, что даже страшно подумать мне,
как могла я входить во сады эти вишне-черешневые,
как могла я у моря бродить дюнами.
Грешная! Не умею прощать иногда, отпускать да кричать – шло б оно! —
а когда отпускаю, опять возвращаюсь я Дантово!
Иногда я кричу там, где надо не криком, а шёпотом
и совсем ничего-то такого не надо мне!
Право, я не оставлю Тебя у Распятия вечного,
у меня на груди Ты на крестике тоже распятый весь.
Ладно бы за кого одного, Ты за всё человечество,
деревеньки на севере, где травы косами спутались.
Не оставлю тебя, сколько б Ты не просил меня: «Брось меня!»
Не оставлю Тебя, как бы Ты не кричал: «Хватит. Пожили!»
Малороссия здесь. Фразороссия. Библия-Россия,
не отсекнешь сие материнское ножиком.
Да, я маленькая. Да, худая. (Диеты, пробежки и
бесконечные эти метания до косметологов…)
Я не бросила нашу Россию во времечко Брежнева.
Я не бросила маму больную, свекровь, кошку квёлую.
Но если вдруг случится самое невозможное, самое нелепое, самое невероятное,
обовью Твою шею в терновом венце, кровь не смытую.
Обовью я руками, прижмусь, воскричу, о прости, если матами,
все орут так под пытками.
Да, я буду последняя, кто не отринет, не скурвится,
да я буду последняя возле черты, ленты финишной.
даже в грязном сарае со свиньями, овцами, курами
не отрину Тебя, даже если отринешь Ты…
***
…вот так и я своей рукой. А руки
дрожали… Как унять мне дрожь? Ушла
не в ночь сырую. В день! Где звуки
шуршащих шин. Где птицы близоруки
и синеглазы в небе средь вершин
деревьев мечутся. Кто я? Я – из руин
самой себя.
Я – камни, камни,
