Чай из белой розы. История моего выздоровления

Да что говорить, мой родной папа и старший брат покинули этот мир в самом расцвете лет по вине врачей. Папочка, Ромка, светлая вам память!

В моем городе многие отзываются о местных врачах с большим пренебрежением. «Да они не одного уже в могилу загнали!» Обычно эту фразу люди произносят с таким выражением лица, словно съели что-то просроченное и их вот-вот стошнит.

Но я знаю, что есть и другие доктора. Внимательные, толковые, грамотные. Мастера своего дела.

Я верю в настоящих врачей. Вообще, верю в хороших людей – добрых, отзывчивых, порядочных, с чувством собственного достоинства и уважения.

Мы видим тот свет, который сами и отражаем.

* * *

В день рождения моего сына, четвертого июня, как всегда была замечательная погода. Летний теплый ветерок трепал мои волосы, солнце ласково пригревало и щедро дарило тепло. В воздухе витало счастье с ароматом одуванчиков и свежескошенной травы.

До обеда мы с Сёмиком сходили на батуты. С любовью и замиранием сердца я наблюдала за сыном, пока он прыгал и крутил сальто. Видела неподдельное счастье в его глазах, а еще – настойчивость, смелость, веру в свой успех каждый раз, когда он совершал перевороты в воздухе. Я ловила себя на том, что до нестерпимой боли хочу жить и следить за тем, как он растет и становится взрослым мужчиной. Как у него появляются дети – мои внуки. Как достойно и уверенно он идет по своему жизненному пути. И я снова обращалась к Господу, моля об исцелении.

Я думала о том, что каждый день хочу видеть, как счастливы мои Алёнка и Сёмик. С каким наслаждением они совершают прыжки и кувырки в своем становлении, какое удовольствие получают от жизни. И просила Бога, чтобы он хранил моих деток. Пусть они достигнут всего, о чем мечтают!

Вечер прошел весело и празднично – под птичьи трели и ржано-пшеничные ароматы, доносящиеся с хлебозавода. Повсюду слышался озорной детский смех. Мы поздравляли Сёмочку, вручали ему подарки и угощали сладостями всех ребят со двора.

В этот же день я ездила в больницу на компьютерную томографию легких и головного мозга с контрастным усилением. Контрастное вещество вводится внутривенно, оно имеет свойство накапливаться в патологических участках исследуемого органа, и те становятся видны на снимках. При обычном КТ такие очаги, как правило, невозможно обнаружить.

Мне пообещали, что снимки будут скоро описаны, и уже через несколько часов я вернулась за ними. Шла по коридору до нужного кабинета и улыбалась идущей навстречу медсестре:

– И снова здравствуйте! Я за ответом. Мне сообщили, что доктор описал снимки.

Медсестра молча удалилась в кабинет. Молча вынесла файл с диском и заключением врача. Молча отдала его мне.

– Радоваться или печалиться?

В ответ – тишина. Ну, не плюнула, и на том хорошо.

На самом деле медсестра не могла ничего ответить, даже если бы знала, потому что только доктора имеют право комментировать заключения. Других сотрудников за такое превышение увольняют с работы. Но на ее лице было все написано.

Я поблагодарила медсестру и попросила передать благодарность доктору. Попрощавшись, направилась к выходу. И вот тогда мне показалось, что в руках я держу не файл с диском и двумя бумажками, а маленькую гранату.

Только после того, как села в такси, я осмелилась достать заключение врача и первым делом прочитала диагноз: «cancer[5] верхней доли правого легкого, множественные метастазы в обоих легких. Новообразование хориоидеи в заднем отделе левого глазного яблока (метастазы)».

Вот и приплыли – чека сорвана, граната брошена. Меня затрясло от волнения. «Может, ошибка?» – я замотала головой, как будто это могло помочь мне избавиться от распространенности процесса. Чтобы об легчить состояние, вспомнила каракатицу Васю – она где-то там, гуляет…

Я предполагала, что диагноз подтвердят, но не была готова ко множественным мелким очагам в легких. Тогда я впервые задумалась о том, какая же у рака стадия.

Первая реакция – шок, оцепенение, холодный пот. Я что-то промычала в голос на весь салон автомобиля и тем самым привлекла внимание водителя. От испуга он даже прибавил газа. Хотелось громко материться, что происходит со мной только в крайнем случае.

Я ни о чем не думала, не могла думать в тот момент – мозг отключился. Стало вдруг душно и тесно, как будто я оказалась зажатой с обеих сторон тяжелыми плитами. «Ладно, справлюсь, найду силы. Сегодня день рождения сына, это хороший знак. Значит, жить буду. Точно буду!» Собралась с духом. Хотя совершенно не помню, как доехала до дома.

Потрясающий выдался день! Во многих смыслах. Запомнился он только радостными событиями. Наступали выходные. Я решила провести их как здоровая, наслаждаясь всем, что меня окружает. Я проживала это время уже более осознанно, уделяя внимание каждой мелочи.

Во вторник, восьмого июня, я приехала к восьми утра в отделение хирургии на бронхоскопию[6]. Меня предупредили заранее, что следует прийти натощак. При себе иметь пеленку и сменную обувь. Однако пришлось подождать еще два часа – врача, который проводил исследование, вызвали на экстренную операцию. За это время я успела поразмышлять, поспать, помечтать, несколько раз испугаться и успокоиться.

– Громович есть? – раскатистый бас разнесся по коридору.

От неожиданности я, как ошпаренная, подскочила на диване и ответила:

– Она идет!

Меня пригласили зайти. Указали на стул, где можно было оставить свои вещи. Попросили взять пеленку и пройти в соседнее помещение. Из двух огромных окон лился прозрачный розовый свет, озаряя пространство яркими лучами.

– Здравствуйте, – приветствовала я всех докторов и медсестер.

Мне показалось, их слишком много для одного кабинета. Кто-то сидел, кто-то стоял чуть в стороне. Несколько человек ходили взад-вперед и отпускали какие-то реплики.

– В вашем случае ничего не напутали? – спросила меня женщина-врач.

– Хотелось бы верить, – ответила я.

– Точно легкое? Какие жалобы? – уточняла она.

Интересно, какой из органов в ее представлении с большей вероятностью мог быть поражен? Или сама ситуация и мой возраст вызывали сомнения в правильности постановки диагноза?

– Да, говорят так, – отвечала я. – Жалоб, связанных с легкими, нет, только левый глаз перестал видеть.

Мне предложили сесть на стул. Задали несколько стандартных вопросов по поводу аллергии и операций. Поинтересовались, принимала ли я пищу утром. Попросили открыть рот и пшикнули в горло анестетиком. Сказали подождать некоторое время и показали, как держать пеленку под подбородком.

На этом описания предстоящей процедуры были исчерпаны. А мне не хватило подробностей: как проходит исследование, какие ощущения испытаю, больно ли, долго ли длится бронхоскопия. Но я задала лишь один вопрос – тот, что волновал меня больше всего: планируют ли брать материал на биопсию. Доктор ответила, что если в зоне досягаемости обнаружится опухоль, то кусочек отщипнут. Я кивнула в знак понимания.

В руках женщина-врач держала устройство, называемое бронхоскопом. Я успела заметить толщину вводимого зонда – его маленький диаметр порадовал. Справа встала медсестра и придерживала меня так, будто я сейчас сбегу с этого стула прямо в окно. Ее цепкая рука впилась клешней в мою макушку, наклоняя голову книзу.

Доктор тем временем вводила мне через нос трубку бронхоскопа. Она попросила глотать и дышать строго через рот. Хвалила меня, называя «умничкой», просила немного потерпеть. Комментировала вслух весь путь прохождения зонда по дыхательным путям.

Дойдя до бронхов, заключила: «Да, есть, готовим материал, потерпи, милая, девочка, какая же ты маленькая, молодая, боже, как такое вообще возможно, дети наверняка есть, господи, да как же так, потерпи, моя хорошая, в таком возрасте, тридцать восемь лет, да еще и женщина, это что шутка какая-то?!» Слова изливались нескончаемым потоком. Она, не переставая, говорила и говорила.

Я почувствовала, как по щекам покатились слезы. Дыхание было как у загнанного быка с корриды – свистящее, тяжелое, хриплое.

Доктор потихоньку достала трубку, и я зашлась кашлем. Меня о чем-то спрашивали другие доктора, а я лишь мотала головой. Пыталась произнести какие-то слова, но голосовые связки онемели. За меня одной фразой ответила женщина-врач: «Подождите, девочка пока еще в шоке от услышанного». После этого она стала звонить по стационарному телефону. Как я поняла, звонок был в патанатомию. Женщина-врач просила срочно забрать мои биоматериалы на исследования и как можно скорее сделать все необходимое.

Через несколько минут я заговорила так, что сама удивилась и засмеялась. Это были не слова, а бульканье с кваканьем-кряканьем. С кашлем между слогами. Женщина-врач спросила, собираюсь ли я в Москву, когда и куда поеду.

Кое-как мне удалось ответить:

– Я пока не знаю, куда именно, но буду признательна за любую информацию о клиниках Москвы, – после каждого слова-кваканья я сильно кашляла. – Поеду туда, как только все будет готово. Онколог в поликлинике тоже сказал, что в диспансере покрупнее нужно просить направление в столицу.

– Так, два часа не есть и не пить ничего горячего. Ладненько? – обратилась ко мне женщина-врач. – Сейчас идете домой, открываете компьютер и начинаете искать институты онкологии Москвы, которые работают по полису, и связываетесь с ними. Я желаю вам успехов и выздоровления. В конце недели позвоните насчет результатов. Они готовятся долго, но я попросила как можно быстрее принести нам ответ.

– Благодарю вас за искреннее участие и желание помочь, – мне уже начали нравиться эти крякающие звуки, исходящие из меня.

Пока я собирала свои вещи, доктор вынесла описание самого исследования. Она еще раз пожелала мне всего хорошего. На том и распрощались.

Никогда добровольно не пойду на бронхоскопию! Непередаваемые ощущения жжения и распирания в груди, как будто в легкие попала капля воды с маленькой хлебной крошкой и вызвала сильное раздражение. Не могу сказать, что это больно, нет. Но из-за того, что я не знала всех подробностей процедуры, мне было ужасно некомфортно.

Если бы меня заранее подготовили… Я почему-то думала, что трубку введут через рот, как при гастроскопии, а не через нос. И как только зонд подойдет к дыхательному горлу, нужно сделать несколько глотков, чтобы он попал в трахею, а не в пищевод. В процессе процедуры важно опустить голову, почти доставая подбородком до груди, и глубоко дышать ртом. Если бы мне все это сказали, было бы намного легче. Кашель и кваканье в течение первого часа после осмотра – тоже нормальное явление. Анестезия проходит через тридцать минут, после чего может появиться неприятная боль в горле, проходящая сама по себе.

Я брела, погруженная в свои мысли, и прикидывала, как дальше действовать. На улице резко помрачнело: спряталось солнце и начался мелкий дождь. Как только я добралась до остановки, сразу прибыл автобус. Зайдя внутрь, я плюхнулась на свободное сиденье. Меня бил озноб.

Я смотрела в окно и тихонько покашливала в маску – на дворе тогда была «корона». Кашель не прекращался. Мужчина, присевший рядом, испуганно взметнулся и предпочел уйти в другой конец автобуса.

На следующей остановке вошли новые пассажиры. Кто-то хотел занять свободное место около меня, но передумал. Люди начали подозрительно коситься в мою сторону, а я сидела и веселилась от сложившейся ситуации.

Кашель продолжался, и его невозможно было контролировать. Окружающие наверняка подумали, что я больна и заразна. Под конец моего пребывания в автобусе – а ехала я около получаса – нашелся смельчак и осторожно притулился рядышком, слегка отвернув от меня корпус тела. Видимо, усталость в ногах взяла верх над страхом заразиться. «Ох и напугала же я всех пассажиров!» – думалось мне. Небось вздохнули с облегчением, когда я вышла на своей остановке.

Пришла к маме на работу, насмешила ее «кряканьем» и поделилась историей про автобус. Вкратце рассказала о процедуре, о биопсии и начала поиск московских клиник.

* * *

В свободное от врачей время я продолжала жить как здоровая.

– Мне теперь все можно! – на свое восклицание я видела в ответ улыбку или удивление.

Я словно пробуждалась, как будто до этого спала. Меня, как малышку, приводило в восторг все, что попадалось на глаза. Я стала больше времени уделять себе и своим ощущениям. Было страшно интересно, что ждет меня дальше, но страха перед самой болезнью я не испытывала.

За время общения с местными докторами я увидела с их стороны столько искренности, добродушия, участия и желания помочь, сколько не встречала за всю свою жизнь. А может быть, просто не замечала. Такое отношение придавало мне сил. Я делилась впечатлениями со знакомыми, а они удивлялись. Мама не могла поверить, что подобное возможно в нашем городе, где на каждом углу говорят нелестное про медицинских работников. Многие считали, что мне просто повезло.

Я была настроена доброжелательно и в ответ получала приветливость. Я уверилась, что справлюсь и мне помогут, потому и видела сопричастность в глазах всех, к кому обращалась.

Каждый поддержал как сумел на том начальном этапе, своего рода старте моего пути к исцелению – делом, словом, взглядом, улыбкой или просто молчанием. Каждый помог от души.

Думаю, чем сильнее у человека желание исцелиться, тем меньше значимости он придает самой болезни, какой бы серьезной она ни была.

В пятницу, одиннадцатого июня, ближе к полудню мне лично позвонила женщина-врач и сообщила, что результат готов. Выразила свое сожаление – анализ подтвердил наличие злокачественной опухоли. Она попросила забрать материалы биопсии до часа дня, так как из-за предстоящего праздника все уходили на долгие выходные.

Я наспех собралась и через некоторое время уже держала в руках заключение и коробочку с предметными стеклами, на которые был нанесен биоматериал – крошечные образцы опухоли. После чего стрелой понеслась в поликлинику к онкологу.

В кабинете меня снова встретили с радушием. Лидия Бориславовна со скоростью света оформила необходимое направление, включив в него результаты всех исследований. Альберт Григорьевич в нем расписался. Оставалось только поставить печати и подпись заведующей, и можно было смело ехать в диспансер покрупнее.

В тот день все происходило так быстро и четко, что я не успевала обдумать заключение биопсии, которое так и не смогла полностью прочитать из-за почерка: «низко… не…точный рак правого легкого».

Мама в открытую рыдала, отказывалась верить и придерживалась мнения со стороны – «Врачи в Кинешме дураки, вышла какая-то ошибка». Я не пыталась ее разубедить, это казалось бессмысленным. Маме просто нужно было выплакаться и унять свою боль. Требовалось время, чтобы она поверила в мое исцеление, а не в смерть.

Вместо того, чтобы переживать и думать о раке, я пошла гулять и наслаждаться жизнью, вдыхать пряные ароматы лета. Тогда я окончательно убедилась в том, что знала раньше, но чему не придавала большого значения:

Если поддаться страху, то он непременно возьмет верх. Но стоит лишь смело посмотреть ему в глаза, как победу одержу я.

На мой взгляд, страх может быть как партнером, так и врагом. Я решила взять его в союзники – когда начинала чего-то бояться, то представляла, как он толкает меня вперед. Благодаря ему я не стояла на месте.

А еще, мне кажется, страх подобен копью, с которым смело рвешься в бой и побеждаешь, или, напоровшись на него, проигрываешь. Это обоюдоострое оружие. С одной стороны – острие веры, с другой – неверия. Каким оно будет в моих руках, зависит только от меня.

Я принимаю свое исцеление. Я не принимаю свою болезнь. Да, я отдаю себе отчет в том, что она сейчас есть, но отдельно от меня. Нужно просто побороться!

Как говорится, на войне и в любви все приемы хороши. Потому я начала использовать любые средства для своего исцеления: сплю ли я, принимаю ли пищу, пью ли воду, получаю ли информацию, иду ли по улице и слышу в это время какие-то звуки – все стало работать во благо. Болезнь бросила мне вызов, и я его достойно приняла. Ей придется играть по моим правилам. Я буду жить! И смеяться. Даже когда тяжело. Страх боится сильных и веселых. Вы со мной?

Глава 4

Но дай мне сил!

Пространство было залито сияющим белым светом. Я, одетая в свободное льняное платье, стояла на коленях и молилась. Меня окружал золотисто-розовый поток, струящийся как легкий шелк. Он в несколько раз превосходил размеры моего физического тела. Истекал из меня и как будто проливался дождем. Я чувствовала его едва уловимую оболочку, похожую на тонкую, обволакивающую и приятную на ощупь пленку.

В центре грудной клетки я соединялась с этим потоком крученой нитью, чем-то напоминающей пуповину, и образовывала с ним одно целое. Я была им, а он – моей световой копией в длинном подвенечном платье…

Господь парил в пространстве. Во все стороны от Него расходились мягкие лучи персиковых, лазурных, изумрудных и янтарных оттенков, создавая переливающийся ореол.

И спросил меня Господь:

– Тогда как ты хочешь, чтобы я тебя испытывал?

– Справедливо, Господи, но дай мне жизнь! – я почувствовала, как в область солнечного сплетения под слабым напором полился густой белый свет. Он постепенно растекался по телу, окутывая каждый мой орган горячей невесомой вуалью.

Тонкая пуповина закручивалась, как воронка, подтягивая ко мне световую копию и уменьшая ее до размеров грецкого ореха. Легким толчком она как будто впечатала «орех» в мое тело.

Я проснулась от явного глухого удара в грудь и громкого вздоха, словно до этого долго не дышала. Открыла глаза с ощущением, что меня заново вернули к жизни. Чувствовались приятные покалывания и вибрация. Я испытывала состояние невесомости и расширения изнутри, будто превратилась в воздушный шарик и стала большой, как мир. Было легко и удивительно.

Казалось, что я состою из струн, а кто-то свыше касается их и настраивает на новый лад. Блаженная улыбка на моем лице присутствовала в течение всего того дня. Временами на меня накатывало умиротворение и безмятежность. Я дышала счастьем с ароматом пасхальных куличей и думала о световой копии из сна. Кто знает, может, это была душа?

Помню, в детстве, когда перед сном резко подскакивала температура, мне снились похожие сны, а наутро я просыпалась совершенно здоровой, как будто ночью меня кто-то вылечил. Тогда я еще не понимала, что такие видения – что-то большее, чем просто необычные картинки.

Этот сон-поддержка стал четвертым по счету. Я прожила его как наяву. Он принес мне успокоение и резкое улучшение общего состояния. В течение того дня я слышала чей-то голос, который твердил: «Свершилось то, что должно свершиться, ты победила». Мне даже на минутку показалось, что я немного схожу с ума, слышу всякие голоса… но такое состояние вполне могло быть вызвано наличием метастазов в голове.

Сон-лечение. Ответ на мои молитвы. До этого на протяжении нескольких недель я чувствовала, как из меня, будто через соломинку, высасывали силы. А «тень цвета темной дымки» ходила рядом со мной, вызывая неприятный холод, и я настойчиво с ней боролась.

Когда показываешь всем своим естеством желание жить и противостоять любой напасти, то и сны становятся помощниками в исцелении.

* * *

Самое первое видение было не менее удивительным и эмоциональным. Случилось оно в первую же ночь после обнаружения опухоли. Тогда мне удалось заснуть совсем не надолго. До сих пор сомневаюсь, что я вообще спала.

Во сне я наблюдала за происходящим, при этом чувствуя малейшие прикосновения. Казалось, я была тем местом, в котором находилась. Ощущала ароматы леса, тепло восходящего солнца и его яркий свет. До меня доносились разные звуки: шум деревьев, птичьи трели, журчание воды, мелодичные напевы и чьи-то приятные голоса, однако слов я не понимала.

Сыро и прохладно. Запах влажной земли стоял в носу, но он не отталкивал. Почва блестела и дышала, как после дождя. Деревья и другие растения напоминали тропический лес из красочных фильмов о природе – с густыми пышными зарослями, удивительными цветами на корнях и массивных ветвях.

Листва шумела, будто перешептываясь между собой. Я видела себя лежащей на сырой земле неподвижно и, судя по всему, без дыхания. Длинная белая сорочка. Голова повернута набок. Рассыпанные кудрявые волосы создавали причудливую рыженькую шляпку.

Вокруг нарастала тревога, выражаясь в беспокойном шелесте листвы. Надо мной кружили маленькие разноцветные птички, размером похожие на колибри. Они то подлетали слишком близко и тормошили меня своими крылышками, то стрелой взлетали ввысь и издавали протяжный стон-плач, призывая на помощь какую-то силу.

Кажется, ночь почти закончилась, но еще не рассвело. При тонком бледно-голубом свете луны на смену красивым сумеркам робко приходила молодая заря, как символ чего-то нового. Я не могла оторвать взгляда от той себя, которая лежала на земле и не подавала никаких признаков жизни. Несмотря на это, картина меня завораживала. Все органы чувств были включены. Происходило что-то очень важное и необычное – именно так мне виделось.

В какой-то момент к моему безжизненному телу слетелось множество живых существ с пушистыми белоснежными крыльями. Словно маленькие крылатые человечки, которые напоминали не то фей, не то ангелочков или каких-то крохотных нимф.

Они переговаривались на непонятном мне языке. Затем я увидела и почувствовала, как они что-то отделяют. Раздался характерный чавкающий звук. Медленно и осторожно белокрылые существа достали из моей груди блестящую, вязкую каракатицу с длинными щупальцами. После чего несколько ангелочков-нимф взяли эту вязкую жижу и вместе с ней куда-то улетели. Остальные крылатые подхватили с земли обмякшее тело и унесли его из леса.

Картинка резко сменилась. Показалась то ли песчаная вершина, то ли песчаный грот. Я увидела, как ангелочки бережно уложили меня на теплую и сухую поверхность.

Солнечный свет согревал и наполнял своей энергией, откуда-то лилась приятная музыка. Крылатые что-то напевали. Их звонкие голоса пробуждали к жизни и отдавались вибрацией в теле. Я отчетливо видела, как меня перекраивали и прошивали тонкими, прочными золотыми нитями. Эти нити мерцали и звенели, как колокольчики.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Первая Экспедиционная Компания – занимается транспортировкой разных грузов по России (прим. автора).

2

Компьютерная томография глазных орбит – высокоинформативная диагностика, с помощью которой выявляют травматические, опухолевые и воспалительные поражения глазниц. Метод подразумевает применение рентгеновского излучения (из интернета).

3

Магнитно-резонансная томография – метод исследования, при проведении которого используется магнитное поле и радиоволны для получения изображений структур организма. С помощью МРТ возможно сделать снимки органов высокого разрешения, которые могут помочь в установлении точного диагноза (из интернета).

4

Хориоидея или хориоидеа – сосудистая оболочка глаза, средняя оболочка, помещающаяся между сетчаткой и склерой.

5

«cancer» в переводе с латыни означает рак (прим. автора).

6

Бронхоскопия легких – это процедура, которая проводится с помощью специального инструмента – бронхоскопа. Прибор представляет собой тоненькую трубку с лампой, смотровой трубкой, фото- и видеокамерой. Является одним из точнейших методов диагностики – вся слизистая дыхательных путей находится прямо перед глазами врача. В случае обнаружения патологии специалист может сразу взять образец на биопсию.