скачать книгу бесплатно
как две разные заграницы.
Заграница в двадцатом веке: Техас,
Прага, Вена и Ницца.
А сейчас? Что сейчас? Лишь полова, солома,
половая истома,
совсем тошнота!
Уберите скорей свои потные руки!
Заграница, какою бывала, не та.
Уберите, кричу ваши дудки, базуки,
отойдите подальше от тела. От рта!
Заграница тогда: когда мы с революций
собирали кровавую пену. А вы
уезжали! А нынче боюсь я проснуться,
не увидеть Невы, не увидеть Москвы…
Нынче страшная, страшная нам заграница.
Лапы Ирода. Раньше бывал здесь Колчак…
Круассаны в кафе, кока-кола и пицца.
Просто, братцы, печаль. О, какая печаль!
Заграница тогда.
Заграница сейчас.
Жили Чириковы десять лет в душной Праге,
на скрещенье двух улиц… («Еднота», «Очаг»,
Ян Неруда, Иржи Волькер и Карел Чапек).
И ещё много-много достойных людей
были возле и рядом. А нынче иное.
…Уберите, кричу от нас руки, не смей,
надоело за-Фрейдовское, половое!
Заграница была раньше – чайка и чибис.
Заграница была нам Шекспиром и Гёте,
а теперь просто жвачки, пивасик и чипсы
и ещё тошнота со рвотой.
И огромным скандалищем – не уезжаем мы.
И бездумным ристалищем. Здесь остаёмся.
Ибо там – неприличным и угрожающим
надвигается
страшное солнце.
Я, наверно, не стала бы так, как Евгений вы
Николаевич, да, я бы точно не стала:
говорить «провокатор» про дедушку Ленина,
ибо он не ушёл/ не уйдёт с пьедестала.
Но не мне говорить.
Просто мне восхищаться,
ибо плотью Христовой спеклась сукровица.
За граница сейчас – это не заграница,
а была она раньше – любовь, дружба, братство.
Мы бывали на Кипре и в Барселоне
и во Львове бывали, ещё в Перпиньяне.
Не хочу больше сравнивать…
Лишь сердце стонет.
Для того, чтоб там жить нужно many и many.
Много мани! Ещё скажу, чтоб разобраться
в убежденьях, убежищах и эмигранствах
нужно время!
И нужен огромный филолог,
чтоб статьи он писал. Изучал. И был в курсе.
У писателей век многозначен и долог,
как в Союзе итак вне Союза!
5.
Я ждала вас так долго, очень долго,
можно сказать, почти целую жизнь!
В это время текла и текла Волга.
И ныряли чайки. И кричали: «Молись!»
Да, как много они нам, по правде, кричали!
Я ждала вас так долго, и вот дождалась.
О, какое было у вас начало!
О, какая известность!
Вот суньте пясть
и достаньте жизнь и достаньте смерть вы
из глубин, из себя вы, терзая грудь.
Кто из нас, из пишущих, грешных, из первых
супротив не был власти?
Все были, отнюдь!
Кто из нас, молодых, не ходил по Болотной?
Кто плакаты не нёс?
Был в протестах горазд?
Мы, писатели, каждый ходил по субботам!
Мы той были субботой!
Любившею нас!
Гений право имеет быть против напротив.
Гений может пророчить…
Но не предавать!
И вы тоже – суббота, суббота, суббота
для России! И Запада были вы против.
Ибо копья ломать вам опять и опять.
О, как, Чириков, вы нас предупреждали!
А у гениев путь состоит из печалей,
просто думает гений всем поколеньем,
на века,
на столетия мысли несёт!
…Расхождения с Горьким, как гения с гением,
расхождения с Лениным. И тем не менее
гений не умирает.
Нигде.
Вот и всё.
6.
В этом городе пахнет солодом, камедью и черепицей,
православных храмов и католических кирх перекличка.
«Пш», «пш», так кричат здесь птицы.
по-чешски «птаха»,
по-русски «птичка».
