Тайны Острова Санта Круз

С ветра и парусов мои мысли переключились на Дейва. Когда я ему позвонила, он, как обычно, был немногословен, словно боялся отнять у меня время. Может, он просто не любил говорить по телефону. Я немного по нему скучала и уж совсем его не стеснялась, но как-то не решилась сказать ему о потерянном «Флибустьере». Я, наверное, смирилась с вероятностью того, что никогда больше не увижу флибустьерскую драконью морду, но в глубине души все же отчаянно надеялась на чудо. Сережка и Алёша уже созвонились с Дейвом. Было решено, что мы встретимся на острове Каталина через неделю. Я поняла, как ужасно соскучилась и по сыновьям, и по Дейву, и с нетерпением ждала нашей встречи. Потеря «Флибустьера» казалась мне уже сущей мелочью. Главное, что все живы-здоровы, и слава богу. Я представила себе свое и Игорехино семейство в сборе и заснула, улыбаясь.

Мне снилась Мексика. В зеленой воде плавали неторопливые черепахи, вытягивая шеи и словно поглядывая на нас из перископа. Алёшка и Сережка, совсем маленькие в моем сне, строили на песчаном берегу шалаш из топляка, выброшенного приливом на пляж. Накануне я еле вытянула их на берег: они совсем замерзли и стучали зубами, но никак не хотели вылезать из воды. Весь день мы плавали с маской и трубкой, то и дело ныряя на дно за жемчужными раковинами и мюрексами – ракушками удивительной формы. Нас касались своими плавниками пестрые рыбы-попугаи, а также неведомые огромные рыбы необыкновенных окрасов, с большими, словно силиконовыми, губами. Среди кораллов сновали маленькие синие рыбки . Закрытые плоские раковины лепились к кораллам – они так и манили своими запрятанными внутри сокровищами. Мы уже набрали с десяток скалопий, и в лимонном соке мокли свежие устрицы.

Совсем рядом замаячила подтянутая фигура моего мужа Дениса. Он шел по песчаному пляжу, смотря себе под ноги и аккуратно ступая мимо разбитых ракушек. В его руке была связка небольших, но вкусных рыбок кабрийа, которые мы обычно жарили на костре. Я радостно махала ему рукой, но он был так занят разглядыванием острых ракушек, что совсем меня не замечал. «Па-па!» – Сережка с Алёшкой наконец-то оторвались от постройки шалаша и бросились Денису навстречу. «Мы плавали с черепахой! Мама сказала, что её зовут Тортилла! Это правда?» «Не Тортилла, а Тортийа, – поправил их Денис, – двойное «эл» читается как «и краткое». Это означает мексиканскую лепешку». Мальчишки требовательно уставились на меня, и я, прикусив от смеха губу, предложила: «Ну что ж, я думаю, это не та черепаха. Наша черепаха совсем не похоже на лепешку. Какое же у неё тогда имя?» «Нинзя!» – выпалил маленький Сережка. «Подходит! А вы как думаете?» – посмотрела я на Дениса и Алёшку.

Денис сидел на корточках и разводил костер. Он устало взглянул на меня и лишь раздраженно пожал плечами. Алёшка встал рядом с ним и, тоже нахмурив свои светлые бровки, стал раскладывать тонкие веточки поверх бревен. «Ну что ты делаешь!» – одернул его Денис. – «Они тут же прогорят! Надо еще бревен положить поперек!» Он смахнул ветки вниз. Тонкие крылышки Алёшкиных лопаток окаменели. Я смотрела на его узкие плечи, беззащитно выступающие позвонки, и мое сердце сжималось от обиды за малыша. В горле болезненно застрял комок, и я проснулась, задыхаясь от подступающих слез.

Мобильник показывал три часа ночи. Я тихонько села на край кровати и уставилась в открытое окно. Сквозь густые ветки магнолий искрились по-южному яркие звезды. Ночью было значительно свежее, и подоконник покрылся росой.

– Не спиться, Дин? – вдруг раздалось за мой спиной.

Я вздрогнула от неожиданности. Игорек, приподнявшись на локте, смотрел на меня из глубины комнаты.

– Сны снятся какие-то дурацкие, – сказала я, шмыгая носом.

– Давай, колись тогда, что снится-то? Может, полегчает? Готов поспорить, что за тобой бегают обгорелые трупы, – пробовал пошутить Игорь.

– Если бы! Алёшка с Сережкой снятся, маленькие, лет пять, не больше…

– Ну ты, мать, даешь! Что же тут плохого? Мне вот мои пацаны всегда такими снятся…

– Мне тоже! – улыбнулась я, размазывая предательскую слезу по щеке. – Всегда такими – пятилетними. Я по ним очень скучаю. Всего один раз они маленькими бывают. А тогда казалось, что так будет всегда… «Черепашки Нинзя», трансформеры, кубики «Лего»…

– Это точно! – засмеялся Игорек.

– Знаешь, мне мой бывший муж приснился. Словно мы в Мексике, на островах отдыхаем. Денис недовольный такой, ворчливый. Алёшку ни за что, ни про что обидел во сне. Алёшка ему всегда во всем подражал. Он как-то быстро вырос и уехал от меня в свою Силиконовую долину. Такое ощущение, что как только смог, так и уехал. Наверное, у него целая куча проблем из-за нашего развода, но он ведь ни за что не поговорит, не признается…

– Дин, у нас у всех проблемы. Я уверен, что ты его воспитала здравомыслящим и психически уравновешенным человеком. Взрослый парень, самостоятельный, со временем разберется, что к чему. Жизнь научит…

Я кивнула головой:

– Никогда не понимала, когда мне так мама говорила. Раздражалась ужасно. А сейчас вот вижу: во многом мама права была.

– Мамы обычно правы… И семья – самое большое, что у нас есть. Самое ценное…

Я благодарно улыбнулась:

– Спасибо, Игорёк. Ты спи… Я с телефона еще почитаю, если тебе свет спать не мешает…

–Не мешает. Порть глаза себе на здоровье…

Игорь пожелал мне спокойной ночи и вскоре снова засопел. Прочитав пару глав легкого детектива, я погасила экран мобильника и закрыла глаза. Зеленые волны моря Кортеса тут же вернулись и стали плескаться предо мной, заманивая в свои необыкновенные глубины.

Песчаная коса полумесяцем обрамляла изумрудную воду. Защищаясь от северного ветра , жались к склонам горы ветхие домики – временное пристанище рыбаков. Тонкий загорелый мальчишка-мексиканец лет тринадцати ходил по пляжу с пластмассовым ящиком и, останавливаясь перед пьющими пиво отдыхающими, брал пустые бутылки и складывал в тару. Туристы были в основном американцами. Кто-то в придачу доставал пятерку, кто – пару долларовых бумажек, пытаясь потрепать мальчишку по коротко остриженной голове. На его правой щеке проступало родимое пятно; оно было светлее, чем его смуглая кожа. Мальчишка не улыбался и держался с достоинством. Я пошарила глазами вокруг и, найдя пустую бутылку, протянула её мальчику. «Дякую» – поблагодарил он почему-то по-украински. Я проводила глазами его худую фигурку, одетую в красную футболку и джинсы. Он не спеша двигался к серому волнорезу, обходя лежащих на полотенцах отдыхающих. Под его ногами блестела мокрая от воды галька. На волнорезе вкривь и вкось было по-русски выведено большими красными буквами: «Нырять запрещено!». Я в Крыму! – моё сердце подпрыгнуло от радости. – Это же Ялта! Я стала оборачиваться, пытаясь среди отдыхающих разглядеть друзей и родителей, но их не было видно. Мобильник разрывался от звона, мешая мне сосредоточиться, и я отмахивалась от него, как от назойливой мухи: не сейчас, не сейчас…

– Дин, проснись! – тряс меня за плечо Игорь. – Тебе Джон звонит!

Я нащупала кнопку приёма, и сипло сказала:

–Привет, Джон…

–Буэнос диас!17 – энергично протрубил Джон мне в ухо. Я поморщилась и спросила:

–Сколько чашек кофе ты уже выдул?

– Только две. Но большие! – он рассмеялся и продолжил, – Я только что из дома этого Эрика, ну, серийного убийцы, которого мы задержали… Так вот, – там, в подвале, целая грибная плантация. Галлюциногенные грибки, прикинь? Пещера, грибы: средневековье какое-то! Вот жмоты, а? Даже на наркотики деньги не тратили!

– Ну и правильно, свидетелей меньше, на фига с наркодельцами связываться?… И потом, они же в образ вживались, у них же культ был, жертвы девственниц и так далее, я так понимаю… Слушай, ты мне из-за этого в такую рань звонишь?

– А что, разбудил, да? Вообще-то твоя лодка нашлась…

У меня ёкнуло сердце, и я окончательно проснулась. Помолчав две секунды, я жалобно попросила:

– Джон… повтори, пожалуйста, что сказал.

– Твоя лодка нашлась! Целая и невредимая! Ты, Дина, безумно удачливая, я тебе доложу!

Я стала смеяться и, как маленькая, закричала «Ура!», а потом в раздумье принялась накручивать на палец прядь волос:

– А ты уверен, что это моя лодка?

– Ага! Ты еще где-нибудь видела трехметровую лодку с кабиной, метровым килем и драконьей головой? Собирайся. Я сейчас в гостиницу еду, по дороге все расскажу!

Мобильник отключился и тут же снова пискнул: пришло сообщение. Джон написал: «Что ты на это скажешь, Фома неверующая?». Я открыла прикрепленную к сообщению фотографию. На фоне белого песчаного пляжа, в изумрудно-прозрачной воде красовался мой «Флибустьер». Драконья голова как ни в чем не бывало сияла свеженьким лаком, и даже будто бы косила глазом в мою сторону: « Ну где ты всё бродишь? Я уже заждалась!» Позади мачты «Флибустьера» высились конусы давно потухших вулканов; по их склонам огромными палицами возвышались зеленые кактусы. Я вдруг вспомнила свои сны и в недоумении покачала головой: «Флибустьер» позировал в живописной бухте где-то на море Кортеса…

Глава десятая. Микос

Полицейская машина резко затормозила, и взметнувшийся столб пыли покрыл коричневой пудрой ветровое стекло. Джон выругался и включил дворники. В образовавшемся светлом окошке вновь показался «Флибустьер», и машина окончательно остановилась.

Черный пикап с надписью «Мексиканская полиция» уже собрал кучку зевак. Мужчины стояли вокруг пикапа и что-то оживленно обсуждали. Мальчишки сидели на толстом бревне, лежащем на берегу воды. Женщины в длинных юбках и платках держались поодаль; как только мы остановились, они, как по команде, повернулись в нашу сторону, тревожно рассматривая нас из-под платков. Пахло чабрецом. Ветер приносил сладкий аромат с окружающих нас холмом. Я с наслаждением вбирала в себя этот запах Мексики, вглядываясь в танцующем на волнах «Флибустьера». Отделившись от собравшихся вокруг пикапа мужчин, к нам подошёл человек в коричневой форме полицейского.

– Хосэ,– буднично представился он и протянул руку для пожатия.

Мы по очереди пожали его руку. Хосе взял меня под локоть и отвёл в сторону

– Прошу вас, будьте снисходительны, – сказал он, глядя мне в глаза. – Парню только шестнадцать лет, не ломайте ему жизнь…

Я кивнула головой и пожала плечами: главное, что «Флибустьер» нашёлся. Зачем мне ломать жизнь какого-то мальчишки ? Мне по дороге сообщил Джон, что отец некоего подростка заявил в мексиканскую полицию о найденном его сыном «Флибустьере». Местный подросток, якобы, нашёл его на трейлере около моря, прямо у пляжа города Сан-Филиппе18. Полиция в это не верила. Все считали, что подросток каким-то образом замешен в краже, а отец пытается его выгородить перед властями. Правда, и я не совсем понимала, как ему удалось доставить «Флибустьер» к морю Кортеса, и зачем это было делать? Вопросом было много, и я надеялась найти на них ответ. Но больше всего мне хотелось плюнуть на все формальности и поплыть к «Флибустьеру», обнять его деревянную голову и посмотреть, все ли с ним в порядке.

– Вот он, полюбуйтесь! – неожиданно строго сказал Хосе, поманив пальцем одного из мальчишек, сидящих на бревне. Ребята на бревне перестали галдеть и посмотрели на худенького подростка в красной футболке и джинсах. Тот встал и стал медленно приближаться к нам. Не отрываясь, я смотрела на его правую щеку: на ней светлело округлое, размером с металлический доллар, родимое пятно.

Я слышала, как гулко бьется моё сердце. Я смотрела на мальчишку из своего сна, и у меня появилось странное состояние невесомости, словно я скользила над землей.

– Рассказывай! – сказал Хосе, хмурясь и строго глядя на высокого подростка снизу вверх. Мальчик был немного выше и старше, по сравнению с тем, которого я видела во сне, но это был он. Только будто бы он повзрослел за это время.

– Подождите! – попросила я Хосе, и медленно обернулась к подростку, – Ты говоришь по-английски?

Он кивнул. Жестом пригласив его следовать за мной, я двинулась к кромке воды. Усевшись на песок, я стала смотреть на качающегося на волнах «Флибустьера».

– Красивый… -сказал мальчик и сел рядом.

– Да. – согласилась я и представилась, – Дина.

– Я знаю…Меня зовут Микос. Вообще-то меня зовут Микеланжело, но все называют меня Микос…

– Мучо густо19… Микос, я совсем запуталась, расскажи мне, что ты знаешь о моей лодке… Пор фавор20…

Микос кивнул и стал рассказывать. Говорил и на на испанском, и на английском, и картина постепенно стала прояснятся.

Недавно, собирая бутылки по пляжу, Микос наткнулся на трейлер с «Флибустьером» у воды. Забыв обо всем на свете, он вглядывался в деревянную голову дракона, смотрел на округлые бока, и сердце его бешено колотилось. Всю свою жизнь Микос мечтал о парусной лодке. Надо сказать, что парусный спорт в Мексике дорогой и популярностью совсем не пользуется. Мексиканцы – народ небогатый и прагматичный. Они любят мощные джипы и пикапы, в совершенстве подходящие грунтовым дорогам. Морские просторы рассекают панги – надежные и прочные плоскодонки с мощным подвесным мотором. Парусная лодка – это причуда для богатых американцев, которым некуда девать деньги и время, – так считает большинство в Мексике.

Микос любил читать. Его отец, архитектор из Мехико – сити, собрал крупную библиотеку, которая кочевала с ним из города в город, пока он работал по контрактам на разные компании. В итоге он проехал всю страну и очутился в Сан-Филипе, городке на западе Мексики, что располагается в верховьях Калифорнийского залива, который еще именуют морем Кортеса. Работая в Сан-Фелипе, Алехандро – так звали отца Микоса – встретил красивую и добрую девушку по имени Люпэ, которой и сделал предложение. Почетное положение архитектора в городке чрезвычайно порадовали семью Люпэ, да и парень он был неплохой, и все приветствовали Алехандро как нового члена семьи. Так и осел Алехандро в Сан- Филиппе. Библиотека вскоре перекочевала в коридор нового, построенного по проекту хозяина, дома молодой семьи. Дом стоял прямо у моря.

Микос отчаянно любил море. К пятнадцати годам своей жизни от твердо знал, что будет капитаном. Даниэль, инструктор подросткового парусного клуба, рассказал ему, что он нанимается на парусные яхты капитаном к богатым европейцам и американцам-гринго и путешествует по всему миру. Микос не мог в это поверить, – оказывается, можно быть капитаном на чужой яхте и даже зарабатывать деньги! «Неплохие деньги», – уверял его Даниэль, с гордостью показывая на свою новенькую гоночную яхту. Даниэль был родом из Аргентины, но работал в Мексике, упрямо развивая в чужой стране парусный спорт.

Жизнь Микоса определилась. Он принялся изучать английский и навигацию, аэродинамику и основы кораблестроения. Одна беда, – его отец ни в какую не соглашался давать деньги на парусный клуб, уверяя себя и Микоса, что наемные капитаны мало чем отличаются от цыган и совершенно не думают о семье. Перспектива отдать сына во власть океанов совершенно не прельщала сеньора Алехандро: он видел сына архитектором, продолжателем семейной традиции.

Микос же не сдавался, и ему не терпелось практиковаться на настоящих яхтах. На каникулах он мыл полы в магазинах- тьендах и собирал бутылки, обходя пляж за пляжем, – собирал деньги на парусный клуб. Какова же была его радость, когда во время одного из таких обходов он вдруг увидел миниатюрный корабль, глубоко сидящий на трейлере. Весь день провел Микос у «Флибустьера» в ожидании хозяина, но никто так и не появился. Микос решил, что необычный «Флибустьер» был кем-то забыт у пляжа. «Причуды богатых гринго», – решил для себя Микос. Он уже понял, осматривая мощный киль и толстые стены корпуса, что «Флибустьер» может выдержать даже самые суровые бури моря Кортеса… Ночью он залез в лодку и обнаружил в ней мои документы, карты и фотографии. Микос лишь утвердился в своих предположениях о том, что мини-яхта построена для океанских переходов, – на картах он увидел путь, проложенный мною до самого северного побережья Черного моря. И тогда он решился. Он отдал все свои невеликие сбережения водителю мощного пикапа, чтобы тот отбуксировал трейлер с «Флибустьером» вниз к песчаному берегу и поставил лодку на воду. Микос завел мотор , – тот заработал! Спрятав яхту в соседней бухте, юный капитан бросил якорь и стал размышлять.

– Понимаешь, когда я увидел все твои фотографии на стенах кабины и карты, я понял, что ты не могла бросить «Флибустьера». Ты же его сама построила, он тебе, наверное, почти как ребенок…

– Буратино! – усмехнулась я, – Пинокио, по вашему. Деревянный мальчик папы Карло…

Микос важно кивнул и продолжил:

– На корабле был беспорядок, и я подумал, что произошло несчастье. Ну, что ты за борт упала и утонула, или на тебя напали… Но я смотрел на фотографии и никак не мог поверить, что тебя нет. И тогда я пошёл к Холму…

–Холму? – не поняла я

–Да. К священному Холму. У нас там семейная статуэтка Тлалока – бога дождя спрятана. Я попросил его о помощи. Попросил, что если ты жива, то пусть он тебе поможет. А я пока твой корабль охранять буду…

Он так и сказал, – охранять. Словно «Флибустьер» был живой, и он был в беде без хозяина…Я вспомнила свои вещие сны, неожиданно громко сглотнула и спросила:

– А как полиция-то узнала?

– А я отцу рассказал. Ну, чтобы тебя они тоже разыскивать стали.

Я слышала, как громко билось его сердце. Я спросила:

– Микос… Куда ты ходил на «Флибустьере»? Далеко?

Он виновато кивнул:

– Далеко… До острова Анхель де ля Гарда дошел…

Я присвистнула. Миль пятдесят, не меньше.

– Под парусом шёл?

– Ага. Ветер был сильный, я рифы взял…Два раза…

– Страшно было?

– Еще как страшно… Но это вначале. А потом, наоборот, – радостно. Такое ощущение, как птица в небе…

Микос улыбался одними глазами, вспоминая свой полёт по морским волнам. Всё-таки отчаянный они народ, эти мальчишки…

– А отец как же? Не потерял тебя?

– Не-е. Я ему сказал, что я у Виктора, – ну, у друга моего, – буду пару дней. Каникулы все же… И звонил ему все время. В кабину залезал, чтобы он ветра в телефоне не слышал… Если ему все время звонить, то он не переживает…

– Понятно…Спасжилет надевал?

– Надевал.

– Еще пристегиваться надо к стропе, – в случае, если за борт упадешь, всегда вытянуть себя сможешь на палубу. Я тебе завтра покажу…

– Да?

– Да. И с отцом поговорю… Может, и правда капитаном когда-нибудь станешь.

Микос как-то по-новому посмотрел на меня. Он словно внутренне распрямился и успокоился. Я вдруг почувствовала, что Микос разом и навеки принял меня в свою большую семью, в родное племя, и теперь мы всегда сможем друг на друга положиться…

***

Хосэ, полицейский из Сан Филипе, съездил в тьенду- местный магазинчик, и привез лепешки, овощи и свежевыжатый козий сыр. Мы ждали эксперта, который добирался сюда из Энсенады. Несмотря на то, что Микос прибрался на моей яхточке, я тут же обнаружила раскуроченное узкое отделение под кокпитом, который обычно был забит пенкой для придания плавучести. Блоки синтетической пенки были кем-то аккуратно вытащены, и узкие «пеналы» под кокпитом были совершенно пусты. Так, по крайнем мере, мне показалось. Я тут же сообщила об этом Джону. Джон, высвечивая фонариком миллиметр за миллиметром всё пространство под кокпитом, неожиданно для всех обнаружил в узкой щелке между фанерными перегородками маленькую иглу в пластмассовом футляре.

–Твоё? – он показал мне иглу, пытаясь держать её на расстоянии от моих глаз. На «Флибустьере» едва хватало места для нас двоих; Хосэ с двумя полицейскими, Микос и его отец Алехандро стояли в панге, с любопытством заглядывая в мою яхточку.

Я отрицательно покачала головой. У меня была парочка одноразовых шприцов на борту, но они лежали в аптечке, никем не тронутые. Эта игла больше походила на дротик для метания, только очень маленький, с миниатюрным пластмассовым оперением. Раньше я таких не видела. Джон позвонил в Энсенаду, и потянулись томительные часы ожидания прибытия эксперта.

…Работа экспертов-криминалистов – не такая уж и интересная, как может показаться на первый взгляд. Сгибаясь в три погибели, одетый в штатское широкоплечий и громкоголосый Марки исследовал всего «Флибустьера» на предмет отпечатков пальцев, ботинок, а также следов слюны и крови. Ради развития американо-мексиканской дружбы было решено фиксировать все события на кинопленку и показать работу эксперта по центральному мексиканскому телевидению. В конце концов, Марки старался во имя безопасности простого мексиканского народа. Впрочем, несмотря на направленные на него камеры, в выражениях он не стеснялся.

– Тут так тесно, – ворчал он, – что порезаться, – раз плюнуть. Я, конечно, извиняюсь, – обращался он к Хосэ, – но обычно мексиканцы не отличаются особой фантазией при транспортировке оружия и наркотиков. Мы все знаем, что оружие завозится из Америки в Мексику в обмен на деньги или наркотики. Казалось бы, нам известны обычные каналы, и мы успешно боремся с нелегальным трафиком, – совсем недавно был раскрыт целый подземный город у границы в Сан-Диего! На этот раз ваша картель меня просто поразила. Это же надо додуматься: выбрать такую заметную лодку для транспортировки оружия! Спорю на бутылку текилы, – пока эту лодку искали в океане, они поставили её на трейлер и по суше пересекли границу в Мехикали! Эту карликовую лодку, – Дина, я извиняюсь!– и проверять никто не станет! Кому это надо!

Эксперт-криминалист Марки, специализирующийся на американо-мексиканском приграничном трафике нелегальных товаров, сразу же определил принадлежность «иглы» к знаменитым дротикам, начиненным, кроме всего прочего, ядом кобры.

– Смертельные дротики, – объяснял он уже на берегу, размахивая руками и обращаясь ко всем собравшимся у полицейской машины, – были разработаны ЦРУ в семидесятых как биологическое оружие против русских. Они оставляют практически незаметный укол на коже, напоминающий укус комара. Яд кобры, попадающий в кровоток, почти мгновенно приводит к остановке сердца, причем его невозможно выявить при посмертной экспертизе патологоанатомов. Все выглядит очень натурально -как неожиданный сердечный приступ.

Марки красноречиво прижал руку к сердцу и картинно закатил глаза. Собравшаяся на берегу толпа загудела, поражаясь такому хитрому способу уничтожения человека человеком.

– Эти дротики, – продолжал он, – вставляются в небольшой пистолет, как пули. Как вы видите, они очень миниатюрны. Их можно принять за шприцы для диабетиков; их можно было перевозить совершенно открыто и даже вносить в охраняемые здания. Однако после крупного международного скандала и заседания комиссии ООН они были запрещены к использованию, и до поры –до времени лежали себе в хранилище на военной базе Венденберг, штат Калифорния. Но! – тут Марки сделал паузу и обвел публику глазами, – примерно год назад во время плановой инвентаризации было обнаружено, что часть оружия пропала. Началось расследование, которое тут же застопорилось из-за отсутствия даже мельчайших улик. Очевидно, кто-то из своих проник в хранилище… Но нельзя же подозревать всех работающих в здании! Однако сейчас дело принимает новый оборот. Уже сейчас данные анализируются и вся информация, собранная на месте преступления, отправляется по электронной почте в Сан-Диего и Энсенаду. Смею вас заверить, что если у нас есть даже малая зацепка, мы найдем преступников! Самое главное, мы сможем изъять опасное оружие, которое угрозой нависло над всеми жителями Мексики!

Марки отпил воды из пластмассовой бутылки и отправился к своей передвижной лаборатории. Оператор некоторое время шёл за ним, крупным планом снимая его широкую спину, а затем перевел камеру на собравшихся около полицейской машины людей. Толпа гудела и никак не желала расходиться, обсуждая грозное оружие и мою яхточку, невольно ставшую соучастником преступления. Я невольно улыбнулась: в глазах местного населения из нелепой медлительной лодки «Флибустьер» вдруг превратился во что-то важное, достойное первой полосы в центральных газетах. Мальчишки хлопали Микоса по плечу и быстро говорили, стреляя в сторону эксперта Марки черными глазами. Хосэ и Джон о чём-то горячо спорили, но, скорее всего, к делу это никак не относилось: Хосэ тоже оказался заядлым ковбоем, и они, вероятно, обсуждали преимущества той или иной породы лошадей.

…Темнело. Марки давно уехал назад в Энсенаду, мы же решили остаться в Сан-Филиппе еще на один день, тем более что семья Микоса никак не хотела нас отпускать без ужина. Сеньор Алехандро усадил меня, Джона и Хосэ за празднично накрытый стол. Его жена Люпэ, мать Микоса, оказалась коренастой смуглой женщиной, напомнившую мне сибирских буряток. «Из коренных, наверное, – поняла я, – Тогда ясно, откуда эти верования в бога дождя у Микоса…» Высокий и большеглазый Микос походил на отца, и по его жилам явно текла кастильская кровь конкистадоров. Был ли он католиком, или в семье следовали традициям ацтеков? Я как-то не решалась об этом спросить.